«Русская народная линия» проводит традиционный опрос авторов по итогам года. «Как бы Вы охарактеризовали 2020 год? Какие события и тенденции Вы выделили бы как главные, определяющие для этого года? Что Вы ожидаете от 2021 года?» - на эти вопросы отвечает научный сотрудник Литературно-мемориального музея Ф.М.Достоевского, директор мемориальной квартиры-музея Иоанна Кронштадтского в Кронштадте, настоятель храма свв. апп. Петра и Павла в с. Сомино протоиерей Геннадий Беловолов:
Уже не первый год я участвую в подведении итогов года на «Русской народной линии» и уже выработались определенные стереотипы: год был трудный, но мы всё преодолели. Однако к 2020 году эти штампы клеятся плохо. Год был не просто трудный, но как уже пишут, «великий и ужасный». Видимо, с этим титулом он и войдет в историю, как 90-е вошли с титулом «лихие». И мы уж точно его ещё не преодолели.
В этом году я не раз вспоминал год 2000-й. Как мы тогда все ждали наступления нового тысячелетия. Не каждому поколению приходится переживать смену всех цифр календаря в нумерации года. Но помню то разочарование, которое я тогда пережил: цифры изменились, а всё осталось прежним, жизнь как текла, так и продолжала течь. Вступление в новое тысячелетие ничем грандиозным, кроме фейерверков на Новый год, не ознаменовалось.
В нынешнем году, состоящим из тех же самых цифр, меня посетило ощущение настоящей смены эпох, как будто миллениум наступил в 2020 году. Глядя вглубь веков, кстати, можно обнаружить интересный момент: календарное наступление нового века и его сюжетное событийное начало происходит с люфтом примерно в 20 лет. Так ХХ век наступил скорее в 1917-1918 гг., после революционной катастрофы и Первой Мировой войны, перекроившей полностью мировую карту, а событийное начало 19 века можно отнести к 1812 году к нашествию Наполеона, также изменившему политическую карту Европы. Аналогичные закономерности можно наблюдать и в начале XVII и в начале XVIII веков.
Этот год заканчивается с реальным ощущением, что человечество именно в 2020 году переступило порог нового века и нового тысячелетия, действительно вступило в какую-то новую ещё неведомую эпоху.
Пандемия многое изменила в нас и вокруг нас. В первую очередь изменения отразились в нашем языке. «Коронавирус» и «ковид» очевидно стали словами года. В нашу жизнь вошли новые понятия и новые лексемы: социальная дистанция, масочный режим, локдаун (не говоря о многих каламбурах, типа, «ковидиот» и «коронованная особа»). Появились новые формы жизни и деятельности, которые прежде даже трудно было себе представить: работа на удалёнке, дистанционное обучение, доставка товаров и еды, самоизоляция. Люди длительное время стали пребывать безвыходно в собственном жилище. Неожиданно актуальным оказался древний христианский подвиг затворничества, опыт которого имело бы смысл изучить, например, опыт Феофана Затворника, проведшего в затворе 22 года жизни и в результате создавшего (переведшего) 5 томов Добротолюбия. Будет ли столь же плодотворна наша самоизоляция? Можно определенно сказать, что в этом году жизнь стала более виртуальной. Личное общение сократилось до торговых операций в магазине и всё больше заменяется звонками, чатами и социальными сетями. Очевидно, что в этом году люди стали дальше друг от друга. «Ближний» на наших глазах превращается в «дальнего». Встаёт евангельская проблема, как возлюбить своего «дальнего»?
Но оценивая уходящий год, хотелось бы напомнить об эффекте близорукости современников. Некоторые публицисты на «Русской народной линии», анализируя 2020 год, признавались, что война им казалась самым страшным в жизни, но теперь оказалось, что есть ещё и пандемия. Нам всегда кажется, что происходящее с нами самое большое и самое важное. Но сравнивать пандемию с войной всё же перебор. Здесь сказывается синдром «близорукости современников».
Действительно, насколько «страшным и ужасным» был прошедший год, смогут более объективно сказать наши дальнозоркие потомки. Одно очевидно, что мы живём в атмосфере страха, ежедневного запугивания населения средствами массовой информации. Каждый день публикуются сводки о заболевших и умерших, представляются графики их динамики. Новостная лента действительно напоминает сводки с фронта. В результате за год мы уже привыкли к этой печальной информации. Если первые случаи смерти известных людей, в частности, духовенства, вызвали сильный эмоциональный отклик, теперь это воспринимается как обычная новость.
По итогам уходящего года у меня возник ещё один вопрос. В связи с коронавирусом поражает беспрецедентный масштаб предпринятых мер по борьбе с ним. Государство пошло на большие издержки и экономические потери. И невольно задумываешься, а почему подобные экстраординарные меры не предпринимались (и не предпринимаются) в связи с другими социальными катаклизмами. Взять хотя бы проблему абортов. Каждый год в России убивается от миллиона до полутора младенцев в материнском чреве, притом, что от коронавируса умерло около 50 тысяч человек. Страна, как видим, несет огромные демографические потери. Она могла бы увеличиваться каждый год на миллион человек. Но общество и правительство почему-то равнодушно к этой проблеме. Если бы были задействованы те же материальные средства, которые пошли на борьбу с ковидом, проблема абортов была бы побеждена.
Или же взять проблему алкоголизма и наркомании. Это же тоже наша национальная трагедия. Но какие малые и вялые средства борьбы предпринимаются при этом. Для начала имело бы смысл хотя бы публиковать ежедневную сводку абортов, а также количество смертей от алкоголя и наркотиков. «Сегодня в России было убито столько-то детей во чреве». Думаю, что одна такая информация имела бы сильное отрезвляющее значение. Демография должна стать предметом таких же экстраординарных мер спасения страны.
Будучи сельским батюшкой, я естественно смотрю на ситуацию с колокольни дальнего прихода. В проповедях не единожды говорил своим прихожанам, что мы в селе итак уже 30 лет живём на удалёнке. Все предприятия у нас уже давно закрыты, и школы, и больницы, причём навсегда. Русское село готово к любой пандемии. В этом смысле село оказалось в более выигрышной ситуации, нежели города. Если не слушать СМИ, то в селе практически не наблюдается признаков пандемии: люди, как жили – так и живут. Собираться людям негде, ходить некуда, кроме леса за ягодами и рыбалки на озерах. У школьников никаких проблем – школы закрыты. Многоэтажек и супермаркетов нет. Можно не без иронии сказать, что в селе созданы идеальные условия для того, чтобы пережить пандемию коронавируса. Пандемия как бы подталкивает людей переезжать из города в деревню, возвращаться к истокам. У нас есть пример: весной к нам переехала семья программистов. Живут прекрасно, работают на удалёнке, стали нашими прихожанами. Другая семья, мать с сыном, купили в нашем селе участок, собираются строиться. Есть ещё одна заявка в деревню Поток. Конечно, это единичные случаи. Но, может быть, это первые ласточки? Если бы в каждое село приехала хотя бы одна семья, то по всей России это были бы сотни и тысячи таких примеров.
Каждый болеет за свою команду, я болею за село. Оно вымирает на глазах. Целые деревни пустых домов. Почему о вымирании русского села не говорят так же, как о пандемии? Может быть, имеет смысл жителям села и переселенцам сделать президентский новогодний подарок? Ведь люди получают пенсию почти такую же, как новогодний подарок Президента детям.
Конечно, не покидает вопрос: почему Господь попустил этот «коронованный» вирус? Что это - наказание, предупреждение, искушение? Или Господь ограждает нас от ещё худшего сценария?
Читая СМИ и сайты (особенно православные), подчас возникает чувство, что мы сами себя запугиваем. Не так страшен вирус, как его рисуют. Пандемия вначале казалась наступившим апокалипсисом, даже одно время употреблялись такие неологизмы, как «коронапокалипсис» и «коронармагеддон». Тучи сгущались, казалось, до беспросветной тьмы. Как будто кто-то хотел конвертировать ковид в вирус уныния и расслабления. Но к концу года всё оказалось не так страшно. Жить можно. Пандемия стала проверкой для нас на православный оптимизм, достаточно ли у нас внутренних сил и благодати сопротивляться нашествию всеобщего уныния?
Коронавирус особенно затронул жизнь Церкви, причём именно внутреннюю жизнь и сам её литургический устав. Пожалуй, впервые за многие века встал вопрос о возможности посещения храма и образе причастия. В этой теме обнаружилось большое разнообразие мнений, которое создавало непростое напряжение внутри церковной жизни. Положительным моментом нужно признать то, что, несмотря на разномыслие, Церковь сохранила единство и избежала расколов и разъединений (кроме, к сожалению, одного известного монастыря).
Согласимся, что на личном уровне никто не лишен возможности посетить храм и причаститься Святых Христовых Тайн. Всегда есть выбор и можно найти храм, где причастят тебя без спиртовых ложечек – и в Петербурге, и в глубинке. Если человек жаждет, Господь всегда утолит эту жажду. Его колодец никогда не иссякнет и не пересохнет. Господь проверяет священников и мирян: что нам надо и кто мы такие? 2020 год – год всеобщего диктанта. Господь протестировал нашу веру. И каждый увидел свою меру. Возблагодарим Господа за столь мягкий вариант теста. В истории России и Церкви были куда более тяжёлые и страшные времена, начиная с татаро-монгольского ига и заканчивая Великой Отечественной войной. И в 20 веке тесты были более суровыми: чекисты тестировали веру православных с револьвером в руке. Не дай Бог нам тестов не по силам. Если выбрать – идти на тест к чекисту или сегодняшняя ситуация, то, без сомнения, мы выберем второй вариант. Мы живём в не худшее время, требующее такой же верности Христу, что и в прежние века у мучеников и исповедников. Поэтому нам, православным, надо явить пример духовного бодрствования. Как поётся в детской песенке: нам не страшен серый волк. Будем же, как дети.
В этом году мы вступили в новое время. Впору задать пушкинский вопрос: что век грядущий нам готовит? Начинается новый век, будут новые испытания и новые искушения. Но по сути все идёт по расписанию. Так же было и в прежние века. Господь Тот же! Господь с нами! Господь не оставляет Своих! Господь для того и создал время, чтобы каждый год и каждый век испытывать человечество и вести его к Себе.
