Без Бога - это душевредный путь
- Некогда лицедейство было не в чести у служителей церкви. Актёров даже
хоронили за пределами церковного кладбища. Что вы об этом думаете?
- Это огромный вопрос. Да, Церковь относилась к театру отрицательно, в
лучшем случае - настороженно. Иоанн Златоуст говорил, что театр -
училище страстей, отождествляя актрис с блудницами. Сейчас священство
придерживается мнения, что театр Станиславского, то есть психологический
театр, может быть школой жизни. Хотя Иоанн Кронштадтский, во времена
которого уже существовала система Станиславского, всё-таки считал, что
театр - дело опаснейшее для души человека. И я убеждён в том, что если
человек не имеет в сердце и в своём творчестве сверхзадачи, которая
направлена к идеалу, к Богу, то это очень душевредный путь. У меня даже
была публикация «Грех лицедейства».
- Вправе ли священство критиковать какие-то творческие работы в сфере кино, театра, живописи?
- А почему нет? Другое дело, что у Церкви нет прерогативы что-то
запрещать. Каждый человек имеет право говорить то, что он думает. Хотя я
лично сторонник того, что цензура необходима, и прежде всего
нравственная цензура. Потому что сейчас любой безнравственный человек
может делать в искусстве всё что угодно. И если цензурой является он
сам, то результат его творчества может иметь очень негативное влияние на
людей, особенно на молодёжь с ещё неустойчивой позицией в жизни.
Цензура должна действовать - это тонкий вопрос, о нём ещё Пушкин
говорил.
- Как сочетать театральный труд с верой в Бога?
- Я никогда не мыслил театр ради театра. То есть для многих нынешних
художников искусство - это нечто вроде божества. Они считают, что
искусство - это предел, а в конечном счёте кумиром делается и сам
художник. Сегодня мы повсеместно видим поклонение художнику и искусству.
Это стало некой нормой. И такое неоязычество, к сожалению, торжествует.
Для меня изначально, даже когда я не был религиозным человеком,
искусство не было кумиром. Где-то в глубине души было стремление к
какой-то последней правде, к безусловной истине.
Когда ум ищет божества, а сердце не находит
- И каким же был ваш путь к православной вере?
- Очень непростым. Я длительное время находился в положении, которое
точно описал Пушкин: «Ум ищет божества, а сердце не находит». А далее
возник путь - к сожалению, типичный для нашей интеллигенции - через
восточные учения. Мы шли по нему с группой единомышленников, в которую
входила и моя супруга - актриса, режиссёр и директор театра Тамара
Сергеевна Баснина, и другие сотрудники театра. Это было очень серьёзное
увлечение. В Театре-студии на улице Чехова мы ставили спектакли, в
которых воплощались наши идеи. Спектакль «Чайка по имени Джонатан
Ливингстон» сделался нашим манифестом и имел огромный успех. Мы очень
остро ощущали, что в нашей постановке есть свет, но холодный. И это
настораживало. Мы попытались трансформировать спектакль в христианском
духе, но не получилось. Уже потом, когда пришли к вере православной,
поняли, что находились в состоянии прелести. А что такое прелесть
по-христиански? «Лесть» по-церковнославянски - ложь; получается, что
«прелесть» - ложь в превосходной степени. В конечном счёте стало
очевидным, что совместить восточные учения с христианством невозможно. С
тех пор у нас нет иного пути, кроме Христа.
Чудо в «Склифе»
- Доводилось ли вам ощущать благотворное воздействие молитвы, святого места?
- Конечно. Лет пятнадцать назад мы попали в аварию и чудом остались
живы. На большой скорости произошло столкновение милицейского «Форда»,
он вылетел на встречную полосу, с нашим «жигулёнком». Все потеряли
сознание. Очень сильно пострадали моя супруга Тамара Сергеевна и шофёр,
которому в больнице им. Склифосовского консилиум поставил диагноз
«перелом позвоночника и грудины». Он лежал в реанимации. В то время у
нас в театре работала очень верующая женщина, которую между собой мы
называли Маша Блаженная. Она привезла Тамаре Сергеевне святую воду из
источника Василия Великого. Тамара Сергеевна сказала ей: «Вези воду Васе
в Склифосовского. Это же его святой». Василий попил, а остатки вылил на
себя крестообразно. Утром он встал и сам пошёл. Врачи его, конечно,
отправили на рентген, а снимок показывает, что никаких переломов у Васи
нет. Разве не чудо?! Были и другие случаи в нашей жизни.
- В каких святых местах бываете наиболее часто?
- Ежегодно мы заказываем автобус и всей нашей труппой едем по Сергиевым
местам. Это и Троице-Сергиева лавра, и источник в Малинниках, и Радонеж,
и Хотьково. Так получилось, что начало нашему театру было положено 7
октября 1974 года. Мы собрались на всенощную в канун преставления
преподобного Сергия Радонежского. То есть Сергий Радонежский для нас не
только игумен Русской земли, но и небесный покровитель нашего театра. Ну
и, конечно, бываем мы в таких местах, как Переславль-Залесский,
Боровск, Малоярославец, и многих других.
А любовь останется
- Кто ваши духовные наставники?
- Многие из наших артистов ходят в храм Покрова Пресвятой Богородицы на
Лыщиковой горе. С приходом этого храма у нас долгое и тёплое
взаимодействие. Настоятель - протоиерей Владимир Ригин. Нам он говорит:
«Вы - наши, мы - ваши». Мы вместе проводим праздники, прихожане храма -
наши зрители. Так же очень близки и оказали на нас большое влияние
протоиерей Валериан, его брат Николай Кречетов, который служит в храме
Спаса Преображения на Болвановке, и многие другие. Ещё мы тесно связаны с
протоиереем Алексеем Бабуриным; он с церковных позиций проводит очень
важную сегодня антиалкогольную, антинаркотическую работу с прихожанами.
- Какое из библейских выражений вам особенно близко и дорого?
- Для меня очень значима 13-я глава Первого послания к Коринфянам Павла -
о любви. Никто о любви не говорил так, как апостол Павел. Тургенев
по-своему перефразировал это, написав: «...Всё минется, одна любовь
останется».
Беседовала Ирина КОЛПАКОВА
