Подразумевались воздушные шарики, мороженое, красные флажки, которыми будут махать дети…
Подразумевалась радость демонстрации, и отцы с утра смотрелись торжественней, хотя многие и предчувствовали выпивку…
Подразумевалось, что май начинается прекрасным праздником, чьи сгустки света невозможно отменить, переиначив всю действительность, подчинив её таким реалиям, что чёрное с белым поменяются местами.
…спекулянты в качестве героев, подростки, мечтающие стать бандитами, банкиры, как основа, на которой держится общество…
Расскажите это умным или хотя бы неглупым отцам 60-70-80-х годов – они бы подумали, что имеют дело с сумасшедшими.
Сумасшествие просунулось в реальность, решительно натянув маску здравомыслия и деловитости.
Дети когда-то гордились пионерскими галстуками небезосновательно, и не было в этом ничего негативного, или зазорного: это был знак честности, добросовестности, готовности к труду…
Труд не был связан с подличанием или всё той же спекуляцией – одним из самых смрадных вариантов человеческой деятельности, не подразумевающей ни производства, ни творчества, ни управления.
Первомай звал.
Первомай сулил радость – такую же закономерную, как хороший заработок: за отменно сделанную работу.
…ныне социологи вводят новое понятие «работающие бедные», ибо из двадцати миллионов официальных бедных в стране большинство работают.
Ныне непонятно, что обозначают выходные, связанные с 1 мая – просто дополнительный пласт свободного времени: пустой и скучный, разве что официальные коммунисты побузят немного: по инерции, вяло, бесплодно…
Не хочется про «ныне», коли воспоминания о былом так ярко играют в памяти.
