Судьба священника саратовского села Пристанное Николая Алексеевского решилась 23 октября 1937 года на заседании судебной тройки при Управлении НКВД по Саратовской области. Его жене сказали, что отец Николай осужден на десять лет без права переписки. Десять лет Вера Васильевна ждала мужа, обивала пороги инстанций в надежде узнать о нем хоть какую-то информацию, обращалась к властям с просьбой о пересмотре дела, но все это не дало результата. Дело в том, что через шесть дней после вынесения приговора отца Николая расстреляли. Лишь спустя двадцать лет семья узнала, что священник погиб по ложному доносу и приговор был вынесен на основании сфабрикованных свидетельских показаний.
Благодаря архивным документам, фотографиям из семейных альбомов и рассказам его потомков: правнучки по линии сына Михаила - Ларисы Сергеевны Алексеевской - и внуку по линии дочери - Вячеславу Анатольевичу Толмачёву - мы можем восстановить историю жизни и трагической гибели этого замечательного пастыря, память о котором в селе хранят и по сей день.
А еще они имели пианино...
Николай
Михайлович Алексеевский родился 21 марта 1879 года в семье псаломщика
Покровской церкви села Курнаевка Новоузенского уезда Самарской губернии
Михаила Матвеевича и его супруги Марии Ивановны. Спустя девять лет - в
1888 году - родилась его сестра Евгения, а затем - сестры Капитолина,
Зоя и Лидия.
В то время Самарская губерния находилась на левом берегу Волги, а Саратовская - на правом. Поскольку территориально Саратов располагался намного ближе к месту жительства семьи Алексеевских, Николай, по окончании в 1893 году Камышинского духовного училища, обучался в Саратовской духовной семинарии. В 1899 году он окончил семинарский курс и резолюцией епископа Саратовского и Царицынского Иоанна (Кратирова) был определен на должность псаломщика к Троицкой церкви города Камышина.
Вступив
на поприще служения Церкви Христовой, этот молодой человек сочетал
труды на клиросе с преподавательской деятельностью: с 23 февраля 1900
года состоял учителем пения в церковноприходской школе. Вскоре Николай
Алексеевский сочетался браком с Верой Васильевной Семеновой - дочерью
священника Донской епархии Василия Николаевича Семенова. Жена была
младше супруга на четыре с половиной года, родилась в селе Малая
Знаменка Воронежской губернии и была воспитанницей Донского
епархиального женского училища, которое окончила в 1900 году.
20 января 1902 года по своему прошению Николай был рукоположен епископом Вольским Гермогеном (Долганёвым) во диакона. Местом его служения стала Покровская церковь Саратова. Причем отец Николай все время службы в этом храме состоял еще и учителем в Покровской двухклассной - с учительским курсом и рукодельными классами - школе. В Саратове же 7 февраля 1903 года у него родился первенец, нареченный Михаилом.
Спустя два года диакон Николай был возведен в сан священника и направлен в село Гостевка Вольского уезда, где ему предстояло служить в местной Троицкой церкви (сейчас этого населенного пункта не существует). Здесь молодой иерей состоял заведующим и законоучителем церковноприходской школы и законоучителем земской школы в деревне Новая Студенка. За усердное служение был награжден набедренником. В Гостевке родилась его дочь Александра (20 марта 1911 года), а спустя два года - вторая девочка, нареченная Антониной, которая скончалась в юности.
В
1912 году священник Николай Алексеевский был перемещен к
Спасо-Преображенской церкви села Пристанное Саратовского уезда. Каменная
церковь в этом селе была построена в 1822 году тщанием титулярного
советника Григория Игнатьевича Попова. Второй престол был освящен во имя
небесного покровителя священника - святителя и чудотворца Николая.
Здесь отец Николай также состоял законоучителем, причем сразу четырех -
Мергичевской, Пристанской, УстьКурдюмской и Долго-Буеракской - земских
школ. При храме была небольшая религиозная библиотека для прихожан.
Много трудился иерей Николай и по административной части: 14 июня 1914 года был утвержден в должности второго помощника благочинного по 1‑му округу Саратовского уезда, а в 1915 году назначен первым помощником благочинного. В период с 1914 по 1917 год он был награжден бархатной фиолетовой скуфьей и камилавкой.
Казалось бы, обычная судьба обычного усердного священника... Но нелегкое служение отца Николая в сельском храме пришлось на время духовного развала в обществе, потерь Первой мировой войны, прихода к власти большевиков, голода и террора. И в этих условиях ему неизменно удавалось находить для своей паствы слова утешения и доброго назидания. Приход был относительно небольшим (по данным 1918 года - 542 дома, в котором проживало 1637 мужчин и 1758 женщин) и совсем не богатым: священник и псаломщик проживали в старых церковных домах, которые, как написано в клировой ведомости, требовали капитального ремонта. В хозяйстве отца Николая было две коровы, лошадь, два десятка кур. Указывается, что помимо разной утвари семья имела немецкое пианино «Rцnisch», на котором занималась дочь Саша. После женитьбы в 1929 году сына Михаила и рождения у него сына Сергея хозяйство было разделено.
За «тутуюрованную печать»
В 1930 году иерей Николай Алексеевский был арестован Саратовским ОГПУ и находился в заключении шесть дней, был допрошен и освобожден. Его дочь - Александра Николаевна - рассказывала родственникам, что к отцу «пришли в церковь, говорят, что у государства денег нет, так что возьмут всё, что есть драгоценного в церкви - золото, серебро, оклады с икон. А он говорит: "Я ничего снимать не буду и не дам"». Возможно, что с этим и были связаны обстоятельства ареста.
23 ноября 1935 года состоялся еще один допрос пастыря. На нем отец Николай рассказывал об инциденте, произошедшем незадолго до того в Преображенской церкви. В тот день при совершении Таинства Крещения над младенцем в храме присутствовал бывший житель села Пристанное, к тому времени уже саратовец, который был в нетрезвом состоянии и вел себя совершенно непотребно. Вот как сообщает об этом сам священник:
«Я вижу, что гражд[анин] N пришел сюда напрасно и заметно выпивши, стал поскорее крестить... Тем временем N закурил в храме и, размахивая руками, стал инсценировать меня, священника, неистово произнося нечленораздельные слова». Далее становится понятно, что церковный сторож с трудом выдворил дебошира из храма, причем N разорвал ему пиджак. «После крестин я увидел, что сторож пришел в церковь с разорванным пиджаком, - продолжает отец Николай. - N же, войдя опять в церковь, стал ругаться матом и грозить: я Вам покажу, я вам докажу и т. д.». Поскольку никаких других документов, кроме протокола этого допроса, присоединенного к следственному делу 1937 года, нет, остается предположить, что, вероятно, в связи с жалобой N и допрашивался батюшка.
Церковь в селе Пристанное была закрыта в 1937 году. К тому времени сын отца Николая жил в Саратове и работал техником-нормировщиком в ремонтных мастерских Рязано-Уральской железной дороги. Дочь Александра, выйдя замуж, стала носить фамилию Толмачёва; проживала она также в Саратове и работала счетоводом на заводе комбайнов.
20 сентября 1937 года оперуполномоченный 4‑го отдела УНКВД произвел обыск и очередной арест священника Николая Алексеевского. При обыске у него были изъяты двенадцать адресов разных лиц и два сборника законов об отделении Церкви от государства.
Через три дня иерей Николай был первый раз допрошен. Ему был задан один вопрос, который приведен ниже (орфография документа приведена к современным нормам правописания):
«Вопрос: Следствие располагает свидетельскими показаниями о том, что Вы среди гр[ажда]н села проводили контрреволюционную агитацию на протяжении ряда лет, т. е. в 1935-36-37 годах. Признаете себя виновным в этом?
Ответ: Контрреволюционную агитацию я среди граждан не проводил и виновным себя в этом не признаю».
При
этом надо отметить, что никаких письменных «свидетельских показаний» к
тому времени у оперуполномоченного не было. Проводя этот допрос, он
банально рассчитывал на самооговор сельского батюшки. Поскольку этот
вариант у следствия не прошел, показания свидетелей всё же понадобились.
В «правосудии» того времени это не составляло каких-либо особых
затруднений. Поэтому спустя почти месяц - 16 октября - были «допрошены»
два лжесвидетеля. Один из них позднее отрицал факт допроса, а второй был
внештатным сотрудником органов.
Через месяц после первого допроса священника Николая Алексеевского состоялся допрос второй и последний. 23 октября 1937 года оперуполномоченный, уже подготовивший почву для обвинения отца Николая, даже не стал говорить с ним лично. Он поручил это сделать - видимо, в порядке общей практики - недавнему курсанту Саратовского военного пограничного училища, молодому сотруднику УГБ УНКВД.- Тот зачитал отцу Николаю сфабрикованные свидетельские показания. Вот некоторые «перлы» обвинителей (орфография сохранена):
«В апреле месяце 1937 года Алексеевский говорил проповед в церкви верующим где в своей речи сказал что эта власть не богом послана а не чистой силой и по этому советской власть производить гонение на крестьян и верующих в бога».
«В июне месяце 1937 года Алексеевский говорил на берегу Волги среди колхозников рыбаков "Коммунисты это по священному писанию антихристы, которые в скором времени будут иметь на лбу тутуюрованную печать и после этого будет свирепствовать на России красный террор"».
«В сентябре месяце 1937 г. на пристани Алексеевский говорил "Япония об`явила войну СССР а советская власть это скрывает от граждан, а там уже сколько народу наше побили. Ведь скоро в России Япония будет царствовать тогда мы покажем кто прав кто виноват"».
Отец Николай полностью отверг все эти «свидетельства», назвав их ложными. Тем не менее, было утверждено обвинительное заключение, в котором значилось следующее: «Алексеевский Н. М. проводил к-р агитацию направленную против Сов. власти, всячески клеветал на партию и Сов. Правительство. Распространял провокационные слухи о войне и голоде...». Его дело было направлено на рассмотрение тройки УНКВД.
Обличение обличителей
Заседание
судебной тройки при Управлении НКВД по Саратовской области прошло в
день допроса отца Николая - 23 октября. Священник Николай Алексеевский
был приговорен к расстрелу. Приговор привели в исполнение 29 октября в
22 часа.
Вдове отца Николая было сообщено, что он осужден на десять лет без права переписки. Все эти десять лет она ждала своего мужа, пыталась добиться пересмотра дела. Безрезультатно.
После смерти Сталина и осуждения сталинизма на XX съезде КПСС сестра расстрелянного священника - Евгения Михайловна Алексеевская (†1977), работавшая бухгалтером в московской типографии,- 9 ноября 1957 года написала жалобу на имя прокурора Саратовской области. В ней были следующие слова: «Зная брата как честного человека, ни в чем не повинного, прошу Вас проверить его дело в порядке надзора и полностью его реабилитировать... Его честность и добросовестность по отношению к советской власти могут подтвердить пристанские старожилы. В селе Пристанном Алексеевский Ник[олай] Мих[айлович] служил священником около двадцати лет, и все крестьяне его уважали за его обходительность и демократичность».
Спустя
всего лишь несколько дней было отдано распоряжение истребовать дело
отца Николая Алексеевского и провести дополнительную проверку. И почти
через год - 22 октября 1958 года - был составлен документ, из которого
становится понятно, что люди, которые сфальсифицировали следственное
дело священника, позднее были точно так же, как и он, «изобличены» и их
перемолола та же репрессивная машина НКВД, частью которой были они сами.
Один из лжесвидетелей, чьи «показания» послужили опорой обвинения, на допросе в 1958 году рассказал, что с отцом Николаем встречался «только тогда, когда посещал церковь» и никаких антисоветских высказываний от него никогда не слышал. Более того, он опроверг сам факт его допроса по делу Алексеевского и назвал свою подпись под показаниями поддельной.
Прокурор Саратовской области - государственный советник юстиции 3 класса Н. Кустов - направил в Президиум Саратовского областного суда протест, в котором утверждал, что постановление тройки было неправильным и подлежит отмене, а дело - прекращению. Государственный обвинитель подчеркнул, что «следствие по делу проводилось необъективно, с грубейшими нарушениями соцзаконности».
2 марта 1959 года Евгения Алексеевская получила справку о реабилитации брата.
Не отрекшиеся, не забывшие
Вдова
священника - Вера Васильевна - вскоре после его ареста переехала к
дочери Александре и ее мужу Анатолию Александровичу Толмачёву в Саратов.
Они жили в знаменитом доме-коммуне - с одной кухней на двадцать четыре
квартиры. Матушка каждый воскресный день ходила в церковь, семья
отмечала церковные праздники. В семейном альбоме бережно хранилась
фотография, на которой изображены саратовский архиепископ Филипп
(Ставицкий) со Святейшим Патриархом Алексием I. А еще Вера Васильевна
многие годы сохраняла у себя распоротую по швам камилавку мужа и его
наперсный крест. Она скончалась в возрасте восьмидесяти трех лет в 1966
году и похоронена на саратовском Воскресенском кладбище.
Стоит сказать еще, что Александру Николаевну, окончившую курс среднего музыкального образования и собиравшуюся посвятить свою жизнь музыке, по единственной причине - «дочь священника» - не приняли в консерваторию, и она всю жизнь проработала на бухгалтерских должностях. Скончалась в 1987 году. Единственный сын отца Николая, во время войны служивший в разведдивизионе поваром и награжденный медалью «За отвагу», погиб в Германии в День Победы - 9 мая 1945 года.
...Четверть века служил настоятелем сельской церкви священник Николай Алексеевский, и недаром его сестра Евгения Михайловна советовала при проведении проверки обратиться к жителям села Пристанного, которые хорошо знали своего батюшку. Память о безвинно убиенном священнике была бережно сохранена среди сельчан до наших дней. В прошлом году, в День памяти жертв политических репрессий, настоятель Преображенского храма священник Макарий Тагаев совершил панихиду по отцу Николаю. По окончании богослужения в местном Доме культуры прошла беседа, посвященная жизни этого скромного и верного Богу пастыря, его служению в селе Пристанное и трагическим событиям, связанным с его кончиной.
Газета «Православная вера» № 01 (597)
Валерий ТепловПравославие и современность
