В одной большой деревне когда-то довольно мирно жили-поживали несколько семейств: в восточной части – большая семья Руслана, дальше к западу жили его родные сёстры Бэла и Устѝна с дочками Доней и Лушей, за ними дальняя родня – пёстрое семейство Евы, через ручеёк от неё – Бритни. А ещё дальше, за рекой – Эрика. Немного севернее Бэлы размещались небольшие семьи хуторян: Лины, Эстер и Лары, – их поначалу Руслан тоже под своё крыло принял.
И так уж сложилось, что и Эрика, и Ева с Бритни страшно завидовали богатому и немного бесшабашному Руслану. Но до поры до времени помалкивали, хотя изредка шипели и делали маленькие гадости. А однажды дочь Евы – Фая – даже большую пакость устроила Руслану, и Бэле с Устѝной тоже немало бед досталось… Руслан-то вместе с ними Фаю одолел, сам немало пострадав при этом, но корни фаѝстские, видно, не до конца вырвал.
Вот и жил себе поживал Руслан и крепко дружил и с Бэлой, и с Устиной – и не замечал благодушно, как в большом семействе назревал разлад. Случается, знаете ли, такое в семьях, когда глава не усмирит вовремя чью-то придурь и капризы – где уговором и пряником, а где и силой кнута.
И вот дошло дело до того, что по краям большой семьи Руслановой пошла буза: не желаем, мол, старшим Руслана считать, мы и сами с усами! И хотя всем им Руслан годами помогал, и жили они, надо сказать, побогаче его, но вот такой расклад получился. Бывают такие натуры: скучно им, когда всё спокойно – обязательно надо скандал устроить. Как там в стихотворении А.К. Толстого:
Добра за зло испорченное сердце
Ах! – не простит.
Больше всего старались отпасть от Руслана северяне: Лина, Эстер и Лара. На их хуторах по десять раз на дню стенания неслись:
Мы устоим ли вместе,
Подобно пчелиному рою?
«Вместе» – т.е. их кучкой против большого Руслана. И южные окраинные семьи присоединилась к этому «рою»: и Армен, и Гогия, и Ахмед, и прочие.
Так и распалась большая Русланова родня… И ведь не просто разбежались по своим углам и норам, получив хвалёные «права и свободы», а стали во всех своих грехах ещё и винить Руслана, оккупантом считать и требовать покаяния.
Правда, сперва Бэла и Устина ещё как-то в рамках приличия держались, особенно Бэла хранила благодарность и признательность. А вот Устину в национальной спеси всё больше заносило. И что же остальные соседи? Да они только рады были раздору и «подливали в костёр бензин», особенно усердствовали Эрика и Бритни, да и Ева не отставала. Если же где не так усердно кусала Руслана – тут же Эрика на неё прикрикивала, и она покорно шла их путём. Ну, Эрика-то вообще всегда была падкой на ложь, провокации и насилие.
Устина же, видя такую поддержку от Эрики, отведав её печенья и красиво развесив эриканскую лапшу на своих ушах, совсем оборзела. Всё в своей семье вверх дном перевернула, уже и грозить Руслану стала, и язык его запрещать, и культуру искоренять. А чтобы на научный лад повернуть дело, заставила козлами прыгать возле горелых покрышек и хором Руслана проклинать. И хоть сама когда-то от Фаи немало пострадала – развела у себя настоящий фаѝзм: массовые грабежи пошли, насилия и убийства.
Однако не было в устѝнской семье полного единства в этих мерзостях: восточные дочки её Доня и Луша, осознав такой гибельный путь, решили жить в дружбе с Русланом, и он с радостью принял их в свою семью.
Ох, и какой же подняли вой семейства и Устины, и Эрики, и конечно, Бритни со всей Евой! Когда они сами угнетали и угнетают ближние и дальние чужие семьи – это по их «правилам» нормально. Они ведь блестяще освоили тактику двойных стандартов, в свою, разумеется, пользу.
Одними лишь воплями дело не ограничилось, сразу последовали и угрозы, и пресловутые «санкции». Устина прямо войну начала с Доней и Лушей. И здесь особенно Эрика поусердствовала: она-то сразу смекнула, что можно, как бы оставшись в стороне, устинскими руками максимально нагадить непокорному Руслану. Он, конечно, в долгу не останется – ну и что, пусть устинцы гибнут, зато к Эрике цинковые гробы не поплывут.
Так оно и началось, только просчитались маленько эрикáнцы: крепко Устине ответил Руслан, упредив их планы, а Доня с Лушей его поддержали. И Бэла с севера могучим форпостом встала. Хотя и в её семействе могла буза завариться, но их Батька с опорой на Руслана сильной рукой порядок навёл.
Увидела Устина, что дело плохо – давай клянчить у Эрики и Евы деньги и оружие. А те что ж? – нате с удовольствием: стреляйте и погибайте, а мы-то за демократию! Хотя и в их семьях головорезы нашлись, за деньги к Устине примкнули.
Однако с Русланом шутки плохи, он, правда, поначалу не всю силу показал – ждал, может, одумаются? Нет, не одумались, всё больше зверели. Хотя и звери-то до такого изуверства и сатанизма не доходят, какое проявили устинские фаѝсты. Сами себе подписали приговор – и накрыл их Руслан всей мощью своею. Непросто и нескоро досталась ему победа, большие жертвы были – но и освободилась семья устинская от фаѝстской нечисти. Самые отпетые устѝнцы или полегли костями или разбежались по заграницам, а основная запуганная часть людей понемногу понимать стала, на чьей стороне правда. Отдельные единицы, конечно, затаились и злобу хранили, но в окружении прозревшего населения пикнуть не смели. Руслан и эту трудную очистительную работу до конца довёл. И на большом семейном совете приняли все единое решение: быть новой, возрождённой Устине неотъемлемой частью Русланова семейства.
И как ни исходили злобой эриканские, евинские и бритнинские «демократы» – пришлось им смириться перед силой и доблестью Руслана. Да и трусоваты они по натуре, тем более, когда увидели, что и в большинстве окружающих селений поддержки им нет и не будет.
Никита Иванович Поздняков, православный публицист, капитан 1 ранга в отставке, координатор гражданской инициативной группы «Морской Санкт-Петербург»
