«Собрались прогрессивные священники, почитали статьи и вынесли окончательный вердикт...»

Открытое коллективное письмо священников в защиту фигурантов т. н. «московского дела», то есть задержанных и осуждённых за различные антизаконные или противоправные действия во время проведения несанкционированных акций российской несистемной оппозиции и массовых беспорядков в Москве, выдаётся его авторами и подписантами в качестве исполнения «долга печалования». В ряде комментариев представителей православной общественности уже справедливо подчеркивалось, что собственно долг печалования принадлежит в Русской Православной Церкви высшей церковной власти. Конечно, это не отменяет возможности и подчас необходимости клирикам ходатайствовать о милосердии и прощении по отношению к находящимся в темницах и узах. Но на подобные ходатайства, учитывая иерархический характер Церкви, необходимо испрашивать благословение правящего архиерея. Всецерковное же обращение, выходящее за пределы одной епархии (а обращение ряда священнослужителей Русской Православной Церкви подписано клириками из самых разных епархий, многие из которых находятся за пределами России), должно, как минимум, согласовываться со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси. Однако в данном случае церковная иерархия была полностью проигнорирована. Она поставлена перед фактом. Можно подумать, что подписанты открытого письма живут в рамках пресвитерианской модели Церкви, что не может не вызвать серьезную тревогу и озабоченность.

Дело, однако, не только в этом. Священнослужители не являются профессиональными юристами или судьями. Но складывается впечатление, что подписавшие письмо священнослужители являются участниками судебного процесса, полноценно ознакомлены с аргументами сторон, показаниями свидетелей, обладают достаточными знаниями всех аспектов светского законодательства и, самое главное — компетенцией выносить суждение о соответствии или несоответствии закону судебных приговоров. Одно дело, когда оценки выносятся на личном уровне, другое — на уровне коллективного обращения клириков «городу и миру». Открытое письмо является формой давления на судей, которые, по такой логике, должны руководствоваться не судебным процессом, а обращениями, заявлениями, требованиями «прогрессивной» общественности. Кстати, как уже было отмечено в ходе общественной дискуссии, подобные действия отлично вписываются в методичку печально известного «отца цветных революций» Джина Шарпа. Более того, раз отцы-подписанты знают, как надо, а как не надо выносить судебные приговоры, сами все решили и выступают с требованием руководствоваться их решением, то, может быть, совершенно не нужна посредственная инстанция в виде каких-то судебных органов, процессов? Собрались прогрессивные священники, почитали статьи в не менее прогрессивной прессе и вынесли окончательный вердикт... Такой достаточно неожиданный, но логично вытекающий из посыла открытого письма и реакции сочувствующих ему, либеральный клерикализм.

Неоднократно обращалось внимание и на избирательность «печалования» авторов открытого письма священнослужителей. Почему-то они не выступили с аналогичной инициативой, когда преследованию со стороны пришедших в результате кровавого майдана к власти новых правителей Украины подверглись священнослужители и миряне многострадальной и мученической Украинской Православной Церкви, когда артиллерией украинской армии разрушались святые храмы нашей единой Церкви, когда храмы захватывались и осквернялись раскольниками при поддержке тех же властей, а священники безнаказанно избивались, унижались, подвергались угрозам и запугиванию, когда на Украине принимались вопиющие антицерковные законы, а Русская Православная Церковь клеймилась в качестве «Церкви государства-агрессора».

По моему убеждению, подобная непоследовательность находит объяснение в самом тексте письма. И это объяснение состоит в том, что авторам письма близка политическая позиция большинства осуждённых по делу о массовых беспорядках в Москве. Из всех фигурантов дела наибольшее внимание в письме уделяется одному из них, Константину Котову. Подписавшие письмо священнослужители не пишут просто о проявлении милосердия, снисхождения к этому человеку, не просят о помиловании, что ассоциировалось бы с печалованием. Они буквально занимаются апологетикой его деятельности, утверждая:

«Вся "преступная" деятельность этого человека заключалась в заступничестве за других заключенных, при этом исключительно мирными средствами...

Что касается обмена пленными между Россией и Украиной, который совершился после ареста и суда над Константином Котовым, то он однозначно был поддержан Русской Православной Церковью, и оценивать его как призыв к противоправным действиям нелепо».

Как видим, речь идёт уже не только об оценке справедливости или несправедливости приговора этому политическому активисту, но о поддержке его общественно-политической деятельности, да ещё и таким образом, что последняя ставится в один ряд с позицией Русской Православной Церкви. Авторы письма, скажем мягче, несколько упрощают и искажают подлинный характер деятельности господина Котова, чем, на мой взгляд, осознанно подставляют некоторых не разобравшихся в вопросе подписантов. Между тем, разобраться в нем очень легко, достаточно заглянуть на страничку Котова в социальных сетях.

Сразу бросается в глаза, что он вполне четко обозначает свою позицию уже в своей «аватарке», украшенной флагом одного из родов Вооруженных сил Украины, участвующих в карательной операции на Донбассе. Этим жестом Котов явно показал, что он стоит на стороне военного конфликта на Украине, и на весьма определенной стороне. Он не просто призывает обменять Сенцова, но посвящает ряд гневных материалов «беззаконию» российской власти, отправившей за решетку ни в чем не виновного политзаключённого Сенцова. Между тем, сам Сенцов на пресс-конференции в Киеве признался в участии в поджоге размещавшегося в жилом здании офиса «Единой России» в Крыму. Также Сенцов заявил, что собирается прибыть в Крым и на Донбасс «только на танке». Ещё Котов сочувственно цитирует слова Сенцова о правде Майдана и о том, что и в России необходимо устроить Майдан. Тем самым, Константин Котов исходит не столько из христианских побуждений по обмену пленными, сколько из идеологической правоты таких украинских неонацистов и террористов, как Сенцов, прямо солидаризируясь с политической русофобской позицией и деятельностью последнего. Константин распространяет ложь о «российско-украинской войне», против чего прямо выступает наша Церковь, говорящая о гражданском конфликте или гражданской войне. Этого священники не могут не знать. Котов поддерживает западные санкции против России за Крым и Донбасс, потому что «они введены за дело». Он опубликовал пост: «Крым - это Украина» с изображением Крыма, закрашенным в жёлто-синие цвета и трезубец, То есть, открыто посягнул на территориальную целостность России и показал как он сам относится к правам миллионов русских крымчан, которые по его мнению - бесправные крепостные крестьяне, принадлежащие украинскому государству.

Таким образом, вопреки открытому письму, вопрос обмена пленными (и тот, поднимаемый Котовым с позиций украинского националиста) составляет далеко не всю деятельность этого политического активиста — деятельность, апологетами которой выступили подписанты письма.

Совершенно правы и канонически, и нравственно представители Синодальных учреждений Русской Православной Церкви, определившие открытое письмо священнослужителей в поддержку заключённых российских революционеров, как политическую декларацию и вступление в политическую деятельность. Полным контрастом является позиция исповеднической канонической Украинской Православной Церкви. Она, находясь в по-настоящему тяжких обстояниях, не дала себя втянуть в политические игры Майдана и пришедших на его волне к власти жестоких правителей. Для меня совершенно очевидно, что, вне зависимости от отношения к современной российской власти, лозунги, методы и тактика московских беспорядков — это попытка повторения сценария майдана в России. И в контексте этой параллели обсуждаемое открытое письмо священнослужителей более всего напоминает печальную открытую декларацию «Богословие майдана», ряд ведущих подписантов которой, бывших клириков Украинской Православной Церкви, ныне оказались в националистическом расколе т. н. «святейшей церкви Украины», куда их вполне логично и последовательно привела занятая политическая позиция.