Сегодня Александр Сергеевич Пушкин предстаёт перед нами окутанным лёгкой исторической дымкой, окружённым приметами и чёрточками своего времени, деталями исторического колорита. И в то же время всегда – необычайно живым и близким. Он вошёл весомо и значительно не только в русскую литературу и историю нашего Отечества, но и в нашу жизнь. Слова и мысли, выстраданные поэтом, обдуманные сердцем, вошли в нашу жизнь, даже если мы этого не замечаем. Пушкин сопровождает нас с детских лет.
Всего лишь за несколько десятилетий, отпущенных ему Господом на земле, Александр Сергеевич Пушкин успел сделать столько, сколько обычно занимает многие-многие временные пределы. А его творчество и имя его пережило века.
Искренний и открытый, Александр Сергеевич Пушкин в то же время всегда оставался загадкой. Видимо, это удел каждого большого таланта – идти впереди современников, опережая время.
При всей своей земной неустроенности, нечиновности, драматичности земного пути, скованности внешними обстоятельствами (жёсткая цензура, материальная необеспеченность, невозможность свободного передвижения и жительства) - он был необычайно известным и знаемым во всех кругах русского общества и в простом народе при своей жизни. Его произведения расходились в списках, заучивались наизусть, их перекладывали на музыку. Уже после смерти А.С. Пушкина Н.В. Гоголь писал: «Ни один поэт в России не имел такой завидной участи, как Пушкин, ничья слава не распространялась так быстро... Его имя уже имело в себе что-то электрическое».
Многие, как говорил лицеист А.Д. Илличевский, однокурсник поэта, сознавали, что их, «его современников озарит отсвет его славы». И действительно, о поэтах, живших в одну эпоху с Пушкиным, мы знаем как о «поэтах пушкинской поры».
Иногда можно услышать мнение, что Пушкин был поэтом избранного круга. Но многочисленные воспоминания современников опровергают такое мнение. Пушкин уже при жизни был знаем и любим русским народом. Слова поэта о том, что к его творческому наследию «не зарастёт народная тропа» - отнюдь не дань горделивости или самовлюблённости, но признак очень редкого для поэтов качества – умения видеть своё произведение со стороны. Обладая даром писателя, Александр Сергеевич обладал ещё и даром читателя и критика. Не оттого ли мы теперь с удивлением смотрим на черновики Пушкина, где поправок порою больше, чем самих стихотворных строк?
А тогда, когда январская вьюга, откружившись над Чёрной Речкой, унесла печальную повозку с поэтом к месту его земного упокоения, современники, с горечью вспоминая эти дни, рассказывают нам о той любви, которую явили в те дни к Александру Сергеевичу простые русские люди. Сжимается сердце, когда читаешь в переписке князя П.А. Вяземского, что «смерть его произвела необыкновенное впечатление в городе. Весь город (Петербург) во всех званиях общества только тем и был занят. Мужики на улицах говорили о нём...»
Рассказывают современники поэта и о том, что происходило квартире поэта после его смерти, когда там перебывало «более 20 тысяч человек: чиновники, офицеры, купцы, все в благоговейном молчании, с умилением... Один из никому не известных людей сказал Россету: «Видите ли, Пушкин ошибался, когда думал, что потерял свою народность: она вся тут...» Другой старик поразил Жуковского глубоким вниманием, с которым он долго смотрел на лицо Пушкина, ... он даже сел напротив и просидел неподвижно четверть часа, а слёзы текли у него по лицу, потом он встал и пошёл к выходу. Жуковский послал за ним, чтобы узнать его имя. «Зачем вам? – ответил он. - Пушкин меня не знал, и я его не видел никогда, но мне грустно за славу России».
«В течение трёх дней, в которые тело его оставалось в доме, множество людей всех возрастов и всякого звания беспрерывно теснились пёстрою толпою вокруг его гроба. Женщины, старики, дети, ученики, простолюдины, в тулупах, а иные даже в лохмотьях приходили поклониться праху любимого народного поэта» (Из переписки Карамзиных).
Известно, что, прощаясь, поэт сказал А.И. Тургеневу, что хотел бы видеть Карамзиных. Тотчас послали за княгиней Екатериной Андреевной Мещерской, урождённой Карамзиной, которая помнила Пушкина ещё лицейским мальчиком. Письма княгини к сыну Андрею, обнаруженные в 1955 году, 128 лет спустя, в Нижнем Тагиле, с точностью и удивительной силой рассказывают о последних минутах поэта.
Николай Павлович Анциферов, замечательный исследователь темы «Петербург в русской литературе», автор известной книги «Непостижимый город», писал: «В дни, когда угасала его жизнь, толпы народа стояли на набережной канала перед домом Волконской, затаив дыхание, ожидали вестей... Правительство растерялось. Кабинет поэта был опечатан. Отпевание, назначенное в Исакиевском соборе, было воспрещено: опасались слишком большого стечения народа. Печальный обряд состоялся в небольшой Конюшенной церкви, ближайшей к дому Волконских. Но площадь перед храмом была покрыта народом: представлены были все слои населения... Цензор А.В. Никитенко занёс в свой дневник: «Это были действительно народные похороны».
Чем же объяснить колоссальную всеобщую известность и популярность А.С. Пушкина и искреннюю любовь к нему простого народа? Ведь поэт жил в сословном обществе, где границы между сословиями делались со временем всё явственней и жёстче. Ответ мы находим также в воспоминаниях и отзывах современников об А.С. Пушкине.
Н.В. Гоголь, своим литературным успехом во многом обязанный Александру Сергеевичу, поддержавшему молодого, пока ещё безызвестного писателя, говорит: «Пушкин есть необыкновенное и, может быть, единственное явление русского духа... В нём русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».
И.С. Тургенев на торжественном открытии памятника Пушкину сказал: «Он дал окончательную обработку нашему языку, который теперь по своему богатству, силе, логике и красоте формы признаётся едва ли не первым после древнегреческого; он отозвался типичными образцами, бессмертными звуками на все веяния русской жизни. Он первый, наконец, водрузил могучей рукою знамя поэзии глубоко в русскую землю...»
А А.Н. Островский произнёс: «Сокровища, дарованные нам Пушкиным, действительно велики и неоценны. Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет всё, что может поумнеть, Кроме наслаждения, кроме форм для выражения мыслей и чувств, поэт даёт и самые формулы мыслей и чувств. Богатые результаты совершеннейшей умственной лаборатории делаются общим достоянием... Вот отчего – и любовь, и поклонение великим поэтам; вот отчего – и великая скорбь при их утрате; образуется пустота, умственное сиротство: некем думать, некем чувствовать».
Более близкий нам по времени исследователь творчества А.С. Пушкина И.А. Ильин отметил в своей статье «Пророческое призвание Пушкина»: «И вот, первое, что мы должны сказать и утвердить о нём, это его р у с с к о с т ь, его неотделимость от России, его насыщенность Россией.
Пушкин был живым средоточием русского духа, его истории, - его путей, его проблем, его здоровых сил и его больных узлов. Это надо понимать – и исторически, и метафизически...Пушкин есть чудесное, целостное и победное цветение русскости...»
Живя в то время, когда в его кругу уже почти не говорили по-русски, А.С. Пушкин сумел своим творчеством синтезировать в единую систему разнообразные речевые стихии: народную, церковно-славянскую и западноевропейскую, причём цементирующей основой стал русский народный язык, особенно его московская разновидность.
И если М.В. Ломоносов (автор первой обстоятельной грамматики русского языка) В.К. Тредиаковский, Д.И. Фонвизин, Г.Р. Державин подготовили почву для формирования нашего литературного языка, то с литературных трудов Пушкина воочию начинается русский литературный язык, ставший на века и языком нашей литературы, и языком общения.
В своё время часто он получал упрёки критиков в том, например, что от героини романа Евгений Онегин «пахнет утюгом», и что «Татьяна» - крестьянское имя, недостойное внимания поэта и читающей публики. Александр Сергеевич отвечал своим критикам: «Читайте простонародные сказки.., чтоб видеть свойства русского языка» (Возражение на статью «Атенея», 1828). А в примечаниях 1830 года к роману «Евгений Онегин» поэт пишет: «В журналах осуждали слова хлоп, молвь и топ как неудачное нововведение. Слова сии коренные русские. «Вышел Бова из шатра прохладиться и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ» (Сказка о Бове Королевиче)... Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка».
Многое из того, что впервые было сказано Пушкиным, стало нормой не только поэзии, но и всего нашего языка.
С А.С. Пушкина же начинается в русской литературе традиция реализма – направления, ставящего себе целью точное и полное воспроизведение объективной действительности в её типичных чертах, в отличие от классицизма, романтизма и сентиментализма. Он не случайно называл себя поэтом действительности.
Сам он явил в своём творчестве все виды и жанры литературы во всём их разнообразии: поэзия, проза, драматургия, критика. Александр Сергеевич Пушкин был, по словам своих современников «живым вулканом, внутренняя жизнь била из него столбом» (Ф.М. Глинка). В нём самом и в его стихах, романах, пьесах, повестях, сказках жила неистребимая тоска по духовному и художественному идеалу. «Цель художества – есть идеал», - писал незадолго до своего земного ухода Пушкин.
Обладая импровизаторским даром, творческой лёгкостью и великой даровитостью, Пушкин оставил нам и урок великой ответственности за сказанное слово. Строгость его требований к себе была неумолимой. Известно его выражение: «Писать нужно вот так – просто, коротко и ясно!» Святитель Игнатий (Брянчанинов) в письме к настоятелю Череменецкого монастыря игумену Антонию (Бочкову), говоря об ответственности поэтического делания, приводит в пример скрупулёзную работу Пушкина над каждым своим словом. «От такой вычитки, - писал святитель Игнатий, - его сочинения получали необыкновенную чистоту слога и ясность мысли... "Как Ваши сочинения легко читаются", - сказал Пушкину его знакомый, "От того, - отвечал Пушкин, - что пишутся и вырабатываются великим трудом". Смею сказать, - говорит святитель,- что и я стараюсь держаться этого правила».
Владел поэт, требующий от себя «не гнуть ни помыслов, ни совести, ни выи», и способностью оберегать свою независимость, творческое достоинство, неизменность своим творческим принципам. Известно, что в ответ на советы царя переделать трагедию «Борис Годунов» в «роман наподобие Вальтера Скотта», поэт учтиво отвечал: «Жалею, что я не в силах уже переделать мною однажды написанное».
Задавший форму и тон всей русской поэзии, оформивший и закрепивший всю классическую поэтическую систему русского стиха, сам он был поэтом, умевшим «пламя превращать в стих», «глаголом жечь сердца людей». Всем известны живость, словесная отточенность, неошибающееся чувство вкуса и меры поэта, летучая пушкинская лёгкость, умение сказать о главном, важнейшем ненавязчиво, как будто едва касаясь.
На глазах современников поэзия Пушкина производила огромный сдвиг в культуре и в читательском сознании: он поэтизировал так называемую «прозу жизни», дал ей права гражданства в поэзии. Если всмотреться в его стихи, то удивишься предельной простоте, прозаической обыкновенности его сюжетов. «Поистине, - как говорил Проспер Мериме, - у Пушкина поэзия чудным образом расцветает как бы сама собой из самой трезвой прозы».
Он явился в поэтическом слове и первым живописцем русской природы. Вспомнить хотя бы лирический шедевр А.С. Пушкина «Осень» с его классически ясными октавами:
Октябрь уж наступил – уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад, дорога промерзает,
Журча, ещё бежит на мельницу ручей,
Но пруд уже застыл...
Он сумел, не считаясь с препонами и светскими условностями, найти не только новые пути литературного творчества, но и наполнить его русским национальным духом, явив в своём творчестве и истинный русский язык, и русскую мудрость, и русский взгляд на мир. Пушкин выговорил своё русское, глубоко национальное суждение, чувство и слово в то время, когда Россия подвергалась сильнейшему влиянию «просвещённого» Запада.
Был он и серьёзным исследователем и собирателем русского народного творчества: сказок, былин, духовных и народных песен. Что это - стихи А.С. Пушкина, или живая народная песня, невольно подумаешь, например, когда читаешь пьесу «Русалка»:
По камушкам, по жёлтому песочку
Пробегала быстрая речка,
В быстрой речке гуляют две рыбки,
Две рыбки, две малые плотицы...
Был он и исследователем «Слова о полку Игореве», и историком, впервые изучавшим историю Петра великого и пугачёвского восстания по архивным первоисточникам.
А.С. Пушкин выковывал своими строками понятие «русского патриотизма», любви к своему Отечеству. Кому неизвестны поэма «Полтава» или стихотворение «Клеветникам России»! И разве могут эти слова поэта потерять актуальность?
Вы грозны на словах – попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постели,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русский от побед отвык?
Иль русского Царя бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясённого Кремля,
От стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет Русская земля?..
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Зрелость и самобытность воззрений Пушкина на русскую историю изумляла его друзей и современников. Стремившийся к серьёзному изучению русской истории, к её первоисточникам, и высказывавший суждения самостоятельные, он не во всём был согласен с методом и взглядом Н.М. Карамзина. А.Н. Вульф, например, пишет в своих дневниках: «Играя на бильярде, сказал Пушкин: "Удивляюсь, как мог Карамзин написать так сухо первые части своей "Истории", говоря об Игоре, Сяятославе. Это героический период нашей истории..."»
Поэтический дар Пушкина улавливал не только громы больших исторических событий, но и тончайшие, сокровенные движения человеческого сердца. Ему русская литература обязана своим глубоким психологизмом, пристальным, углублённым вниманием к внутренней жизни человека, в том числе и к жизни духовной. Остаётся только удивляться, как в цикле одноактных драматических произведениях, называемых «Маленькие трагедии», созданных осенью 1830 года, он так ёмко и лаконично раскрыл суть человеческих страстей, подтачивающих душу: скупость, злодейство, безверие. Трагедию безверия Пушкин ощущал остро, и особенно ярко показал разрушительное действие безверия в человеческом обществе в пьесе «Пир во время чумы».
Отринув поклонение разуму, поклонение, которым в юности вольнолюбиво перестрадал Пушкин, как и всё его поколение, пленённое ценностями Просвещения, он ясно высказал в своём творчестве своё православное понимание мира, человека, власти, писательского делания.
Александр Сергеевич Пушкин, «духовной жаждою томим», одним из первых увидел истинный источник творческих сил. Он провозгласил, что подлинная поэзия основывается на соединении воли человека, свободно устремлённого к Творцу, с волей Божией. Тогда Божественная благодать изливается на томящегося жаждой. Святые отцы объясняют, что духовная жажда – это внутреннее стремление человека к Богу, жажда единения с Ним, жажда спасения. Бог не может нас спасти без нашего желания. «Кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ин. 7: 37), - говорит нам Сам Господь наш Иисус Христос.
«Исполнись волею Моей» - услышал Пушкин глас Свыше («Пророк», 1826). И оставил как завет всей русской литературе: «Веленью Божию, о муза, будь послушна», - в своём поэтическом завещании» Памятник» (1836).
По воспоминаниям Н.А. Полевого, русского писателя, критика и историка, Пушкин говорил: «Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир... Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою...; история её требует другой мысли, другой формулы» («История русского народа», сочинение Николая Полевого, 1830).
Один из близко знавших Пушкина людей – князь Пётр Андреевич Вяземский вспоминал: «В последние годы жизни своей он имел сильное религиозное чувство: читал и любил читать Евангелие, был проникнут красотой многих молитв, знал их наизусть и часто твердил их...»
Известное стихотворение поэта «Отцы пустынники и жены непорочны...», ставшее итогом его духовного пути, по мыслям и чувствам, выраженным в нём Пушкиным, несомненно говорит не только о его знании святоотеческой литературы и богослужебных текстов, но и о его личном духовном, молитвенном опыте...
По-разному складывалась судьба творческого наследия великого русского поэта за прошедшие после его земного ухода два столетия. Если в старой России он был заподозрен в вольнодумстве и сочувствии организаторам восстания на Сенатской площади, то в послереволюционной России, ставшей страной Советов, попал под запрет как классовый враг пролетариата.
В 1918 году были разграблены и разгромлены Тригорское и Михайловское. Строки «Капитанской дочки» словно обернулись зловещей реальностью 1918 года: «Не приведи Бог видеть русский бунт, - бессмысленный и беспощадный». Имя поэта произносить не рекомендовалось. Правда позже, в 1926 году А.С. Пушкина, хотя и с великими оговорками, новые власти решили признать «попутчиком». И хотя А.С. Пушкин ясно выразил своё отношение к мятежам, сказав: «Бунт и революция мне никогда не нравились» (И.Т. Будылин. «Деревенский Пушкин»), поэта решили представить как революционера. Губинспектор по народному образованию написал тогда: «Необходима популяризация Пушкина как в некотором отношении революционера». 17 марта 1922 года вышло решение правительства о признании Михайловского и могилы А.С. Пушкина заповедными. В 1936 году, затем 1960 заповедные пушкинские места были расширены. Сами же произведения поэта, как, впрочем, и вся русская классика, были почти несколько десятилетий под фактическим запретом. За чтение таких книг (по воспоминаниям писателя Василия Белова) исключали из комсомола.
Возвращать русскую классическую литературу нашему народу стали потихоньку в конце 50-х – начале 60-х годов. «Враги народа» к тому времени были уничтожены или сломлены, господствовала новая идеология. Нужно было поднимать страну из руин и пепла после революций и двух войн. Вот тут-то русская классика с её высокой нравственностью и чистотой, совестливостью, нестяжательностью и с её глубочайшим патриотизмом пришлась впору. Подавалась классическая литература в те годы под особым углом – обличение «самодержавно-крепостнического строя», «борьба за маленького человека», «за счастье народа». Что и нашло отражение в школьной программе. А критики и литературоведы и слова не могли сказать, не сославшись на пламенных деятелей марксизма-ленинизма. Судьба литераторов и исследователей русской литературы, трактовавших её в другом ключе, известна. Упомянутый известный краевед Николай Павлович Анциферов, немало писавший о Петербурге А.С.Пушкина за попытки «воскресения старого режима» прошёл Соловецкие лагеря, строительство Беломоро-Балтийского канала, Лубянку, Таганку, Бутырки и Уссурийский лагерь...
Вульгарно-социологический метод в оценке литературы, господствовавший в то время, существенно ограничивал смысл и значение творчества А.С. Пушкина. Сегодня великий русский поэт, как и вся наша русская классическая литература, снова терпит порою нападки и от чужих, и от своих...
Автор книги «Деревенский Пушкин» И.Т. Будылин, научный сотрудник Государственного музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское», пишет о нашем великом национальном поэте: «Многие годы в нём вызревала психологическая готовность к схватке, которую предполагала та роль Поэта, которую он сам определил в обществе. Всё его творчество и защита этого творчества в критических статьях – не что иное, как то же поле боя, где, по Пушкину, протекает жизнь всех учёных, писателей-просветителей, «какого бы рода они ни были». «Не должно им малодушно негодовать на то, что вечно им определено выносить первые выстрелы и все невзгоды, и все опасности».
Сам Александр Сергеевич Пушкин, предвидевший «и суд глупца, и смех толпы холодной», ещё при жизни своей ответил всем своим обвинителям:
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
Хотелось бы вспомнить ещё одну особенность Александра Сергеевича Пушкина как человека. Обладая энциклопедическими знаниями, мудростью, интуицией и глубиной созерцания, он оставался всю жизнь с его беззаветной искренностью, застенчивостью, прямотой, смелостью и благородством – в душе ребёнком. Не раз об этом говорили его современники. Друг его, Иван Пущин, рассказывал, как он, бывало, выслушает верный укор и сконфузится, - а потом начнёт щекотать, обнимать, что обыкновенно делал, когда потеряется, - как ребёнок! М.И. Осипова, соседка по Тригорскому, вспоминала: «Какой он был живой! До чего, уж впоследствии, когда он приезжал сюда из Петербурга, едва ли уже не женатый, сидит как-то в гостиной, шутит, смеётся; на столе свечи горят; он прыг с дивана, да через стол, и свечи опрокинул... Мы ему говорим: "Пушкин, что вы шалите так, пора остепениться", - а он смеется только». Жандармский чиновник 3-го отделения, Попов, записал о нём: «Он был в полном смысле дитя, и, как дитя, ничего не боялся». Даже его литературный притеснитель, пресловутый Фаддей Булгарин, покрытый пушкинскими эпиграммами, записал о нём: «Скромен в суждениях, любезен в обществе и дитя по душе». А ближайший друг его, барон А.А. Дельвиг, обращается к нему в письме в нелёгкие для поэта минуты: «Великий Пушкин, маленькое дитя! Иди, как шёл... Никто из писателей русских не поворачивал так каменными сердцами нашими, как ты...»
Как здесь не вспомнить Евангельские слова о близости детей к Царствию Небесному!
Лариса Пахомьевна Кудряшова, русский православный поэт и публицист
