Итоги выборов президента Сербии не приведут к ухудшению отношений между Москвой и Белградом и снижению уровня сотрудничества между двумя странами, и это уже хорошо. Как известно, в период между двумя турами в Москве побывали оба кандидата на президентское кресло Сербии. Российская политическая элита не стала делать ставку только на одного кандидата и провела предварительную работу с обоими. Тем самым она заранее себя застраховала от неприятной ситуации, когда поддержанный ею кандидат проиграл бы выборы. После Украины, Абхазии и Киргизии делать такие ошибки было бы недопустимо.
При этом мотивации поддержки Россией Тадича и Николича были абсолютно не похожи. Лидер сербских радикалов, пользующийся массовой поддержкой населения, и без особых призывов из Кремля был готов на самое плотное взаимодействие с Россией в силу его идейно-политической ориентации. В этом смысле Николич - значимый политический фактор Сербии, с которым России необходимо работать независимо от того, является он президентом страны или нет.
Проблема Николича, однако, заключалась в том, что идеологически он во многом чужд российскому истеблишменту, который традиционно проявляет иррациональную сдержанность по отношению к симпатизирующим Москве политическим лидерам зарубежных стран - будь это Украина, Белоруссия, Болгария или та же Сербия. Николич как президент Сербии был бы "подарком" не столько для российской элиты, сколько для широких масс патриотически-настроенных жителей РФ. Для них победа Николича стала бы реальным символом национального возрождения братского сербского народа.
Другое дело - Тадич с его сложной политической эволюцией, которая очень схожа с эволюцией российского политического класса. Давайте вспомним, с чего начал свое президентство в 2003 году Борис Тадич? С провозглашения "западного курса", подчинения сербской внешней политики воле Вашингтона и Брюсселя, сдачи экономических позиций, развала вооруженных сил и т.д. И Тадич, и российская элита в силу объективных процессов внутри каждой из стран - разрастания социальной напряженности и сепаратизма, роста национального самосознания - вынуждены были воспринять патриотическую риторику, ранее отвергаемую ими (хотя, конечно, едва ли они в одночасье стали убежденными патриотами). Только российская элита сделала это чуть раньше, а потом, заняв жесткую позицию в Совете Безопасности ООН, "взяла на буксир" и Тадича, который, в принципе, уже готов был капитулировать и сдать Косово в обмен на невнятные обещания "европейского будущего".
Однако именно из Кремля Тадичу поступил отрезвляющий сигнал, заставивший этого "ученика" Зорана Джинджича и ярого атлантиста сойти с пути национального предательства. Возник интересный парадокс: "кровная связь" современного российского политического класса и сербских западников-демократов в главе с Тадичем дает возможность обеим сторонам разговаривать как бы на одном языке. При этом российскому истеблишменту гораздо удобнее иметь дело с единомышленником Тадичем, а не искать общие точки соприкосновения с сербским националистом, который может в любой момент стать для него еще одним подобием Лукашенко с его заявлениями вроде "Я люблю Россию больше вас".
Впрочем, симпатии к Тадичу были высказаны крайне осторожно и сдержано. Сербскому президенту разрешили приехать в Москву на торжественное подписание газовых договоров, хотя это можно было бы сделать и без столь помпезных процедур на высоком уровне (премьер-министр Коштуница этого, кстати, и хотел, намереваясь ограничиться присутствием своего соратника, министра инфраструктуры в правительстве Сербии Велимира Илича).
Однако в Москве посчитали, что Тадичу, если ему удастся переизбраться, будет уже практически невозможно отказаться от соглашений с РФ, участие в подписании которых дало ему "золотые" проценты, необходимые для победы. Это, очевидно, правильный расчет, и "газовая труба", безусловно, является мощнейшим инструментом поддержания статуса России как одного из ведущих центров геополитического влияния. Однако на одной "трубе" выстроить долгосрочное политическое взаимодействие едва ли возможно, а ничего, кроме нее, РФ предложить Сербии пока не может. Сейчас у России есть время для поиска новых форм стратегического сотрудничества с Сербией, которые могут понадобиться уже в самом ближайшем будущем.
Борис Тадич в своих предвыборных речах неоднократно делал упор на мысль, что европейский выбор Сербии не отвергает сербской национальной идентичности. Проблема, однако, заключается в том, что страны - лидеры ЕС, не торопясь отказываться от собственной идентичности, активно требуют этого от стран - новобранцев Евросоюза.
Сербия - особая земля, со множеством кровоточащих ран, с неизжитыми трагедиями общенационального масштаба. Любая попытка подменить сербское "общеевропейским" или хотя бы поставить наравне друг с другом европейскую и сербскую идентичность может привести прозападных белградских политиков к краху.
Это означает, что в ближайшие годы Сербию могут ждать серьезные политические перемены, если не сказать - потрясения. В этой ситуации для нас (если, конечно, мы сами серьезно относимся к нашим претензиям на роль одной из ведущих мировых держав) жизненно важно не бросить близкий по культуре и вере народ на произвол судьбы и предложить Белграду нечто большее, чем просто "энергетическое партнерство". Это может быть и экономический союз, и особые отношения в сфере обороны, и какие-либо иные формы двустороннего сотрудничества. Время на размышление у нас еще есть, главное - принять правильное решение тогда, когда для сербов наступит момент окончательного выбора.
Об авторе: Михаил Синицын - член Молодежной Общественной Палаты РФ
http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=8069
При этом мотивации поддержки Россией Тадича и Николича были абсолютно не похожи. Лидер сербских радикалов, пользующийся массовой поддержкой населения, и без особых призывов из Кремля был готов на самое плотное взаимодействие с Россией в силу его идейно-политической ориентации. В этом смысле Николич - значимый политический фактор Сербии, с которым России необходимо работать независимо от того, является он президентом страны или нет.
Проблема Николича, однако, заключалась в том, что идеологически он во многом чужд российскому истеблишменту, который традиционно проявляет иррациональную сдержанность по отношению к симпатизирующим Москве политическим лидерам зарубежных стран - будь это Украина, Белоруссия, Болгария или та же Сербия. Николич как президент Сербии был бы "подарком" не столько для российской элиты, сколько для широких масс патриотически-настроенных жителей РФ. Для них победа Николича стала бы реальным символом национального возрождения братского сербского народа.
Другое дело - Тадич с его сложной политической эволюцией, которая очень схожа с эволюцией российского политического класса. Давайте вспомним, с чего начал свое президентство в 2003 году Борис Тадич? С провозглашения "западного курса", подчинения сербской внешней политики воле Вашингтона и Брюсселя, сдачи экономических позиций, развала вооруженных сил и т.д. И Тадич, и российская элита в силу объективных процессов внутри каждой из стран - разрастания социальной напряженности и сепаратизма, роста национального самосознания - вынуждены были воспринять патриотическую риторику, ранее отвергаемую ими (хотя, конечно, едва ли они в одночасье стали убежденными патриотами). Только российская элита сделала это чуть раньше, а потом, заняв жесткую позицию в Совете Безопасности ООН, "взяла на буксир" и Тадича, который, в принципе, уже готов был капитулировать и сдать Косово в обмен на невнятные обещания "европейского будущего".
Однако именно из Кремля Тадичу поступил отрезвляющий сигнал, заставивший этого "ученика" Зорана Джинджича и ярого атлантиста сойти с пути национального предательства. Возник интересный парадокс: "кровная связь" современного российского политического класса и сербских западников-демократов в главе с Тадичем дает возможность обеим сторонам разговаривать как бы на одном языке. При этом российскому истеблишменту гораздо удобнее иметь дело с единомышленником Тадичем, а не искать общие точки соприкосновения с сербским националистом, который может в любой момент стать для него еще одним подобием Лукашенко с его заявлениями вроде "Я люблю Россию больше вас".
Впрочем, симпатии к Тадичу были высказаны крайне осторожно и сдержано. Сербскому президенту разрешили приехать в Москву на торжественное подписание газовых договоров, хотя это можно было бы сделать и без столь помпезных процедур на высоком уровне (премьер-министр Коштуница этого, кстати, и хотел, намереваясь ограничиться присутствием своего соратника, министра инфраструктуры в правительстве Сербии Велимира Илича).
Однако в Москве посчитали, что Тадичу, если ему удастся переизбраться, будет уже практически невозможно отказаться от соглашений с РФ, участие в подписании которых дало ему "золотые" проценты, необходимые для победы. Это, очевидно, правильный расчет, и "газовая труба", безусловно, является мощнейшим инструментом поддержания статуса России как одного из ведущих центров геополитического влияния. Однако на одной "трубе" выстроить долгосрочное политическое взаимодействие едва ли возможно, а ничего, кроме нее, РФ предложить Сербии пока не может. Сейчас у России есть время для поиска новых форм стратегического сотрудничества с Сербией, которые могут понадобиться уже в самом ближайшем будущем.
Борис Тадич в своих предвыборных речах неоднократно делал упор на мысль, что европейский выбор Сербии не отвергает сербской национальной идентичности. Проблема, однако, заключается в том, что страны - лидеры ЕС, не торопясь отказываться от собственной идентичности, активно требуют этого от стран - новобранцев Евросоюза.
Сербия - особая земля, со множеством кровоточащих ран, с неизжитыми трагедиями общенационального масштаба. Любая попытка подменить сербское "общеевропейским" или хотя бы поставить наравне друг с другом европейскую и сербскую идентичность может привести прозападных белградских политиков к краху.
Это означает, что в ближайшие годы Сербию могут ждать серьезные политические перемены, если не сказать - потрясения. В этой ситуации для нас (если, конечно, мы сами серьезно относимся к нашим претензиям на роль одной из ведущих мировых держав) жизненно важно не бросить близкий по культуре и вере народ на произвол судьбы и предложить Белграду нечто большее, чем просто "энергетическое партнерство". Это может быть и экономический союз, и особые отношения в сфере обороны, и какие-либо иные формы двустороннего сотрудничества. Время на размышление у нас еще есть, главное - принять правильное решение тогда, когда для сербов наступит момент окончательного выбора.
Об авторе: Михаил Синицын - член Молодежной Общественной Палаты РФ
http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=8069
