О картине XVII века с глубоким христианским смыслом, которую можно увидеть в постоянной экспозиции Радищевского музея, рассказывает старший научный сотрудник отдела зарубежного искусства Саратовского государственного художественного музея имени А. Н. Радищева Лидия Петровна Красноперова. Ее выступление можно было услышать на секции «Культура и молодежь: формирование свободы и ответственности», прошедшей в рамках XVI Межрегиональных образовательных Пименовских чтений.
Сто
лет назад, поздней осенью 1918 года, из Народного дворца, известного
нынешним саратовцам как Дом офицеров, в Радищевский музей привезли
огромную (почти два метра в высоту и два с половиной метра в длину)
старинную картину. На ней прочитали имя автора: «Мишель де Буйон» и
дату: «1648». В инвентарную книгу записали подробные сведения об
источнике поступления: «От Софьи Александровны Беляевой. Улица Большая
Сергиевская». Судя по всему, картина произвела сильное впечатление - она
была сразу вывешена в зале, где ее можно видеть до сегодняшнего дня. На
ней замечательно написаны фрукты и овощи; кажется, художник изобразил
на этом полотне все съедобные плоды, которые пришли ему на ум - здесь
можно увидеть грибы, капусту, яблоки, сливы, персики, грецкие орехи,
виноград. Сотрудники музея назвали натюрморт весьма практично, в духе
времени - «Овощная лавка». Это название до сих пор значится на бронзовой
этикетке, хотя никакой лавки там на самом деле нет. В этом легко
убедиться, если рассмотреть картину повнимательнее.
Замысел художника начинает проясняться, когда рядом с грудой свежих плодов мы замечаем полуразрушенную каменную плиту. Если даже камень, почитавшийся знаком вечности, подвержен разрушению, то какой же срок отпущен нежным плодам земли?..
Перед нами один из самых распространенных сюжетов эпохи барокко, условно называемый «аллегория бренности». Другие его названия отсылают нас к Книге Экклесиаста («суета сует» - см. Эккл. 1, 2) или латыни («memento mori» - лат. «помни, что смертен», «vanitas» - лат.: «суета», «тщеславие»). Основная идея подобных картин - это идея недолговечности земного, материального мира; об этом на полотне могли напоминать человеческий череп, свеча, песочные часы, цветы. Живописные произведения такого рода были особенно распространены с середины XVI по середину XVII века, преимущественно в Северной Европе - в частности, в университетском городе Лейдене, известном эпизодами борьбы против моральной развращенности общества, за очищение веры и нравственности.
О картине можно вполне определенно сказать, что она предназначалась для украшения большого и богатого дома. Зачем зажиточным европейцам, могущим ни в чем себе не отказывать и быть причастными всей сладостности тогдашней жизни и искусства, было заказывать себе в дом такой сюжет?
В наше время, когда большинство людей избегает говорить о смерти, нам действительно трудно понять, как картина на подобную тему могла быть заказана для жилища. Но отношение к бренности земного бытия не всегда было таким - люди не стремились спрятаться от нее, а напротив, утверждали ее как некую константу. Те, кто хотел проводить каждый свой день рядом с такими полотнами, понимали: именно памятование о смерти обращает нас к осознанию смысла и ценности жизни.
XVII век - поворотный в истории Европы. То, что раньше казалось незыблемым и вечным, стало рассыпаться на глазах. Этому сопутствовали прорывы в науке, крушение владычества католицизма на севере Европы, промышленная революция, великие географические открытия... В центре внимания оказался феномен времени - самое загадочное измерение жизни. Время предстало не только как круговорот, совершающийся в природе, но и как прямолинейный процесс, имеющий начало и неизбежный конец.
Языком эпохи барокко было иносказание, и картина читалась подобно книге. Воспринять ее так же современному человеку непросто. Живопись, подобно музыке, образует особую среду, в которую неспешно должен погрузиться зритель, размышляя над каждой деталью, - тогда он сможет, достигнув определенной глубины, увидеть и понять сюжет во всех его красках, целиком.
В палитре красок этой картины преобладают холодные тона - ощущается конец лета или начало осени. Признаки увядания видны в листве растения, обвивающего старое каменное сооружение, о громадных размерах которого говорит его фрагмент, видимый взору. Оно так же, как и плоды земли, подвержено разрушению. Можно заметить одну тонкость: все материальное, имеющее тяжесть, в композиции картины словно опускается вниз, к земле; и напротив, живое - устремлено к небесам.
Разверстая тьма земли готова все поглотить, но в ее глубине, как мы видим, прорастают грибы, символизируя в своем быстром и обильном росте начаток жизни. Далее взгляд зрителя направляется вверх, где гористый пейзаж незаметно сливается с облачным небом. Все на картине словно находится в состоянии подвижности - единственной твердой опорой для взгляда является цветок подсолнечника. Высокий прямой стебель, широко раскинутые крупные листья... Художник помещает его между строением, символизирующим человеческую деятельность, и небесами, напоминающими о мире горнем. Для европейцев XVII века подсолнечник - символ Христа и Его воскресения. Некоторые другие плоды, изображенные на картине, также через символику отсылают нас к новозаветным образам. О Христе - Лозе истинной (см.: Ин. 15, 1) - напоминают нам виноградные грозди. Грецкий орех побуждает нас вспомнить о двух природах Спасителя - Божественной и человеческой. Персики в христианском искусстве связывались с первородным грехом и спасением души. Жизнь быстротечна, но смерти нет, потому что с нами - Христос, утверждает автор картины.
«...Я хотел бы попытаться рассеять отношение к смерти, которое выработалось у современного человека: страх, отвержение, чувство, будто смерть - худшее, что может с нами произойти, и что надо всеми силами стремиться выжить, даже если выживание очень мало напоминает настоящую жизнь», - пишет митрополит Антоний Сурожский. Как это важно для нас сейчас, когда увеличение срока человеческой жизни, способы омоложения - одна из наиболее привлекательных тем современной журналистики, востребованная на разных возрастных уровнях...
Привязанность к удовольствиям, в которых видится смысл человеческого существования, неотделима от снижения образа человека в современном мире и современном искусстве.
Стоит ли нам сегодняшним остановиться и задуматься у картины Мишеля де Буйона?.. Пожалуй, здесь можно было бы еще вспомнить, что именно в ту эпоху, в XVII веке, чешским общественным и церковным деятелем, основоположником научной педагогики Яном Амосом Коменским были выдвинуты принципы воспитания юношества: возвышенность, мужество и великодушие. Нравственная высота, которую мы видим в культуре прошлого, несет свет надежды на наше духовное воскресение.
Газета «Православная вера» № 24 (619)
[Подготовили Елена Сапаева, Кристина Никитина]Православие и современность
