У нас всё изображают символ России, её идею воинственным богатырём или богатыршей, а она – эта идея – вот, у Розанова:
«… На Востоке некогда понесут едва-едва помнящую себя 90-летнюю прабабушку (…), с чулком и вязальными спицами в руках (…) и около неё – её правнук с игрушечным конём…».
Не три богатыря, не хищный зверь, а эта-то прабабушка с правнучком на деревянной лошадке и победит мир.
Я думаю, знаменитая «Чугунная бабушка», отлитая каслинским умельцем В.Ф. Торокиным и описанная Павлом Бажовым в одном из «сказов», оттого и полюбилась европейцам, что напомнила об утраченных собственных «ларах» - духах и покровителях семьи и дома. И потому в эту Россию – не богатырей и богатырш, а – прабабушек с правнуками устремляется сейчас соскучившаяся по нормальной семье и нормальному дому европейская душа.
… Теперь читаю, пишу, а из головы нейдёт этот образ розановской 90-летней бабушки с внуком на деревянной лошадке, как символ, как идея, как олицетворение России, сокровенного её души.
Однажды Александр Македонский, вступивший в пределы Индии, спросил одного из брахманов: как нужно вести себя человеку, чтобы его любили больше всех? И услышал в ответ: наибольшей любви достоин тот, кто, будучи могущественным, не внушает страха.
Васнецовские три богатыря способны внушить страх; русский медведь способен внушить страх; мистический ужас внушает хищный, распростёрший крылья двуглавый орёл…
А вот бабушка с вязаньем в руках и внук на лошадке – ничего, кроме тихого очарования и безмятежности не внушают. В действительности она – тот искомый образ всемирной любви, к которой стремится всякая человеческая душа. И это есть канонический образ России, рядом с которой покойно и безопасно всем.
Самые дивные стихи в России посвящались таким бабушкам. Почему-то их мало знают и мало читают. Одно из величайших:
«Ты жива ещё, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет…»
Что ни слово, то жемчужина.
Или:
«Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках…»
Или – плещеевское:
«Под окном чулок старушка
Вяжет в комнатке уютной
И в очки свои большие
Смотрит в угол поминутно.
А в углу кудрявый мальчик
Молча к стенке прислонился;
На лице его забота,
Взгляд на что-то устремился…»
Бабушка, няня – вот образ России, окружённый несказанным светом. Поди-ка найди на Западе таких бабушек и нянь!
Нет, только русская бабушка, русская няня – всемирное явление, спасающее мир от всех его детских и недетских страхов, всех этих ядерных «бабаек»…
Написал – и вспомнился образ уже моего (да и не только моего) детства: бабушка поутру доит корову, а я – шестилетний – заспанный, в трусах, майке и стоптанных сандаликах – стою рядом с пустой жестяной кружкой в руке и терпеливо жду, когда она отставит в сторону ведро, наполненное пенным парным молоком.
Константин Владимирович Путник, православный публицист
