Не тратьте силы на уныние!

«Русская народная линия» проводит традиционный опрос авторов по итогам года. «Как бы Вы охарактеризовали 2024 год? В условиях Специальной военной операции, как изменилось наше общество в этом году? Какие позитивные и негативные тенденции отметите в уходящем году? С какими чувствами встречаете Новый 2025 год? Что ждёт мир в ближайшее время? - на эти вопросы отвечает член Изборского клуба, кандидат филологических наук, преподаватель Оренбургской духовной семинарии Михаил Александрович Кильдяшов:

Уходящий 2024 год стал для меня годом, в котором я, как никогда, явственно почувствовал, насколько исторические и культурные события, даже те, на которые ты непосредственно не влиял, могут стать твоим личным переживанием, фактом твоей биографии и определить твоё отношение к настоящему и будущему.

2024 год мне представляется символическими весами. На одной чаше лежит событие, связанное с возвращением иконы Святой Троицы Андрея Рублёва в Троице-Сергиеву лавру. Для меня на сегодняшний день это главное событие и главное переживание в моей жизни.

Я был свидетелем возвращения иконы. Я видел, как монашествующие во главе со Святейшим Патриархом Кириллом проносили её от лаврских врат до Троицкого собора. Тогда мне показалось, что русское время и русское пространство задрожали, как марево в жаркий летний день. В душе возникло ощущение, что в этот момент происходит слияние всех русских эпох – сама икона, на которой изображена Чаша, предстала Чашей русского времени.

Я, грешный, побывал на первом Богослужении, когда икона вернулась из Третьяковской галереи в Лавру. Мне казалось, что среди молящихся пребывает человек с небесно-голубыми глазами в монашеском облачении. Быть может, рядом с нами был Андрей Рублёв. Мне казалось, что кто-то очень знакомый, с чёрными кудрями и кавказским профилем был среди нас – очень похожий на священника Павла Флоренского. Мне казалось, что среди молящихся были учёные-искусствоведы середины ХХ века, люди с иными лицами, с иной сосредоточенностью, трепетно взирающие на икону. Быть может, это были те, кто спасли её вместе с наследием Третьяковской галереи в годы Великой Отечественной войны, сопровождая драгоценные экспонаты в Новосибирск.

На этом Богослужении мне привиделся человек с неотмирной улыбкой, похожий на Юрия Гагарина, который когда-то посмотрел в иллюминатор на Землю и увидел такую синеву, которую прежде можно было встретить только на иконе Рублёва.

Тогда мне подумалось: икона говорит всем нам, что русское время неразделимо и что мы в нынешний год, в нынешний век, в нынешних испытаниях – не одни: вместе с нами все наши предки.

«Троица» Андрея Рублёва сподвигла нас на особую духовную, историческую и культурную мобилизацию. Было очень важно в 2024 году почувствовать, что нет ни прошлого, ни настоящего, ни грядущего – есть одновременность русских времён. Это сплачивает наши исторические, надвременные силы. Этой тайны не может постичь ни один иноплеменный враг. Наши недруги не понимают, почему в такой немноголюдной России на её обширной территории постоянно ощущается неизбывная богатырская сила. А всё потому, что у России все живы: и предки, и потомки, с нами нерасторжимы и те, кто жили до нас, и те, кто явятся после нас. Это моё счастливое переживание, которое лежит на благодатной чаше весов.

Но есть вторая чаша весов – на неё легли сирийские события. Почему я так тяжело переживаю их? Очень много личного связано с Сирией, несмотря на то, что я никогда не был на сирийской земле.

Александр Прохоренко – герой сирийского похода, который, оказавшись в окружении, мужественно вызвал огонь нашей артиллерии на себя, при этом успев сказать по рации, что любит свою жену и что не хочет, чтобы враг осквернил форму русского офицера, если возьмут его в плен, – мой земляк. В те дни, когда стало ясно, что режим Асада пал и та Сирия, ради которой был наш сирийский поход, в нынешнее историческое время вряд ли уже будет существовать – я пошёл в Оренбурге к памятнику Александру Прохоренко. Я долго смотрел на него, и мне казалось, что стоящий на пьедестале герой взирает на всех нас взыскующе и сурово.

Я вспоминал в те дни сирийского писателя и переводчика Айада Еида Михаила, с которым мы когда-то познакомились на Аксаковском празднике в Башкирии. Он с таким восторгом говорил о русской литературе, удивлялся тому, что мы не всегда по достоинству ценим своих патриотических писателей. Он называл мне имена подлинно русских писателей, которых очень ценят сирийцы.

Айад Еид Михаил приехал учиться в Советский Союз на излёте советской поры, во время «перестройки». Он стремился сюда в восхищении, заочно зная нашу страну, наше советское Отечество. Он мечтал, чтобы на его Родине, в Сирии, жили так же, как и в Советском Союзе – по справедливости. Но вскоре ему пришлось отчасти разочароваться, увидев, что вместо лозунга «Мир, труд, май!» в перестроечном Советском Союзе появляются макдональдсы, реклама самсунгов и прочее. Тем не менее, его любовь к России, к русской культуре не иссякла. Мы с ним долго беседовали, сделали интервью. У него русская жена, его дети и он сам – православные. Он рассуждал о том, что Сирия и Россия – едины через православную историю, через арамейский язык, на котором говорил Христос, едины через Христа, апостола Павла, Иоанна Дамаскина.

Что ныне думает мой старший сирийский друг? Какие он испытывает переживания? Что с ним происходит? Мне неведомо.

В эту сирийскую пору мне вспомнился мой студент, который разведчиком участвовал в нашем сирийском походе. Парень с позывным «Неон» учился у меня в университете, получая техническую специальность. Он мне рассказывал о том немногом, что может рассказывать боевой разведчик. Он говорил преимущественно не о боевых действиях, а о том, как любовался сирийской землёй, её природой и культурой. Он восхищался гротом-усыпальницей святой Фёклы в Маалюле, где внутри скалы растёт многовековое могучее древо: крона его очень ветвиста, по каменным стенам и по потолку она пытается выбраться наружу. И это дерево, как символ неубиваемой жизни, выбирается наружу – к солнцу. «Неон» признался мне, что мечтает поступить на факультет Востоковедения, чтобы вернуться в Сирию, но не с оружием в руках, а со знанием и поющим сердцем. Я подарил ему учебник арабского языка. Куда теперь поедет мой студент? Что будет с той землёй, что «могла быть раем», а стала «логовищем огня»? Вот такие тревоги на второй чаше.

И кажется, что коромысло весов – это Специальная военная операция. Икона, вернувшаяся в Лавру, и сирийские события – всё метафизически замыкается на Специальной военной операции, всё соединяется в ней. СВО складывает разные события на чашу радости и чашу печали. Весы колеблются: с одной стороны – освобождённый Угледар, а с другой – прорыв врага в Курскую область – туда, где теперь Курская-Коренная икона Божией Матери «Знамение» «стала прифронтовой».

С одной стороны, Киево-Печерская Лавра, в которой беснуются наши враги, устраивая в Трапезном храме телевизионное кулинарное шоу, а с другой стороны – «Орешник», который ударил пока точечно, но поселил неодолимый страх в стане противника.

Новый 2025 год я встречаю с осознанием того, что очень многое зависит от каждого из нас. Весы колышутся, достаточно положить песчинку, крупинку на благую Чашу весов, чтобы в итоге она перевесила, и явилась Русская Победа, явилась Победа мира Божиего, Победа Божественной справедливости.

Когда я печалился по поводу событий в Сирии Александру Андреевичу Проханову – мы с ним когда-то были вдвоём на могиле Прохоренко в Оренбургской области, - писатель ответил мне: «Не трать силы на уныние – силы нам ещё пригодятся для борьбы».

Я желаю всем своим братьям и сестрам во Христе, всем добрым людям, чтобы они не тратили силы на уныние, а копили и приумножали их для Победы!