Как известно, великий князь Владимир Красное Солнышко не только был доблестным воином и достойным правителем, он еще к тому же был личностью для своего времени яркой и необычной, например, решился принять христианство для пользы государства. Но кроме всего прочего он решился на небывалый подвиг. Князь, как написано в знаменитой "Истории Государства Российского", стремился "просветить россиян" и для сего завел для отроков училища. Говоря словами поэта Иртеньева, "отродясь такого дива не видали на Руси", и действительно, народ ужасался и ахал.
Сентиментальный автор "Истории" Карамзин скорбно замечает: "Сие благодеяние казалось тогда страшною новостию, и жены знаменитые, у коих неволею брали детей в науку, оплакивали их как мертвых, ибо считали грамоту опасным чародейством". Но как бы горестно ни рыдали "жены знаменитые", князь Владимир на это не посмотрел (бабьи слезы - вода, это всякий дурак знает), и отроки принялись грызть гранит наук, главным образом изучать Священное Писание. Россия вступила в новую эру. Что-то изменилось в ноосфере, а может, что-то эдакое и прибавилось, потому что учить и просвещать народ - дело тяжелое, волнительное, а подчас и уголовно наказуемое. И тот, кто на такое отважится, войдет в историю под именем не знающего страха реформатора.
Но князь на то и был князем, чтобы не бояться всяких там народных беспорядков и недовольства по поводу насильственного прививания грамоты - ведь не любят у нас интеллигентов, и учеба испокон веков представляется делом сомнительным. Владимир был человеком властным и сильным и со всех сторон защищенным мечом и отеческими обычаями. Так что перехваливать князя и воспевать его бесстрашие в нелегком деле просвещения Руси мы покамест подождем. Не Владимиру принадлежит здесь пальма первенства.
Дело христианизации Руси было уже все подготовлено: Евангелие, Псалтырь и богослужебные книги были уже переведены с греческого на славянский, но главное - был уже создан язык, на котором все это можно было читать и совершать литургию. Всю работу блестяще проделали еще в IX веке, то есть задолго до Владимира, и проделали ее люди куда менее именитые и могущественные, необычайно бесстрашные во всех смыслах этого слова. Я имею в виду двух братьев из македонского города Солуни - Кирилла и Мефодия.
С детства братья говорили на двух языках - греческом и славянском, потому что в родном их городе население было смешанным. Бытует легенда, что их мать была славянкой. Семья была аристократической, поэтому образование братья получили великолепное в духе классической византийской традиции. Собственно, имени старшего брата, данное ему при крещении, мы не знаем. Мефодием он назвался в монастыре, куда ушел довольно неожиданно. До этого он занимал государственные посты, был правителем одной славянской области.
Младший Константин (имя Кирилл он принял уже на смертном одре, постригшись в монахи) был необыкновенно одаренным юношей и учился в самом Константинополе в Мангаурской школе вместе с отроками из тамошних аристократических семей. Очевидно, жестокосердные матери отпускали их туда, не пролив ни единой слезы, не то что у нас. По преданию, именно Кирилл придумал славянскую азбуку - кириллицу, хотя, по мнению большинства ученых, на самом деле он создал глаголицу, а кириллица появилась позднее.
Славянский язык понадобился братьям, чтобы ввести во всех славянских областях богослужения византийского типа, а для этого требовался единый объемлющий все десять славянских наречий язык. Сами славяне на эту тему как-то не думали, все они вполне сносно и так понимали друг друга. Для богослужения упорными братьями были переведены Евангелие, Апостол и Псалтырь. Это и были первые книги на так называемом славянском языке.
Для своего времени братья были, можно сказать, сущими еретиками и правдорубами. Как-то раз по пути в Рим из Великой Моравии, где они, собственно, и работали над новой азбукой, Кирилл и Мефодий заехали в Венецию, где у них разгорелся жаркий спор с западными богословами. Средние века в Европе - эпоха суровая, и представители Церкви в ту пору (напомним, что в то время Церковь еще не делилась на Православную и Католическую) были, как мы знаем, людьми упрямыми и жестоковыйными. Латынники настаивали, что никакого славянского языка вообще быть не должно: то есть, пожалуйста, говорите, только не вздумайте на него Священное Писание переводить и на этом варварском наречии обращаться к Богу.
По их мнению, только три языка были достойны такой великой чести: древнееврейский, греческий и латинский, потому что именно на них была сделана надпись на табличке, прибитой над головой Распятого "Иисус Назарянин, Царь иудейский". Будущность всей российской культуры буквально повисла в воздухе, если бы не Кирилл. Он им ответил: "Как же не стыдно вам, о трех языках только думающим... Мы же довольно знаем народов, в книгах сведущих и Богу славу воздающих каждый своим языком". Преувеличения в этом не было ни капли. К тому времени Священное Писание было переведено на арамейский, коптский, готский, армянский, грузинский и т.д., так же, как и прочая христианская литература. Этот ответ показывает человека отважного и свободомыслящего, так что очень грустно, что Кирилл вскоре после этой истории умер, и Мефодию пришлось сражаться в одиночку.
Судьба его складывалась нелегко. Ему пришлось провести два года в баварской тюрьме, отстаивать свои взгляды до самой смерти. Его участь словно возвещала судьбу, ожидавшую многих его последователей: через некоторое время Латинская Церковь своего добилась, и славянский язык был запрещен. Литургию на нем больше служить было нельзя. Моравский князь Святополк, державший нос по ветру, быстренько изгнал из своих владений двести учеников Мефодия, просвещавших народ. Некоторых из них продали в рабство в Венецию. Так что тут наше повествование делает круг: ведь в самом начале мы говорили о том, что всякие нововведения культурно-духовного характера обычно мало кому нравятся.
Как видим, дело потом поправилось, и доказательство тому - эта статья. Без Кирилла и Мефодия она никогда не смогла бы появиться на свет, равно как и миллиарды других статей. Так что низкий им за это поклон.
Сентиментальный автор "Истории" Карамзин скорбно замечает: "Сие благодеяние казалось тогда страшною новостию, и жены знаменитые, у коих неволею брали детей в науку, оплакивали их как мертвых, ибо считали грамоту опасным чародейством". Но как бы горестно ни рыдали "жены знаменитые", князь Владимир на это не посмотрел (бабьи слезы - вода, это всякий дурак знает), и отроки принялись грызть гранит наук, главным образом изучать Священное Писание. Россия вступила в новую эру. Что-то изменилось в ноосфере, а может, что-то эдакое и прибавилось, потому что учить и просвещать народ - дело тяжелое, волнительное, а подчас и уголовно наказуемое. И тот, кто на такое отважится, войдет в историю под именем не знающего страха реформатора.
Но князь на то и был князем, чтобы не бояться всяких там народных беспорядков и недовольства по поводу насильственного прививания грамоты - ведь не любят у нас интеллигентов, и учеба испокон веков представляется делом сомнительным. Владимир был человеком властным и сильным и со всех сторон защищенным мечом и отеческими обычаями. Так что перехваливать князя и воспевать его бесстрашие в нелегком деле просвещения Руси мы покамест подождем. Не Владимиру принадлежит здесь пальма первенства.
Дело христианизации Руси было уже все подготовлено: Евангелие, Псалтырь и богослужебные книги были уже переведены с греческого на славянский, но главное - был уже создан язык, на котором все это можно было читать и совершать литургию. Всю работу блестяще проделали еще в IX веке, то есть задолго до Владимира, и проделали ее люди куда менее именитые и могущественные, необычайно бесстрашные во всех смыслах этого слова. Я имею в виду двух братьев из македонского города Солуни - Кирилла и Мефодия.
С детства братья говорили на двух языках - греческом и славянском, потому что в родном их городе население было смешанным. Бытует легенда, что их мать была славянкой. Семья была аристократической, поэтому образование братья получили великолепное в духе классической византийской традиции. Собственно, имени старшего брата, данное ему при крещении, мы не знаем. Мефодием он назвался в монастыре, куда ушел довольно неожиданно. До этого он занимал государственные посты, был правителем одной славянской области.
Младший Константин (имя Кирилл он принял уже на смертном одре, постригшись в монахи) был необыкновенно одаренным юношей и учился в самом Константинополе в Мангаурской школе вместе с отроками из тамошних аристократических семей. Очевидно, жестокосердные матери отпускали их туда, не пролив ни единой слезы, не то что у нас. По преданию, именно Кирилл придумал славянскую азбуку - кириллицу, хотя, по мнению большинства ученых, на самом деле он создал глаголицу, а кириллица появилась позднее.
Славянский язык понадобился братьям, чтобы ввести во всех славянских областях богослужения византийского типа, а для этого требовался единый объемлющий все десять славянских наречий язык. Сами славяне на эту тему как-то не думали, все они вполне сносно и так понимали друг друга. Для богослужения упорными братьями были переведены Евангелие, Апостол и Псалтырь. Это и были первые книги на так называемом славянском языке.
Для своего времени братья были, можно сказать, сущими еретиками и правдорубами. Как-то раз по пути в Рим из Великой Моравии, где они, собственно, и работали над новой азбукой, Кирилл и Мефодий заехали в Венецию, где у них разгорелся жаркий спор с западными богословами. Средние века в Европе - эпоха суровая, и представители Церкви в ту пору (напомним, что в то время Церковь еще не делилась на Православную и Католическую) были, как мы знаем, людьми упрямыми и жестоковыйными. Латынники настаивали, что никакого славянского языка вообще быть не должно: то есть, пожалуйста, говорите, только не вздумайте на него Священное Писание переводить и на этом варварском наречии обращаться к Богу.
По их мнению, только три языка были достойны такой великой чести: древнееврейский, греческий и латинский, потому что именно на них была сделана надпись на табличке, прибитой над головой Распятого "Иисус Назарянин, Царь иудейский". Будущность всей российской культуры буквально повисла в воздухе, если бы не Кирилл. Он им ответил: "Как же не стыдно вам, о трех языках только думающим... Мы же довольно знаем народов, в книгах сведущих и Богу славу воздающих каждый своим языком". Преувеличения в этом не было ни капли. К тому времени Священное Писание было переведено на арамейский, коптский, готский, армянский, грузинский и т.д., так же, как и прочая христианская литература. Этот ответ показывает человека отважного и свободомыслящего, так что очень грустно, что Кирилл вскоре после этой истории умер, и Мефодию пришлось сражаться в одиночку.
Судьба его складывалась нелегко. Ему пришлось провести два года в баварской тюрьме, отстаивать свои взгляды до самой смерти. Его участь словно возвещала судьбу, ожидавшую многих его последователей: через некоторое время Латинская Церковь своего добилась, и славянский язык был запрещен. Литургию на нем больше служить было нельзя. Моравский князь Святополк, державший нос по ветру, быстренько изгнал из своих владений двести учеников Мефодия, просвещавших народ. Некоторых из них продали в рабство в Венецию. Так что тут наше повествование делает круг: ведь в самом начале мы говорили о том, что всякие нововведения культурно-духовного характера обычно мало кому нравятся.
Как видим, дело потом поправилось, и доказательство тому - эта статья. Без Кирилла и Мефодия она никогда не смогла бы появиться на свет, равно как и миллиарды других статей. Так что низкий им за это поклон.
