Всю ночь на субботу лил тёплый дождь, он прихватил и утро, сделав улицу пустынной. А когда стих, первым, кто показался из подворотни на свет Божий, был чёрный бродячий пес. Он потянулся, широко зевнул и предъявил городу и миру свой огромный красный язык.
«Красное и чёрное», — глядя на собаку, мог бы, наверное, подумать Пашка Деньгаев, таксист средних лет, который промышлял частным извозом и возвращался с ночной смены. Но Стендаля Пашка не читал, ему больше нравились приключенческие романы, где что-то усиленно разыскивали: золото, клады или ещё какие-либо сокровища, спрятанные в клети какой-нибудь старинной крестьянской избы, — это уже и не суть важно.
— С такой фамилией, Пашка, ты обязательно что-нибудь найдёшь, — говорили Деньгаеву на стоянках коллеги-конкуренты, такие же, как он, ловцы редких пассажиров, не очень-то баловавших поездками частника.
Пашка верил, что так оно и будет. Не всё же ему гнуть спину, горбатиться: непременно должно быть везение, фарт!
Впрочем, одно сокровище он уже нашёл. Это была Алина, молоденькая продавщица из супермаркета. От маленькой Пашкиной квартирки у неё были ключи, и появлялась она обычно с пятницы на субботу, оставаясь в гостях все выходные. За это время Алина успевала убраться и привести в порядок холостяцкое жильё.
В субботу и воскресенье Пашка Деньгаев на работу не выезжал: это был его и Алины личный уикенд, покушаться на который никто не мог, не имел права.
Но сегодня Алины почему-то не оказалось, и Пашка с удивлением закрыл за собой дверь, не обнаружив у порога привычных женских туфелек. На кухонном столе лежала записка, от которой застучало в висках: «Паша, у меня встреча с цыганом. Я тебе скоро позвоню».
— Нет уж, красавица, это я сейчас позвоню и скажу всё, что я о тебе в данный момент думаю!
Мысль, что крохотные туфельки могут перекочевать в цыганскую кибитку, заставила Пашку через полчаса лететь по тому адресу, который назвала маленькая интриганка. С собой он прихватил и шесть тысяч рублей, необходимых якобы для какой-то сногсшибательной покупки. На всякий случай: с чего вдруг он должен расставаться с приличной суммой?
Деньгаев подогнал автомобиль, когда Алина одна-одинёшенька сидела в скверике и время от времени озиралась по сторонам: цыгана рядом не было!
— Он придёт, обязательно придёт, — забормотала Алина и добавила в пикантную ситуацию ещё больше огня.
«Алина, сжальтесь надо мною», — мог бы, наверное, произнести Деньгаев, если бы знал эти классические строчки, но этого не случилось. Ещё немного, и Пашка ринулся бы на свою подружку с кулаками.
Чтобы вкратце пересказать подробности происшедшего, девушке пришлось перейти на шёпот — к месту встречи приближался чернявый герой дня. Пашка понял одно: у цыгана клад, который предлагался по дешёвке. Почему Алине? Сделку цыган выторговал ещё вчера, прямо у кассы супермаркета. Там же он и показал девушке образец товара — зажатый в ладони царский рубль.
Заметив некоторое замешательство подошедшего парня, Деньгаев решил перехватить инициативу:
— И что за фамильный клад у тебя? Ну-ка покажи!
Отступать цыгану было некуда. Искорки в его чёрных глазах, наверное, сверкали не так, как блеснуло серебро: побитое и потёртое людьми на протяжении веков, оно не утратило своей прелести и выглядело ещё более привлекательным. Первое, что увидел Деньгаев среди чеканных рублей, был державный лик Екатерины Великой. Её профиль улыбался Пашке, всем своим видом императрица вельможно просила: «Не пожалеешь, милостивый государь, только возьми!»
Может, это и не она произнесла, а всё-таки цыган, пытаясь детализировать рассказ о фамильном сокровище, сдать которое в антикварный магазин у него нет возможности: чревато из-за паспорта. Но Деньгаеву было абсолютно наплевать, что у цыгана с документами, Пашка уже держал в руках «Катеньку» и без сожаления расплачивался за приобретение. Четыре других царских рубля тоже были с узнаваемыми августейшими особами плюс ещё какой-то лысый дядечка. Вот так удача! Ай да Алина, она — находка, нет, настоящее сокровище!
Деньгаев уже и не помнил, за что он больше всего и качественнее держался на обратном пути: за баранку машины или за коленку своей Алины. Кажется, успевал совмещать два дела сразу. Голова его работала в усиленном режиме. Вовсе не потому, что этого требовала дорога: хотелось поскорее попасть в Интернет, чтобы знать сумму выручки, на которую можно рассчитывать.
Художник Василий ПЕРОВ «Восстание декабристов» (конец 1870-х — начало 1880-х)
«Лысый дядечка» оказался Великим князем Константином Павловичем, так и не взошедшим на царский трон в роковом для Российской империи 1825 году. А рубли-то выпустили, и на антикварных аукционах современности считанные экземпляры шли по цене бриллианта! Цифры запрыгали перед глазами Пашки, да ведь это же целое состояние, сотня тысяч долларов…
— Что мы скажем антиквару? — спросила Алина, которую в большей степени интересовала исключительно практическая сторона дела.
— Ну, что мы, к примеру, нумизматы. Помнится, я в детстве собирал старинные монеты. Коллекционировал и не подозревал о тех ценностях, что хранятся в моей скромной шкатулочке. Слишком мал бы. И ты напрасно волнуешься. Давай-ка лучше отметим событие, не каждый раз приходит такой успех…
За романтическим обедом под пельмени и водочку звучали тосты, которых при иных обстоятельствах невозможно было бы услышать ни от Пашки, ни от Алины, ни от других обитателей серийной «хрущёвки». Возможно, эти громкие здравицы и доносились до удивлённых соседей по площадке. Не могли не доноситься.
— За императора Константина Павловича, ура! — басил Пашка, он был готов расцеловать монарший профиль.
Серебряный константиновский рубль лежал на столе и безропотно принимал поздравления от своих новых владельцев:
— За Константина, за Конституцию!
— А с какого боку тут Конституция? Чего-то я не понял…
— Разве не знаешь? «За Константина, за Конституцию!» — кричали солдаты: они думали, что Конституция — это и есть жена Константина...
— Какая ты у меня умная, Алина.
— Это не я, это наша историчка, она так в школе учила…
Предлагался ещё и тост за цыгана, продавшего царские рубли удачливой парочке, но мужская гордость в связи с этим непредвиденным обстоятельством внесла жёсткую корректировку: никаких!
Ночью Алина, немного не рассчитав свои силы во время празднования виктории, признавалась Пашке по секрету, что прадед у неё из дворян, да и она тоже монархистка. Алина даже добавила при этом незнакомое словечко «латентная», и Пашка только встрепенулся: уж не чудится ли ему? Хмель и картины красивой жизни, рисовавшиеся молодым в зарубежном свадебном путешествии, дурманили голову, предвещали обеспеченное будущее, приближали к рангу олигархов…
Похмелье наступило в понедельник, когда Пашка и Алина, как положено, с паспортами и константиновским рублём, завёрнутым в мягкую тряпочку, чтобы не поцарапать, явились к антиквару.
— Так, всё ясно. У цыгана брали, — констатировал фальшивку знаток старины и человеческой психологии. — Можете начистить ему физиономию, ничего другого не остаётся. Полиция такими вещами заниматься не будет. Недоказуемо-с!
Пашка с досады только сжал кулаки, но всё же решил, что лучше мужественно выдержать удар судьбы. Первым делом ему захотелось отомстить чёрному дворовому псу (пусть знает, кому показывать язык), только Алина отговорила, посчитав, что сама затея непродуктивна, да и пёс куда-то вскоре исчез. Тяжела жизнь бездомного зверя…
Впрочем, константиновский рубль, хотя и оказался искусным муляжом, сделал своё доброе дело. Пашка и Алина наконец-то поженились, а первенца на семейном совете назло всем шулерам страны решили назвать Костиком. Константином Павловичем, если уж точно, по метрикам.
Алина поступила на исторический факультет университета и стала работать в школе, круто взяв в оборот бесшабашного Пашку. Он бросил частный извоз и теперь на большом ракетном заводе в славном своей историей сибирском городе строит космические корабли.
Летать так летать! Говорят, когда есть настоящее дело, человек обретает крылья…
© Николай ЮРЛОВ,
КРАСНОЯРСК
.jpeg)