Русские – это этнос, суперэтнос или «многонациональный народ» России?

В последнее время можно услышать мнение, что русские – это не этнос, а нечто более широкое, даже аморфное, куда можно включить всех тех, кого раньше называли инородцами и иноземцами. Стали привычными такие словосочетания, как русские евреи, русские немцы, русские чеченцы и даже русские армяне.

Попробуем разобраться, кто же такие русские.

Вначале – об этничности. С точки зрения нелиберальной этнологии (теории этногенеза) этническая структура представляет собой следующую, четкую иерархию: субэтнос, этнос, суперэтнос.

Субэтнос – это подразделение этноса. Например, в России до XVII века формируются следующие крупные субэтносы: на юге – казаки, на севере – поморы, в Сибири – сибиряки (челдоны). (Лев Гумилёв относит к субэтносу и старообрядцев, но это вопрос неоднозначный.) Все эти субэтносы отличаются друг от друга и по стереотипу поведения, и по языку, и по быту. Но все они русские.

В Европе та же картина. Например, этнос французов включает в себя бретонцев, бургундцев, гасконцев, нормандцев, провансальцев и другие субэтнические группы. Похожий расклад мы наблюдаем у немцев и др. европейских народов.

Сложность структуры (единство в многообразии!), придаёт этносу прочность и повышает сопротивляемость внешним ударам. При упрощении этнической системы, в финальных фазах этногенеза, различия между субэтносами стираются. Разумеется, все это с поправкой на глобализацию, урбанизацию и пр. безобразия современного мира.

Следующий после субэтноса уровень – этнический.

Гумилёв говорил, что каждый человек, если его спросить, кто он, не задумываясь, скажет: русский, казах, грузин, поляк, итальянец. А потом уже добавит, что он рабочий, бизнесмен или студент. Социальную принадлежность можно сменить, этническую – нельзя. (Исключение составляют люди химерного типа, с размытой идентичностью, например – глобалисты и их пособники.)

В первой своей фундаментальной книге «Этногенез и биосфера земли» Гумилёв даёт следующее определение этноса: «Этнос – коллектив особей, выделяющий себя из всех прочих коллективов. Этнос более или менее устойчив, хотя возникает и исчезает в историческом времени. Язык, происхождение, обычаи, материальная культура, идеология, иногда являются определяющими моментами, а иногда – нет. Вынести за скобки мы можем только одно – признание каждой особью: «мы – такие-то, а все прочие – другие».

Таким образом, на первое место Гумилёв ставит признак иррациональный, основанный на ощущении – свой-чужой. Ученый говорил по этому поводу: «Когда мы видим человека, принадлежащего к другому этносу, мы даже не можем определить, почему он не свой. Но мы чувствуем, что он – не свой». Заметим, что пока в Россию не хлынул поток мигрантов, этот феномен не все осознавали.

В последней книге Гумилёва «Древняя Русь и Великая степь», определение этноса выглядит уже более основательным. Этнос – это естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения (ментальности) коллектив людей, существующий как энергетическая система (растрачивающая пассионарность во времени), противопоставляющая себя всем другим таким коллективам, исходя из ощущения комплиментарности (подсознательной симпатии к своим).

Подробнее см. статьи на Русской народной линии: «Почему народы такие разные» (формирование ментальности); «Этнос – система» (отличие этноса от общества); «О природе национальных конфликтов» (положительная и отрицательная комплиментарность).

Для объяснения феномена комплиментарности Гумилев предлагает гипотезу этнического поля. То есть – как отдельный человек обладает своим индивидуальным биополем, так и этнос обладает своим коллективным энергетическим полем. Как и любое другое поле (гравитационное, электромагнитное) этническое поле имеет свою частоту колебаний, свой ритм.

Гумилёв писал: «Когда носители одного ритма сталкиваются с носителями другого, то воспринимают новый ритм как нечто чуждое, в той или иной степени дисгармонирующее с тем ритмом, который присущ им органически. Новый ритм может иногда нравиться, но несходство фиксируется как факт, не имеющий объяснения, но и не вызывающий сомнения». (Если кого-то эта гипотеза не устраивает, то он может предложить свое объяснение данного факта, который отрицать невозможно.)

Этносы могут быть близкими, даже родственными (великороссы, малороссы, белорусы); «соседскими» (русские и башкиры, удмурты, чуваши, буряты); далекими (русские и англичане, французы, таджики, узбеки) и очень далекими (русские и китайцы, японцы, бенгальцы, масаи).

Причем, даже родственные этносы, при сходстве этнических полей, имеют поведенческие и психологические отличия. (Вспомним советские анекдоты про украинцев.) Тем более отличаются по своему поведению далекие друг от друга народы, живущие в разных регионах планеты. Иногда эта непохожесть бывает настолько радикальной, что вызывает шок у представителей иного этноса. Например, одни народы могут поедать насекомых (а иногда и людей!) и справлять нужду прямо на улице, а у других это вызывает отвращение...

Таким образом, главными отличительными признаками этноса являются стереотип поведения, являющийся следствием детского воспитания, т.е. сигнальной наследственности (делай как я!) и ментальность, связанная с генетическими культурными кодами.

Хотя, надо заметить, что Гумилёв в своих книгах прямо не говорит о генетической, врожденной основе этничности. Вероятно, потому, что в советское время за эти вещи могли «пришить идеализм». Ученый говорит о настройке биополя младенца на этническое поле родителей, на их ритм (см. «этническое поле»), и о решающем влиянии на воспитание ребенка сигнальной наследственности. С чем нельзя не согласиться. Однако практика показывает, что вместе с тем значительная часть поведенческой информации и основные черты национального характера закрепляются в этнических архетипах – наследственной памяти – и передаются на генном уровне.

На одной из последних лекций (в 1989 г.), рассказывая о бежавших из Франции протестантах (гугенотах), Гумилёв все-таки затрагивает вопрос о наследственной памяти: «Например, известная фамилия Скалон… – это гугенотская фамилия. Я недавно говорил с одним Скалоном, который у нас защищался… И у него чисто кальвинистский подход. Хотя он сам, будучи географом, представления не имеет о кальвинизме. Традиция как-то через гены передается. И в мелочах, в деталях он сохранил свой психологический настрой, свой психологический рисунок. Это было очень смешно, он удивился, когда я ему это объяснил».

Это, кстати, к вопросу о «русских французах» и не только французах... Например – русский философ И. Ильин, о котором ныне спорят «белые» и «красные». С точки зрения этнологии «белое» мировоззрение Ильина объясняется просто. Его мать – немка, лютеранка, он полукровка в первом поколении. Отсюда его упрощенный, буржуазно-протестантский взгляд на жизнь – узкий национализм (чисто немецкий!), культ силы (!), индивидуализм (!) и восхваление частной собственности. Но главное – злоба на РПЦ во главе со «сталинским» патриархом Алексием I и иллюзии насчет Гитлера. (Об этом ветхозаветном подходе Ильина – «око за око» – написал протодиакон Владимир Василик; см. ст. «Иван Ильин – большие раздоры…»).

Были ли все немцы по матери такими «протестантами»? Нет. Кто-то уродился в русского папу, на ком-то природа отдохнула. В этногенезе сто процентов попаданий не бывает. Но в любом случае «группа риска» среди таких русско-европейских типов была больше. (См. о традиционных русских (коллективистах), модернизированных русских (буржуа) и нерусских русских («либералах») в цикле ст. на РНЛ «О роли народа с истории».)

Из сказанного вытекает, что вопрос о природе этничности – непростой, и требует дальнейшего изучения. Возьмем на себя смелость выстроить следующую иерархию этнической идентичности. На первом месте – гены (этнические архетипы или коды); на втором – сигнальная наследственность (семья); на третьем – настройка биополя ребенка на этнический ритм родителей (не всегда успешная!); на четвертом – вся остальная воспитательная цепочка – школа, общество, СМИ и т.д.

Это к вопросу, почему современные русские воины, попадая на фронт, ведут себя в окопах так же, как вели себя их предки в далеком прошлом. И это после десятилетий либеральной пропаганды, деградации школьного образования, атомизации общества и полураспада семьи!

При этом, абсолютизировать незыблемость архетипов не следует, поскольку в длинном историческом времени (за века!) они тоже размываются и видоизменяется, особенно быстро под воздействием чужой культуры и главное – вследствие частых браков с иноземцами – носителями чуждых архетипов (пример И. Ильина).

Проявляется это не сразу, а по накоплению, и не у всех, а у какой-то части этноса. Например, многие наши дореволюционные дворяне и интеллигенты после 250-ти лет «европеизации мозгов» и физического онемечивания – с Алексея Михайловича и Петра – уже не ощущали себя полноценными русскими (и это, кстати, было проблемой перед 1917 г., о которой сегодня забыли; см. «этнические химеры»). Так же, как и сегодня многие «русские немцы», возвратившиеся в Германию после двухсот лет пребывания их предков в России, уже не ощущают себя стопроцентными немцами.

Это к вопросу об этнологических экспериментах «Екатерины Великой» и прочих европеизаторов России…

В первых своих работах Гумилёв определяет этнос, как явление природы. То есть этнос – это организм, он может быть молодым или старым, здоровым или больным. В последних работах уточняет: «Этнос – явление, лежащее на грани биосферы и социосферы». Этнос «связывает социальную форму движения материи со всеми природными формами».

При этом Гумилёв подчеркивает значение географического фактора: «этнос – это явление географическое, всегда связанное с вмещающим ландшафтом, который кормит адаптированный этнос. А поскольку ландшафты Земли разнообразны, разнообразны и этносы». Другими словами: «Поведение каждого человека и каждого этноса – просто способ адаптации к своей географической и этнической среде». Отсюда и вытекает неповторимый облик того или иного народа.

Это – важнейшее «антиглобалисткое» положение теории Гумилёва объясняющее, почему массовые миграции из чужих цивилизаций и искусственные перемешивания непохожих и далеких народов, неизбежно приводят не только к ослаблению вмещающего этноса, но и к жестоким национальным конфликтам. И это при том, что большинство людей в них участвующих, отнюдь не являются злодеями и мракобесами! Просто несовместимые природные субъекты всегда отталкиваются. Злодеи же, обычно, выступают как провокаторы.

Делаем вывод. Все вышесказанное свидетельствует о том, что можно сколько угодно записывать в русских выходцев из Европы, Средней Азии, Кавказа и др. этнических общностей, но русскими они от этого не станут. (Подробнее о метисации и вероятности ассимиляции – во второй части.) Даже если кто-то из них от души полюбит русских и обрусеет. Как, например, полюбил русских и обрусел товарищ Сталин, но русским так и не стал. И, заметим, очень хорошо, что не стал! Поскольку пока русские уничтожали друг друга в горячей и холодной Гражданской войне (до 1940-х), да еще в условиях геноцида со стороны антисистем, – нужен был арбитр со стороны, с жестким и «коварным» нерусским менталитетом!

К этому вопросу мы еще вернемся, а пока перейдем на следующий уровень – суперэтнический.

Суперэтнос, напомним, – это группа близких этносов. Крупнейшая после всего человечества единица, которая возникает в одном регионе и проявляет себя как «мозаичная целостность». На сегодняшний день мы можем выделить несколько крупных суперэтносов: Европейский, Китайский, Индийский, Латино-американский, Арабо-мусульманский и Российский. (Есть и более дробное суперэтническое деление, но для нашей темы это не важно.)

Как же формировался Российский суперэтнос? Он начал складываться с XVI века. Его ядром стали русские (великороссы). Первыми входят в состав Российского суперэтноса финно-угорские народы – карелы, вепсы, мордва, и др., а так же чуваши. (Часть финских племен (мурома, мещера) участвует еще в предыдущем, славянском этногенезе (I – XIII (XV) вв.))

В середине XVI в. в состав Московского государства входят татары и башкиры. Первоначально они относятся к Степному суперэтносу, но затем постепенно (к XX веку) вливаются в Российский. Что значит вливаются? Это значит, что если казанский татарин приедет в Москву, он назовет себя татарином, а если приедет в США, то объявит себя русским, хотя и может добавить, что он, собственно, татарин. А что значит – давно влились? Это означает, что карел приехав в Москву, уже назовется русским, хотя и может добавить, что он, собственно, карел. (См. понятие «комплиментарность», объясняющее «физический» феномен совместимости-несовместимости этносов.)

С XVII века в Российский суперэтнос, так же не сразу, но постепенно входят сибирские народы: ханты, манси, буряты, эвенки, якуты и др., в том числе множество малочисленных этнических групп. И со всеми ними русские относительно мирно уживаются. За исключением енисейских кыргызов, чукчей и западно-сибирских татар, с которыми пришлось повоевать, особенно долго (75 лет!) – с кыргызами, которые, в результате, были вытеснены со Среднего Енисея и ушли на юг, оставив после себя небольшой реликт – хакасов.

Сегодня все эти этносы, прожившие бок о бок с русскими с XVI - XVII вв. считаются коренными народами России.

С вхождением в состав Российской империи в XVII - XVIII вв. малороссов и белорусов Российский суперэтнос складывается окончательно.

Но вот вопрос: входят ли в Российский суперэтнос народы Кавказа и Средней Азии, присоединенные в XIX веке, а так же народы Казахстана, Калмыкии и Тувы?.. Но об этом поговорим во второй части статьи, где мы попытаемся ответить на главный вопрос: кто же такие русские?

Евтушенко Евгений Альбертович, историк, Красноярск