«Записки архиерейского служки»

В издательстве «Царское Дело» вышли воспоминания Петра Синявского о его духовном отце — приснопамятном митрополите Иоанне (Снычёве). Владыка Иоанн называл Петра своим служкой, поэтому автор так и озаглавил свою книгу — «Записки архиерейского служки».

Вообще Петра Алексеевича Синявского хорошо знают дети и их родители. Потому что он — прежде всего детский поэт. Из-под его пера вышли десятки стихотворных книг для детей. Он автор многих песен для радио, телевидения и кино. Член Московской организации Союза писателей России. Песни на его стихи хорошо знают и поют в самых разных приходах Русской Православной Церкви. Творчество Петра Синявского благословили его духовный наставник митрополит Иоанн (Снычёв) и схиархимандрит Илий (Ноздрин).

Родился Пётр Алексеевич 9 февраля 1943 года в городе Сим Челябинской области, где в эвакуации находился оборонный завод, на котором работал отец Алексей Михайлович Синявский — главный технолог опытно-конструкторского бюро. Мать Мария Сергеевна — патофизиолог, доцент. Дед его Михаил Фёдорович Синявский был Георгиевским кавалером, капитаном первого ранга с 1915 года, а бабушка Мария Викторовна приходилась родной сестрой митрополиту Мануилу (Лемешевскому), о котором автор также тепло вспоминает в своих записках.

«Записки архиерейского служки» очень музыкальны. В них звучат неизбывная любовь автора к архипастырю, щемящая боль за его физические немощи, за свои собственные промахи и — немножко поэзии…

Познакомимся с некоторыми фрагментами книги.

Самое главное в жизни знакомство. …И вот я стою возле деревянного домика на Рабочей улице (в Самаре) и не могу найти кнопку звонка. Пришлось постучать. Открывает дверь очень приятная скромная женщина.

Объясняю, что я внучатый племянник Владыки, и меня проводят в небольшую комнату, где за столом сидит старец с удивительно-проникновенным взглядом. Подхожу под благословение, начинаю отвечать на самые разные вопросы. Атмосфера непередаваемая!.. Потом не раз приходил на обед и чувствовал себя по-настоящему счастливым.

В один незабываемый день в комнату вошёл человек в рясе и чёрном клобуке.

Владыка Мануил представил меня и стал рассказывать, что я привёз две пластинки: Ростовские звоны и Птичье пение. А владыка Иоанн как-то несколько иронично спросил:

— Вы пластинки владыке привезли насовсем или послушать?

И здесь необходимо сделать отступление. У владыки Мануила было несколько братьев. Георгий погиб в Цусиме. Младший брат Владимир, бывший штабс-капитан лейб-гвардии Финляндского полка, жил в одной с нами коммуналке, прямо за стеной. Про Николая и Андрея мне почти ничего не известно, а Павел Викторович, один из братьев митрополита, жил в граде Петра. Его вдова Ольга Константиновна тоже была очень близка с владыкой Мануилом, иначе как Солнышком его не называла.

Почему-то тётя Оля недолюбливала владыку Иоанна. Он для неё, дочери фрейлины, был, видимо, слишком простоват, и порой она сочиняла про него всяческие небылицы, которых и я наслушался.

В общем когда уходил — у владыки Иоанна не благословился. До сих пор не могу себе этого простить!

Тишина в облаках,

В облаках над морем.

Мы погрязли в грехах

Так, что не отмолим.

А разбойница ночь,

Плащ накинув чёрный,

Вынимает, как нож,

Месяц золочёный.

И шальным остриём

Этот нож нацелен

В то, что с болью берём,

Да ни в грош не ценим.

Мы погрязли в грехах

Так, что не отмолим.

Тишина в облаках,

В облаках над морем…

Потом меня скрутила почечная колика, и, вместо того чтобы прийти на очередной обед, я корчился от боли на полу гостиничного номера.

Всё-таки набрался сил и позвонил дедушке. Подошла к телефону Мария Сергеевна, которая, окончив медицинский институт, пошла в услужение к любимому архиерею.

Объяснив, что произошло, я услышал:

— Владыка благословил Вас ехать в Москву. Сказал — всё будет хорошо.

По милости Господней добрался я до своей Маросейки, а наутро, без единой капли крови и совершенно без боли, вышел камень — с оливковую косточку и весь в шипах.

Вечером сел в обратный поезд. А камень пропал. Дома никого, кроме отца, мамы и меня, не было, а камень будто в воздухе растворился.

Прямо с вокзала отправился к владыке Мануилу. Он улыбался и ни о чём не спрашивал.

Мария Сергеевна шепнула мне, что владыка всё знает.

Через пару дней, выслушав тёплое, мудрое напутствие дедушки-митрополита, я поехал домой с изумительными пирожками тёти Феклуши, вкусней которых, наверное, не бывало на свете.

В следующем, 68­м году, когда я готовился ко второй операции на почке, отправил письмо с просьбой: «Дорогой дедушка, дорогой владыка! Помолитесь обо мне, многогрешном», — и описал ему всю ситуацию.

Когда меня везли из операционной, напевал песенки. Мне не потребовалось ни одного обезболивающего укола.

12 августа православная Самара прощалась со своим митрополитом, а я был на гастролях в Ташкенте.

Прошло почти двадцать лет. Снова подхожу к дому на Рабочей. Теперь знаю, где звонок, но мне не открывают. Слышу голос Марии Сергеевны:

— Кто там?..

— Мария Сергеевна, это Петя Синявский из Москвы.

В ответ тишина.

Я повторяю ту же фразу, дверь слегка приоткрывается, и вижу испуганные глаза.

Потом выясняется, что какой-то испорченный телефон донёс весточку о моей смерти. Умер младший брат владыки Владимир Викторович, а подумали, что я, даже записочки подавали.

Мария Сергеевна была тяжело больна, говорила с трудом:

— Петя! Пожалуйста, сходите к владыке Иоанну, помиритесь с ним!

До архиерейского дома идти недалеко. Прихожу, прошу отрока доложить и жду. А что такое смирение, я тогда толком и не знал. Пятнадцать минут прошло, а владыки нет. Решил — всё-таки потерплю. И вот выходит он в светлом подряснике, а солнце словно расчёсывает его шёлковые власы.

Что было дальше — точно сказать не смогу. Помню только одно: беседовали больше часа. О чём только не говорили! Ликование в душе было неземное.

Не помню ни числа, ни месяца — знаю только, что это один из самых счастливых дней моей жизни.

В царстве Пресвятой Троицы

Молится Тебе наш народ.

И пока народ молится,

Вера на Руси не умрёт.

И пока парят голуби,

Милостей Твоих нам не счесть.

Как же хорошо, Господи!

Как же хорошо, что Ты есть.

У Романа гитара громче. Написал песню «Рождество Христово». Сейчас-то нередко поют: «Во владеньях инея и снега расцвели хрустальные сады». А тогда…

Тогда эту песню ещё никто не слышал. Хотелось владыке первому показать.

Заранее привёз гитару к Бахметовым. Еду на вокзал. Встречаю.

После завтрака на Пятницкой набираюсь смелости и показываю песню.

Реакция такова:

— У Романа гитара громче.

Уже не впервые выручает меня Анна Степановна, приехавшая на этот раз в Москву:

— Владыка! Ведь отец Роман в студии песни записывает, а не в комнате играет.

Минуты две тишина… и наконец слышу то, что уж очень хотелось услышать:

— А стихи хорошие, за душу берут.

Во владеньях инея и снега

Расцвели хрустальные сады.

К нам в окошко с праздничного неба

Льётся свет Рождественской Звезды.

В каждый терем, в каждую светёлку

Златокрылый ангел прилетел,

Он зажёг рождественскую ёлку

И на нас с улыбкой поглядел.

Снится нам в Рождественский сочельник

Вереница праздничных чудес.

Сам Господь в чудесных облаченьях

К нам с тобой спускается с небес.

Возле ёлки снова торжество —

Рождество, Христово Рождество.

Конфеты. В начале 90­х в районе Солянки открылся книжный магазин «Троицкое слово». Пожалуй, один из лучших магазинов православной литературы того времени.

В нём довольно часто, словно в читательском клубе, собирались люди церковные, проводились встречи со священниками, с писателями, с другими интересными людьми.

Директор и, если можно так выразиться, душа «Троицкого слова» Александр Павлович Алексеев, будучи большим почитателем митрополита Иоанна, попросил меня поговорить с ним: не смог бы он встретиться в магазине с небольшой группой читателей?

Владыка согласился. Мы приехали.

На втором этаже, в самом большом помещении, был приготовлен стол.

Перед креслом Его Высокопреосвященства сверкала разноцветными обёртками огромная ваза свежайших шоколадных конфет. Запах источался непередаваемый!

Увы! Владыка был диабетиком — каждый день на инсулине, но к конфетам относился с большим почтением. И, усевшись в кресло, сказал мне еле слышно:

— Я сейчас буду брать по одной, слегка надкушу, а ты тихонечко отодвигай их от меня и доедай.

Сказано — сделано! Конфета за конфетой надкусывалась и исчезала в моём животе. Старался делать это незаметно, но кто-то всё-таки меня разоблачил.

Когда после встречи мы спускались по лестнице, за моей спиной раздался шёпот:

— Вот этот гад у владыки конфеты отнимал!

В буфете вздыхает конфетина,

Страдает конфетина Федина.

Не нравится Федя конфете —

Конфета мечтает о Пете.

У души не бывает сиротства. Живу я один. Конечно, порою, бывает тоскливо, но кто же в этом виноват? Только сам тоскующий, только я сам. Но унывать у меня особой причины нет. С хозяйством управляюсь, стираю, готовлю… Что ещё нужно?

Не помню, когда, и не знаю, почему я полушутя-полусерьёзно начал называть себя сиротой. Даже приятели время от времени стали меня сиротой величать.

А на одной из книжных полок, рядом с иконами и фотографиями, появился конверт с Рождественским поздравлением, на котором было написано рукой митрополита Иоанна: «Пете-сиротке Синявскому».

И однажды… Однажды это самое слово «сирота» пронзило меня до боли.

Дело было зимой. Поднимались мы с владыкой по лестнице на Пятницкой. На одной руке я нёс владыкину тёплую рясу, а другой слегка его придерживал.

Как ни стараюсь — не могу вспомнить, что он мне сказал. Помню только свой легкомысленный ответ:

— А что с меня взять, владыченька, я же сирота!

И тут владыка грустно-прегрустно, с задумчивой, печальной паузой произнёс:

— А я, Петенька... тоже сирота.

До сих пор не могу понять:

Как же так! У такой высокой особы, среди уважения и почитания множества прихожан, появляются подобные мысли?

Что же говорить об обычных людях!

Думается, у любого человека от тягостей и горестей, когда он находится вдали от дома или теряет кого-то близкого, хоть раз в жизни возникает чувство одиночества. Зато что бы ни случилось, ни при каких обстоятельствах душа человека нигде и никогда одинокой быть не может.

У души не бывает сиротства,

У неё есть Небесный Отец.

Вместе с Господом справиться просто

С одиночеством наших сердец.

Не остынет душа из-за стужи,

В этой жизни и в жизни иной —

Сам Господь обогрел наши души

Благодатью Своей неземной.

От купели крещенья святого

Среди множества дел и забот

Нас любовь окружает Христова

И смиренно взаимности ждёт.

Дай мне, Боже, ещё одну милость!

Спасе Господи, благослови,

Чтоб душа пред Тобою склонилась

И Тебе объяснилась в любви!..

Вместе с Господом справиться просто

С одиночеством наших сердец.

У души не бывает сиротства,

У неё есть Небесный Отец.

Приобрести книгу «Записки архиерейского служки» можно будет на стенде издательства «Царское Дело» с 16 по 25 августа на православной выставке-форуме «Преславное Преображение» в ДК им. Газа, где 22 августа в 15.30 состоится ее презентация.

Подробную информацию о книге можно получить на сайте издательства «Царское Дело».

Сергей Игоревич Астахов, директор издательства «Царское Дело»

Фото:

1. Митрополит Мануил (Лемешевский) и епископ Иоанн (Снычев).1968 г.

2. Митрополит Иоанн и Петр Синявский в Троице-Сергиевой Лавре. Июль 1995г.

3. Петр Синявский дома в Москве

4. Отец Илий (Ноздрин) читает стихи П.Синявского

5.П.А.Синявский на могиле В.И.Лемешевской, мамы митрополита Мануила. Никольское кладбище Александро-Невской Лавры. Июнь 2021г.