Будет ли место этике в государстве?

Развитие можно понимать по-разному. Например, его можно определить как процесс перехода возможного в действительное. Сначала возникает некая идея. Нечто становится мыслимым. Горизонт несуществования пробит – наша идея уже существует у нас в уме; это означает, что вероятность её воплощения отлична от нуля. Далее, если мы вкладываемся в развитие идеи, её реализация становится всё более вероятной. Наконец задуманное достигнуто, переход из возможного в действительное завершился. Непосредственной точкой перехода будет достижение вероятности в 100%.

Эту схему можно приложить не только к идеям, но и к любым событиям вообще. На лавиноопасном склоне собирается снег. С ростом снежной массы растёт вероятность схода лавины. Неосторожный человек громко крикнул в ущелье, звуковая волна достигла скопившегося снега, и небольшого колебания оказалось достаточно, чтобы лавина пошла. 

В какой-то момент снега набирается столько, что переход возможного (угроза лавины) в действительное (сход) становится неизбежным: вероятность события высока, нужен лишь последний толчок – ещё немного снега, севшая на снег птица, оступившаяся коза, крикнувший турист. Иными словами, накопление возможности вошло в критическую зону. Для мира физических процессов характерно, что за достижением критической зоны закономерно следует переход через точку 100%-й вероятности: потенциал возможности разрешается в действительное событие. 

В биологическом мире уже возможны определённые отклонения. Можно, например, вспомнить некогда популярный медийный сюжет о дружбе Амура и Тимура. В Приморском сафари-парке тигру Амуру в вольер запустили обыкновенного козла, предназначенного стать добычей и обедом. Но то ли тигр был не очень голодный, то ли козёл не испугался и не отождествился у тигра с жертвой, но Амур его не задрал. Козлу дали имя Тимур, и сафари-парк начал вести репортажи о неожиданной «дружбе» животных. 

Вероятность того, что тигр съест козла, которому-то и сбежать некуда, очень высокая. Но перехода из возможного в действительное не произошло. Впрочем, история Амура и Тимура имеет закономерный конец. Мирное сосуществование хищника и его жертвы продолжалось приблизительно три месяца, а потом тигр атаковал и сбросил Тимура с горки. Если бы люди не вытащили пострадавшего козла, некогда предполагавшаяся трапеза всё же бы состоялась. Случай или прихоть Амура отсрочили наступление события, но, очевидно, что при достижении критических значений вероятности в мире животных всё равно надо ожидать завершения перехода: если не вмешается какой-либо новый фактор, возможное так или иначе станет действительным.

В мире людей это правило не работает. Допустим, человек может взять чужую (и очень нужную ему) вещь так, что никто никогда об этом не узнает, но – не берёт. Возможности столько, что больше быть уже не может, но в действительность она не переходит. Мешает совесть. 

Этическое выступает в качестве ограничителя, регулирующего переход возможного в действительные события. На поезд ещё можно успеть, но для этого надо отпихнуть неспешно ковыляющую впереди старушку, и как ты поступишь? Наша жизнь полна таких ситуаций, когда мы отказываемся от возможностей из-за этических соображений.

Однако социальная жизнь определяется не только теми возможностями, которые накапливает каждый из нас в отдельности. Существуют возможности иного класса, которые накапливаются на уровне социальных институтов. Таково, например, развитие технологий. Сегодня всё готово к тому, чтобы на ночном небе демонстрировать логотипы компаний (см. «Хотят загадить небо»). Ситуация вошла в зону критической вероятности, а значит, будет ли загажено небо или нет, зависит лишь от того, сработают ли этические тормоза – как у людей, причастных к процессу, так и у всего общества в целом. 

Возможности атакуют с разных сторон. Допустимы ли генетические изменения, на каком материале и в каком объёме? Общество пытается это обсуждать, чувствуя потребность в этической регуляции, но давление усиливается – генная инженерия сегодня уже может многое.

Или вот, пожалуй, самый горячий пример. Стало возможным контролировать поведение человека. Средства мобильной связи позволяют определить, где находится каждый из нас. Технологии цифровой верификации в любой момент могут проверить, обладает ли человек правами, чтобы получить доступ в ту или иную зону или к конкретной услуге. Эти возможности подталкивают общество к введению режима социальной манипуляции чуть ли ни в персональном режиме. Бери да делай. Инструментарий есть, бюрократические выгоды очевидны, единственное, что может воспрепятствовать повсеместному внедрению такой системы – этические соображения.

Мы чувствуем этическую заострённость ситуации, но, возможно, не до конца понимаем проблему. Для нас стало привычным пытаться решить любой затруднительный вопрос с помощью законодательства. Если есть нежелательные варианты, надо прописать в законе, что двигаться в эту сторону запрещено, и дело сделано. Запретить аборты. Запретить суррогатное материнство. Правильные меры. Но надо понимать, что сама необходимость подобных законодательных запретов – свидетельство об ужасающем этическом состоянии современного общества. Деградация столь велика, что механизм этического ограничения практически не работает.

Закон – не этика. По своей сути юридическое и этическое совершенно различны. Если этика есть отказ от реализации возможного, то законодательный запрет – это насильственное (внешнее) сужение возможностей. Нарушение закона влечёт за собой нежелательные последствия, вследствие чего вероятность события снижается. Оно выводится из критической зоны.

Современный мир подменил этику законодательством. «Разрешено всё, что не запрещено» – этот тезис может использоваться как эпитафия на могиле морали. За неупотреблением этическая способность атрофируется. На уровне личности этот процесс ещё не зашёл далеко: в нашей жизни то и дело возникают ситуации, которые разрешаются через отказ от возможностей. Но вот на уровне социума места этике уже не остаётся. Государство стремится всё инвертировать в закон и оказывается всё менее способно учитывать этические соображения при выработке и реализации своих действий.

Собственно говоря, оторопь, возникающая от некоторых управленческих решений, объясняется именно тем, что в них очевидным образом опущено этическое измерение. Прагматика есть, а этика отсутствует. Мы находимся в мире, в котором, в принципе, может быть принят любой закон. В глазах бюрократа прохождение любой идеи через законодательное оформление делает её допустимой и оправданной, ещё бы – ведь она теперь легитимирована. Будущее в таком мире может быть довольно страшным. Как бы нам вернуть этику в лексикон государства?

Андрей Владимирович Карпов, главный редактор сайта «Культуролог»