Московский Донской монастырь поистине уникален. Это не только памятник русской старины и некрополь с захоронениями выдающихся людей. Сегодня обитель - одна из немногих переданных не в пользование, а в полную собственность Церкви, и, хотя кому-то это покажется парадоксальным, именно она может послужить примером не только гармоничных церковно-музейных отношений, но и эталоном сохранения московской архитектуры.
Спит в Донском монастыре русское дворянство...
Середина лета. Самый центр Москвы, в полукилометре от Ленинского проспекта. В городе сорокаградусная жара. Старинный монастырский некрополь скрывается от палящего солнца под раскидистыми липами, но от этого здесь не намного прохладней. Тем не менее, посетителей, как всегда, много: туристы и просто горожане приходят сюда при любой погоде.
Здесь в постоянной тени покоится прах выдающихся людей России. Чаадаев, Солженицын, Ильин, Шмелев - всех не перечислишь. Почти любое надгробие - особо охраняемый исторический памятник. Но, увы, одним только статусом защитить что-либо невозможно. Открытый всем ветрам некрополь даже при самом бережном к нему отношении не сохранился бы сам собой. Часть его ровесников - захоронений XVIII века - до нашего времени не дошли или дошли лишь частично. Да и в Донском монастыре не все так гладко. 
- Наш уникальный некрополь, аналога которому нет в Москве, находится сегодня в катастрофическом состоянии, и новодел тут не поможет, - говорит наместник обители, епископ Павлово-Посадский Кирилл. - Чтобы найти на него средства, мы готовимся включиться в план федерального финансирования в следующем году, но завтра может быть уже поздно: начинать работы нужно уже сегодня.
И работы специалистами монастыря ведутся. С ризничим Донского монастыря иеродиаконом Авраамом мы проходим среди могил. Отец Авраам объясняет тонкости реставрации. По его словам, говорить о некрополе в целом некорректно. Каждое надгробие требует отдельного консилиума специалистов и отдельного, личного «курса лечения». При этом методики следует применять тонкие и затратные.
- Вот налет мха и водорослей на надгробиях - чтобы его отчистить, нужно использовать специальный состав, - объясняет отец Авраам. - Это очень дорогая и трудоемкая процедура... А у нас знаете, что тут было: пришел какой-то человек, реставратор-самоучка, и начал железной щеткой памятник чистить. А так вся краска слезает, камень разрушается... Хорошо еще, этого умельца вовремя заметили и остановили.
- Он как-то объяснил свой поступок?
- Сначала соврал, что разрешение есть. Потом просто сказал: да зачем мне все это, у меня дар свыше!
Вандализм - бич любого общедоступного кладбища. Сейчас силами охраны монастыря на Донском он практически сведен к минимуму, но раньше ситуация была иной. В 40-50-е после передачи некрополя Донского монастыря в ведение крематория, через ворота, ведущие на новое Донское кладбище, часть надгробий просто украли. А в 70-е уже просто по ротозейству перепутали поломанные кресты от надгробий, которые были сложены в одной из монастырских башен. В результате многих памятников теперь не восстановить. 
В 1991-м году монастырь был передан Церкви, началась новая эпоха в его возрождении. Сегодня помимо некрополя здесь сразу несколько очагов реставрации. На хозяйственном дворе нарезают белый камень - это для паперти Большого собора. В Малом соборе несколько иконописцев работают над фресками: часть стенной росписи удалось извлечь из-под поздних слоев побелки, а часть, ориентируясь на найденные фрагменты, придется восстанавливать с нуля.
Еще один объект - дом наместника. Здесь несколько месяцев назад при реставрации были обнаружены фрагменты уникальной живописи XVIII века. Если учесть, что это не просто монастырская постройка, но и жилой дом из числа «допожарных», то есть переживших поджог города в 1812 году, находку можно назвать ярким и уникальным событием для всей культурной жизни столицы. Сейчас росписью занимаются те же специалисты Межобластного научно-реставрационного художественного управления Министерства культуры Российской Федерации, которые и восстановали иконы на башнях Кремля.
В отличие от многих столичных объектов, к Донскому монастырю у специалистов серьезных претензий нет. Трудности, конечно, есть, но здесь смогли сделать главное - не отошли от принципов научной реставрации. Возможно, потому, что монастырь не поскупился пригласить к себе специалистов. 
Старая гвардия
Татьяна Дмитриевна Божутина работала в Донском монастыре с 1968 года, сначала сотрудником располагавшегося здесь же музея архитектуры имени Щусева, затем, после закрытия филиала музея в начале 90-х, она перешла в органы охраны памятников, но в начале 2010-х снова вернулась в монастырь, на этот раз научным консультантом наместника. По ее словам, работа фактически не изменилась, задача осталась прежней - сохранить уникальный архитектурный ансамбль в его подлинном виде. Проблемы тоже остались, но хотя бы не разрослись, как снежный ком. Разве что сказалась специфика времени. Так, по словам Татьяны Дмитриевны, у музея были несколько иные трудности, в первую очередь, волокита с выполнением работ - в свое время Большой собор монастыря простоял в лесах несколько десятков лет.
- Научная реставрация - процесс долгий и очень расходный, - объясняет Татьяна Дмитриевна. - Донскому монастырю еще очень повезло: в свое время Алексей Михайлович Щусев, внук известного архитектора и директор музея его имени, настоял на том, чтобы по всему комплексу монастыря была выполнена проектная документация. В результате целый год архитекторы-реставраторы почти что не занимались ничем другим, зато в итоге была сделана работа, серьезно облегчившая жизнь современным реставраторам. Теперь у нас есть база, от которой можно оттолкнуться, а ведь ее создание - это и есть то, на чем сегодня многие вынужденно экономят. 
Мы беседуем с Татьяной Дмитриевной в одном из служебных помещений бывшего семинарского корпуса, у самого входа в монастырь.
- Татьяна Дмитриевна, но ведь денег может просто не быть, что тогда?
- Консервация. Опять же, разумеется, научная. Сохранить все так, как есть, не дать разрушаться дальше, но в то же время и не изуродовать все новоделом. Он же просто похоронит под собой исторический памятник...
От старого Донского монастыря до наших дней сохранилось достаточно много, хотя обители и пришлось выдержать волну вандализма первых лет советской власти, когда по надгробиям стреляли красноармейцы, а затем послужить в качестве жилого фонда - в монастырских башнях до сих пор можно найти следы располагавшихся здесь когда-то коммуналок.
Дело в том, что монастырь сохранился во многом благодаря тому, что с 1920-х годов на его территории существовали различные музеи. Именно сотрудники музея архитектуры самоотверженно оберегали монастырь десятки лет, несмотря на нехватку средств и другие проблемы.
- Только благодаря музею Щусева сохранились памятники монастыря, - говорит владыка Кирилл. - Мы благодарны музею за это, надеемся на дальнейшее сотрудничество и не стесняемся во всеуслышание говорить об этом.
Двадцать лет назад основные фонды музея были переведены в новые помещения, но в обители до сих пор хранится небольшая, но уникальная часть экспозиции. Это и фрагменты Калязинского монастыря, давно похороненного под Угличским водохранилищем, и чудом пережившие прошлый век фрагменты горельефов взорванного храма Христа Спасителя, и многое другое...
У церковного, а в прошлом музейного работника Татьяны Божутиной есть свое мнение о проблеме церковно-музейных отношений. По ее словам, невозможно обвинять какую-то одну сторону и в то же время полностью обелять другую, тем более что подчас виноваты и вовсе не люди, а обстоятельства.
Музеи часто слишком пекутся о целостности своих коллекций. Известны случаи, когда памятник уже восстановлен, а части его хранятся в музейных фондах, откуда их не хотят отдавать. Но еще чаще у музеев просто нет средств, и в этом их главная беда. Да, приходские священники порой нарушают нормы реставрации, но ведь чаще всего случается так, что средства есть, а вот условия, под которые они получены, не позволяют нормально ими распорядиться. 
- Как это?
- Очень просто, - приводит пример Татьяна Дмитриевна. - Приходит спонсор и говорит: батюшка, давай я тебе большой колокол подарю! А батюшке надо саму колокольню укреплять, огромные деньги нужно зарыть в землю вместе с новым фундаментом. Но это же не так красиво и не показательно - спонсору это не нужно. И получается выбор: либо в сотый раз золотить купола на проседающем храме, либо совсем ничего не делать. 
Уроки кончились
Еще один музей, с которым сотрудничает Донской монастырь, - Третьяковская галерея. Оттуда вот уже на протяжении пятнадцати лет раз в год для Патриаршего богослужения передают чудотворную Донскую икону Божией Матери. Для ее перевозки на «Московском заводе полиметаллов» был сделан специальный киот.
- Во время пребывания иконы в монастыре за температурно-влажностным режимом круглосуточно следят специалисты завода и галереи, - рассказывает владыка Кирилл. - Мы же, со своей стороны, обеспечиваем москвичам доступ к иконе, а также осуществляем ее охрану. Разговоров о ее передаче в собственность мы принципиально не ведем: Донская икона уникальна, и специалисты сохраняют ее не только для нашего поколения, но и на будущие века.
Конечно, Донской монастырь нельзя назвать эталоном без единого изъяна. Разумеется, и проблем за прошедшие годы было много - и по части реставрации, и по части отношений между монастырем и музеями. Однако без ошибок обрести нынешний опыт было бы невозможно. Вопрос лишь в том, пошли ли эти неудачи впрок. Безусловно, в Донском монастыре это действительно так. 
- В следующем году мы отметим двадцатую годовщину передачи обители Церкви, - говорит владыка Кирилл. - За эти годы многое произошло. В 90-е в России вообще было нелегко - и было бы самонадеянным утверждать, будто мы избежали всех ошибок. Но теперь, вооружась опытом прошлых лет, мы стараемся делать все правильно и надеемся, что, с Божией помощью, у нас все получится.
Фото Владимира Ештокина
