Давайте все-таки разберемся!

Действительно, хотелось бы разобраться, «чем грозят» и грозят ли вообще. Сам текст закона выглядит солидно.

Но это как посмотреть. С моей точки зрения, не очень. И уже только форма подачи материала навевает мысль о том, что кому-то ОЧЕНЬ хочется. Тем более, что Президент Путин пока еще ничего не подписывал. Да и вообще, если из статьи Ольги Летковой убрать текст самого закона, то останется только ее заключение, что ничего плохого в этом законе нет, - только одно хорошее. Почему-то не верится. Почему бы?

Да потому что плохо работают наши законодатели. Уж если запрещать распространение информации о детях, то запрещать надо всю информацию и особенно ту, которая идет к нам из Европы. Ведь действия принимаемых у нас законов мы сравниваем с тем, как они работают в Европе. А как они работают там? Хорошо работают! Детей отбирают у родителей десятками тысяч (!!!). За что?  Ну, например, с такой формулировкой: «за удушающую любовь».

По их нынешним европейским законам, родителю заниматься вместе с ребенком онанизмом - можно, (как это настоятельно советует Министерство по делам семьи и молодежи в Германии), а любить его нельзя. Вообще-то, если ОЧЕНЬ хочется, - то можно. Во всяком случае, в некоторых странах Европы и в США в парламентах уже обсуждался  вопрос  о снятии запретов на занятие сексом с детьми, «если это не причиняет им страданий».   И вообще ребенка предлагают рассматривать как «сексуальное существо».

Спрашивается, какое это имеет отношение к нам? Самое прямое. Ведь Россия подписала уже несколько международных конвенций, касающихся «защиты прав ребенка». Так что, - извините... должны соответствовать. Именно поэтому с таким рвением пропихивают все ювенальные законы наши «адекватные и предсказуемые» законодатели, такие как Лахова или Мизулина и прочие.

Но родители у нас в стране - неадекватные и не предсказуемые. Они не желают слышать ни о каких конвенциях, мол, - кто подписывал, пусть тот и соблюдает. Они боятся, что у нас будет, как в Европе. Я тоже родитель, я тоже боюсь. И у нас на то есть все основания.

Я не понимаю, зачем г-жа Леткова опубликовала весь закон. Нормальному человеку, не обремененному юридическим образованием и практической работой в этой области, разобраться в этих параграфах невозможно. Давайте разберем только один пункт, который касается запрета на распространение в СМИ информации о несовершеннолетних потерпевших от противоправных действий. Мы не будем обсуждать случаи,  связанные с сексуальным насилием или  угрозой жизни ребенка. Хотя, и здесь бывают ситуации отнюдь не однозначные, - есть такие примеры. Давайте обсудим самые простые, как нам, родителям, кажется, вопросы.

Вопрос первый. У нас масса случаев, когда несовершеннолетний страдает от противоправных действий органов опеки. Они приходят с полицией и забирают ребенка за то, что в избе, по их понятиям, с утра холодно, к тому же  еще на столе и мандарины отсутствуют. Кому в данном случае жаловаться родителям?!

До сих пор единственным защитником для таких родителей являлись общественные организации и СМИ. А как теперь? Сами «органы» себя, естественно, виноватыми не считают. Виноват, в данном случае, родитель. Если у него отняли ребенка, стало быть, он уже поражен в неких правах и обращаться в СМИ, по новому закону, права не имеет. «Законным представителем несовершеннолетнего» становится орган опеки. Как вы думаете, заинтересован этот орган в распространении информации об этом деле? Вопрос риторический. Орган заинтересован только в том, чтобы остаться с родителем один на один.  Иди в суд и доказывай, что ты не верблюд. И вот тут родителю мало не покажется. Откуда это известно? Из той же Европы. В Германии, например, ни один судья не возьмет на себя ответственность встать на сторону родителя. Там органы опеки всегда правы. Мы ведь все хотим, что б, - как у них? Или не хотим?....

Вопрос второй.  Вот мне двух гуманитарных образований не хватает, чтобы понять вот этот пассаж г-жи Летковой:

«В итоге законопроект был дополнен положениями, которые разрешают распространение информации о пострадавшем несовершеннолетнем в целях защиты его прав с согласия несовершеннолетнего, достигшего 14-летнего возраста, либо законного представителя несовершеннолетнего, не достигшего четырнадцатилетнего возраста...»

Убейте меня, но я не понимаю, как может быть «законным представителем несовершеннолетнего» несовершеннолетний, не достигший 14-летнего возраста?! Как филолог я понимаю, что можно прочитать и по-другому, но зачем же писать закон по принципу «казнить нельзя помиловать»?!

Продолжение еще интереснее:

...«если их согласие получить не представляется возможным, либо если законный представитель такого несовершеннолетнего является подозреваемым или обвиняемым в совершении данных противоправных деяний, то без чьего-либо согласия (подпункт «а» пункта 2 статьи 1 законопроекта в редакции к третьему чтению). То есть, родители или сами несовершеннолетние по достижении 14-летнего возраста, а также с их разрешения общественные, родительские и иные организации смогут распространять любую информацию о потерпевшем несовершеннолетнем через средства массовой информации».

Скажите мне на милость, о чем этот закон?! О запрете на информацию или о разрешении?! Как сказал недавно наш Президент Владиимр Путин на встрече со своим французским коллегой, - «здесь без бутылки водки не разберешься!». Это, конечно, верное средство и не раз проверенное, но сейчас Пост, поэтому давайте попробуем, все-таки, без водки. 

Так вот, - о чем этот закон? Я спросил одного своего знакомого депутата, за что он голосовал. Он сослался на пояснительную записку, которую, как и все прочие депутаты, получил от разработчиков, в которой говорилось ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО О ЗАПРЕТЕ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ, СВЯЗАННОЙ С ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ СЕКСУАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА ПРОТИВ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ. Дескать, чтобы связанные с этим подробности не использовались в качестве сценария для различных ток-шоу и статеек в желтой прессе. Вот, собственно и все. Именно за это и голосовали депутаты. Я бы тоже за это проголосовал.

Зачем надо было цеплять паровозом к этому абсолютно простому, понятному и прозрачному положению всю вышеперечисленную ахинею, - не понятно, т.е. понимай, как хочешь! Может, именно такая цель и была поставлена, чтобы каждый понимал, как хочет: родитель -так, представитель опеки - эдак, а судья - как «фишка ляжет».

Я далек от мысли, что законы разрабатывают безграмотные дураки. А если они не дураки, то зачем они разрабатывают такие законы, которые понять невозможно. Может, эти разработчики такие гениальные люди, и таким образом пытаются обмануть европейскую общественность? Дескать, мы помним о том, что конвенции подписывали, и законы соответствующие принимаем. А то, что их трактовать можно и так и сяк, так дело новое, подправим со временем.

Вот мы этого и боимся, что со временем подправят, как надо европейцам.

Какие еще могут быть версии? Например, такие. Скажем, наворотили в законе, не пойми чего, -общественность, патриотические и православные СМИ - на дыбы. Теперь на них показывают пальцем и говорят: ну, вот видите, маргиналы как беснуются? Они же ничего не понимают, мы же детей защищаем, а им опять не нравится. То Альтшулер не нравится с Мизулиной, - теперь Кабаева с Терешковой (она тоже инициатор данных поправок). Не стоит обращать на них внимание, а то, понимаешь, письмами Президента по каждому поводу забрасывают, пикеты устраивают, шумят, обличают, - перед цивилизованной Европой, в конце концов, стыдно.

Вся штука в том, что мы, родители, вообще не хотим НИКАКИХ законов, которые идут к нам из Европы. Пусть международные конвенции соблюдает тот, кто от нашего имени их подписывал. По нашему разумению, в семью вообще никому лезть нельзя.

Либералы любят вспоминать, как в советские годы мы все были под неусыпным оком парткомов, месткомов и профкомов. Это в некоторых случаях, конечно, было отвратительно. Но пользы от них было больше, чем вреда, как ни странно. Потому что там хотя бы сидели свои ребята, которые знали какие-то рамки и пределы. Сейчас либералы ратуют за европейскую ювенальщину, которая не знает ни рамок, ни границ, ни чести, ни совести. Такого допускать, конечно, нельзя.

Остается надеяться, что Президент, все-таки, читает подписываемые им законы и поймет, что этот бред подписывать нельзя. Надо дорабатывать.

Владимир Савичев, журналист