Они только тени

Второй век мы, русские, просто никуда без Достоевского.

«Бесы»: «Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки "передовых", которые действуют с определенною целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно».

«Дневник писателя»: «Все эти Бисмарки, Биконсфильды, Гамбетты и другие, все они для меня только тени…».

«Братья Карамазовы»: «Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был, слугой Личардой верным, и по слову вашему дело это и совершил».

Три цитаты разнесены годами и контекстами, но они настойчивы в одном: смотрите, да смотрите же! – кто «главный убивец», а кто лишь «приспешник», «сор»? Главный – вчера, сегодня? Завтра…

1937 год снимал кровавый урожай, вызревший в лета предыдущие. После тяжелейшего, с невиданной безработицей, всеохватным голодом, с массовым исходом населения в заокеанские края, кризиса конца 20-х начала 30-х, Европа начала судорожно готовиться к завершающему этапу Мировой войны, приостановленной выработанными ресурсами и техническим тупиком угольной эпохи. Всё менялось на глазах: политику формовали промышленные корпорации и тресты, сословия сменялись партиями, каучук и бензин, радиоволны, химические удобрения и пластмассы открывали невиданные перспективы инвесторам.

Прежде, чем полыхнуло в затравившей свою католическую монархию Испании, в Германии была введена всеобщая воинская повинность, и немецкие войска, без оглядки на Версаль, вошли в Рейнскую область. Канцлер Гитлер объявил о втором четырёхлетнем государственном плане экономического развития, оформив договоры с фашистами Италии и японскими генералами. Ввиду скоростной милитаризации Турции задрожали Балканы, и хотя лебедь, рак и щука – Италия, Австрия и Венгрия – подписали Римский пакт о неприкосновенности придунайских территорий, было уже понятно, что наступающий Neuordnung не оглядывается на порядок ветхий.

Опытно зная, что в таких перестроечных периодах каждый сам за себя, в европейских странах, в страхе перед национал-социалистами интернационал-социалисты отказывались от своих крайних коммунистических и либеральных целеустремлений, объединяясь в общенациональные «фронты». И, если Австрия, сжавшись вокруг престарелого канцлера Отечественным фронтом, затаилась, глядя, как забивают берлинский Deutsche Volksfront, то Народный фронт Испании решился на сопротивление милитаристской хунте. Война получилась как бы и «гражданская», но с нарастающим участием ближних и дальних интересантов. Посему пришедший к власти во Франции Народный фронт первым делом национализировал военную промышленность и отказался от золотого стандарта.

Народно-национальные фронты победили на выборах в Польше, в Болгарии, в Чили и Аргентине. Лишь дальнозоркая старушка Англия успела уговорить Черчилля не возглавлять заявленный левоцентристский «фронт» против проверенных временем качелей тори-виги, и, приняв закон о запрете на военизированные общественные организации, в тот же 1936 год подняла расходы на оборону с 122 до 158 миллионов фунтов стерлингов.

Понятно, что столь синхронное возникновение по всему миру национальных фронтов, наспех объединявших коммунистов и либералов, во многом явилось результатом событий, произошедших в Москве. Группа активистов Коминтерна во главе с «болгарским Лениным» Георгием Димитровым выступила с инициативой перенацелить III Интернационал с троцкистской вселенской революции на мирно-выборное взятие власти. Со вступлением в коалиционные отношения с местными либерал-социалистами и профсоюзами.

Перед Сталиным стояли общие для Европы задачи экстренной подготовки СССР к возобновлению мировой войны на новых условиях – как научно-технических, так и экономико-политических. Отказ Коминтерна от троцкизма работал на время, и димитровцы получили «добро».

При этом Сталин был Сталиным: ослабление централизованности контроля действий компенсировалось усилением централизованности контроля мыслей – все национальные коммунистические лидеры, отныне функционирующие почти автономно, должны были быть его, Сталина, личными ставленниками. Зачистка мест для новичков провелась новой метлой – Ягоду сменил Ежов, и начался дикий, для непосвящённых как бы абсурдный, шизофренический снос коминтерновских ветеранов.

Всякое действие порождает целый спектр отражающих это действие следствий. Одним из побочных эффектов перестройки Коминтерна оказалось развал сети советской разведки, выстроенной на связях революционных функционеров времён II Интернационала, но давно сложившийся в замкнутый корпоратив двойных-тройных-четверных агентов, у которого нужную информацию покупали все нуждающиеся. Кого-то из этого общака Ежову удавалось заманить в Москву, кого-то устраняли в местах пребывания, кто-то бежал в недосягаемые для НКВД Англию или Южную Америку. Буквально за год «ежовщины», не имея подготовленной разведсмены, Россия ослепла и оглохла. Правда, таким же образом без агентуры оказались и Германия с Турцией, и Австрия с Болгарией, и Франция с Англией, ещё до Первой мировой вязавшие свои агентурные сети из коминтерновских ячеек. Не пострадала лишь разведка Польши, информационный сбор которой основывался на националистской, а не революционной платформе. Так что некоторое время вся Европа была вынуждена покупать разведданные у поляков.

Цейтнотный набор новой агентуры в условиях уже начавшейся в Испании и Китае Второй мировой требовал привлечения принципиально новых социальных баз. Закрутилась сложнейшая игра посвящённых мастеров. Среди прочих, в этой партии были задействованы и религиозные лидеры.

Так, прежде всего, мастерами игры использовался распалённый эгоизм эмигрантских православных иерархий, оказавшихся в зонах Антанты – Франции, Англии и США, с тянущимися к ним русскими из Югославии, вступивших в не только догматические, но и политические и экономические прения с архиерейством, осевшим в государствах восстанавливаемого союза Германии-Австрии-Италии-Турции и Болгарии. Параллельно гроссмейстеры задействовали ещё достаточно доверительные связи церковной эмиграции со священством на советских территориях. Вряд ли кто из иерархов РПЦЗ пошёл на откровенный контракт с переустроителями мира, но и вслепую они сыграли отведённую им роль провокаторов отлично.

Пришедшие в Берлине к власти нацисты вначале не брали во внимание православные приходы, пытаясь приспособить к разведывательным задачам военные и политические организации русской эмиграции – Русское Представительство» – «Vertauernschtelle fur Russische Fluchtlinge», русско-немецкий фронт «Возрождение», молодёжный «Русский Отряд» ОРВС, «Российское Национальное и Социальное движение». Но, через какое-то время внесли коррективы.

В 1935 году земельный участок, некогда выделенный берлинским муниципалитетом для строительства храма Русской Православной Церкви на Фербеллинерплатц, был продан общиной за долги. Вскоре новому землевладельцу потребовалось и само помещение, в котором проводились службы. В ответ на прошение митрополита Антония (Храповицкого) 24 апреля 1936 года Рейхсминистерство церковных дел Германии сообщило о решении правительства по строительству нового кафедрального собора РПЦЗ в Берлине на Гогенцоллерндамм, причём частично за счёт министерства. И митрополит Антоний писал министру Гансу Керлу: «В то время, когда Православная Церковь на нашей Родине подвергается беспрецедентным преследованиям, нас особенно трогает внимание Германского правительства и ваше лично, пробуждает в нас чувство глубокой благодарности германскому народу и его славному вождю Адольфу Гитлеру и побуждает нас к сердечной молитве за его и германского народа здоровье, благополучие и о Божественной Помощи во всех их делах».

В марте 1936 же года постановлением правительства Пруссии, за подписью министра-президента Пруссии Германа Геринга и министра церковных дел Рейха и Пруссии Керля, Берлинской и Германской епархии РПЦЗ был выдан статус «корпорации публичного права», ранее уже предоставленный по Рейхсконкордату Католической и Евангелической церквям. Этот привилегированный статус позволял рассчитывать на государственную поддержку и различные льготы, а вот православным приходам «парижской юрисдикции» в немецкой регистрации было отказано.

Несмотря на помощь царя Болгарии и других венценосных особ, средств на храм не хватало, и министр Керл обратился за помощью к Рейхсканцелярии и Гитлеру лично. Ответ был негативным, тогда Керл внёс недостаток со счета своего министерства. С поступлением государственных денег, 31 августа 1936 года епископом Тихоном (Лященко) в основании однопрестольного Воскресенского храма на 500 человек, возводимого по проекту архитектора Сергея Шостовского, была освящена плита с надписью: «При правительстве христианского вождя германского народа Адольфа Гитлера … построен сей кафедральный собор».

А в 1937 году в эмиграции вышла книжка «Православный русский фашизм», в которой утверждалась важность православия для русских фашистов, а на следующий год митрополит Анастасий обнародовал «Послание к русскому народу, проживающему в Отечестве», где от имени всей церковной эмиграции заявлял поддержку подготовки Гитлером агрессии против СССР.

12 июня 1938 года состоялось торжественное освящение, возглавленное первоиерархом РПЦЗ митрополитом Анастасием (Грибановским). От имени Архиерейского синода фюреру было отправлено благодарственное письмо: «Молитвы о Вас будут возноситься во всех православных церквах… Лучшие люди всех народов, желающие мира и справедливости, видят в Вас вождя в мировой борьбе за мир и правду. Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, ожидающий своего освобождения, постоянно возносит к Богу молитвы, чтобы Он сохранил Вас и дал Вам всесильную помощь».

На основании оперативного приказа Народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» с августа 1937 по ноябрь 1938 года была проведена всесоюзная операция против «...продолжающих вести активную антисоветскую подрывную деятельность».

«Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, ожидающий своего освобождения, постоянно возносит к Богу молитвы, чтобы он сохранил Вас и дал Вам всесильную помощь». Спущенный с цепи кровавый карлик-извращенец Николай Ежов упивался масштабностью поставленных перед ним задач.

«…из достоверных источников … верующий русский народ…» – к 1939 году по всему СССР на свободе оставалось четыре открыто правящих архиерея. Ещё с десяток пребывали на покое или совершали богослужения как настоятели храмов, последних храмов: на исходе тридцатых в двадцати пяти областях РСФСР не имелось ни одной действующей православной церкви, в остальных двадцати – одна-две-три.

Natürlich, после разгрома Русской Православной Церкви в СССР про попользованную РПЦЗ немецкие нацисты тут же забыли. И берлинский храм отняли.

«Все эти Бисмарки, Биконсфильды, Гамбетты и другие, все они для меня только тени…». «Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был…». «…эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки "передовых"…». А это Фёдор Михайлович уже о нынешних бисмарках и гамбеттах, хотя всё так же киевских, берлинских, парижских и лондонских.

Василий Владимирович Дворцов, заместитель председателя Правления – генеральный директор Союза писателей России