Вопрос: Сергей Феликсович, источники в культурной сфере столицы сообщили о возможной скорой отставке министра Владимира Мединского. Как прокомментируете это?
Сергей Черняховский: Во-первых, это уже третья волна
слухов [об отставке Мединского]. Во-вторых, то, что они инициируются -
это неудивительно, потому что 
определенным
группам в политическом классе предельно не нравится то, что Мединский
относится к Министерству культуры не как к кормушке для элитной богемной
среды, а как к ведомству, которое должно заниматься развитием культуры в
интересах страны в соответствии с нынешним государственным курсом, в
общем-то, опирающимся на поддержку большинства. А ряд действий, которые в
последнее время предпринимает Мединский - говорит о его уверенности и
отработке долговременных планов.
Вопрос: Несколько скандалов в культурной среде сделали министру имидж довольно жесткого человека - например, его реакция на "Тангейзер"?
Сергей Черняховский: Он пытался достаточно сдержанно отнестись к сложившейся ситуации вокруг "Тангейзера", пытаясь сохранить директора театра, но вынужден был принять меры по его смещению - тогда, когда понял, что директор просто не хочет вести диалог с теми, кого он оскорбил. И здесь его действия были достаточно решительные. Причем они были поддержаны на разных уровнях официально.
Вопрос: Но здесь речь идет уже не столько о театре и искусстве, сколько о политике и общем государственном курсе?
Сергей Черняховский: Да, кроме того, в ходе празднования 70-летия Победы был ряд его выступлений, носящих, в общем-то, оценочный внешнеполитический характер, то есть он дал негативную оценку Меркель и Олланду, не приехавшим на празднование. Ну, понимаете, что в традиционной ситуации министр культуры обычно не вторгается в эту сферу, и, если Мединский это сделал, значит, он чувствовал, что он имеет такую возможность и имеет соответствующую поддержку. То, что его выступление, касающееся международных вопросов, воспринимается, как нормальное - это говорит о его достаточно прочных позициях и о высоком доверии к нему со стороны политического руководства страны.
Кроме того, с началом относительно масштабной подготовки к столетию Великой российской революции, которую традиционно называют Великой Октябрьской, подготовлен проект обращения организаторов соответствующей конференции в духе масштабного примирения. Это политическая акция, которая обычно проводится на высоком уровне - в старые времена это шло бы на уровне идеологического отдела ЦК. И то, что он выходит на столь значимую сферу идентификации, и то, что это рассчитано, как минимум, на два года, говорит опять-таки о прочных позициях и уверенности.
Вопрос: История - тоже часть культурной традиции, но сегодня из-за "пересмотра истории" странами Европы, США - это острая политическая тема. Много шума было перед 9 мая, когда на той же Украине ее муссировали - Сталин и Гитлер развязали Вторую мировую, договор между СССР и Германией от 1939 г. - это "сговор". Теория, конечно, не выдерживает критики, но все же внедряется этот информационный вирус в сознание людей, и тут Мединский не молчал?
Сергей Черняховский: Да, в мае он выступил с оценкой договора с Германией от 1939 г., дав позитивную оценку. Впервые со стороны официального руководства страны дана оценка, расходящаяся с тем, как это трактовали в 1989 г., когда была поднята известная волна пересмотра истории. То, что он счел возможным для себя это сделать - говорит о том, что это право признается за ним - право на определенные историко-политические суждения. Но и, кроме того, его потом публично поддержал президент.
Посмотрим и на некоторые последние решения и назначения, например, сейчас начинается масштабный проект подготовки кадров для Министерства культуры, и будет осуществляться рывок в развитии института культуры, становящегося базовым центром подготовки кадров в этой сфере - Московского государственного института культуры в Химках. Там назначен новый ректор с министерским бэк-граундом из руководства аппарата правительства. Вообще, эта волна была поднята в связи выступлением [Мединского] в Совете Федерации, а выступление было достаточно уверенным.
И еще такой момент - по последним замерам и экспертным опросам, которые представляли социологи, Мединский сейчас находится на 8 месте [по популярности] среди 30 членов правительства, идет непосредственно за такой группой, как Шойгу, Лавров, Колокольцев, Пучков. Он действительно сейчас является одним из 5-6 самых популярных министров в стране. Причем, можно обратить внимание и на следующее: когда были подобные истории с "Тангейзером" и несколько других весной, проводились опросы - поддерживается ли принятое решение (там не фигурировала фамилия Мединского) по этим вопросам. Среди тех, кто отвечал и следил за событиями, поддерживались как раз те решения, которые принимал он.
Другой вопрос, что он подвергался информационным атакам - иногда и "слева", и "справа", в последнее время атаки "слева" от той же КПРФ резко уменьшились, но атаки "справа" были и возрастают, потому что его действия затрагивают переформатирование институтов, кадровый состав - это вызывает реакцию тех людей, интересы которых пострадали.
Ну, а кроме того, есть значительная группа в политическом классе, которая считает, что культура - это такая сфера действия богоизбранных, которая отдана им в ведение, государство должно их все время кормить. Плюс к этому - они будут получать еще деньги от выступлений, гонорары, и будут считать себя кастой неприкасаемых. Художник - это, конечно, великое звание, но нельзя жить по принципу "я налил краски на холст и сказал, что это мое гениальное изобретение", и в этом отношении Мединский неоднократно говорил, что будет переходить от поддержки по принципу элитарности и непонятности к принципу поддержки талантливости и социальности. И когда сейчас некоторые деятели начинают говорить, что он якобы "убил российский кинематограф", во-первых, он ничего не убивал, но при нем "черный" российский кинематограф стал чувствовать себя тяжелее, и стали появляться нормальные фильмы, поддержанные государством, которые и интересны зрителям, и отражают историю страны, и усиливают положительную гражданскую самоидентификацию.
Вопрос: Слухи об отставке и порождаются такими недовольными?
Сергей Черняховский: Разумеется, они идут из этой сферы - один из постоянно критикующих, негативно к нему относящихся - кинорежиссер Смирнов, он не раз призывал к его отставке (кстати, зять Чубайса). Когда-то, кстати, снял "Белорусский вокзал", но это было именно что - "когда-то". Он был в определенном тренде всегда, можно перечислить многих других, кто привык к тому, что искусство их, и для них, а Мединский считает, что искусство все-таки для страны.
Вопрос: Когда был инцидент с американским фильмом про советского какого-то педофила образца 1953 г., послевоенное время - Мединский порекомендовал прокатчикам не выпускать кино на экраны - начались разговоры, мол, опять "совок", опять цензура? Министр ясно дал понять свою позицию в официальном обращении - это была категоричная позиция?
Сергей Черняховский: Это, безусловно, идет для них, как важный момент - они никак не могут понять, что советский период в любом случае - это одна из значимых страниц истории, и даже не страниц, а большой том истории, что именно в этот момент стране есть чем гордиться. Может быть спор о цене, заплаченной за эти достижения, но те, кто не любят Советский Союз, за такую же цену все разрушили. А там выстояли и построили, пусть и заплатили большую цену. Но больше всего, конечно, их неприятие вызывает его курс на позитивное отношение к достоинству страны, который "ущемляет" их негативное самосознание, что они вправе все судить, всему давать оценку, над всем насмехаться. Это такая свобода дикаря - вот я выбегу голый, обмазанный грязью, буду прыгать, и пусть все восторгаются.
Мединский как-то сказал, что человек без идеологии становится животным, они были страшно возмущены, и страшная была война их негативных реплик - но по большому счету, Мединский просто процитировал Шекспира. Это в монологе Гамлета есть, что человек, если все думы его - это еда и сон - животное, не боле. Это Шекспир не нравится, более того - возмущавшиеся даже не знали, что это Шекспир, они Гамлета не читали, не смотрели даже в постановке советских фильмов.
Вопрос: 20 лет было хорошим тоном очернять историю, модернизм на грани помешательства, это все культивировалось. И теперь такая политика - это просто культурная революция?
Сергей Черняховский: Вообще, этапы отказа от этой энтропийной тенденции все разрушать постепенно накапливались. Вспомните, когда в 1995 г. выходит первый выпуск "Старые песни о главном", а потом был второй выпуск, третий выпуск, и там явно шло обращение к теплым воспоминаниям о Советском Союзе. И с начала 2000-х гг. потихоньку эти моменты все больше и больше накапливались. Этот посыл об уважительном отношении к истории был у Путина, когда он сделал этот симбиоз имперского орла трехцветного, кстати, достаточно спорного, флага, гимна Александрова и Красного знамени вооруженных сил. Это вообще определенная установка, которая, естественно, должна была пробивать себе дорогу, тут даже дело не в определенной воле людей. И сейчас, может быть, эта тенденция и будет усиливаться, потому что чем дальше, тем больше мы видим, что мы потеряли от разрушения СССР. И большинство населения никогда не поддерживало это разрушение, у нас две трети граждан сожалеют, и не прочь были бы, если бы восстановился наш 1985 г. - даже сейчас.
Вопрос: Это потребность людей или все-таки насаждение сверху?
Сергей Черняховский: Здесь есть два момента - во-первых, идти против этой тенденции руководству страны просто неразумно. Потому что иначе ты "провисаешь в воздухе", нельзя опираться на одну десятую или одну пятую часть населения, все-таки мы говорим о демократии в стране. А второй момент - просто нельзя не уважать этих людей, потому что неуважение к ним - дело даже не в том, что оно ослабит твои позиции, дело просто в том, что оно будет и страну разрушать. И оно явно бесперспективно, потому что народная память достаточно сильна. Тут много есть моментов другого порядка - посмотрите, эта волна ощущалась умеренно в период до 2008 г., потом пришел Медведев, и был намек на обратную волну, в какой-то момент о новой десталинизации заговорили, и так далее. А общественное мнение все это стерло, сбросило - установилось опять здоровое отношение к истории. Так или иначе, все восстанавливается.
Несколько лет назад была статья Уоллерстайн о будущем Ленина, его имени - вот он считает, что к середине 21 века в России победит национализм, и главным кумиром русского национализма станет Ленин. И он с точки зрения политической теории описывает, почему и как это должно произойти, это естественно. По данным социологических исследований последних лет растет позитивное отношение к Ленину и Сталину, причем даже к Ленину больше, чем к Сталину - в молодых группах, среди двадцатилетних. Ясно, что в "возрастных" группах оно высокое, потом к 30 годам - снижение, а у 20-летних опять повышение оценок.
Вопрос: И если вернуться к Мединскому, почему же его так хотят видеть снятым с поста?
Сергей Черняховский: Эта информационная атака, волна слухов, во-первых, может быть ответом на усиление позиций Мединского, во-вторых, прошлая подобного рода волна была зафиксирована осенью, когда ровно перед этим он переместился на 20 позиций вверх в сотке ведущих политических деятелей и занял сороковое место в целом по стране.
Такие скоординированные кампании по тому или иному поводу свидетельствуют о том, что есть хорошо координируемая некая группа в клане, который почему-то называют "либеральным". И она достаточно жестко в единой команде способна осуществлять наступление в разных направлениях, хорошо координирует свои действия, достаточно мобильная и просто надо иметь в виду, что действует она не в интересах страны. В каком бы социально-экономическом облике страна ни существовала, эта команда будет действовать, и надо думать о том, как подобные действия пресечь - если есть диверсионная группа, ее надо ликвидировать.
Вопрос: Возможно, опасения связаны с тем, что Мединский метит на роль не просто министра культуры, а "министра идеологии" и культуры?
Сергей Черняховский: У нас идеология конституцией запрещена. Но, на самом деле, естественно, когда министр культуры занимается этими вещами. В советский период был министр культуры и был идеологический отдел ЦК, стратегические вопросы решал идеологический отдел, а министерство иногда низводилось вообще до заведования хозяйством. Иногда, как при Луначарском или Фурцевой, обладало большим значением - Фурцева была все-таки значимой политической фигурой. Но поскольку обычно структуры идеологического толка в современных государствах не бывает, то подобные вещи должно решать министерство культуры, потому что это не сфера ублажения досуга и не сфера развлечений, а культура - это всегда система ценностей и запретов, система сохранения идентичности и воспроизводства идентичности. Строго говоря, с точки зрения политической теории, культура - это система производства и воспроизводства базовых латентных образцов социального и политического поведения, и культура всегда предопределяет - что можно, а что нельзя.
Вопрос: А если еще и вдохновлять на то, что делать "можно" - то это уже идеология и пропаганда?
Сергей Черняховский: Ну, нет, идеология - это все-таки нечто иное. Культура - это ценности и образцы поведения, идеология - это ценности и цели. То есть идеология предполагает образы будущего общества, которые создаются на базе неких ценностей. То есть это другое явление, просто на базе одних и тех же ценностей могут существовать разные идеологии, и вот сейчас мы оказались в таком положении, когда нам важно сохранить систему ценностей. Мы можем спорить о целях, но нам важно сохранить идентичность и систему ценностей. И в этом отношении идеология и культура - вещи разные, хотя частично накладывающиеся друг на друга.
Беседовала Елена Рычкова
