Священник Владимир Сафронов уже восемь лет (статья 2008 г. - прим. ред.)
в одиночку служит на сельском приходе. Он не понаслышке знает, что
деревенскому духовенству сегодня легче завоевать авторитет в мирской
жизни людей, нежели в духовной. Но он также уверен, что если в церковь
никто не идет, это еще не значит, что в ней не надо служить.
Дорога к храму
Поселок Млево расположен на севере Тверской области, вдалеке от больших
дорог. В Вышнем Волочке нужно свернуть с трассы Москва-Петербург,
какое-то время ехать по узкому шоссе на Удомлю, затем опять повернуть,
на боковую дорогу, и ждать того момента, когда на ней неожиданно
кончится асфальт. Случается это прямо посреди леса: машину подбрасывает,
и водитель сообщает:
- Все, нормальных дорог дальше нет.
Сперва автомобиль трясет слегка, потом начинает трясти сильнее. Через
какое-то время ухабы становятся до полуметра в высоту, и остается лишь
удивляться - как люди умудряются преодолевать их на стареньких «Волгах» и
«Жигулях».
Вокруг начинается плотный сосновый лес, в который даже
местные старожилы стараются ходить аккуратно. Потеряться здесь проще
простого, да и хищных зверей полно: кабаны, волки, медведи...
От
Вышнего Волочка до Млево чуть больше часа пути, по окончании которого
первым делом замечаешь колокольню храма - Спасо-Георгиевская церковь
возвышается над округой, служа здесь главным ориентиром в течение вот
уже двухсот лет.
Размером и внешней роскошью этот храм ничуть не
уступает городским. Барочная архитектура, высокие потолки, внутренний
простор. Все это строилось с расчетом на сотни прихожан и нескольких
священников. Вокруг тогда было много больших деревень.
Теперь в каждой из них остались жилыми один-два дома.
Это настоящая глубинка со всеми присущими ей особенностями и
проблемами. Здесь все по-другому, не как в городах. И роль священника,
его отношения с людьми и властью в деревенском микрокосмосе- тоже
особые.
Палата с «социальными койками» в больнице - фактически дом престарелых.
Здесь лежат люди, которым некуда идти после выписки. Для многих из них
священник - единственный человек, приходящий их навестить.
Субботняя служба. По меркам Млево в храме довольно много народа.
Теократия районного масштаба
Автомобиль отца Владимира, новенькая «Шевроле-Нива», - подарок
московского спонсора и важнейшее достояние окрестных деревень. Священник
бороздит на ней бездорожье, регулярно заезжая в отдаленные уголки. Он
не только служит и исповедует, он привозит лекарства, сам делает уколы, а
порою работает и вместо «скорой помощи». Уже не раз бывало, что врачи
из далекой Удомли либо просто не приезжали, либо опаздывали, и отцу
Владимиру приходилось среди ночи садиться за руль и спешить на вызов.
Местные жители знают об этом и с любой бедой первым делом бегут к священнику.
- Тут огромная территория, - говорит он. - А отказать кому-то я не имею
права, особенно если это непосредственно касается моего служения: даже
если один человек просит, все равно нужно ехать. Восемь лет назад, когда
я впервые попал сюда, на мне было шесть храмов, тогда было сложнее -
приходилось, помимо прочего, в каждом из них раз в неделю служить
Литургию. Обычно приезжаешь, а там либо совсем никого, либо несколько
человек. Но все равно служишь.
Первое время, пока машины не было,
отец Владимир и его супруга матушка Алевтина проходили в неделю пешком
по двести километров, навещая старушек в отдаленных деревнях. Говорят,
что летом это было нетрудно, хуже приходилось зимой, ведь морозы тут -
до сорока градусов...
Мы едем по грунтовке из Млево в соседнюю Мсту.
Здесь проходит ветка железной дороги, потому и людей больше, и живут они
чуть лучше млевских.
Каждый раз перед службой отец Владимир заезжает
сюда, чтобы забрать постоянных прихожанок: Татьяну и бабушку Нину. Но
сегодня перед этим нужно успеть сделать еще одно дело: два раза в неделю
священник и его супруга посещают местную больницу.
Больница -
длинный одноэтажный деревянный дом на берегу реки. Ей девяносто лет, и,
кажется, что за это время тут ничего не изменилось, - разве что в
коридоре поставили телевизор. Половина палат отведена под «социальные
койки» - это что-то вроде дома престарелых. На них лежат люди, которые,
скорее всего, уже никогда не покинут больничных стен - одинокие калеки и
старики.
В мужской палате три человека в возрасте. Два Александра и
один Сергей, у Сергея нет ног - отрезало поездом. При появлении
священника один из Александров стыдливо переворачивает обложкой вниз
лежащий на его тумбочке старый выпуск «Плейбоя».
- Здравствуйте, батюшка!
Отец Владимир привез продукты, мыло и прочие необходимые вещи. Первым
делом раздает все это пациентам и принимает заказы на следующий раз.
- Мне бы зажигалку, да еще конверт, если можно. Сестре хоть напишу, где
я... - Александр, читавший «Плейбой», не местный, ему негде жить, и он
очень тяжело болен, поэтому ему выделили «соцкойку». Другому Александру -
уже за восемьдесят, хотя на вид не дашь больше шестидесяти. Он почти
тридцать лет живет на инсулине. Говорят, что у него есть дети, но они
его не содержат и не навещают (матушка Алевтина вздыхает: «Ему бы в
семью, он бы еще жил да жил, а здесь зачахнет ведь человек!»).
Сергей недавно еще был Станиславом. Он попал в больницу около года
назад, сразу после того, как лишился ног. Сергеем стал уже здесь, когда
попросил отца Владимира, чтобы тот его окрестил.
После обхода палат идем к выходу. Навстречу спешит медсестра Раиса Анатольевна, улыбается:
- Ну что, батюшка, вотчину свою объезжаете?
Здесь как-то и в голову никому не приходит обсуждать вопрос
взаимодействия Церкви и государства. Отец Владимир и казенная больница
просто взаимодействуют - и все.
- Тут очень хороший персонал, -
говорит матушка Алевтина. - Потому что они людей любят, пациентов своих.
Ведь тут человеку не столько подарки нужны, сколько внимание. А самое
страшное здесь - одиночество.
Помимо деревенских стариков и
больницы, на попечении отца Владимира дом-интернат для детей с
задержками развития и обычные детские сады, куда священник регулярно
приходит на все праздники:
- Я там подарки дарю, они мне стихи
рассказывают. Я как бы второй Дед Мороз, - шутит он, а потом с гордостью
прибавляет. - Только я всегда иду следом, чтобы Деду Морозу репутацию
не портить. У меня же подарки лучше!
Молодая помощница. Дочка одной из прихожанок вызвалась участвовать в уборке храме.
«Потому что вас двое...»
Со своей будущей супругой отец Владимир познакомился на пляже. Было это
в Калининграде, будущий священник работал тогда на судостроительном
заводе, впереди у него была долгая армейская карьера на флоте.
Лишь
восемь лет назад, в двухтысячном году отец Владимир принял сан.
Благочинный Удомельского района игумен Аркадий (Губанов) пригласил к
себе бывшего военного, который больше двенадцати лет в свободное время
служил у него в храме пономарем. В отличие от своего сына, тоже
священника, отец Владимир не имел тогда специального семинарского
образования, но многолетний опыт участия в церковных службах помог
быстро освоить все необходимое.
Сложности возникли не с новым
служением, а с бытом. Первые месяцы пришлось жить в сторожке на
церковном кладбище, а первой же зимой столкнуться с настоящим голодом.
- Я сперва обрадовался, когда люди начали на храм жертвовать: купил
облачение для службы и бензопилу, чтобы территорию благо-устроить, -
вспоминает отец Владимир. - Благочинный меня тогда отругал, когда
услышал. Эх, говорит, что же ты наделал! У нас ведь что приезжие тебе
летом пожертвуют, на то всю зиму и живешь. С голоду ведь умрете!
Но
не умерли, хотя пришлось очень трудно. Денег почти не было, в округе
жилыми на зиму, как всегда, осталась лишь пара домов, жители которых -
сплошь старушки. Если бы не помощь от благочинного да городских,
буквально чудом заезжавших в деревню, - отцу Владимиру и его супруге
просто бы нечего было есть.
На второй год стало проще: как и
большинство семей сельского духовенства, они перешли на натуральное
хозяйство, засеяли огород. Оба при этом признаются, что сумели все это
пережить лишь благодаря поддержке друг друга.
- Мы всегда были как
одно целое, - говорит матушка Алевтина. - Я без него никуда, жизни себе
не представляю. Сперва по гарнизонам ездили, потом вместе поехали сюда.
Тяжело было, но привыкли. А сейчас просто замечательно: прижились уже,
да и надо нам было немного. Иногда, конечно, скучно, домой в Калининград
хочется, но это быстро проходит. Батюшка меня землю любить научил: он
ведь у нас такой огородник - где бы мы ни жили, всюду деревья сажал! У
него даже прозвище было: «Мичурин». Вот и тут огород свой завели -
теперь он нас кормит.
Они живут в маленьком деревянном домике из
двух комнат, с большой русской печкой. Вместе ведут хозяйство, вместе
работают в храме. Обязательно вместе отправляются в любой путь: даже
когда отец Владимир решил просто отвезти нас до железной дороги - и то
поехали вместе.
Матушка любит фотографировать и собирать камни
причудливых форм. Когда она сидит рядом с отцом Владимиром и о чем-то с
ним разговаривает, ловишь себя на мысли, что если бы не увидел - не
поверил бы в такую семью. Кажется, что так бывает только в
неправдоподобных пасторалях писателей-почвенников.
Однако вот живой
пример: пожилая чета - сельский священник и его супруга, всю жизнь
прожившие душа в душу, уже и не знающие, как это можно - поодиночке.
- Мы знакомого батюшку сюда звали, когда в соседнем приходе служить
было некому, но он отказался, - вспоминает матушка Алевтина. - Он без
жены. Говорит: вас двое, вам хорошо. А я один, я не справлюсь.
Чаепитие перед вечерней службой. Отец Владимир со своими прихожанами,
участниками хора. Большинство из них специально приехали на службу из
Удомли.
Колокол - драгоценный подарок городских спонсоров. В ожидании своей
установки на колокольню временно стоит во дворе дома отца Владимира.
Заочный приход
Главные помощники отца Владимира - это супруга и городские, которых вокруг становится все больше и больше.
Врач из Москвы, техник с АЭС в Удомле, еще люди из Твери, Москвы,
Питера и ближайших районных центров - все они прихожане далекого
сельского храма. Получается своеобразная «заочная» община. Кто-то
приезжает на день, чтобы просто помочь на приходе, а у кого-то
поблизости есть дома, где они живут летом.
Число последних растет
стремительно. За пару лет цена на деревянную избу в районе Млево
взлетела с семи тысяч рублей, до ста сорока тысяч. Среди горожан,
помогающих отцу Владимиру, есть воцерковленные люди, а есть и те, кто
впервые столкнулся с реальной Церковью только здесь.
- Я иногда
спрашиваю: что же вы в городе к священнику не пошли? Они мне отвечают:
«Да его не поймать никогда!» Я говорю: «А вы пробовали подойти, когда он
крест дает целовать после службы?» Нет, говорят, не пробовали... Впрочем,
порой в городе им и мысль о храме не приходила. Только когда в наши
края приехали, в нашу церковь зашли... Такое тоже бывает.
Помощь
людей из города - важнейший ресурс для сельского священника. Они помогут
и материально, и собственным трудом. Горожане приезжают петь на клирос,
помогают с реставрацией храма.
Отец Владимир никогда не просит
денег, да и предлагают ему не деньги, а конкретную помощь. Самый
распространенный вопрос: что нужно в первую очередь. Колокола? Сами
привозят и помогают установить. Покрыть крышу? Закупают материалы,
помогают с работниками.
- Так, может, лучше тогда в город переехать? Ведь и в городе священников не хватает.
- Не хватает. Но в деревнях - тоже люди живут. И мы им нужны. Пусть их меньше, но от этого они не перестают быть людьми.
Спасо-Георгиевский храм огромен, и своими размерами лишний раз говорит о
том, как много людей жило два века назад в этих ныне почти заброшенных
краях. Фото Андрея Безлепкина
Как и большинство сельских священников, отец Владимир живет натуральным
хозяйством. Первое время освоиться помогали соседи, сегодня он и сам
нередко делится с ними своим урожаем.
Деревенские
В прошлом
(2007 - прим. ред.)
году много писали и говорили о том, как опасно быть сельским
священником. Отец Владимир с этим не согласен. Трудно - да, подчас даже
очень. Но особой опасности он не видит.
- Я только один раз
по-настоящему испугался, когда у меня иконы купить приехали, -
признается он. - Тогда мне чемодан с деньгами показали: «Можно, говорят,
посмотрим: вдруг у вас иконы в храме старинные найдутся?» Вот тогда я
испугался, понял, что эти, если что-то ценное найдут, - ни перед чем не
остановятся. Еле их прогнал... А местных ребят я не боюсь: здесь очень
хорошие люди. Пьют, конечно, ругаться могут, но не больше... Да и меня
уважают. Я тут драки деревенские разнимал, потому что меня-то бить не
будут. Влез бы кто другой - от обоих дерущихся получил бы, а священника
уважают.
Уважают и немножечко стесняются. Приходят с бедами и
житейскими вопросами. Но переступить порог храма во время службы,
исповедаться и причаститься - словно бы не решаются.
Первое время
отец Владимир и вовсе служил для единственного прихожанина - своей
супруги. Потом ситуация немного изменилась к лучшему.
Субботним
вечером на службе целых пятнадцать человек - настоящий рекорд. Правда,
ни одного мужчины за исключением алтарника, который приехал из Мсты. В
основном, бабушки, но есть и дети. Женщина, приехавшая к отцу Владимиру
по хозяйственному вопросу, с непокрытой головой стоит у самой двери -
стесняется.
Одна из бабушек что-то шепчет ей, предлагает знаками
подойти. Та отказывается, мнется, и лишь в самый последний момент
соглашается - быстро надевает предложенный ей платок, подходит
помазаться маслом.
После службы беседует с отцом Владимиром на крыльце храма:
- Батюшка... я еще спросить хотела... а можно трех мальчиков покрестить?
- Конечно. А сколько им уже?
- Младшему - тридцать...
Мирской авторитет священника непререкаем. Никаких слухов про то, откуда
у батюшки машина, телефон и так далее, здесь не бывает, - все и так это
знают. О том, что отец Владимир поможет в беде, тоже известно каждому.
Но на исповедь почти никто не приходит, единственного
паренька-подростка, решившегося ходить в храм, задразнили «богомольцем»,
и он бросил. И, конечно, вокруг процветает стандартный для любой
деревни набор бед, о которых и писать уже нет смысла. Достаточно
сказать, что год назад в соседнем селе погибла шестнадцатилетняя девушка
- на дискотеке принимала участие в соревновании, кто выпьет больше
спирта...
- Чтобы изменить что-то, здесь нужны две вещи, - говорит
отец Владимир. - Надо, чтобы я, священник, всегда проповедовал и
терпеливо разъяснял людям их ошибки. Но человек - свободное существо.
Услышав мои слова, он сам должен на них отреагировать. Я стараюсь делать
все, что в моих силах, но пока люди не идут в храм - я бессилен.
Бывало, что отцу Владимиру удавалось добиться успехов. Однажды женщина
из Вышнего Волочка привезла совершенно пьяного мужа и со словами:
«Помогите ему излечиться!» оставила на попечении священника.
Сейчас
бывший алкоголик не пьет. Бросил. При поддержке, советах и молитвах
отца Владимира. Но во многом и потому, что сам хотел бросить, хватался
за любую работу, помогал в храме - лишь бы занять себя чем-то и
отвлечься от мыслей о спиртном.
Увы, такие случаи - скорее исключения, нежели правило.
- У нас ведь человека даже к работе пристроить трудно. Он у тебя аванс
будет клянчить, а потом не сделает ничего! - сокрушается отец Владимир. -
Денег им давать нельзя, а уж водку - и подавно. Кто водкой
расплачивается, сам грех на душу берет... И вообще, не стоит все на
деревенских валить, ведь городские им не помогают, а все больше
наоборот. Вот говорят, скажем, что тут одни суеверия. Ну да, правда. И
пруд тут есть, который стороной обходят, «потому что в нем русалки», и в
березе «духи обитают». Но когда городские приезжают, у них же в голове
такая же каша. У нас уже до того доходит, что городские деревенских этим
глупостям и учат!
- Получается, вы тут стараетесь зря?
- Почему?
- Ну, ведь вы говорите с людьми, а они вас не слышат.
- Да, не слышат. Но я уже не только для них стараюсь, но и для их внуков. Внуки у них уже другие будут.
- Думаете, здесь жизнь еще три поколения продержится?
- Думаю, через три поколения она станет лучше.
Ни шагу назад
- Порой обидно бывает, когда слышишь в городе, что сельские священники
лентяи и мракобесы, - вздыхает отец Владимир. - В городе нас не
понимают, и прихожан наших тоже... Но ведь здесь все по-другому, тут
нельзя по городским нормам действовать! Да, я говорю на проповеди то же,
что говорил здесь первый настоятель двести лет назад, но ведь это до
сих пор актуально, и меня понимают. А вот мои прихожанки из города
приехали, рассказывают: «Как батюшка там красиво проповедовал! Красиво и
непонятно!»... Все должно быть на своем месте: одним нужны высокие
материи, другим - простые житейские вопросы, и это не значит, что кто-то
лучше, а кто-то хуже.
Опыт больших городов и поселков к деревням
действительно не подходит. Здесь нет смысла открывать библиотеки и
миссионерские курсы, невозможно работать с молодежью - таковой почти не
осталось. Даже вековые суеверия изжить не удается практически никому.
Однако сельские священники продолжают служить. Зачастую в пустых храмах.
- Я ни за что отсюда не уеду, - говорит отец Владимир. - Теперь это мои
родные места, и, честно скажу, много где жил, но ни к чему так душой не
прикипал, как к этим деревням. Я иногда думаю: что здесь с людьми
станет, если со мной случится что-то? Как они без меня? Ведь им очень
трудно придется. Так что могу одно сказать: по собственной воле я отсюда
никогда не уйду.
Помимо храма, отец Владимир заботится и об окрестных кладбищах.
Когда-то на них были часовни. Сегодня они либо вообще снесены, либо не
подлежат восстановлению и постепенно разрушаются.
Сайт прихода.
Фото Дениса МАХАНЬКО
Автор: СОКОЛОВ Алексей
http://www.foma.ru/article/index.php?news=2674