Николай Алексеевич Головкин - наш современник, замечательный эрудит и подвижник русской культуры в ее историческом аспекте.
Не так давно отметивший 60-летие, Николай Головкин родился в Туркмении, но род свой ведет от московских дореволюционных купцов и дворян, потомки которых, уже после 1917 года, влились в ряды советской научной интеллигенции. Отец его был историком и архивистом, в 1960-1980-х годах работал начальником Главархива Туркмении, сам же Николай Головкин с ранней юности пришел в литературу. Среди его достижений - множество опубликованных книг (стихи, литературоведческие и исторические работы, рецензии, проза) и - что не менее, а, быть может, и более важно - организаторская работа.
Вот уже много лет он работает ответственным секретарем московских журналов «Великоросс» и «Камертон»; первый посвящен литературе и истории, второй, казалось бы, искусствам, в том числе, музыкальному... Но не всё так просто: под «камертоном» подразумевается не сугубо музыкальный прибор, скорее - настройка духовная и идейная, как российской интеллигенции, так и всего заграничного русского мира, ибо журнал «Камертон» нацелен специально на культуры СНГ и на процессы, происходящие в тамошних русскоязычных кругах...
Однако журнальная и культурная политика - не тема данной статьи, в которой мне хотелось бы просто рассказать читателям об одной из последних книг Николая Головкина, а именно, о книге «Тайновидец будущего» (М., 2015), и посоветовать обязательно приобрести эту книгу и прочитать ее.
Книга объемная (469 стр.), и вошли в нее самые значимые статьи Головкина последнего десятилетия и даже некоторые более ранние. Заглавная статья «Тайновидец будущего» - о старце Филофее, и здесь сразу можно отметить особенности, выгодно отличающие этот и другие тексты Головкина от бесчисленных рассуждений на темы русской историософии, миссии Третьего Рима и т.д.; авторы таких весьма патриотичных рассуждений - увы - нередко переливают из пустого в порожнее и не более того.
Головкин же всегда умеет остаться на почве исторической конкретики, факта, причем, факта неординарного. Например, такого: старец Филофей, сформулировавший - ни больше, ни меньше - историческую формулу бытия России, не причислен Церковью к лику святых!
На формуле «два Рима пало, третий стоит, четвертому - не бывать» до сих пор держится русская земля; тем-то и отличаемся мы от, допустим, немцев, которые в свое время спокойно сдались Наполеону, или от французов, которые столь же хладнокровно сдались Гитлеру. Мол, «свой брат - западноевропеец», очень сильно не обидит, оккупация - всего лишь формальность... Нет, в России такого не может быть, наша держава обязана именно стоять несгибаемо перед любым врагом...
Так почему же Филофея не причислили к лику святых? На этот вопрос Головкин впрямую не отвечает, но он указывает на то, что формула Филофея не осталась не услышанной официальной церковью. Головкин пишет: «Величественная теория исторического призвания Руси была закреплена на законодательном уровне - в решениях Стоглавого Собора. Слова старца Филофея через сто с лишним лет были почти дословно повторены в Уложенной грамоте Московского Освященного Собора 1589 года, утверждавшей патриаршество на Руси и подписанной Константинопольским патриархом Иеремией».
Далее автор добавляет: «по мнениям авторитетного исследователя его наследия - Н.В.Синицыной и известного московского пастыря - протоиерея Александра Салтыкова, Филофея Псковского, подобно Серафиму Саровскому, можно причислить к пророческому чину Русской Церкви, ибо он - «тайновидец будущего, и подобно ветхозаветным пророкам, обращался к царям со строгими предупреждениями о сохранении истинной веры». Пророческое служение старца Филофея, как замечает отец Александр Салтыков, «является исключительным во всей истории Церкви, и потому несомненно, что старец Филофей является великим святым Русской Церкви, но святость его открывается лишь ныне, во исполнении пророчеств»».
Головкин, конечно же, пишет в этой статье и о современном состоянии Спасо-Елеазарова монастыря, в котором когда-то Филофей был игуменом; нельзя себе представить, чтобы Головкин написал статью о Филофее, не побывав в обители. Здание президент России передал Русской Православной Церкви в 2000 году, накануне своего вступления в должность; сейчас там находится женский монастырь...
Перечислю еще несколько интереснейших статей из рецензируемого сборника Николая Головкина, вот они: «Что дает направление государственному кораблю...» (о Н.Н. Страхове), «Век Гоголя», «Неутомимый собиратель русского слова» (о В.И. Дале), «Вчера во сне я видел Чингис-хана...» (о писателе В. Яне), «Киев - родина нежная...» (об А.Н. Вертинском) и многие другие: всего в книге тридцать статей и эссе.
Фигура Н.Н.Страхова (1828-1896) в определенной степени сегодня является забытой, между тем, его идеи - крайне актуальны, о чем и напоминает в своей статье Головкин. Он пишет: «Удивительно, но в наше время перед российским обществом стоят те же проблемы воспитания и образования - в глубоком смысле основ народного бытия, - что и во второй половине ХIХ века. Застарелые проблемы, которые пытался решить выдающийся русский философ, литературный критик, публицист, один из столпов почвенничества, член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии наук Н.Н. Страхов...
Значительное место в широком спектре научных интересов и направлений деятельности Страхова занимала философия. До сих пор, к сожалению, не переизданы его основные философские работы, политическая и литературная публицистика, воспоминания о Ф.М. Достоевском и Л.Н. Толстом (с обоими он дружил и вёл переписку), переписка с Н.Я. Данилевским, А.А. Фетом, Б.В. Никольским, А.А. Григорьевым... Свою мировоззренческую позицию Н.Н. Страхов наиболее последовательно выразил в книге «Борьба с Западом в русской литературе» (1883)».
Свою статью о Страхове Головкин заканчивает следующим выводом:
«Расцвет почвенничества был одним из важнейших этапов развития России нового времени, ознаменовавшим решающий переход от славянофильства (имевшего огромную духовно-историческую ценность, но ещё не изжившего «общечеловеческие» иллюзии) к самоутверждению русского духа на национальной почве. За прямое, страстное и плодотворное участие в осуществлении этого поворота Николай Николаевич Страхов ненавистен врагам России по сей день».
Теперь скажу несколько слов по поводу статьи Головкина, посвященной Гоголю. Не секрет, что жизнь Гоголя была своеобразным произведением искусства даже в быту, в смысле необычности его отношений со знакомыми и друзьями. Происходя из небогатой семьи, Гоголь сумел поставить себя на равную ногу с влиятельнейшими петербургскими сановниками и даже добиться внимания императорской семьи: царь Николай Первый лично одобрил его комедию «Ревизор». Эти успехи дались Гоголю непросто, и писатель вынужден был постоянно оставаться настороже, так как находилось немало охотников из числа тогдашних богачей напомнить Гоголю о его более чем скромном положении. Недоброжелатели даже утверждали, что Гоголь остается неженатым из скупости, а за границу часто ездит потому, что набирает в России долгов и после этого, чтобы скрыться от кредиторов, «исчезает» в Западной Европе.
Да, жизнь Гоголя была непроста, однако он умел быть верным другом, и о двух друзьях Гоголя Головкин пишет подробно: об актере Михаиле Щепкине и об историке Михаиле Погодине. Со Щепкиным Гоголь дружил много лет, причем писатель и актер, по словам Головкина, «были восторженными почитателями друг друга». Гоголь считал, что Щепкин, как никто, понимает его драматургию, а игру актера в спектаклях по своим пьесам находил идеальной. Кроме того, писатель многое узнавал у актера, который был хорошим рассказчиком и знатоком жизни русских людей разных классов и сословий.
Столь же прочной и многолетней была дружба Гоголя с историком М.П. Погодиным (1800-1875), профессором Московского университета, который устраивал в разные годы в день именин Гоголя, 9 мая, званые обеды в своем доме. Как правило, число приглашенных на такие обеды достигало пятидесяти человек, причем среди гостей были виднейшие деятели культуры и науки тех лет. На одном из таких обедов в 1840 году Гоголь познакомился с Лермонтовым, который также прибыл в дом Погодина чтобы поздравить Гоголя, прочитал свою поэму «Мцыри».
Рассказывая, в первую очередь, о Гоголе, Головкин умеет затронуть и множество других сопутствующих тем, дает он, например, и характеристику личности Погодина. По отзыву литературоведа Д. Святополк-Мирского, «в течение пятидесяти лет Погодин был центром литературной Москвы, и его биография (в двадцати четырех томах!), написанная Барсуковым, фактически представляет собой историю русской литературной жизни с 1825 по 1875 годы». Погодин, кстати, оставил обширные дневники, до сих пор не изданные целиком... Так описание обеда в честь именин Гоголя превращается под пером Головкина в анализ русской культуры середины ХIХ века.
Статьи на темы дореволюционной русской культуры в книге Головкина плавно перетекают в статьи о корифеях культуры советской; при этом Головкина интересуют чаще всего те личности, которые начали активную творческую жизнь еще до 1917 года, а затем сумели вписаться в культуру советскую.
Для примера укажу на статью о писателе В.Яне, настоящее имя которого - Василий Григорьевич Янчевецкий (1974-1954). Автор знаменитой в советские времена романной трилогии о Чингис-хане («Чингиз-хан», «Батый», «К последнему морю»), Янчевецкий происходил из профессорской семьи, однако в юности отправился бродяжничать по Руси, а свои путевые заметки посылал в газеты, скромный гонорар из которых помогал ему продолжать путешествия. Результатом явилась книга «Записки пешехода» (1901).
Молодой писатель не ограничился путешествиями по России: он обследовал Туркмению, Иран, Среднюю Азию... В 1932 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла повесть В. Яна «Огни на курганах» о завоевании Средней Азии Александром Македонским, затем последовали романы о завоевателях-монголах... Главное, что подчеркивает Головкин в этой статье - это связь литературы советской с традициями дореволюционной русской культуры; В.Ян воплощал эту связь как никто другой.
Другой известной личностью, чья жизнь также была живым мостиком от дореволюционной России к советской, был певец и поэт Александр Вертинский (1889-1957). Он родился в Киеве, в конце Гражданской войны эмигрировал, затем много раз обращался к советским властям с просьбой разрешить ему вернуться на Родину. Разрешение такое Вертинский получил только в 1942 г., сразу же вернулся в СССР и начал выступать с гастролями на фронте! (Правда, после войны он все-таки сталкивался с ограничениями, например, ему не разрешалось концертировать в Москве и Ленинграде - только в провинциальных городах).
Еще один яркий деятель нашей культуры, чей путь начался до революции 1917 года - кинорежиссер Александр Довженко (1894-1956). Родившийся в бедной крестьянской семье, этот человек, поистине, оказался самородком в жанре кино, да, кстати, и блестящим прозаиком, до сих пор еще не до конца оцененным. Головкин в своей статье «Поэт кинематографа», посвященной Довженко, с любовью говорит о его фильмах, которые он, видимо, внимательно просмотрел. Гениальными он называет как Довженковские художественные фильмы, так и документальные, например, полнометражные фильмы, снятые во второй половине Великой отечественной войны: «Битва за нашу Советскую Украину» и «Освобождение Правобережной Украины». Кстати, Довженко практически первым стал использовать съемки трофейной хроники, умея так смонтировать и прокомментировать их, чтобы они работали уже не на немецкую, а на советскую правду войны.
Что же касается художественных фильмов Довженко, то, по всеобщему признанию, его главным шедевром стал фильм «Земля» (1930). В 1958 году на Брюссельском кинофестивале (уже после смерти режиссера) этот фильм, наряду с «Броненосцем Потемкиным» Эйзенштейна и «Матерью» Пудовкина, был включен критиками в число двенадцати лучших фильмов всех времен и народов.
...Я затронул лишь малую толику того богатства, которое содержится в книге Головкина. «Осведомленнейший наблюдатель» - так я назвал эту статью, а можно было бы назвать ее «Образованнейший наблюдатель»... Поистине, при чтении ее чувствуешь невольное смущение: сколько же прошло мимо твоего внимания, сколького ты, оказывается, не знал... Но и благодарность к Головкину испытываешь: ведь еще есть время наверстать упущенное и ознакомиться с тем, к чему он тактично и столь заинтересованно подводит статьями своей книги.
Кстати, не чужд Головкин и ультра-современным темам, например, в статье «Блеф-финал в рассказе Светланы Замлеловой «Рукопись»» он анализирует творчество этой интереснейшей современной писательницы. Замлелова - писательница очень непростая (и неоднозначная, добавлю от себя), она владеет целой палитрой различных приемов искусств разных жанров. Кандидат философских наук, острый публицист, критик, Замлелова в прозе своей использует, в том числе, и такой прием (более свойственный театру) как «блеф-финал».
Сюжет рассказа связан с судьбой Русской Православной Церкви в нашей стране: сначала с ее разгромом после 1917 года, а затем - с возрождением после 1991 г. Судьба Церкви, можно сказать, висела на волоске... потом состоялось ее «триумфальное возвращение», ознаменованное, например, восстановлением храма Христа Спасителя. Однако и в том, и в другом случае (и в разгроме, и в возрождении) было много противоречивого, кажущегося, мнимого; были, условно говоря, свои «ряженые».
Всё это и показывает Замлелова в рассказе-притче о том, как в разгромленной большевиками церкви нашли некую рукопись, и она оказалась ненужной тогдашним советским людям. Но уничтожать находку не стали, а просто вновь спрятали в том же здании храма до лучших времен. Парадокс, однако, в том, что и в наши дни, когда Церковь уже вроде бы восстановлена в правах и когда рукопись нашли во второй раз - всё равно рукопись оказалась ненужной. И ее вновь прячут, опять до лучших времен... Поистине, «блеф-финал»; лучше, чем это сделал Головкин, трудно суммировать смысл рассказа Светланы Замлеловой.
...Что же, автор этой рецензии, думается, достаточно убедительно показал, что он от книги Головкина получил как наслаждение, так и весомую пользу. Уверен, что со мной согласятся те, кто возьмут в руки эту и другие книги Головкина. Николай Алексеевич Головкин - аналитик, мыслитель, тонкий ценитель вершинных проявлений русской культуры, достижений русской исторической науки. И, как говорится, будущее России прочно, доколе живут в ней такие широко образованные люди, собиратели и хранители настоящей культуры нашей страны.
http://www.velykoross.ru/journals/all/journal_48/article_2743/
