То, что беспечно теряют продажные юристы, обретают свободные граждане

В Интернете среди прочих новостей на главной странице Яндекса я вдруг встретил и вот эту: «Адвокат Pussy Riot назвала обвинительное заключение инквизиторским».

И – тяжесть вдруг отпала от моей души, как отсохшая от раны корочка.

Оказалось, что это только кажусь я себе таким безрассудно ненавистливым к пойманным в сети гельманоидов женским особям (прошу прощения, что ни женщинами их назвать не могу, ни девицами, поскольку совершенно непонятна мне их не только нравственная конституция, но и физиология. Ну, например, одна из них, будучи беременной, готовясь вроде бы даже стать матерью, устроила публичное совокупление, оскверняя не просто некий перфомансный плод, а собственное дитя и в собственном чреве. Как тут не смутиться человеку такому, как, например, я?)

Мы ведь люди простосердечные, когда встречаем особи непонятные, то даже с уважением к этой их непонятности относимся. Имея школьный опыт преждевременного чтения Гегеля и Канта, мы, русская интеллигенция, в своем зрелом возрасте упрямо дожидаемся того мига, когда и непонятности Pussy Riot станут нам понятными.

И, к сожалению, готовы видеть в этом свою способность к развитию.

И еще, например, мы, чистосердечные совки, не верим, что гельманоидное безумие может быть более респектабельным, чем благоразумие какой-нибудь школьной учительницы из глубинки, восхищенной либо нафталинным Шекспиром, либо нерыночным Пушкиным. Не верим потому, что не безумен же наш госбюджет, окормляющий не нормальное и понятное со времен «Илиады» и «Одиссеи» искусство, а эдакое аж, страшно сказать, пуссирайтовское «актуальное искусство».

Гельман один выедает из бюджета столько, сколько не позволяется никому. Мы об этом знаем, но и твердо веруем, что это лишь результат некоего временного технического сбоя в внутри государственного механизма (нам же внушили, что «теория заговора» неприлична).

Мы, прошу прощения, в собственных русских и во всех российских пределах доверчивы, как аборигены Юты, Колорадо, Нью-Мексико и Аризоны вместе взятых.

Мы, стыдясь в себе местечковой гордыни (при всем том, что частное наше "местечко" занимает половины аж двух континентов!), очень уж восприимчивы.

У нас даже самый почвенный поэт Пушкин возрос из любопытства к почвам чужестранным.

Но, как оказалось, только юристы в стране, свой первый культурный и духовный вдох свершившей «Словом о законе и благодати», могут нас вернуть в свои ограды.

Когда адвокат Pussy Riot назвала обвинительное заключение инквизиторским, я наконец-то не смог не согласиться с ней в том, что инквизиторы – это те, кто вторгается в частную жизнь граждан и казнит их по собственному, гражданам этим непонятному, разумению.

Если бы алкоголик, заперши квартиру свою на два оборота ключа и, опасаясь окон, в обнимку со своей вожделенной бутылкой заперся еще и в туалете на задвижку, а борцы за трезвость, разгадав его все ж таки предсказуемые «ходы и норы, норы и ходы», скрытыми камерами обнародовали его суверенность, то этих борцов я бы назвал инквизиторами (спасибо же юристу за это долгожданное словечко!). Если бы непонятные мне субъекты из Pussy Riot собрались где-то в студии пред суверенными негосударственными телекамерами, как это проделывают ежедневно такие же непонятные мне фигуранты из «Дома-2», а какой-то шахид во имя Аллаха их взорвал своим поясом, то и этого смертника я бы назвал инквизитором.

А если эти Pussy Riot врываются в мои частные православные пределы, если они штурмуют Храм, где только-то и могу я уединиться от всего, что мне противно, то и они являются инквизицией.

Бен Ладен по мифологии моего века является главным Инквизитором!

То есть, с точки зрения людей, ищущих тайного уголка благодати, Pussy Riot – инквизиторы, пытающиеся вольным моим вдохновениям противопоставить свой не знающий пощады личный закон.

А с точки зрения противоположной – либеральной – опять же они совершают насилие. Их пляски в Храме, я прошу прощения, подобны вторжению женских наличий в постель к двум, увы, уже вроде бы вполне законно и прогрессивно уединившимся пидорам.

А с точки зрения обывательской, то вот, мол, кушаем мы баранью ножку, а они, инквизиторы, праведнейшие кальвины, в традиционную тарелку нашу впрыгивают и предлагают нам ножищи свои – это тоже насилие над нашими жаждущими именно бараньей ножки личностями.

Так что давайте свои извечные русские комплексы перед прогрессивным человечеством отставим в сторону. Сами адвокаты Pussy Riot, окончательно обнаглев и потеряв приличия, дают нам, простым православным, ощутить себя теперь уже и Коперниками и Галилеями.

Да, мы считаем, что планета наша вертится по Божьей милости.

И мы радуемся, что сегодня пока еще не нас за наше убеждение судят, а судят тех, кто попытался совершить насилие над нашей вполне вольной мыслью об устройстве нашего же мироздания.

Мы-то, скрепя сердце, не мешали беременной гельманоидке перфомансно надругаться над человечком, традиционно появившемся в её чреве? Почему же она не позволяет нам быть суверенными в наших собственных духовных пределах?

Когда юристы туманят нам мозги параграфами кодексов, мы, не имея представления об этих кодексах, предсказуемо тупеем.

Когда юристов провоцирует на наглость всё "прогрессивное человечество", предсказуемо тупеть начинают они.

А в это время я, не юрист, вдруг обнаруживаю в себе свое право. И излагаю его уже будучи твердо уверенным в свой правоте.

Позволю себе даже вот этот афоризм: все, что безумно теряют продажные юристы, находят благоразумные и свободные граждане.

И – прошу прощения у читателей за эти свои очень уж очевидные софизмы. Юристы меня на них спровоцировали, а я и не огорчился.

Николай Дорошенко, секретарь Союза писателей России