Духовная веточка
В своей насыщенной московской жизни Екатерина Хохрякова и представить себе не могла, что станет монахиней и судьба её будет связана с далёким северным монастырём. В школе, как и все, была пионеркой, потом комсомолкой. Правда, специальность выбрала необычную для девушки - выучилась на инженера-геодезиста, работала в полевых партиях.
Быть может, общение с природой и помогло прийти к Богу. Плавая по живописным озёрам и рекам, встречая рассветы где-нибудь в оренбургской степи или среди горных вершин Кавказа, нетрудно было прийти к выводу, что такую красоту мог создать только Бог.
- Помню, ещё в пору самой молодости, во времена походов с детьми по Карелии приплыли в одну заброшенную деревню, - вспоминает монахиня Феодосия, - поднялись там на гору. Наверху церковка старинная стоит. А внизу озеро, за ним - бескрайние леса... Тогда я подумала: «Вот бы здесь жить». И знаете, здесь из монастыря точно такой же вид открывается. Внизу река широкая, а дальше бескрайние леса. И так же благодатно и тихо.
- А как Господь привёл вас в Ульяновский монастырь?
- Здесь я оказалась Промыслом Божьим, думаю, что по молитвам строителя монастыря архимандрита Матфея. Началось всё с чего... Когда мои дети стали большими, я узнала, что нашим дальним родственником был вятский художник Хохряков. Он жил и работал в конце XIX - начале XX века. В Кирове есть его дом-музей. И вот, когда выдалось свободное время, мы с младшей дочкой поехали в Вятку. Это было десять лет назад. В музее других посетителей не было, и для нас провели отдельную экскурсию. Как я поняла, Николай Николаевич Хохряков был верующим человеком. Но экскурсовод дошла до народников и стала нам говорить, что они друзья Хохрякова. Я попросила: «Вы лучше расскажите что-нибудь другое про него». Гид удивилась: «А почему вы не хотите узнать, что он с революционерами был близок?» Пришлось сказать, что мы родственники художника и нам не очень хотелось бы быть родственниками революционера.
Надо сказать, что у Николая Николаевича было много друзей, причём разных. Несмотря на свою скромность, он был центром притяжения для людей. Так было при его жизни, так стало и после смерти. Вокруг его имени объединяются удивительные люди, которые называют себя «хохряковцами». Это работники и друзья музея, хранители нашей культуры. В их числе не только художники и искусствоведы, но и, например, полковник в отставке Геннадий Яковлевич Лопатин. Он отремонтировал все стулья в музее, а ещё построил там красивую беседку, украсив окна дома нарядными наличниками, а ворота сделал резные с солнцем.
В тот приезд мы познакомились и подружились с директором музея Татьяной Васильевной Малышевой. Она, поняв, что мы верующие люди, сказала нам: «А вы знаете, что, оказывается, в роду Хохряковых есть и духовная веточка». И рассказала об отце Матфее (Сунцове) - строителе Свято-Троицкого Ульяновского монастыря. Тогда я не придала значения этой информации, потому что ничего не знала об отце Матфее. Затем три года подряд участвовала в Великорецком крестном ходе, и в первый же год подружилась с Надеждой Демидовой - вятским православным педагогом, краеведом и писателем. Она дала мне почитать книгу «Ульяновский монастырь у зырян». «Только, - говорит, - начни читать с самого утра, а не вечером. А то книга очень интересная, спать не будешь всю ночь, пока не прочитаешь до конца. Я сама ночь не спала».
Действительно, как только я начала читать, не могла оторваться, пока не дочитала до конца. Особенно захватило меня повествование монаха Арсения, где в подробностях описывается, как монахи с Соловков по морю и рекам добирались до Ульяново, как начали строить храмы, братские корпуса.
Монахиня Феодосия (Хохрякова)
Вот тогда мне сразу же захотелось в этот монастырь. В то время я занималась водным туризмом. И подумала, что будет здорово прийти сюда с самых Соловков на байдарках путём отца Матфея и его сподвижников. Но с байдарками не сложилось, и добиралась я сюда, как обычно, на автобусах - из Вятки, после своего третьего Великорецкого хода. Толком тогда ещё не знала, восстановлен монастырь или нет, а если восстановлен, пустят ли меня.
Так получилось, что я всё же прошла путём ульяновских строителей, только немножко другим. Ещё при вятском архиепископе Аполлосе, который пригласил монахов Ульяновского монастыря на Вятку с монастырскими святынями, они шли по той же самой дороге, по которой добиралась и я. Владыка принял их тогда с большими почестями, сам служил молебны перед святынями. Вся Вятка пришла на поклонение к ним. И провожали их с колокольным звоном и крестным ходом по всей Вятской епархии.
Прекрасно помню первый день, когда приехала в Ульяновский монастырь. Это был 2009 год. У меня все вещи с крестного хода с собой, сумка тяжеленная. Автобус высадил меня на повороте и уехал. Дорога совершенно пустая... Солнце светит, птицы поют. Куда идти - непонятно. От поворота отходят две дороги, думаю: «Куда же мне пойти? Сумка-то тяжёлая». Я положила её в кусты, а сама пошла по верхней дороге - если не туда пошла, когда буду возвращаться, заберу. Миную лесок, выхожу на поле, и вдруг глазам открывается огромный монастырь. У меня аж дух перехватило! И в монастыре мне сразу же очень понравилось. Место красивое, на высокой горе. Почувствовала, что я словно дома оказалась. Две недели побыла и поняла, что обязательно приеду ещё.
В Москве быстро завершила все свои дела, связанные с работой, и зимой 2010 года два раза приезжала сюда на послушания. А в конце апреля приехала уже насовсем. Игумен Савва стал моим духовником. Через восемь месяцев, в декабре, приняла монашеский постриг. Монастырь мужской, спасаюсь я не в нём, а при монастыре. В этом году будет уже пять лет, как я здесь. Они как один день пролетели.
Отцовская исповедь
- Как ваши дети и родители к этому решению отнеслись?
- Дети уже взрослые, живут своей жизнью. Мама тоже поняла меня, а отец не застал это событие - его не стало шесть лет назад. С ним, знаете, удивительная история обращения получилась. Папа мой армянин, 1917 года рождения. В детстве был крещён, но не знал, в какой Церкви - русской или армянской. И всю жизнь был от Церкви очень далёк. И когда мы с младшей дочкой стали воцерковляться, ходить в храм, молиться, он, видимо, почувствовал, что какие-то перемены вокруг происходят. А мы постоянно молились за него, пытались его тоже к Богу привести. И это обращение состоялось с помощью отца Леонида Сафронова, с которым я познакомилась и подружилась в Великорецком ходе. Я его сейчас каждый день вспоминаю с большой благодарностью.
В один из своих приездов в Москву у него получилось встретиться с моим отцом и поговорить с ним. До этого у папы было представление о священниках из сказки Пушкина «О попе и его работнике Балде». А отец Леонид совсем другой. Конечно, до этого я папе рассказывала о батюшке и даже фильм про него показывала. И вот с отцом Леонидом они очень долго разговаривали по душам - о Боге, о вере, просто о жизни. Папа впервые исповедовался. Перед смертью он болел. И когда я приехала домой после Великорецкого хода, то поняла, что он умирает. Душа как-то в крестном ходе становится по-особому чуткой. Никто ещё тогда из близких этого не понимал. Все старались врачей пригласить, вылечить его. А я совершенно чётко понимала, что он умирает, и сейчас моя задача, чтобы он непременно исповедовался и причастился. Завела с ним разговор на эту тему, но он наотрез отказался. Тогда я пошла к местному священнику, отцу Александру. Объяснила ему всё, говорю: «Батюшка, может, вы придёте, поговорите с ним». Он отвечает: «Нет, вот вам мой телефон. Я к вам приду в любое время дня и ночи, как только будет его желание. А мы будем молиться. И вы молитесь».
И мы всей семьёй стали за него молиться. Попросили и своих знакомых, чтобы они тоже молились. И вот в какой-то момент папа сам говорит: «Я хочу исповедоваться, позовите батюшку». Я позвала. Папа долго исповедовался. Фактически в его сознательной жизни это была вторая исповедь, и первый раз он причастился. И вот после причастия он говорит: «Что это такое? Как мне вдруг стало тихо и спокойно, хорошо и радостно». А через день отошёл ко Господу.
Папе было 92 года, он последнее время часто лежал в больнице и, когда в очередной раз ложился, всегда говорил: «Как не хочется умереть в больнице. Это как-то не по-человечески. Хоть бы не в больнице, а дома». Так и получилось. Он умирал у нас на руках. Я по нему отходную читала. Удивительно, что потом, когда стали читать «По отшествии души от тела», он, уже бездыханный, лежал с улыбкой на лице. Было грустно расставаться, однако не было ощущения трагедии.
Вымоленные Ульяны
- Вы в монастыре исполняете несколько послушаний, в том числе готовите на кухне, проводите экскурсии для паломников и работаете в церковной лавке?
- У нас все послушничают. На кухне, бывает, все священники становятся по очереди на это послушание, в том числе и наместник игумен Савва. В монастыре никогда не бывает, чтобы кто-то ворчал на пищу, как бы она ни была приготовлена. Три человека работают с паломниками, также по очереди. Отец Антоний у нас за старшего, потом отец Георгий, а за ним уже я. Что благословят, то и делаем. Бывает, что одновременно несколько автобусов с паломниками приезжает, тогда мы делим их на несколько групп и проводим для каждой параллельные экскурсии. Это чтобы люди смогли услышать и понять всё, что им говорится. С небольшой группой гораздо проще работать. И на вопросы можно ответить, и всё разъяснить, если кому-то что-то непонятно.
- Сразу же после обретения мощей ульяновских строителей от них происходили многочисленные чудеса исцелений. А сейчас исцеления происходят? - спрашиваю монахиню Феодосию.
- Совершенно точно знаю, что по молитвам к нашим святым, Матфею, Паисию, Феофилакту и Амвросию, в бездетных семьях появляются дети. Это абсолютно точно, потому что мне об этом рассказывали сами родители. Одна женщина поведала, что семь лет они прожили с мужем в браке и у них не было детей, а после того как она приехала к нам в монастырь на Рождество и помолилась около мощей о даровании детей, у неё появилась дочка, которую они назвали Ульяной. Ей сейчас уже шесть лет. Этим летом она хотела приехать вместе с ней и поблагодарить ульяновских святых за её рождение. Ещё мне известно о двух или трёх подобных случаях, когда родились девочки и их также назвали Ульянами.
Раки Ульяновских строителей
Ещё одна паломница рассказала о чудесном случае исцеления одного пяти- или шестилетнего мальчика, который вообще не говорил. Родители привезли его в монастырь. Батюшки наши помолились за него около мощей, и кто-то из них сказал матери: «Не беспокойся. Он у вас так будет говорить, что ещё всем вам надоест». И действительно, полгода не прошло, как мальчик заговорил и стал таким говоруном, что его сейчас переговорить никто не может.
- А вот раньше ощущалось благоухание от мощей. Сейчас что-то подобное происходит?
- К сожалению, благоухания не чувствуется, а благодатная помощь посылается по молитвам к ульяновским строителям явно. Святость они стяжали всей своей подвижнической жизнью. И сейчас помогают людям.
С собой в Ульяновскую обитель они принесли дух Соловецкого монастыря. В своём духовном завещании архимандрит Матфей призывал братию хранить любовь между собой, соблюдать Устав Соловецкий, не оставлять молитв о благотворителях и благодетелях монастыря, всегда с любовью принимать паломников. И нынешняя братия старается исполнять завещание архимандрита Матфея.
В Ульяновском монастыре не только самая высокая в Коми крае колокольня, но и самые продолжительные службы, притом ежедневные. У нас служатся две Божественные литургии: ранняя начинается в полночь, а поздняя - в шесть часов, после утренних молитв и молебна.
- Отец Матфей, я считаю, был уникальной личностью - не только опытный руководитель, но и духовный наставник. Мне кажется, его заслуги недостаточно оценены современными историками.
- Он очень много сделал и для Соловков, и для всего Русского Севера. Построил здесь практически с нуля огромный монастырский комплекс, развил большую хозяйственную и миссионерскую деятельность. Ещё при его жизни Ульяновский монастырь стал центром христианского просвещения всего Коми края и прославился на всю Россию.
Мало кому известны его заслуги в обороне Соловецкого монастыря в русско-турецкую войну 1854 года, когда напали английские корабли. Тогда он был награждён наперстным крестом на георгиевской ленте. Удивительно читать, как насельники обители держали оборону от зашедших в святую гавань вражеских кораблей, когда, выдвинув ультиматум сдать крепость, они стали стрелять по монастырю из пушек. А монахи в это время пошли крестным ходом, усилили свою молитву и стали доставать из запасников ржавое оружие, старинные пушки, чтобы оказать сопротивление. В результате произошла та же самая чудесная история, как и при нападении Тамерлана на Русскую землю, когда Сама Божья Матерь со святыми защитила святую обитель.
Один пожилой инок носил из монастыря на батарею ядра. На обратном пути перед ним падает бомба, выпущенная с английского корабля, и, прокатившись по земле, останавливается перед его ногами, так и не разорвавшись. Старец пошевелил бомбу палочкой, взял её и понёс на свою батарею. «Что так мало несёшь?» - спрашивают его. «Больше нет, будет с меня», - отвечал хладнокровно старец.
Он ходил напрямую по монастырскому двору, который простреливался из английских пушек, не боясь, что его могут убить. Ему советовали ходить ближе к стене, чтобы ядра не могли его задеть. «Им своя дорога, а мне - своя», - отвечал на это старец.
Другой инок, который был от старости глух, заметив, что неприятельские ядра разбивают на щепки деревянные крыши, начал собирать эти щепки на растопку, как вдруг возле него упала бомба, разорвалась и осколком оборвала рукав его рясы, ничуть не повредив его самого. «Ну ничего! Я сам зашью», - как ни в чём не бывало утешил себя инок и продолжил заниматься своим делом... Монастырь тогда выстоял, и английские корабли так и не дождались ключей от крепости. Во время осады, которая продолжалась девять часов, по нему было выпущено 1800 ядер, но от этих бомбардировок, как потом говорили очевидцы, даже ни одна соловецкая чайка не пострадала. Отвага и молитва - вот этот соловецкий дух отец Матфей с братией и принёс сюда.
Божий колодец
- После разгона обители почти все ульяновские монахи пострадали: претерпели изгнание, тюрьму, лагерь, поражение в правах, - завершает свой рассказ матушка Феодосия. - Двое из них, иеромонахи Платон (Колегов) и Мелетий (Федюнев), прославлены в лике новомучеников Российских. Их иконы находятся сейчас в иконостасе Никольского храма. И что удивительно: как быстро монастырь был восстановлен из запустения! Те, кто видел его разорённым, бывают просто потрясены, увидев его сейчас. Говорят: «Мы пацанами залезали на колокольню. Тут одни развалины были вокруг. А сейчас такое благолепие!» Даже те, кто приезжал в монастырь ещё десять лет назад, особенно зимой, помнят, как тяжело и скудно было во всём. А теперь в гостинице тепло и уютно, для паломников всегда подаётся вкусная трапеза.
Конечно, впереди ещё очень много работы: и стену надо доделать, и главный Свято-Троицкий собор восстановить. Но очень много уже сделано и делается сейчас. Вы слышали историю нашего святого колодца? Расскажу напоследок...
Задумал наш игумен выкопать колодец. Мы связались с гидрогеологами, они сказали, что ближе пятидесяти метров воды не будет. Монастырь-то на высоком холме стоит. Наши батюшки отслужили молебен и начали копать. Дело было зимой. Отец Савва трудится внизу, а наверху - три человека до обеда и три человека после обеда. Выкопали на глубину 20 метров почти. Воды действительно нет, но и копать глубже невозможно - опасно. Решили зацементировать дно и швы и сделать просто резервуар для воды. Опустили последнее кольцо, игумен спустился подчистить осыпавшийся грунт, ещё два раза копнул лопатой - и открылся родник. Сейчас мы пьём эту воду, очень вкусная. Потому что она по молитве к Богу.
Матушка Феодосия оказалась интересной рассказчицей. Прощаясь, попросил разрешения опубликовать в нашей газете записанные ею «непридуманные истории». Что и выполняем.
Былички матушки Феодосии
Богатыри
В центре нашего монастыря высится могучая белоснежная колокольня, на первом этаже её разместился храм Зосимы, Савватия и Германа Соловецких, на втором - Святителя Николая, Мирликийского чудотворца.
В храме Зосимы, Савватия и Германа всегда таинственный полумрак, потому что окна там есть только в алтаре, а иконостас высокий, почти до потолка. Иконы и фрески на сводах храма выполнены в сдержанной серо-голубой гамме, без ярких пятен, чтобы не мешать молитве. У южной стены стоят раки, в которых покоятся основатели обители: архимандрит Матфей, иеромонах Паисий, иеромонах Феофилакт и иеромонах Амвросий. Они много лет прожили в знаменитом Соловецком монастыре, напитались его духом и, возмужав и окрепнув, пришли в Ульяново. Было это в 1866 году.
Однажды в храм пришли молодые родители с детками, три или четыре семьи. Детки все дошкольники, по-церковному - младенцы. Приход в храм был для них делом необычным. Один маленький мальчик был особенно потрясён увиденным.
- Куда это мы пришли? - спросил он, поворачиваясь во все стороны и разглядывая стены.
- Это дом нашего Господа Бога, - отвечаю ему.
- Ой, а это кто там? - спросил он, указывая рукой вверх.
- Это Ангел Господень.
- А он живой?
- Живой.
- Ой, а это кто?
- А это Сам Господь Бог.
- А Он живой?
- Живой.
Мальчик подошёл к ракам ульяновских строителей. Лики угодников Божиих, вырезанные на раках, оказались на уровне его лица.
- А это кто? - спросил он шёпотом и, пока я думала, как бы ему попонятнее ответить, выпалил: - Это - богатыри?!
- Да, - сказала я, - это богатыри. Богатыри духа.
Своим чистым детским сердцем он увидел и понял то, чего даже многие взрослые увидеть не могут.
Забор с ромашками
Когда-то в нашем монастыре стоял величественный Троицкий собор - двухэтажный, пятиглавый, четырёхпрестольный. Собор был построен в конце XIX века при архимандрите Матфее и имел некоторое внешнее сходство с Соловецким Преображенским собором, ведь монастырский архитектор, монах Феодосий, начинал своё монашеское делание в Соловецком монастыре. Кирпич для строительства Троицкого собора обжигали на месте, благо глина под ногами имелась. Архимандрит Матфей самолично налаживал процесс обжига, своими руками делал первые кирпичи. Стены собора были толстыми, кирпича на постройку ушло немало.
В 1917 году случилась революция, и величественный Троицкий собор разобрали на кирпичи. В 1994 году пришли в монастырь монахи во главе с игуменом Питиримом, стали Богу служить, восстанавливать монастырь. Место, где когда-то стоял собор, обнесли забором, поставили кресты, где был главный престол и где покоились отцы - основатели монастыря.
Помочь монахам решили православные скауты. Каждое лето приезжали парни и девчонки, трудились на восстановлении обители. Именно им поручили покрасить упомянутый забор. Получился он весёлым - весь зелёный, с белыми ромашкам. Сейчас, когда экскурсоводы рассказывают о монастыре, иногда говорят: «Там, где теперь забор с ромашками, раньше стоял Троицкий собор». Сразу понятно, где это место.
Про молитву о врагах
Приходит в церковную лавку знакомая прихожанка, подаёт, улыбаясь, две записки о здравии на проскомидию и поясняет: в этой записке - мои друзья, а в этой - мои враги. В ней я первой себя написала.
Про Мандельбаума и купцов Самариных
Приезжали паломники родом из Керчомьи. Семья большая, живут в разных концах страны: одни в Коми, другие - на Дальнем Востоке.
Те, которые с Дальнего Востока, в гости приехали, и все вместе - к нам, посмотреть, что теперь в монастыре вместо развалин. Слава Богу, люди верующие, церковные. Свечи поставили, помолились.
Одна из приехавших женщин рассказала, что их дед, по фамилии Самарин, был купцом. Семья деда жила зажиточно, и после революции у них буквально всё отобрали, им нечего было есть. Тем не менее небезызвестный большевик Мандельбаум, который с отрядом карателей наводил ужас на местное население, расстреливая без суда и следствия, потребовал у них золото и расстрелял деда, который сказал, что золота нет. Хотел расстрелять и бабушку. Она попросила дать ей время помолиться перед смертью. Ей разрешили. Она встала перед образами и начала молиться, а потом вспомнила про долговую книгу, которая лежала за иконой. Достаёт её и говорит: «Откуда у нас золото, смотри, мы же всем должны!» Мандельбаум в бешенстве бросил книгу на пол, сказал: «Проклятый народ!» - и ушёл. Бабушка осталась жива.
Та же женщина рассказала, что их дом в Керчомье стоял заколоченным, никто в нём не жил. Случился пожар, дом сгорел со всем, что в нём было. В доме было много икон. После пожара одну из них - Казанскую - нашли возле дома. Это был образ, с которым венчались её дедушка с бабушкой.
