«Из всех искусств для нас важнейшим является»… искусство книги.
Дедушка Ленин, сдаётся, так говорил. Нет? Он – про важнейшее кино. Вождь мирового пролетариата в очередной раз непростительно заблуждался. Что кино? Книга – это и массово, и востребовано, и тысячелетне эффективно. Неимоверно творческая сущность.
Но книга – невероятная скромница. Обыденная вещь. Ложка, кастрюлька, тарелка, книжка. Быт. А ведь по существу книга в первую очередь – это искусство. Высокое искусство. Театр, живопись, музыка… Но даже мудрые древние греки не догадались искусству печатного манускрипта придумать отдельную Музу. Нет. Не Клио. Не Терпсихора. А эта скромница терпеливо, послушно веками служит человеку и человечеству.
Чтенье – самое сокровенное, самое интимное человеческое занятие. Превосходит созерцанье, слушанье, мировоззренье. Чтенье – строительство собственной души, настройка души на жизнь и бытие. Читатель общается не только с Чеховым или Шекспиром, он общается с человечеством. Современным, предыдущим и обозримо будущим. И это всё: простая книжка – незаметная и скромная машина времени.
Сущностная миссия литературы – образное осознание читающим человеком самого себя и себя в человечестве. Книга осуществляет эту великую миссию.
Книга вездесуща и всезнающа. Основные знания современного человека – книжные. Учебники, энциклопедии, атласы, календари, альбомы, книги научные, справочные, популярные. Всё – книга. Поэтому – незаметна. Незаменима, но привычно незаметна.
Поэтому придумать Орден Книги – замысел гениальный.
Аркадий Елфимов – руководитель и основатель благотворительного фонда «Возрождение Тобольска» – придумал. Наверное, сам ещё не догадывается, что затея гениальная. Он сам – великий книжник. Книжник – подвижник. Он так издаёт Фёдора Достоевского, «Евангелие», Антона Павловича Чехова, Фёдора Тютчева, что его книжные шедевры, пожалуй, конгениальны самим великим текстам. Книги Елфимова рассчитаны на гениального читателя. Разве есть такие? Конечно, есть. Простой читатель «Евангелия» Достоевского берет его в руки и в процессе освоения этого труда дозревает до гениального. Попробуйте. Если хотите открыть в себе читательскую гениальность.
Аркадий Елфимов уговорил своего давнего соратника и друга, главного художника Монетного Двора в Санкт-Петербурге тюменского земляка Александра Бакланова, и тот сочинил Орден Книги. Орден в чем-то перекликается с Георгиевским Крестом. Видимо, чтение книг содержит в себе и мужество, и отвагу. Отвагу познания самого себя и себя в этом мире.
Поначалу меня замысел Аркадия мало того, что не увлёк, прям-таки обескуражил. При чём тут книга? Важно же содержание – не обложка, иллюстрации и типографический набор. Глубину и мудрость замысла понимаешь не сразу, как всякую мудрую глубину.
Всякая книга – произведение искусства и труда. Книга – оркестр, музыканты которого играют «Сентиментальный вальс» Петра Ильича Чайковского, а книга исполняет «Вешние воды» Ивана Сергеевича Тургенева.
Тираж Ордена Книги ограничен – всего 200 экземпляров. Боюсь, что больше не последует. Да и надо ли? Двести рыцарей Ордена Книги на современную планету, пожалуй, достаточно. Избранные. Это же не расхожая Нобелевская медалька.
– Кто же они, «рыцари книги»? – задумался я.
В первую очередь, наверняка, читатели, включая гениальных. Как их сложно будет определить и выявить – хотя все по-настоящему великие люди России и человечества – прежде всего – безупречные читатели.
Кто ещё? Понятно, создатели книг – художники, дизайнеры, полиграфисты, издатели. Заядлые книжники, мощные активисты – организаторы книжных ярмарок и выставок. Наверное, и писатели, но не все – а только те, чьи шедевры по-особому осуществляются в изданиях редкого книжного достоинства. А художники-эквилибристы, которые умеют придать экземпляру даже массового тиража особый эксклюзивный шарм? А библиотекари? Может, вспомнить неутомимых книгонош из советских изб-читален? Остались такие? Литературных критиков, понятно, можно безболезненно и честно вынести за скобки. А вот уральский литературовед и нобелевский профессор Леонид Петрович Быков, на мой взгляд, безусловно и обязательно может быть посвящен. Из рыцарей рыцарь. Дон Кихот книжного искусства.
Орден Книги – для подлинной элиты человечества.
Невольно подумалось о себе. Задумалось. Я в книге – только автор текста? Контент? Содержание и оглавление? Нет, Книга – мой жанр. Мой жанр – Книга. Честно. Только посмотрите на мои обложки. «Книга слов». «Книга Севера». «Тюменская книга». «Книга Ямала» (трёхкнижие). «Книга печали». Электронная книга книг, книга–библиотека «Книга Сибири-55», «Сибирская книга» (с греческим подзаголовком – переводом «Сибирикас библос»). У меня даже есть «Книга слов» на страницах из мамонтового бивня. В единственном экземпляре.
Я когда за собой эту тенденцию заметил: книга – книга – книга – однообразие названий – расстроился: это же явно из-за скудости словарного запаса. Стыдно, русский писатель Омельчук. Потом успокоился и утешился: просто мой жанр – Книга. Пишу сразу книги. Пишу книгами. Я – автор книг. Я писатель книг. В каждой книге – ты весь сам. От истока до устья. От устья до истока. Книга как река. Или годовое кольцо дерева. Единый ствол творчества – мощнеет, прирастая годовыми кольцами.
Надо бы поконкретнее поинтересоваться: есть ли у меня в Северном полушарии планеты соперники и конкуренты, которые пишут не просто повести-романы, а как я – сразу книги. Писатели книг. Нет, нет, я не к Ордену примериваюсь – просто повод замечательный погодился: задуматься. К Слову пришлось.
Впрочем, почему бы и нет?
Анатолий Константинович Омельчук, читатель и писатель книг
