Часть III. Босния и Герцеговина
Одним из узловых центров противоречий на Балканах сегодня остается Босния и Герцеговина (БиГ), которую, к сожалению, сложно назвать сформировавшимся и устойчивым государством из-за особенностей ее политического устройства, перманентного политического и экономического кризиса, а также сложной этноконфессиональной обстановки. Сегодня вся жизнь БиГ, которая формально является конфедерацией, организована по этническому и религиозному принципам. Сербы живут в Республике Сербской (РС), почитают своих святых, голосуют на выборах за сербские партии, а хорваты и бошняки (боснийцы-мусульмане) занимают большую часть БиГ и всячески пытаются сделать всё для того, чтобы РС перестала существовать как самостоятельное политическое образование. При этом единственное, что объединяет всех в Боснии и Герцеговине - это близкое к нищете существование и полная зависимость от иностранных игроков: с одной стороны, Сербии и России, поддерживающих РС, а с другой - США и ЕС, главным стремлением которых является укрепление собственных экономических и политических интересов в пику Москве и Белграду.
По имеющейся информации, на сегодня население БиГ на 40% состоит из безработных, большая часть которых - молодые люди. Если вспомнить, что идеи радикального ислама, ваххабизма и прочие экстремистские течения уже давно пустили в Боснии и Герцеговине свои корни (на стороне «Исламского государства» и «Джебхат ан-Нусры» (запрещённые в РФ террористические организации - EADaily) официально воевало более 700 граждан этой страны, а по соотношению количества боевиков ИГ к численности населения БиГ занимает первое место в мире), а значительная часть безработных (до 60%) это молодежь, то становится ясно, что ситуация в БиГ крайне важна не только для Юго-восточной Европы, но и для всего Евросоюза в целом. И совсем не случайно Брюссель, который в сентябре 2016 года наконец-то от БиГ принял заявку на вступление, до сих пор не может ответить на вопрос о возможных сроках присоединения этой страны к Союзу. Европейцам статус БиГ как полноправного члена ЕС может принести куда больше проблем, чем нынешнее положение этой страны, которую в случае необходимости можно обнести колючей проволокой, и которой можно управлять за счет сформированных ранее экономических инструментов контроля.
В Боснии и Герцеговине, которая, по сути, уже более 20 лет является протекторатом международного сообщества, действительно слишком много проблем - не только политического, но и экономического характера. И поэтому в стране, где нет единого правительства и единой системы управления, а этноконфессиональная ситуация оставляет желать лучшего, ничего более приемлемого, чем удаленный контроль, западные страны придумать не смогли. При этом такая позиция Евросоюза, США и прочих ведущих игроков мира самим боснийцам особой выгоды так и не принесла.
Одним из основных ударов по и так слабой экономике БиГ в свое время стала программа приватизации, которую всемерно поддерживали западные финансовые и политические круги. В данном случае интересен тот факт, что если на территории РС объекты промышленного сектора были практически полностью уничтожены в ходе военных действий 1990-х годов, то на территории Федерации Боснии и Герцеговины крупные заводы в массе своей сохранялись (в районе города Тузла). В результате приватизации 2000-2010 годов эти предприятия были проданы частным инвесторам, представлявшим в основном западноевропейские и американские компании, для реструктуризации и повышения прибыльности. Однако оказалось, что значительная часть заводов и фабрик не была модернизирована, а новые владельцы предпочли максимизировать прибыль и сократить объем инвестиций. Более того, к моменту подписания соглашения об ассоциации с Евросоюзом в 2008 г., доходы, полученные субъектами приватизации в виде наличных денег, были незначительными, а государство получило только около 1 млрд евро наличными от общей стоимости приватизации, составившей более 5 млрд евро.
После подписания соглашения об ассоциации ситуация не только не улучшилась, но и начала ухудшаться, что было связано с неконкурентоспособностью местных товаров на европейском рынке. Результатом этого стали массовые увольнения и постепенная стагнация остатков промышленности БиГ. По оценкам специалистов, к 2012 году промышленность Боснии и Герцеговины практически перестала функционировать, а предприятия оказались не в состоянии даже платить налоги.
С 2013 года, по данным международных организаций, экономика Боснии и Герцеговины начала восстанавливаться: ВВП страны вырос на 0,5-0,6%. Однако назвать подобный рост, который, чередуясь с периодами спадов, наблюдается в стране и по сей день, улучшением ситуации крайне сложно. Фактически Босния и Герцеговина по-прежнему остается одной из самых депрессивных стран Европы, обремененной громоздкой, дорогостоящей и неэффективной государственной системой. Впрочем, европейцы в последнее время стараются открыто не говорить об этом, а Всемирный банк и вовсе бодро рапортует о том, что ВВП в БиГ в 2018 году вырастет на 3,2%, а в 2019 на 3,4%. Хотя эксперты все же признают, что ключевой экономический проблемой Боснии и Герцеговины является несбалансированность экономической модели страны: преобладание государственного сектора экономики над частным, потребления над инвестициями, импорта над экспортом, а так же значительная зависимость от внешних финансовых вливаний.
Проблема в данном случае заключается еще и в том, что в БиГ на настоящий момент ни иностранных, ни местных инвесторов не интересует социальная обстановка в стране, что можно связать с наблюдающимся там сращиванием бизнеса с властью. Более того, по мнению большинства аналитиков, очевидным является тот факт, что западный капитал идет по пути захвата полного контроля над стратегическими ресурсами государства.
Известно, что в БиГ есть запасы угля, железа, меди, свинца, ртути, бокситов, марганца и серебра. Поэтому горнодобывающая промышленность играет определяющую роль в ее экономике. И совершенно не удивительно, что именно сюда устремлены взоры иностранных инвесторов, которые, фактически прибрав к рукам большую часть данной отрасли, уже не раз пытались диктовать свои условия руководству БиГ. Показательной в данном случае является недавняя ситуация с группой ArcelorMittal, которая владеет в Боснии интегрированным металлургическим комбинатом Zenica (получает железорудное сырье из двух источников - горно-обогатительных комбинатов Prijedor и Ljubija). По требованию МВФ правительство Республики Сербской, на территории которой находится Ljubija, объявило о приватизации государственного пакета акций ГОКа, но сделало выбор в пользу зарегистрированной в Израиле израильско-российско-казахско-африканской инвестиционной группы Israeli Investment Group (IIG), которая предложила более выгодные условия, чем ArcelorMittal. Последняя сразу же выступила с претензиями в адрес правительства РС, угрожая ему «правовыми последствиями», если государственный пакет акций крупнейшего в стране железорудного предприятия Ljubija будет продан не ей, а другой компании. Мыслимо ли подобное в западноевропейских странах или США? По всей видимости, нет. Однако никто в Брюсселе или Вашингтоне и не думает обращать на такие «мелочи» внимания, заявляя о необходимости «правового» решения вопроса согласно международным нормам.
Вероятно именно потому, что долгожданный приход европейцев и американцев в качестве инвесторов в БиГ так и не принес процветания этой стране, конфедерация в последние годы все чаще стала искать иные пути выхода из сложившейся ситуации. И здесь, как и в иных странах региона, снова встал вопрос расширения сотрудничества с Китаем и Россией. В этом отношении интересен тот факт, что в 2016 году в БиГ был завершен первый крупный инфраструктурный проект, реализованный через привлечение специального кредита КНР в размере $ 10 млрд в рамках сотрудничества «16+1» и ставший одним из первых результатов, достигнутых в рамках «Пояса и пути» - строительство тепловой электрической станции «Станари», подрядчиком для которого выступала китайская компания. В 2017 году в Пекине с удовлетворением отметили, что Босния и Герцеговина обладает особыми ресурсными преимуществами в рамках инициативы «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской Шелковый путь 21-го века», а взаимная выгода и обоюдный выигрыш стали очевидными особенностями двусторонних отношений. Сегодня обе стороны проводят довольно активные консультации по сотрудничеству в области энергетики и транспортной инфраструктуры, а также обсуждают совместное строительство экономических зон и налаживание сотрудничества в сфере планирования развития промышленности.
Что касается России, то ее место и роль в жизни БиГ и по сей день невелики. По большей части Москва сотрудничает с Республикой Сербской, что в определенной мере накладывает свой отпечаток на ее действия и не позволяет более активно участвовать в экономической жизни всей конфедерации. Например, еще в 2007 году «НефтегазИнКор» выкупила за 119 млн евро неработающий (с 2005 года) нефтеперерабатывающий завод «Босански Брод» (65% акций), завод по изготовлению моторных масел «Модрича» (62,3%), а также сеть АЗС компании «Петрол». В 2012 году «Сбербанк России» приобрел австрийский Volksbank International (VBI), который на тот момент входил по размеру активов в ТОП-10 банков Боснии и Герцеговины. Весной 2016 года Республика Сербская заявила о своей готовности предоставить России возможность участвовать в процессе приватизации своих компаний. В конечном счете, усиление двухсторонних торговых отношений, даже несмотря на антироссийские санкции и ответные меры Москвы, привели к росту экономического сотрудничества двух стран: за девять месяцев 2017 года товарооборот России с Боснией и Герцеговиной составил $ 125 646 207, увеличившись на 40,93% по сравнению с аналогичным периодом 2016 года. Однако, несмотря на это, влияние России в БиГ остаётся незначительным. Основными экономическими, а, значит, и политическими партнерами Сараево по-прежнему являются ЕС и США, которые продолжают контролировать боснийское руководство, подминая под себя остатки экономики и ресурсов страны.
Юрий Павловец
