Евгений Никифоров: Я приветствую в студии "Радонежа" моего давнишнего друга, Василия Семеновича Анисимова. Руководителя пресс-службы Блаженнейшего митрополита Владимира, Предстоятеля Украинской церкви. Повод для нашей сегодняшней встречи - это, только что закончившийся фестиваль "Вера и слово". Вы были его участником и, конечно, мне хотелось бы знать ваше мнение.
- Это был фестиваль церковных СМИ.
- То есть, не столько православно ориентированных, а именно церковных СМИ ?
- Да, и эти СМИ ангажированы на распространение православной точки зрения. И там есть много своих плюсов и немного минусов. Потому что когда имеется какая-то приставка к СМИ - это уже как бы функциональные ограничения в плане тематики и проблематики, в общем, всего. Это, как бы, специальные корпоративные СМИ, у которых своя аудитория. И там вряд ли кто-то будет искать что- то далекое от православия. Или, то, что ему противоречит. Это не всеядные СМИ. И в какой-то степени они, конечно, не массовые.
- Это чисто корпоративные вестники или это СМИ, которые обращены все же к массовой аудитории, которые занимаются миссией?
- Ну, всем представляется важным подчеркнуть это миссионерское начало. Хотя здесь нужно еще понимать, что церковь, в общем-то, давно уже расширилась в своих оградах. За последние двадцать лет- в пять- шесть раз. Некоторые, например, молдавская церковь- в десять раз. То есть, естественно, появилась потребность и необходимость в сугубо внутреннем информировании. Потому что всякая структура должна самообогащаться за счет внутреннего опыта. А Русская православная Церковь несет свое служение в 64 странах. Это разный опыт и совершенно разные условия. Одни в России, другие в Украине, хотя мы совсем рядом, третьи в Грузии могут быть. Вот, например, в Молдавии, в Прибалтике, в Ближнем зарубежье и в Дальнем и так далее, и так далее... Но, в общем-то, должно быть, как Шевченко писал, чувство семьи единой. Одна семья, с одного корня. И проблемы в одном конце этого ареала должны чувствоваться в другом. Это объединяет всех. И пресса, кстати, всегда вот эту объединяющую роль выполняла. Это очень важно отметить. Ну, и кроме того, надо понимать, что распространение средств массовой информации тоже по-разному происходит. То есть, где-то оно сугубо епархиальное. Некоторые имеют статус, например, если автономная церковь, например, то на территории Украины всей распространяется. Некоторые есть вообще церковные издания. Это касается не только печатных СМИ, ведь ясно, что спутник, не может вещать, на какую-то одну епархию. А у нас четыре спутниковых канала. А если ты помнишь, когда-то буквально шесть лет назад или семь лет назад ни одного еще не было.
- Это мечта была, вообще, чтобы хоть какая-то передачка где-то была. А здесь целые полноценные каналы.
- В основном, они, конечно, имиджевые. Ну, и просветительские, естественно. Дискуссия ведется в том, должна ли церковь выходить за пределы этого информирования. Но я как раз, выступал по этому поводу на фестивале, что, в общем-то мы хотим, быть массовыми, то пресса всегда со своим народом должна быть. То- есть этот народ очень большой, может быть, народ целой епархии. И она должна выходить на социальные проблемы города. Это у нас такое иногда бывает, что город закрытый, и народ весь спился там. И все, что хочешь, да. А читаешь местный «церковный вестник», то просто удивляешься. Ну, в раю живем. То есть, только о высоком, о нужном, о праведном... А мне представляется, что, надо как раз идти на обострение. Потому что без обострения мы не обретем читателя. И я в последнем интервью говорил, что у нас многие хотят называться и журналистами и СМИ без этой тяжкой сопутствующей необходимости нажить себе врагов. Потому что любая информация, особенно социальная, она обязательно затрагивает чьи-то интересы: и властные, и корпоративные вне ограды церковной. Ну, если вы хотите, так сказать, чтобы народ дышал вашим словом не только на службах, но и в своей повседневной жизни -то надо все-таки мужество в себе находить, выходить к закрытым шахтам, брошенным заводам, вымирающим селениям, 200 тысячам сирот, брошенным в домах.
- Если мы говорим о сострадании, мы не должны говорить о сострадании вообще. И как один, еще диссидентствующий, тогда еще советский, писатель писал, очень интересный у него был образ. Он создал антиутопию. В этом городе, в отличие от американцев, которые при фотографировании говорят - чи-из, все говорили: Изю-ю-юм. Сладкие губки, все прекрасно. Все замечательно. А на самом деле пьянство, наркомания, финансовый разбой, несправедливость, коррупция. Вот, эти вещи, безусловно, должны быть, это нужно.
- А ты скажи, ты хоть раз в церковной прессе читал, о наличии всего этого?
- Читал, причем в газете "Радонеж".
- Нет, газета "Радонеж" -это всеобщая газета. Да. Ты же прекрасно знаешь, что, например, я, как журналист светский, работал в светских газетах. Ты знаешь, совершенно легко ругать Януковича, Путина, Обаму, кого хочешь. Понимаешь? То есть, чем выше, тем легче, понимаешь. А ты попробуй местного Ивана Ивановича затронь. Начальника ЖЭКа там, или я не знаю, чего. Местного держиморду, из колхоза бывшего, или из селения, там, и так далее. Ты получишь море проблем. Тут парадокс всей прессы заключается.
- Вот, у журналистки, в Нижних Челнах, которая попыталась немножечко отстаивать правду. У нее просто взяли и с помощью ювенальной юстиции отняли детей. Вот так. Просто взяли и отняли детей. От того, что, у нее было не три положенных мандаринки, в холодильнике, а две. А у них-то в Набережных Челнах много ли журналист вообще может заработать? Хорошо, что хоть эти две мандаринки были.
- Мы же вот когда говорим о недоброжелателях. Это еще хорошо, что просто с тобой перестанут здороваться, а для церкви это всегда очень плохо. Не станут деньги давать на строительство, там, то, другое, пятое. А ведь обычно, еще начинают мстить, преследовать, и так далее. И представляете себе церковное СМИ в таком окружении! То это очень сложно на самом деле. Поэтому когда мы говорим о церковном СМИ, то всегда как бы думаем, что это, в общем-то, просветительские, для душевного чтения, то есть у них душепастырская направленность.
- Я думаю, для душевного утешения. Такое на сон грядущий прочесть и с миром отойти- не в мир иной, а в мир сна такого, благочестивого.
- И какое отношение это к журналистике имеет?
- А вот об этом-то и речь. С одной стороны, говорить правду всем. Ясно, да? А с другой стороны, не слыть церковными скандалистами.
- Ну, у нас же скандалом можно назвать все, что угодно. Скандал, на самом же деле, он же для обострения проблемы. Да? Это часть журналистской работы. Серьезный скандал - почему он действенный? Потому что мимо скандала не должна пройти ни власть, ни закон, ничто остальное. Они должны обратиться к этому вопросу. Потому, когда мы говорим: скандалист, мы имеем в виду, базарный скандалист. Когда без смысла и цели человек что-то вопит. А когда мы говорим о скандальном материале как первополосном, эта та манера обращения к действительности, которая действительно обнажает суть и вызывает крайнее возмущение. Вот тогда это скандал. Поэтому называть, например, всякие журналистские расследования скандальными могут быть только потому, что они вскрывают какое-то зацементированное зло. И это очень, очень, мы же думали, что человек такой, а он оказывается, совершенно другой. А может этот человек нами руководить? То есть, это действительно скандал.
- Василий, ты сам понимаешь, что журналистское расследование, или даже просто репортаж - это очень дорогой вид журналистики, требующий высочайшего профессионализма. А вот какой сейчас уровень церковной журналистики? В профессиональном смысле?
- Ну, мне представляется он невысоким и, причем, я же как раз и в интервью говорил: а где этому профессионализму разогнаться? Вы же не станете никогда военным журналистом, если вы в окопы не ходили. Правильно? Вы никогда не напишете репортаж, если не бывали на месте происшествия. Репортаж - это высший жанр журналистики. Да? То есть, если что вы репортаж о богослужении будете писать? Какие вы там оттенки найдете? Я помню, в начале послесоветских времен...
- Синие оттенки, голубые... зеленые....
- Малиновый звон. Владыка, при восторге паствы восшествовал в храм. Ну, это у нас обычно привычная преамбула: неповторимые слова произнес. Хотя, в общем-то, чего там неповторимого? И так далее, и так далее... Это такой всеобщий панегирик. А репортаж - это когда, я говорю, что будет под храмом канава, куда будут все падать и руки -ноги ломать!
- Вот, об этом и надо.
- То есть репортаж - это написать расследование. Откуда появилась канава, почему не заасфальтирована, то и другое? Кто виноват? И уже сразу получите, первого, второго врага, третьего, четвертого, пятого. Но скрытую благодарность читателей.
- И нагоняй от архиерея.
- Да. Почему? Потому, что архиерей сам же понимает, что если бы мы, то никто не узнал, и скандала бы не было. Я понимаю, может быть, когда мы уже отстроимся, наконец-то будет порядок. А у нас тысячи храмов строятся. И везде это долгострои. И когда мы перестанем зависеть, в прямом смысле слова, от улыбки власти, благотворителей, бизнесменов - которые одной рукой нас грабят, а другой рукой- благотворят- тогда уже мы действительно получим статус независимой церковной журналистики. Ну, а пока ее нет. И профессионализм не разгонишь, если тебе дано только право с восторгом описывать одно и то же. А как, собственно, иначе? Журналист тот, который постоянно ищет новое, обнажает какие-то проблемы своим словом и телерепортажем, заставляет этим самым своим мастерством общественность решать их, привлекает внимание. И проблема исчезает. Вот как у нас, например, матушка Серафима отлавливает беспризорников по подворотням, а потом не знает, что с ними делать. Потому что держать не имеет права по статусу. А дальше они все опять разбегутся.
- Матушка Серафима - это какая?
- В Одессе.
-Пару слов нашим слушателям о ней.
- Это очень известная у нас писательница церковная. И кстати, депутат местного Совета. Где возглавляет комиссию по культуре.
- Вот, мы, казалось бы, одно медийное пространство, одна церковь. И быт, все у нас как бы одно. А мы так мало знаем о том, что происходит на Украине. В частности, о матушке Серафиме. И, чем она там занимается?
- Ну, во-первых, она возглавляет культурный отдел всей церкви. То есть, выставки, форумы. Она сама написала несколько замечательных исследований и книг. В том числе, даже на выставке в Германии, получил премию первый том исследований о Киево-Печерской Лавре. Это такой человек подвижнического склада. Я у нее был. Попал к ней на день рождения. Я удивился: там и адмиралы, и писатели, и живописцы - кто хочешь. Пришли с утра, матушку поздравить. Она взяла этот Архангело-Михайловский монастырь - там, вообще, была туберкулезная больница. И все в разрушенном состоянии. Так вы посмотрите, это теперь, она там и школу для детей-сирот открыла, для девушек, они там что-то шьют... И приют для брошенных стариков, которых повыбрасывали на улицу. И самое любопытное- туда стягиваются одесские бомжи, их там кормят.
- Такая одесская Мать Тереза...
- Ну, да. Причем, она очень энергичный человек. Много пишет. Она один раз даже была признана «Журналистом Года» всей Русской Православной церкви. Это лет шесть, или семь назад. А может и десять.
- Время так идет...
-А вот, например, у нас есть герой Украины - священник. Отец Лонгин из Черновцов, Патриарх к нему поехал. Он детей со СПИДом, с тяжкими нарушениями здоровья, которых оставили, по-моему, 140 человек, он их всех усыновил. И вот у нас сейчас фестиваль "Покров". Вот, на его открытие он привез хор этих своих детей. Отец Лонгин (Жар), он сейчас викарный епископ.
- Это такое счастье видеть возрождение Церкви! Хотя бы с помощью фестивалей. Вот, фестиваль "Покров" начинался, как эхо фестиваля «Радонеж» в Украине. А наш фестиваль "Радонеж" продолжает свое существование. И сейчас откроет свой уже 17-й сезон в Доме Кино 23 ноября. И вот, пользуясь случаем, я рекомендовал бы всем нашим слушателям прийти и посмотреть. Вот, на церковь гонят всякую волну. И то, и се говорят. А вы придите и посмотрите, как реально живет церковь. Триста фильмов со всей страны. Это и про матушку Серафиму, и про всех. Какая активная социальная деятельность. И деятельность не вынужденная. Деятельность не потому, что епископ создал отдел по милосердию и благотворительности. А потому что люди живут этим. Это живые сердца, живые люди, живые лица. Живое воплощение Христа.
- Дело в том, что у нас даже государственные деятели не понимают, что церковь должна этим заниматься. Потому что это ее как бы фундамент- социальное служение. Она с этим родилась. И у нас даже, вообще-то, разговоры идут. И я слышал, сам министр образования выступил, сказал, что, вообще надо, все что можно, передать вместе с финансированием, из социальной сферы- в Церковь. Потому что там уже ясно, что никто не разворует. То есть, если у нас государственное финансирование, то оно обычно в десять раз больше, потому что пока через все третьи руки пройдет, к человеку дойдет очень мало, то-есть, может быть, все эти приюты передать Церкви, как раньше было? Где не из-за страха, не за деньги, не за дубинку, а за совесть...
- А потянет ли церковь?
- Вот это другая проблема, но...
- Если всем монастырям тоже давать поручение такое....Потому что, сам знаешь, монастыри разные. У католиков все монашество превратилось в ордена. Один орден занимается милосердием. Один - наукой. Ученые монахи собираются, книжки пишут, что-то исследуют. Третий - еще чем-то. И у нас тоже. Так же. Все-таки монастырь - это всегда семья.
- Если ты помнишь, даже и Патриарх выступил с обращением. И это уж было несколько лет назад. О том, чтобы монастыри стали не просто очагами молитвы, это их вечное предназначение. Но в таком умирающем состоянии находятся наши народы, что они должны стать еще и центрами социального служения. То есть, там не говорят, чтобы они какой-то там всемирный приют организовывали. Хотя бы то, что можно, местное поддержали бы. Этих сирот пособирать, этих выброшенных замерзающих стариков, родителей, брошенных детьми...
- Дай-то Бог. Но сейчас в монастыри все меньше и меньше идет молодежи, к великому сожалению. Это другой вопрос, для другой передачи. И в наших-то монастырях становится стариков все больше. И вот этим старикам поручить еще других стариков, которые уже о себе-то не в состоянии порой позаботиться. Но это все сложнее гораздо, чем нам кажется и чем нам хочется.
- Ну, мы должны, по крайней мере, отметить, что это не должно быть невозможно. То есть, на самом-то деле, если есть желание горячее, или просто желание, а с другой стороны, это на самом-то деле, и обязанность, да. Какой бы ни был там бедный монастырь, или даже приход, не обязательно монастырь, если рядом есть вообще несчастные, то надо стараться помогать. Ты помнишь, когда-то было даже такое, что все храмы чуть ли не должны были при себе и школы спортивные иметь, и компьютерные клубы. Патриарх объявил. И вот все делалось, чтобы с улицы детей забрать, потому что потом проблемы со взрослыми еще больше будут. То есть, где только можно, это служение организовывать. А в городах это можно. В городах у нас достаточно богатые приходы с хорошими возможностями.
- А все зависит от того, насколько воцерковлено наше общество, с другой стороны. Вот, видишь как, радио "Радонеж", которое ходит с протянутой рукой и просит все время наших слушателей. И они нам жертвуют. Мы живем на пожертвования наших слушателей, которые со всей ответственностью относятся к нашему служению. К служению слова. Они понимают, что мы эфирное братство, но мы, из эфира невозможно собрать какой-то золотой дождь. Из небес-то он не проистекает. Значит, где-то нужно брать деньги на это служение. И люди жертвуют. Но мы еле-еле покрываем наши расходы. А вот, радио "Мария", скажем, в Польше. Такая же радиостанция, как "Радонеж". А они собирают деньги на хосписы, на детские дома, на различные социальные программы. А почему? А потому что общество на 90% чувствуют себя членами римо-католической Церкви. Но мне бы очень хотелось бы, чтобы православие там восторжествовало. Костел - главная святыня у всего польского народа. А мы еще думаем. Святыня ли это нашего Отечества, Православная Церковь, или не святыня? А давайте, поспорим, какие у нас православные ценности, у нас ценности, христианские, или не христианские? И у нас, в Москве самая церковная часть общества? Вот, Москва действительно - это святая столица нашей Руси- 15% воцерковленного народа! Дальше Питер идет, 10%. А дальше понижается, понижается, понижается. А в деревнях вообще, три дачника приходят в храм - и все.
- Дело в том, вот, ты статистику назвал. Но можно привести, я читал когда-то статистику. Как ни странно, американцы, бельгийцы- очень жертвенные нации. А мы там на 119-м месте, и так далее. И при этом мы же говорим, что, вот, у нас древнейшая православная цивилизация. Греки, кстати, тоже в первой десятке где-то. Хотя они православные. То есть не значит, что католики, что протестанты. А у нас считают, что мы нам должны жертвовать, а не мы. Хотя какой бы ты бедный ни был, ты должен все равно какую-то копейку отдать еще более бедному. Вот мы говорили о прессе. Вот, пресса и должна поднимать эти вопросы. Хорошо, что ты имеешь возможности со своим небольшим коллективом создать такой популярный церковный ресурс. Или церковно-светский, можно сказать. В епархиях, оно, с одной стороны, легче было бы, потому что люди видят конкретно, что делают. Вот, например, в Одессе, я думаю, что там вообще, не жалко ничего жертвовать. Потому что, кто был в Преображенском соборе- это что-то потрясающее. Я всегда сравниваю, например, в Киеве восстановили за государственный счет Успенский собор и Михайловский, который Филарет незаконно удерживает. Они же по сравнению с Преображенским в четыре раза меньше. И там президент был в Успенском, в киевских соборах же руководителям этих строителей бюджетное финансирование тдет, а там сама епархия.
- Преображенская - это в центре Одессы?
- Да, да. Но это же великий собор. Он и в царские времена был третий по величине после Исаакиевского и Храма Христа Спасителя. И он же восстановлен. То есть, и даже не весь, а нижний храм там какой!
- Да, красоты необыкновенной. Я был там, потом, знаешь, что меня поражает в этом соборе? Что он архитектурно, идеально вписан в Одессу. В одесскую архитектуру. И градостроительно очень красиво все объединяется. И далеко не банально, с точки зрения обычных кафедральных соборов, когда этим собором заканчивается улица. Или он на главной площади стоит.
- И это же говорит о том, что ты сразу увидел- и вдруг с ужасом понимаешь, а если бы у нас сотни миллионов бюджетных средств пошли бы на соборы в Киеве! Да. А одесская епархия это насобирала сама. И благотворители там, и верующие...
- Знаешь, я прямо скажу. Что у нас даже на фестивале "Радонеж" мы специально проводили мастер-класс. Вызывали ребят- телевизионщиков, которые устраивали теле- и радио марафоны по Одессе. Это так было интересно! Чисто журналистски. Когда они организовывали сбор медяшек. Вот, нам нужна на крест медь. Принесите что угодно. Латунную там ручку, какую-нибудь... Пятак какой-то, медный чайник. Тащите все, чтобы мы сделали акцию на крест. И все потащили. Горы всякой ерунды, скобяных изделий дореволюционного, скажем так, времени. И вот они создали себе такую святыню! Сами одесситы.
- Это совершенно потрясающе!
- И вот, кстати, о прессе. Это тоже делали телевизионщики?
- Да.
- Ну, вот, видишь, то есть, это соработничество медиа-профессионалов с хорошим делом дает хорошие результаты. Ну, вот, на этом фестивале там были презентации самых удачных программ пресс-служб. Ну, в любом случае, это, по-моему, очень важная работа. Почему? Потому что на самом деле фестиваль раз в два года проходит. А сообщества всякое там, химиков, физиков, математиков- они только тогда развиваются, когда могут встречаться на конференциях, каких-то площадках, обогащаться. Это первое. Иначе будет застой.
- Это замечательно, что, вот, Владимир Романович создал этот фестиваль. Я говорю о председателе синодального отдела по информации Владимире Легойда. Ведь пятый раз этот фестиваль проходит! Это уже десять лет.
- А начинали-то как, не хочу хвалиться. "Радонеж" начинал, в 2000-м году. Мы с владыкой Тихоном, когда тот был председателем издательского Совета Московской Патриархии, мы проводили первый конгресс православной прессы. И он тоже собрал, я не помню, был ты там или нет, очень много со всех епархий народу. Мы в МГУ это все проводили. Тоже с размахом. И вот, сейчас церковь подхватила, слава Богу, всю эту инициативу востребованную уже тогда. После этого у нас был не союз, а клуб православных журналистов. Который успешно существовал. Прообраз того объединения, которое сейчас является фестивалем "Вера и слово". То есть, это крайне востребованная и полезная вещь.
- Полезная, конечно. Но надо все равно какие-то фундаментальные проблемы подымать. Мы говорим о выходе за церковные ограды. Никто же там не держит! То есть, надо находить способы. А у нас как-то все замыкается на том, как комментировать. Вы знаете, лучше не комментируйте. Потому что плохо будете комментировать. У нас же на Украине с православным священником - два раскольника, два Филарета, еще Бог знает кто там.
- Автокефалисты...
- Автокефалисты, униаты, и всякая шушера...
- Уйдете вы- сразу отдадите это пространство. Или, например, у вас тут запрещено, например, или не рекомендовано в ток-шоу участвовать. Ну, не будем мы участвовать- обязательно эту нишу кто-то займет. А надо стараться свидетельствовать все-таки даже в очень сложной аудитории, в конце концов, христиане когда-то зверей на аренах не боялись. А теперь каких-то там злых и злокозненных журналистов! Тем более не надо их, как бы, тоже демонизировать. Если говорят, что, например, не надо давать интервью всякому журналисту. Ну, это, как говорится, то же самое, потому что среди них может плохой показаться. Правильно. Но мы говорили, что и не надо каждого священника привечать. Потому что вдруг плохой окажется и так далее. То есть, что за презумпция виновности на всех висит? Журналист на самом деле, он же обязательно представлен каким-то изданием. Издание себя уважает. Если там какие-то рога и копыта пришли, вы говорите: « Мы не знаем, такую газету!». Так и не надо давать ему интервью, или комментарий. А если газета уважаемая, раскрученная, имеет своего читателя, потребителя, своей информации и продукции, то надо в любом случае идти на сотрудничество. Тем более что журналист, если он профессионал, он знает рамки, он не имеет права ни лгать, ни провоцировать. Есть кодекс журналиста, и ни один приличный журналист не позволит себе, с кем бы он ни обращался, какие-то провокационные вещи, которые потом переврет. Если переврет, то это 100% уже не журналист. Он нарушает журналистскую этику. Но, собственно говоря, мы же не можем говорить, что каждый журналист плохой. Так же, как каждый священник может быть плохой. Если там у нас два священника бьются на Мерседесах, то разве они все такие? Тут мы, получается, отрицаем вину одних и не распространяем на всю великую структуру. А здесь, значит, какие-то пиарщики, проходимцы, причем, как правило, пиарщики и проходимцы - это все из благотрепщиков этих. То есть, там, где ответственности нет, и анонимные все. Поэтому проблему надо решать так. А с другой стороны, чего-то мы их не боялись в более трудные времена! А теперь вдруг стали бояться. Как положительную повестку дня формировать? Да, только трудами, а церковь, а пресса это уже поднимет. То есть, я не верю, что что-то высокое можно замолчать. А если мы будем эту повестку дня сами придумывать, да, как там было сказано, что какого-то епископа собрались на воздушном шаре прокатить, и сразу вся пресса об этом написала-то можно и так делать. Если, например, это будет призыв собрать деньги на восстановление храма. А что в этом плохого? У нас на самолетах не святые летают. И так далее, и так далее... Красивые пиар-акции, и востребованные. Нужные, чтобы люди обратили внимание, это же инструментарий, которым надо пользоваться! Или не так, что мы вот этим умеем пользоваться, будем, да. А вот этим- и учиться лень. Поэтому пусть кто-то другой....
- Ну, в том-то и дело. Что в основном у нас это такая журналистская самодеятельность. Епархиальная самодеятельность, приходская самодеятельность. Батюшка сидит и говорит: - Матушка, это камера. Вот, крути этот ободочек. А я тут сяду и буду тебе рассказывать. Вот на этом все наше телевидение и радио православное и заканчивается. Батюшка с матушкой сделали свой телеканал. Все-таки здесь должны работать не священники, я думаю, все же профессиональные журналисты. Все должно в церкви нашей делаться профессионально. Ну, давайте перейдем к другому вопросу, который я очень хотел, чтобы мы в нашей, все-таки ограниченной передаче, обязательно упомянули. Это выборы на Украине. Только что они прошли. Естественно, и церковь пытались вовлечь в это. Как церковь удержалась от известных политических соблазнов, удержалась ли и что там, собственно происходило? И была ли церковная проблематика, вообще, в повестке дня депутатов и конкурентов?
- У нас, вообще, какая-то интересная ситуация. У нас не столько смотрят, что церковь делает, сколько хотят показать, что она делает что-то не так, например, во время "оранжевой революции", якобы церковь там страшно поддерживала Януковича. Хотя Ющенко первый с телекамерами пришел, благословение брать. И все это распиарили. И он получил это благословение. И получили Янукович и все, все соискатели. Так, сказать, никому церковь не отказала в стремлении мужественно послужить Вере и Отечеству.
- Не столько Вере, сколько Отечеству, потому что там разные люди были. Но если пришли, никому не было отказано. Вот, надо обязательно, чтобы православные - с одними, униаты, там, раскольники - с другими. И причем, тот же Филарет отлученный, зажигал там, на предвыборных подмостках открыто. И на последних выборах президента можно посмотреть, и Гузар тот же. А этого никто не видел.
- Гузар -это предстоятель грекокатоликов.
- Ну да, кардинал Греко- католический. То есть, это системные недруги православия. То есть, им можно гулять по этим всем. Но все время боятся, что православная церковь поддержит. А если митрополит Агафангел поддержал будущего президента- то сразу кричат, что это нарушение всех и всяческих канонов, которые они сами выдумали. Церковь, вообще, не поражена в правах сейчас. И любой священник у нас имеет право и сам агитировать, и себя выдвигать, и так далее. Ну, как она может ограничиться только внутренними своими постановлениями? Да, «Социальная концепция православной церкви» ограничивает участие священнослужителей в представительных законодательных органах власти. Но это в Русской православной церкви, а у нас концепция адаптированная. У нас священникам разрешается участвовать в представительных органах власти.
- Ну, и у нас-то не какие-то абсолютные догмы и каноны. Это ситуативные решения, наша церковь считает, что в России это сейчас не полезно. У вас другая ситуация.
- А у нас другая ситуация. Причем, Блаженнейший митрополит Владимир всегда говорил - у него знаменитая фраза есть: « Церковь должна вести человека к Богу, а не политика - к власти». Как участвует та же матушка Серафима? Она в Одессе возглавляет культурную комиссию. То есть, наши никто не возглавляет бюджетные, денежные, какие-то такие дела, а все по старикам, по инвалидам. Наши православные священники действительно есть и в сельских и в районных советах. Там, сельских рад у нас нет. А есть какие-то другие. Только они не выборные, там как-то по-другому все. А районные есть, их много. Ну, чтобы хоть где-то, какое-то денежное было, а то дай Боже, что нам негоже. Обычно, как у нас в верховном Совете, вы посмотрите, бюджетный комитет - 300 человек записано. А по делам инвалидов, там, и все остальное - обычно коммунист во главе. И еще четырех каких-то уже запихнули туда, в этот комитет. Потому что там же одни проблемы, и никакого участия. А вот, священники наши, во всех этих комиссиях состоят. И причем, когда проанализировали, Блаженнейший говорил в интервью, даже вот сами просят. Социальные, культурные комиссии. Участвуют они там. И кстати, хорошо, что участвуют. Никакого отторжения, не только в нашей конфессии. И униаты там, филаретовцы тоже проползли куда-то. Тоже есть, и так далее... Поэтому тут надо смотреть. Причем же, как правило, в представительных органах власти- там же как раз нет политической драки. Люди пришли для того, чтобы конкретно решать проблемы - экологические, хозяйственные, существование какого-то определенного селения, может быть, и области. Поэтому там не сильно-то и подерешься. Потому что все же видно. Ради чего, куда деньги эти направить, каким образом организовать их эффективное использование, и так далее. Там уже политика уходит на второй план. И деньги там не такие уж большие. Это на самом деле. У нас, как и в России, регионы мало, что имеют. Живут на трансферах, в основном, которые доноры дают, а потом из центра все распределяют. Но правда, сейчас на этих выборах, перед этими выборами президент все-таки хочет реально реформу осуществить. Не только полномочия, да и Партия регионов у нас при власти.
- А вот как это с языковой проблематикой?
- Бились там на этот счет?
- Ну, как бились, то есть, собственно говоря, регионы же шли на победу, когда они победили на президентских выборах. У них даже в программе записано, что язык государственный. За два с половиной года они удосужились какой-то такой полузакон провести, который, кстати, уже и раньше у нас проходил - о региональных языках. Это адаптировано к европейскому законодательству, которое устанавливает языки, которые нуждаются в защите. И там русский язык, на котором пол- Украины говорит, приравнен к какому-нибудь болгарскому языку, на котором говорит два района, или венгерскому.
- Когда прилетаешь в Киев, попадаешь в абсолютно комфортную русскоговорящую языковую среду. Ну, с небольшим приятным малороссийским акцентом, выговором, что, кстати, греет душу. И вообще среда абсолютно идентичная. Мы ощущаем общее пространство, ибо и в быту, и в образе жизни, и в ментальности даже много общего.
- Ты совершенно прав, но ты попробуй, попроси эту русскоязычную среду за двадцать лет написать два слова! Они не умеют писать русским языком. Русский язык запрещен. Детские садики все были в Киеве русские, теперь мы одну русскую гимназию, там чуть через министра пытаемся открыть. И у нас был спор с министром нашим, Дмитрием Табачником. А мы с ним еще работали вместе в одной газете двадцать лет назад. Я был уже, когда он министром был назначен. Он говорит: Вот, я не буду конституцию нарушать. И никто из правительства не будет. А я его спрашиваю: Скажи мне, а как Кучма и Ющенко умудрились закрыть десятки русских школ, тысячи детских садиков кругом, не нарушив конституции? То есть, открыть назад у вас - это нарушение конституции. А закрыть - это не было нарушением конституции? Тут на самом деле какая-то некрасивая игра. А тем более, не Партиям регионов это говорить. Потому что у них-то в отличие от всех это записано в программе и в предвыборной программе. Самое главное в этой программе партии. Собственно говоря, если любая уважаемая политическая сила пришла к власти, то ей же под эту программу дали голоса! Ты же бери и выполняй. Что касается церкви, то у нас поразительно, что только одна партия вписала, что она поддерживает каноническую Украинскую православную церковь и верующих других конфессий. Это, как ни странно, коммунистическая партия Украины. Кому только сказать....
- То есть, как и в России. Они боятся отказаться от этих символик, флагов и наследия. Вроде бы, как там их поддерживают старики. А старики как бы вроде советские. И им это как-то важно. Хотя не думаю, что эти старики были такие советские. Они нормальные русские или украинские старики. В конечном счете, с возрастом, душа же взрослеет. И личность взрослеет. И, конечно же, приходят к Богу. Все ходят в храм. Ну, сам понимаешь, что в те годы, последний год советской власти была коммунистическая партия? Ну, прибежище для самых социально активных людей. Они не могли никак реализоваться иначе....
- Нет. У нас, ты знаешь, все дело в том, что последние двадцать лет, как ни странно, они не имели заметного количества политических ресурсов... Ну, у них 30 депутатов в Верховном Совете. Ну, сейчас будет больше после выборов. Может быть, 40-50 будет, да. Ну, а 450 - это десятая часть, и той десятой не будет даже. Но при этом при всем, как ни странно, власть до последнего времени проводила политику церковно-государственных отношений, направленную на вмешательство во внутренние дела, принуждению Церкви к разрыву с Русской православной церковью. Ну, и слава Богу, что всегда находились депутаты, в основном, регионалы и бютовцы. А коммунисты всегда требовали, чтобы этого не допускать. То есть, на самом деле мы имели небольшого количества депутатов совершенно нормальную поддержку. И это очень правильно. А когда, например, Папу Римского привозили, так всех подмяли как катком. Тут, только коммунисты выступили против. Остальные все, если Папа, в смысле Кучма, сказал, что всем быстренько польку-бабочку на всех перекрестках плясать- так все конфессии и заплясали. Кроме Украинской православной церкви - та вообще не участвовала. И как ни странно, коммунистическая партия Украины считает, что историческая Украина - это антиуниатская. То есть, они с Шевченко, и все остальное. Вся украинская культура - антикатолическая.
- Очень интересно.
- Невероятно интересная, цветистая картина.
- А сейчас у нас будет новая палитра, потому что впервые во всем СНГ профашистские организации пришли в парламент.
- Вот. Слушай, это очень не то, что беспокоит, но удивляет. Действительно это профашистские организации или ....
- Ну, такая риторика.
- Надо всегда определять, как евреи относятся к этому. А раз уже Израиль выступил- значит есть, а у них же, как седьмое чувство развито, или десятое. Они же испытали Холокост. Они человеконенавистников по национальному признаку издали чувствуют. Уже я видел комментарии, причем, на высоком уровне. И международная еврейская организация вопрошает: как вообще допустили к выборам такую "коричневую" партию? Они же там с лозунгом, что этих москалей в один вагон - сюда, то есть, а жидов - в другой. То есть, открытым текстом, в другую сторону. Поэтому, это будет большая проблема. Потому что одно дело- когда они там безумствовали, памятники освободителям громили, стариков-коммунистов били в Галиции. А сейчас они получат где-то порядка 40-50 голосов в Верховном Совете.
- 40-50 - это же очень много.
- Ну, десять процентов они получили по спискам. Это уже 225, это сколько десять голосов там? Ну, 22 человека, ну, 23, допустим. Там с бютовцами - 24, или сколько у них получится. И где-то порядка 11 они провели ...
- одномандатников...
- Да, одномандатников. А там еще не определившиеся. Ну, уже реально за 30 есть, и так далее. И они же, как все радикалы, же за словом в карман не лезут. А за этой партией стоят униаты и антиправославные, эти филаретовские расколы. То есть, это близнецы-братья. Это, во-первых, будет ресурс для защиты всех этих паразитирующих организаций. В том числе УПЦ КП.
- Так называемый киевский патриархат этого мошенника и авантюриста Филарета Денисенко.
- Да. То есть, у него есть седьмое чувство, он теряет одни опоры- его "оранжевые" поддерживали- о обретает другие. Тягнибок уже какой-то орден, по-моему, получил.
- Тягнибок- это кто?
- Тягнибок - это лидер наших галицких национал-фашистов.
- Мы-то не знаем эти имена.
- Ну, и слава Богу. Скоро узнаете. То есть почему? Потому, что, когда они вырываются на серьезный уровень. То есть, во-первых, возможность пиариться. И возможность, если там он не депутат, идут на какое-то мордобитие, и милиция побьет. И теперь неприкосновенность встает, и все остальное. То- есть, не напрасно евреи разволновались. Потому что погромщики- с этими, и идеологические погромщики, и реальные, и какие бы они там ни появились, но это действительно люди из прошлого. Из хорошего прошлого. В смысле из далекого. То есть, ни у кого не вызывают никаких сомнений. То есть, что может быть? Преломится ситуация. И не в хорошую, не в демократическую сторону. Демократической стороны, я считаю, что ни на каких основаниях там не было, любви к Родине, к чему хочешь. Будущие гитлеровцы тоже сильно любили свою родину. Правильно?
- Не то слово.
- Заканчивая нашу программу все-таки - готова ли церковь к этой новой политической ситуации? Как она будет реагировать?
- Церковь никто не запугает. Когда, если ты понимаешь, церковь только последние 20 лет как сама из своего концлагеря вышла. Уже про этих всех Тягнибоков, некоторые заявили, что в 45-м фашистов разгромили, и этих тоже будем громить. Беда, что это радикализируют, конечно. А общество наше нуждается сейчас действительно в консолидации. Потому что нивы не сеяны, не паханы. Надо поднимать страну, а не рвать чубы друг у друга. А у нас же Янукович единственный и первый президент, который два с половиной года правительство продержал. При "оранжевых", если ты помнишь, пять правительств за пять лет, два парламента сменились. То есть, трижды избирали, получается. Ну, и получается, что общество все время только и находится в этих клещах склок, противостояний, и так далее... И эта ситуация, боюсь, изменится в худшую сторону. Почему? Потому что как регионалы себя позиционировали. Они действительно провели евро. Они отремонтировали столько дорог. Мостов построили европейского уровня, сколько за 20 лет в Украине не строилось. За два года. То есть, и мы уже соскучились по прагматикам. Они не умеют красиво говорить. Они не умеют пиариться. Но, слава Богу, хоть видно, что что-то делается. То есть, не только слова висят на всех, или Ющенко там о высоком, о вечном, да. А вот пришла политическая сила, которая, кстати, и пиарилась на этом. И правильно. И причем, реальная. А теперь я смотрю, что у них не получится, видимо, совместно сформировать большинство. Но, видимо, придется к старой коалиции прибегать, с коммунистами что-то делать. Там, может, Кличко... Я не знаю, как они там будут договариваться, или что там 40 человек есть самовыдвиженцев, которые создадут свои фракции. Но это появление радикальной воинственно, принципиально неконструктивной, то есть, принципиально антипроизводственной, да, то есть, принципиально идеологической оппозиции. Ведь, кроме того, что только гордиться своим "коричневым" прошлым, они ничего не умеют. Это депрессивный, всегда, вечно дотационный регион. Он выбросил таких вот радикальных людей. И теперь придется всем сосредотачиваться и искать пути. Они демократически избраны. Никуда не денешься от этого....
- Ой, дорогой Василий Семенович, не хочется на этой ноте заканчивать.
- Нет, я тебе хочу сказать. У них есть одно хорошее качество. Они поддерживают православную церковь во всех анти глобалистских вещах. Против абортов выступают. Против ювенальной юстиции. Против этих, однополых браков. И так далее. То есть, некоторые точки соприкосновения есть. И, слава Богу, если удастся договориться о невмешательстве друг друга, то какие-то общезначимые проблемы мы можем с ними решать.
- Ну, дай-то Бог. Дорогой Василий, благодарю тебя за сегодняшнее интервью. Мы увидели, как цветисто, как разнообразно, как ярко и энергично творится политическая жизнь, и живет общество в Украине. И как активно развиваются процессы в Украинской церкви. Это все вдохновляет и нас, в России.
_1.jpg)
