Продолжаем публикацию глав книги обозревателя «Российской газеты» Марии Городовой «Ветер Нежность», в основу которой легла ее переписка с читателями.
«Здравствуйте, Мария! Еще четыре года назад мой брат Женя был самым известным человеком у нас в крае. Сегодня о нем забыли все, даже те, кто называли себя его друзьями, когда он был богат, удачлив, не сходил с экрана телевизора.
Нас с Женей мама растила одна, жили мы бедно. Мама работала медсестрой, все время в больнице, и за Женей следила я. Как и я, Женя пошел в математическую школу, потом поступил в Москву. На пятом курсе Женя женился, у них с Элей родился сын. Надо было кормить семью, и Женя ушел в кооператоры.
Как говорил он сам, свой первый миллион он “наварил” на компьютерах, а потом понеслось. Как он жил эти годы в Москве, он не рассказывал, а когда я расспрашивала, смеялся: “Тебе, мать, зачем это надо? Голова заболит: многие знания – многие печали”. Мы с мамой за него переживали и очень обрадовались, когда он сообщил, что решил вернуться домой.
В родной город Женя вернулся другим человеком; я думаю, что большие деньги меняют любого. Женя говорил, что видел, как бешеные деньги сносят голову “на раз”. Но с Женей такого не произошло, он никогда не думал только о себе. Конечно, он любил риск, говорил, что без риска нет и бизнеса, ему нравилось будоражить город: первые конкурсы красоты в крае он проводил, на праздники приглашал из Москвы артистов. Но при этом из желающих устроиться работать на его комбинат стояли очереди, он восстановил там садик, столовую, подарил школе компьютерный класс. После развода оставил жене дом в Испании, сына отправил учиться в Англию.
Четыре года назад Женя пропал.
Женя с друзьями любил ездить отдыхать в Африку. Брат шутил, что “от Куршевеля или Ниццы можно и взбеситься”, говорил, что устал от этого “зоопарка”, где все меряются, кто круче. Он рассказывал, что вытворяют там наши, какие деньги швыряют и как французы презирают их за это. “Уж лучше к диким обезьянам”, – смеялся Женя. Он обычно срывался с кем-нибудь из дружков “в Африку, за адреналином” – то в Намибию, то в Замбию; они брали там машины и гоняли по саванне, охотились. Где был Женя в этот раз, точно не известно.
Мария, не описать словами, что мы с мамой пережили с того дня, как Женина служба безопасности сообщила нам, что на связь он не выходит: похоже, пропал без вести. Конечно, мы писали запросы, но ничего конкретного нам не сообщили. Тело Жени не найдено. Даже сейчас, когда я пишу эти строчки, у меня начинает болеть сердце. Только один раз к нам с комбината приехал Женин зам с юристом: спросил, как мы живем, как себя чувствуем, сказал, что, как оказалось, комбинат давно в плачевном состоянии, что у комбината одни долги, попросил подписать какие-то бумаги.
Маму все это подкосило, весной она умерла. Хоронила я ее одна, пришли только старушки с ее работы. Мария, так получилось, что свою личную жизнь я не устроила, после смерти мамы хотела уехать из города, подальше от всех этих слухов и сплетен, но потом осталась. Последнее время Женя часто снится мне. Снится случай из детства, как я однажды зимой каталась с горки и не заметила, как Женечка куда-то ушел. А уже стемнело и мороз. Я его начинаю искать, кричать и каждый раз на этом месте просыпаюсь… Батюшка в церкви сказал, что за Женю надо подавать на литургию. Все тут называют Женю погибшим, а мне невыносимо даже само это слово… Извините за сумбурное письмо.
Ольга С.».
Дорогая Ольга, в письмах отца Иоанна (Крестьянкина) можно прочитать, что, по церковным правилам, пока не установлена истина, за пропавшего без вести пять лет молятся как за живого, только с добавлением слов «без вести сущаго». И это неслучайно: у Бога нет мертвых, у Него все живы.
Ольга, у нас в России есть удивительная икона – «Взыскание погибших»; о чудесах, явленных ею, известно с XVII века. К помощи Богородицы прибегали, когда кто-то пропадал без вести во время войны или в заключении, когда терялись дети; заступничества Богородицы просили во время стихийных бедствий и эпидемий, если человеку угрожала опасность, с которой он оставался один на один. Именно с таким случаем и связано обретение первого чудотворного списка иконы.
Дело было в середине XVII века. Пурга застала крестьянина села Бор Калужской губернии Федота Обухова в дороге, он сбился с пути, лошади встали. И тогда, чувствуя, что засыпает, что у него нет сил бороться и он гибнет, Федот воззвал к Богородице. И дал обет: если спасется, закажет в храм икону «Взыскание погибших». Пока были силы, Федот молился, а потом потерял сознание. Очнулся он в чужом доме, в соседнем селе. Хозяин рассказал, что сидел у окна и вдруг услышал голос со стороны двора: «Возьмите!» Он выскочил посмотреть, кто это, и увидел сани с едва живым Обуховым. Федот Обухов выполнил свой обет, и икона Богородицы «Взыскание погибших» Борская прославилась потом многими чудесами.
С московским списком образа связана другая история. Владелец иконы, дворянин, сначала разорился, а потом и овдовел. С тремя дочками он оказался в полной нищете, несчастье следовало за несчастьем, и однажды в отчаянии он решился на непоправимое – самоубийство. Понимая всю гибельность этого шага, он взмолился Богородице перед Ее образом «Взыскание погибших». И произошло чудо: откуда-то пришла денежная помощь, бедствия прекратились, а дочки-бесприданницы счастливо вышли замуж. Кстати, после этого случая к иконе стали обращаться и те, кто просил у Богородицы счастливого замужества. Сейчас эта чудотворная икона находится в храме Воскресения Словущего на Успенском вражке в Москве.
Ольга, удивительно, но по молитве этому образу спасаются не только те, кто стоит на пороге гибели, но и те, кто этот порог уже преступил. Чудо, которое произошло в VI веке в малазийском городе Адане, и дало название иконе.
Некий Феофил служил экономом у епископа. Служил верой и правдой, этим завоевал почет и уважение. Но епископ умер, назначили нового, и кто-то, желая занять завидное место эконома, оклеветал Феофила. Его выгнали. Обида жгла Феофила, ему казалось, что все в городе насмехаются над ним, и он решил восторжествовать над обидчиками. Но как? Нашелся советчик, который подсказал: попроси помощи у диавола, тот все устроит. Желание поквитаться с обидчиками было так велико, что Феофил совершил поступок воистину губительный: он не просто обратился к диаволу, отрекшись от Бога, он добровольно подписал с диаволом договор – хартию. Только не надо думать, что несчастный Феофил был единственным волонтером за всю историю рода человеческого.
Подписал хартию, а через некоторое время новый епископ, разобравшись, в чем дело, позвал Феофила назад. И вот тут-то весь ужас содеянного предстал перед Феофилом, он понял, какой непоправимый поступок совершил. Он не мог ни есть, ни спать, он удалился в храм каяться. Но, понимая, что сам, добровольно отрекся от Бога, он уже не смел обращаться к Нему. И тогда он обратился к Богородице, умоляя Ее, Заступницу, взыскать его, погибшего.
Вот эти слова кающегося Феофила и легли потом в основу молитвы, обращенной к иконе «Взыскание погибших». Богородица спасла Феофила; более того, Она вернула эконому подписанную им хартию. Потому что сказано: «Нет греха, побеждающего человеколюбие Божие».
Дорогая Ольга, о чудесах, творимых по молитве этому образу, можно рассказывать долго. М.Ю. Лермонтов посвятил иконе стихотворение, в трудные моменты жизни перед образом молился Ф.И. Тютчев, с ним не расставалась матушка Матрона…
На одном из списков иконы «Взыскание погибших» выведены такие слова: «Дерзай, взыщу и услышу». И я не знаю, что еще тут можно добавить.
Помощи Вам Божией, сил и веры.
Молитва перед иконой Богородицы «Взыскание погибших»
Заступнице усердная, благоутробная Господа Мати! К Тебе прибегаю аз окаянный и паче всех человек грешнейший; вонми гласу моления моего и вопль мой и стенание услыши. Яко беззакония моя превзыдоша главу мою, и аз, якоже корабль в пучине, погружаюся в море грехов моих. Но Ты, всеблагая и милосердая Владычице, не презри мене отчаяннаго и во гресех погибающаго, помилуй мя кающагося во злых делех моих, и обрати на путь правый заблудшую окаянную душу мою. На Тебе, Владычице моя Богородице, возлагаю все упование мое. Ты, Мати Божия, сохрани и соблюди мя под кровом Твоим, ныне и присно и во веки веков.
