200 лет назад, летом 1815 года завершился Венский конгресс. Только что пала империя Наполеона Бонапарта, и Европа требовала новой системы международных отношений. На несколько десятилетий самой могущественной силой в Европе стала Российская империя - главный победитель Наполеона. Тогда от ее воли многое зависело в мироустройстве. Что она предложила европейским народам? Какой отпечаток оставила на международных отношениях того времени?
Рождение «Священного союза»
Из горнила Венского конгресса вышло золотое дитя - Священный союз. Осенью 1815 года российский император Александр I, австрийский император Франц I, прусский король Фридрих Вильгельм III подписали учредительный акт. Вскоре к ним присоединился французский король Людовик XVIII. Главными задачами Священного союза мыслились сохранение мира, незыблемости границ, установленных в Вене, и решительная борьба с любыми выплесками темной революционной стихии.
Венский конгрес 1814-1815 годов. Гравюра Ж. Годфруа по оригиналу Жана-Батиста Изабе
Чаще всего в деятельности Священного союза видят один только политический интерес. Или, как сейчас говорят, «геополитический вектор». Действительность гораздо сложнее. Идея Священного союза имела православную подоплеку; рассматривать ее вне христианского фундамента просто бессмысленно.
Казалось бы, какое торжество христианских идей могла принести в Европу Россия того времени? Россия казенная, Россия, превратившая Церковь в департамент по делам вероисповедания, Россия, на протяжении всего XVIII века страшно болевшая безбожным вольнодумством и тяжелым сектантством?
Но живая душа Христовой веры не исчезла в ней. Более того, религиозное чувство начало оттаивать в стальных недрах Империи.
Протоиерей Александр Шмеман писал: «За официальной, сложной, трагической историей Петербургской России мы видим снова и снова другую, никогда не прекращавшуюся: историю медленного собирания духа, "стяжания благодати", просветления почерневшего человеческого образа неизреченной славой Прообраза». Происходило это собирание и через возрождение монашества, и через святость знаменитых старцев того времени, и через подъем богословия, и через возвращение крепкой веры в души русских царей.
Священный союз. Графюра начала XIX в.
Знаменитый историк Н. Тальберг правлением Александра I открыл в своем труде «История Русской церкви» раздел под названием «Расцвет церковной жизни».
Александр I, император и христианин
Александр I
Император Александр I в молодые годы проявлял мировидение «просвещенного европейца», вольнодумца и даже порой признавался доверенным лицам в добрых чувствах по отношению к республиканству. Таким воспитал его наставник - швейцарский философ-вольнодумец и убежденный республиканец Лагарп.
А вот законоучитель и духовник будущего государя, священник Андрей Самборский был совсем другим человеком. Он долгое время прожил в Англии, любил носить светскую одежду вместо иерейской, брил бороду, любил агрономические эксперименты и состоял членом Вольного экономического общества, но, несмотря на внешний «либерализм», проявлял твердость в вере и был защитником устоев православия от «суеверий века сего». Просвещенность сочеталась в нем с благочестием. В письме к своему воспитаннику Андрей Самборский наставлял: «По совершении молитв, Вы должны обратить все Ваше внимание на те науки, которые споспешествуют просвещению... Бог, одарив Вас щедро талантами душевными и телесными, взыщет строго отчёт о их употреблении». И, позднее: «Я должен Вам с твердостью духа сказать, а Вы с равномерною [твердостью] принять, что Вы вступили уже в юношество, которое бывает распаляемо страстями и влекомо к вредным пожеланиям, которых тот юноша жертвою не бывает, который закон Божий и здравый рассудок поставляет бдительным стражем над своими деяниями».
Вильгельм III
До Отечественной войны 1812 года Александр I более выказывал черт, которые мог развить в нем Лагарп, - и в политике, и в вере. Делами религиозными император интересовался очень мало, в кресло обер-прокурора (чиновника, надзирающего над православным духовенством) он посадил князя А.Н. Голицына, человека неверующего и весьма скверно относившегося к Церкви. Позднее император говорил о собственной молодости: «Я был, как и все мои современники, не набожен».
Но семена, посеянные в его душе Самборским, пусть и не сразу, но все-таки дали всходы. Переворот в личности государя совершился в тот момент, когда «просвещенная Европа» под знаменами наполеоновской «Великой армии» ворвалась в пределы России, повсюду творя смерть и разрушение. Наполеоновские войска - это ведь не только полчища завоевателей, это еще и выплеск жгучей революционной силы, а вместе с ней и едкого атеизма. Куда бы они ни являлись, всюду брали в руки молот и безжалостно крушили чужие святыни. Впоследствии Александр I писал: «Пожар Москвы осветил мою душу, и суд Божий на ледяных полях наполнил мое сердце теплотою веры, какой я до сих пор не ощущал. Тогда я познал Бога, как Его описывает Священное Писание. Во мне созрела твердая решимость посвятить себя и свое царствование Его имени и славе». С тех пор монарх российский каждый день обращался к Священному Писанию, находя в нем утешение и совет. Весной 1814 года во главе русской армии он молился на пасхальной службе в Париже, на том месте, где революционеры отрубили голову королю Людовику XVI.
Всякое вольнодумство, всякое сочувствие к либеральным, атеистическим и, тем более, революционным идеям отлетели. Напротив, вера окрепла, сделавшись водителем царя не только в личных делах, но и в свершениях большой политики.
До конца жизни Александр I вел себя не только как крепко верующий человек, но и как деятельный православный политик. Он способствовал расширению сети духовных училищ. При нем росло количество монастырей, резко уменьшившееся прежде, в XVIII веке. Он часто ездил на богомолье, беседовал со старцами, на коленях отстаивал вечерние и утренние молитвы.
В 1818 году в частном письме император признался: «Возносясь духом к Богу, я отрешился от всех земных наслаждений. Призывая к себе на помощь веру, я приобрел такое спокойствие, такой мир душевный, какие не променяю на любые блаженства здешнего мира».
Когда закладывались первые камни в фундамент Священного союза, христианская основа общего политического дела была очень хорошо видна современникам.
Манифест Александра I о заключении «Акта Священного Союза» 14 сентября 1815 г. и порядке его всенародного объявления в России Россия. 25 декабря 1915
В акте, учреждавшем это сообщество, говорилось: «Во имя Пресвятой и Нераздельной Троицы! Их величества (далее перечислялись титулы трех монархов)... восчувствовав внутреннее убеждение в том, сколь необходимо... образ внешних отношений подчинить высшим истинам, внушаемым вечным законом Бога Спасителя, объявляют торжественно, что предмет настоящего акта есть открыть перед лицом вселенной их непоколебимую решимость... в управлении вверенными им государствами... и в политических отношениях ко всем другим правительствам руководиться не иными какими-либо правилами как заповедями... святой веры, заповедями любви, правды и мира...»
Далее поминалось Священное Писание в качестве духовной основы для деятельности Союза. Те, кто вошел в него, должны были рассматривать друг друга как членов единого христианского народа, поставленных «от Провидения» на укрепление общего «семейства».
По словам современного историка Игоря Курукина, «...для Александра I этот акт означал не только окончательную победу над врагом, но и начало новой эры, создание, говоря современным языком, "общеевропейского дома", правители и народы которого объединены отныне общеевропейскими христианскими ценностями и должны помогать друг другу в борьбе против любых европейских потрясений».
«Священный союз» был любимым детищем российского императора. Именно Александр I, а не кто-либо другой из монархов того времени предложил его создание. Через семь лет, в 1822 году, царь сказал одному из французских дипломатов: «Я должен защищать религию, мораль и справедливость». Таким образом, отношение императора к главной идее «Священного союза» с течением времени не менялось.
Могучую военную силу своей страны он постарался использовать как инструмент для того, чтобы отношения между крупнейшими государствами Европы строились отныне на основе христианского братства.
Химера? Утопия? Из XXI века может показаться, что государь пытался соединить несоединимое. Но что лучшее предложено с тех пор в мировой политике? Все прочие системы международного равновесия неотступно вели к мировым войнам и чудовищным колониальным бойням. На протяжении всего XX века Европу сотрясали кровавые столкновения. Так, может быть, проблема не в том, что русский царь был наивен, а в том, что мир пропустил отличную возможность прекратить сползание к ужасающим кризисам?
Священный союз распался к середине 1820-х годов. Слишком трудно оказалось уравновесить великое дело общеевропейского порядка с интересами великих держав по отдельности...
Но идея Священного союза как высшего объединения монархов - хранителей мира и покоя - отнюдь не была исчерпана. К ней время от времени возвращались, до конца 1840-х годов она влияла на умы европейских политиков и государей.
Николай I, государь-миротворец
Николай I
В 1825 году трон перешел к младшему брату Александра I - Николаю. Этот человек с детских лет имел в сердце прочную веру. По его собственным словам, «...лучшая теория права - добрая нравственность, и она должна... иметь своим основанием религию». Во время Холерного бунта государь, встав в экипаже перед большой толпой, стыдил ее именем Господа, требовал обратиться к Церкви и на коленях просить у Бога прощения за грехи. Народ послушался монарха.
К Церкви Николай I был милостив, при нем положение простых приходских священников улучшилось кардинально. В быту и развлечениях привилегированных сословий монарх желал увидеть проблески русского стиля, а в архитектуре - русско-византийского. И если с первым делом вышло мало доброго, то во втором удалось достигнуть успеха: свидетельством этому служит, к примеру, собор Христа Спасителя в Москве. Всякие проявления безнравственности - пьянство, распутство, азартная игра - вызывали у Николая Павловича отвращение. С ними в его царствование боролись как никогда прежде.
В делах внешней политики российский монарх точно так же проявлял себя как христианин и консерватор. Император говорил: «Революция на пороге России, но клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыхание жизни». Известный современный писатель Ольга Елисеева посвятила Николаю I роман с характерным названием «Последний часовой». Именно так воспринимал свой долг правителя и сам Николай Павлович, притом не только в отношении России, но и в отношении Европы. В советское время его любили бранить, называя «жандармом Европы», а ведь, по совести говоря, Николай I являлся для Европы таким же часовым - именно часовым, а не жандармом, - как и для Российской империи.
Венский конгресс. Литография. 1814
К 1830 году относится собственноручная записка императора - яркое откровение о тех началах, которых он придерживается во внешней политике. Время от времени ее называют «политической исповедью». Среди прочего там сказано: «Географическое положение России столь счастливо, что оно делает ее почти независимой, когда речь заходит о ее интересах, от происходящего в Европе; ей нечего опасаться; ей достаточно границ и ничего не нужно в этом отношении... Кто осмелится нас атаковать? А если и осмелится, то я найду надежную опору в народе, который смог бы оценить такую позицию и наказать, с Божьей помощью, дерзость агрессоров».
Революция была ему противна - точно так же, как и его покойному старшему брату. В ней император видел безусловное зло. Не потому только, что революция означает большую кровь, а из-за того, в первую очередь, что она уничтожает веру, нравственность, традиционные устои общества, порождает всеобщую вражду.
Революция в Венгрии. Гравюра. 1848
Напротив, идею союза монархов, следящих за соблюдением закона и порядка в Европе, идею, которая так важна была для Александра I, Николай Павлович называл «священным огнем». Пока можно было сохранить ее хотя бы отчасти, Николай I делал всё, чтобы она не умерла. Император, по его собственным словам, ожидал «...момента, когда должна разразиться борьба между справедливостью и инфернальным началом». Тогда Россия, благородно сберегавшая этот «священный огонь», должна была стать «знаменем» справедливости.
Русское общество устами поэта Тютчева выразило свои ожидания намного явственнее, чем сам император: от государя ждали, что он создаст «великую православную Империю, законную Империю Востока». А император гораздо больше искал мира и хранил закон.
Поэтому даже после того, как Священный союз перестал существовать, Николай I всё еще поддерживал в отношении Пруссии и Австрии рыцарственную политику христианского братства.
В 1848-1849 годах по Европе прокатилась волна революций.
Николай I ввел русские войска в Венгрию и силой оружия подавил там революционное движение. Политика? Может быть, императору не хотелось иметь очаг хаоса близ границ России? Разве в одном этом дело!
Франц I
Он прежде всего выполнял свой духовный долг. Венгрия была тогда частью Австрийской империи, и монарх-брат - император австрийский Франц Иосиф I - попал в беду. Разрушительная стихия затопляла его страну. Венгерские революционеры раскалывали державу, кровь лилась рекой, Срединная Европа могла на долгие годы превратиться в огненный ад. И тогда юный Франц-Иосиф взмолился: спаси! Лишь после отчаянной просьбы о помощи из Петербурга пришло монаршее повеление войскам перейти границу.
Австрийский монарх заключил с Николаем I Варшавский договор, в соответствии с которым русские войска получили законное, подтвержденное верховной властью правителя страны право действовать в пределах Австрийской империи.
За несколько месяцев костер, пылающий в центре Европы, был потушен, кровавый хаос уступил место твердому порядку. Россия не напрашивалась на тяжелую и опасную роль миротворца, ни в коей мере! Европа сама просила ее принять на себя это бремя.
* * *
Длительная эпоха, когда Россия была самой могущественной силой в Европе и одновременно главным гарантом ее спокойствия, ушла в прошлое в 1850-х годах. Умер Николай I, а большая Крымская война страшно рассорила Российскую империю с великими державами Европы. Больше Россию не звали быть миротворцем в запутанных делах Европы. Больше никто из крупных политических деятелей не пытался поставить христианское братство в основу международных отношений.
Много ли от этого приобрело человечество?
Две мировых войны...
На заставке: А.Д. Кившенко. «Вступление русских и союзных войск в Париж». Фрагмент картины
