В понедельник, 23 января, в Астане начались переговоры по
урегулированию ситуации в Сирии. Их инициатором стал президент России
Владимир Путин, который предложил создать в Астане дополнительную
площадку сирийского мирного процесса помимо Женевы. Саммит состоялся с
участием делегаций правительства и оппозиции Сирийской Арабской
респуьлики, а также России, Турции, Ирана, спецпосланника Генерального
секретаря ООН по Сирии Стаффана де Мистуры и посла США в Казахстане
Джорджа Крола в качестве наблюдателя.По итогам встречи 24 января было принято совместное заявление России, Ирана и Турции, в котором стороны объявили о создании трехстороннего механизма за соблюдением режима прекращения огня.
Как говорится в совместном заявлении, которое зачитал глава МИД Казахстана Кайрат Абдрахманов, три страны договорились "через конкретные шаги и используя свое влияние на стороны, стремиться к консолидации режима прекращения огня, установленного в соответствии с договоренностью от 29 декабря 2016 года и поддержаного резолюцией СБ ООН 2336, а также к минимализации случаев нарушения режима прекращения огня, сокращению насилия, выстраиванию доверия и обеспечению незамедлительного гуманитарного доступа в соответствии с резолюцией СБ ООН 2165 от 2014 и защиты гражданского населения Сирии".
В свою очередь, постпред Сирии в ООН Башар аль-Джаафари заявил, что сторонам удалось достичь конкретных результатов по урегулированию в Сирии. «У переговоров в Астане определенная цель: найти пути урегулирования, продвинуться к миру, найти механизм установления режима прекращения огня. Это не базар или рынок, мы обсуждали эту определенную повестку дня, мы обсуждали ее и достигли определенных результатов», - сказал Джаафари на итоговой пресс-конференции.
При этом, как сообщает агентство Рейтер, оппозиция осталась недовольна итоговым коммюнике переговоров. Отмечается, что ее недовольство вызвано отсутствием в тексте упоминания военной роли Ирана.
К настоящему времени работа в Астане по сирийской проблематика завершена, обсуждение продолжится в Женеве.
Иллюстрация: в пражском Музее алхимиков и магов
Экспертные оценки
Ростислав Ищенко: В первую очередь важно то, что переговоры по Сирии перенесены из
Женевы в Астану. Это демонстрация того, что Запад от сирийского
урегулирования отстранён. Он присутствует в Астане в качестве
наблюдателя на уровне уходящего американского посла и спецпосланника
ООН. Международные организации в таких ситуациях никакой существенной
роли не играют. То есть сирийское урегулирование взяли на себя Россия,
Турция и Иран. С моей точки зрения, это хорошо, потому что Иран
изначально выступал в качестве нашего ситуативного союзника в Сирии, а
Турция в последнее время стала очень даже договороспособной.
Второе. По сути дела, сейчас Турция отсортировала зависимых от себя
боевиков. Это то, что просили сделать американцев: скажите, кто хорошие,
кто плохие; с хорошими будем договариваться, с плохими воевать.
Американцы никак не могли отделить хороших от плохих. Турция сейчас их
отделила. Теперь мы имеем возможность - это ещё не факт, это только
возможность - договориться, по крайней мере, если не о полноценном мире,
то о прекращении боевых действий с частью боевиков. И
сконцентрироваться совместными усилиями на ИГИЛ, на ан-Нусре и прочих
совершенно неадекватных, запрещённых в России и в половине мира
организациях. То есть это позволяет концентрировать силы на главном
участке.
Дальше. Каждая из стран-гарантов принимает на себя ответственность за
хорошее поведение своих подопечных. Не случайно 23 января, кстати,
прошла информация о том, что российский МИД сделал замечания Сирии по
поводу того, что правительственные войска не всегда соблюдают режим
прекращения огня. Они ведь и раньше не всегда его соблюдали, и оппоненты
не всегда соблюдали. Но в данной ситуации сделан шаг на упреждение.
Потом можно будет говорить тем же самым туркам: «Видите, мы за сирийцев
отвечаем, теперь вы отвечайте за своих. Если за кого-то вы отвечать не
можете, давайте мы их исключим из режима перемирия и закатаем в
асфальт».
Задача сложная, нетривиальная. Россия с Турцией договориться может,
Путин с Эрдоганом договориться может, но понятно, что в Сирии -
гражданская война. Правительственные силы и боевики очень долго воевали
друг против друга, у них накопились друг к другу претензии и между ними
крови не меньше, а значительно больше даже, чем сейчас на Донбассе между
вооружёнными силами Украины и армиями ДНР и ЛНР. А вы представьте себе:
если бы сейчас пришлось договариваться о каком-то долговременном мире
ЛНР, ДНР и Киева тем киевским властям, которые есть - наверное, это было
бы очень сложно. Понятно, что это сложно сейчас и в Сирии. Но задача
хотя и нетривиальная, но разрешимая, потому что каждая из стран-гарантов
принимает на себя ответственность за своих подопечных.
Поскольку все - и Турция, и Иран, и Россия - заинтересованы в том, чтобы
этот мирный процесс, из которого исключён Запад, оказался успешным, то я
думаю, что сейчас вероятно достижение даже, может быть, неполноценного
перемирия, но значительно более устойчивого, чем те сделки, которые
заключались в Женеве. Не сразу, переговоры будут очень сложными, но мир
может быть достигнут. Я ещё раз повторяю: здесь самая важная вещь, что
Запад полностью исключён из процесса переговоров. Это произошло впервые,
наверное, за тысячу лет, со времён крестовых походов. Мир, который
будут для Сирии прописывать Россия, Турция и Иран (с учётом того, что у
России есть в Сирии крайне долговременные интересы, да и с учётом того,
что Сирия сегодня действительно является ключом к Ближнему Востоку) -
это очень важный момент с точки зрения закрепления наших позиций на
Ближнем Востоке. Это ведь не зависит даже от того, как закончатся
переговоры. Сам факт того, что они начались и идут в таком формате - это
очень важно.
Конечно, остаётся ряд вопросов. Говорят, что Турция уже заранее очень
много себе отыграла очков, потому что за столом переговоров курдов нет, а
как без курдов решать проблему? А боевиков, в том числе явно
террористической исламистской направленности, вроде «Джейш аль-Ислам»,
турки протащили на переговоры. Не были ли заранее отданы Турции белые
фигуры в этой партии?
Давайте согласимся с тем, что курды там были бы сейчас неудобны всем.
Курды, конечно, люди хорошие. В своё время были долговременными
клиентами Советского Союза, и у нас по старой доброй памяти к ним
неплохое отношение. Но, тем не менее, курды сейчас являются головной
болью и Турции, потенциально и Ирана (потому что проект Курдистана - это
в том числе и иранские территории), и Сирии (потому что курды на севере
Сирии создают собственное государство), и Ирака к тому же. При этом
курды последний год, а то и полтора, являются чёткими американскими
клиентами. Американских клиентов за стол переговоров не пустили - это
тоже важно. Хотите приходить за стол переговоров - меняйте своих
патронов, и с вами будут говорить. Сейчас с вами не будут говорить - у
вас за спиной стоят американцы, сегодня они здесь не нужны. Вот, может
быть, когда-нибудь Трамп продемонстрирует договороспособность, найдёт
какие-то компромиссные хорошие предложения - тогда, может быть, и курды
сядут за стол переговоров. Но пока что зачем пускать курдов? - если это
всё равно, что сейчас пустить поляков в нормандский формат.
О боевиках. Нам в данной ситуации важен компромисс с Турцией. То есть
без Турции мы сегодня устойчивого урегулирования в Сирии не получим. Нам
нужно успокоение на севере Сирии, нам нужно успокоение в центральных
районах. Значит, нам надо, чтобы все боевики, подконтрольные Турции,
подчинились мирному процессу. Тогда сирийская армия сможет
сконцентрироваться на том же самом ИГ, которое сейчас добивает
Дэйр-эз-Зор и куда сирийская армия не может перебросить войска из-за
боёв в других местах. На ИГ, который недавно перешёл в наступление под
Пальмирой. Курды вроде бы наступают на Ракку, но это не мешает ИГ
перебрасывать оттуда войска под Дэйр-эз-Зор. Это сейчас главный фронт
для нас.
Конечно, приходится идти на определённые уступки, но это не делается раз
и навсегда. То есть вы приходите и говорите: я этих ребят контролирую. Я
говорю: хорошо, мы их сажаем за стол переговоров. Если через некоторое
время выясняется, что ребята эти неподконтрольны, я у вас спрашиваю:
так, извините, вы их контролируете? вы за них отвечаете? это вы им
сказали, что надо опять стрелять? А если они стреляют по собственной
воле, значит, вы их не контролируете. Тогда, извините, мы их уберём.
В своё время и по итогам Гражданской войны в России миллионы были
амнистированы. Потому что если бы всех вырезали - население сократилось
бы наполовину. Воевало полстраны против половины страны. И многие
коллаборационисты, кстати, по итогам Великой Отечественной войны были
амнистированы. Там кто-то отсидел десять лет, кто-то пять, кто-то
пятнадцать. Но у многих из тех, кто был просто с Богом отпущен, руки
были по локоть в крови, но их отпустили. Потому что выбор очень простой:
можно вести бесконечную войну... пусть не бесконечную, пусть 10, 15, 20
лет, но это утраченные жизни, ресурсы, которые сжираются у государства,
это невозможность установить на этих территориях нормальную жизнь.
Конечно, где-то в Москве, в Ленинграде, в Киеве, в Ташкенте по большому
счёту всё равно, сколько лет будут бегать по лесам бандеровцы или
«лесные братья». Но если вы живёте в соседнем селе, то вам совсем не всё
равно: можете ли вы выйти спокойно в лес, можете вы отойти от своего
дома на десять метров или вы должны каждую минуту дрожать, что к вам
придут бандиты, ведь под каждым домом часового не поставишь. И войск не
хватит в каждой деревне поставить гарнизон.
Поэтому если мы хотим достичь хотя бы какого-то первоначального
урегулирования, приходится поступать так, как в Астане. Здесь речь не
идёт о каком-то урегулировании постоянном, раз и навсегда. Налицо только
первый этап, первая, так сказать, проба пера. Собираются три стороны и
друг у друга спрашивают: за кого вы отвечаете? Мы же тоже у американцев
спрашивали: за кого вы отвечаете? Те отвечали: Нет, вы знаете, нам надо
подумать, - и два года думали. Но турки сказали: за этих, за этих, за
этих отвечаем, а вот за этих не отвечаем. Давайте сейчас добьём тех, за
кого они не отвечают, а потом спросим: хорошо ли они отвечают за тех, за
кого отвечают.
У нас есть одна проблема. Россия с США долго находились в состоянии
глобального противостояния, фактически вели войну. В том числе и
открытую, горячую войну, потому что война на Донбассе и война в Сирии -
это, по большому счёту, война не только неких бандитских группировок
против нормальных людей. Это ещё и война США против России. Сейчас у нас
появился шанс на достижение какого-то компромисса. По крайней мере, мы
считаем, что попытка компромисса, возможно, будет сделана со стороны
США. Мы готовимся к этим переговорам потенциально. Для того, чтобы
получить больше, надо прийти за стол переговоров с полными руками
козырей. Если мы приходим за стол переговоров с США после Астаны, где не
было американцев и европейцев и достигнут хотя бы месяц урегулированию в
Сирии - одно дело. У нас есть проблемы и с турками, и с Ираном, но мы
договорились, урегулирование уже есть и без вас. Хотите подключаться? Мы
можем посодействовать. Но тогда уступайте здесь, здесь и здесь, решайте
такую, такую и такую проблему. Это значительно лучше, чем если мы
придём за стол переговоров, когда в Сирии будет на полную мощь идти
гражданская война, когда мы не будем понимать: турки - они как? Они с
курдами воевать сейчас начнут или с сирийцами? Сейчас они вроде с ИГ
воюют. А с кем они будут воевать завтра? Есть вероятность, что, когда мы
придём за стол переговоров с США, американцы скажут: вы видите, что на
Украине творится? А Украина у вас под боком. Давайте мы вам поможем там
навести порядок (закроем глаза на то, как вы его будете наводить), а вы
нам за это здесь, здесь и здесь уступите.
Чем больше у нас подконтрольных и хотя бы условно стабилизированных
площадок, тем прочнее наши позиции. Потому что мы можем сказать
американцам: «Нет, нас сейчас устраивает положение в Донбассе, да,
бывают перестрелки, но, по крайней мере, есть Минская договорённость,
открытой войны нет. Нас устраивает положение в Сирии. Мы там
договорились, сейчас будем доводить это дело до конца и добивать ИГ с
помощью друг друга. С Китаем у нас противоречий нет, с Китаем у вас
противоречия. Что вы от нас хотите? У нас всё хорошо. Вам нужна наша
помощь? Давайте, расскажите, что вы нам можете предоставить».
