Заурядный случай

Это случилось в 1921 г.

14-летний мальчишка – шалопай и проказник, как многие в его возрасте, – взялся починить примус. Что-то пошло не так, примус взорвался в руках, и подросток со страшными ожогами попал в больницу. Врачам – после долгой борьбы – удалось спасти ему жизнь. Жизнь, но не зрение. Мальчик лишился глаз.

Это стало потрясением для семьи. Отец – обычный московский счетовод – слёг с инсультом и вскоре умер. Мальчик остался на руках у матери – бывшей крестьянки, получившей в городе профессию портнихи.

В школе, где он учился, отсутствие мальчика на занятиях скоро заметили. И учителя, и одноклассники, узнав о случившемся, решили помочь товарищу с учёбой. И действительно, добросовестно помогали в течение нескольких лет: читали ему учебники, необходимые книги, сопровождали в школу и домой, вместе гуляли. Беда стала общей и сплотила всех.

В итоге мальчик, а правильнее, уже юноша, закончил школу – обычную, а не специализированную школу – с золотой медалью и поступил в Московский государственный университет на физико-математический факультет: еще в школе у него обнаружились выдающиеся математические способности. К этому времени он научился ходить без трости, а обучение в университете сочетал с ходьбой на лыжах, коньками и увлечением танцами.

Он прожил большую творческую жизнь, став одним из крупнейших математиков ХХ столетия, академиком АН СССР, лауреатом Сталинской, Ленинской и Государственной премий.

Пора назвать его имя – Лев Семенович Понтрягин.

Теперь – немного апологетики.

Рассказанная правдивая история – всего один эпизод из советской жизни. Именно эпизод. Из огромного числа таких эпизодов складывалась социальная реальность советской системы, которую многие до сих пор считают преступной и тоталитарной.

Тоталитарное государство – в современных европоцентричных социальных науках – тотально преступно, т.е. преступны его наука, культура, искусство и т.д. – все формы и способы его функционирования. Как правило, не принимается во внимание то, что чёткого, внятного определения тоталитаризма – при всей его востребованности и, как теперь принято говорить, релевантности, - до сих пор не существует.

Например, нацистские врачи, применявшие эвтаназию в отношении психически больных людей, ставившие чудовищные эксперименты над заключенными в концентрационных лагерях, - говорят нам, - с точки зрения тоталитарной системы совсем не были преступниками: они действовали в рамках и по законам тоталитарной системы, в соответствии с её логикой.

В этом – смысл обвинения советского общества в тоталитаризме – крупнейшей и эффективнейшей психоментальной провокации периода «холодной войны»: преступным объявлялось государство и преступником становился его гражданин – советский человек, homo soveticus. Главное достижение противника состояло в том, что не только западного обывателя, а самого советского человека заставили в это поверить. И до сих пор существуют люди – наши соотечественники, - которые искренне убеждены в преступном характере советского политического режима и советского государства.

Они даже не понимают, что стали жертвами своей, воспитанной, в том числе и десятилетиями советской власти, совестливости – черты, которая никак не могла бы возникнуть в условиях тоталитарного порабощения, когда государство-левиафан контролирует всё и довлеет над всем, и которая стала главной акцентуацией характера советского человека, определяющей чертой его личности. Её извращением и актуализацией в своих интересах воспользовался противник.

Любое государство, как инструмент господства, подавления и насилия, имеет определенные криминальные черты, но только русский, советский человек будет мучиться от того, что в период строительства социализма жестоко подавлялось любое, самое ничтожное несогласие с «генеральной линией», что после революции, например, бессудно уничтожалось православное духовенство, что так же бессудно была расстреляна семья последнего российского Императора - вместе с несовершеннолетним и к тому же неизлечимо больным Наследником (я помню, какое сильное впечатление произвел на меня, мальчишку, этот факт, вычитанный в многотомной   Советской исторической энциклопедии). Нигде на Западе не отыскать следов совестливой рефлексии по поводу казни английского Карла I, французских Людовика XVI и Марии-Антуанетты, позорного изгнания германского Вильгельма II или массового истребления – в том числе и организованными голодоморами – населения Индии и Китая.

Ни один американец не будет комплексовать по поводу того, что в его стране длительное время на государственном уровне осуществлялся геноцид индейцев, и не станет из-за этого считать своё государство преступным.

Здесь уместно вспомнить слова Ф.М. Достоевского, написавшего в очерке о мученическом подвиге солдата Фомы Данилова:

«Чтоб судить о нравственной силе народа и о том, к чему он способен в будущем, надо брать в соображение не ту степень безобразия, до которого он временно и даже хотя бы и в большинстве своем может унизиться, а надо брать в соображение лишь ту высоту духа, на которую он может подняться, когда придет тому срок».

Думаю, сказанное великим русским писателем полностью относится и к государству, и к характеру государственной власти, к тому, какой тип гражданственности они воспроизводят.

Путник Константин Владимирович, руководитель миссионерского отдела Челябинской епархии Русской Православной Церкви