«Механика памяти» в Вятке-Кирове (или в Хлынове-Кирове) заработала в 2022 году. Нынче было продолжение – зимняя «Механика памяти», посвященная 650-летию славного русского города. Придумали проект Юлия Колобова (доцент Вятского университета) и режиссер Евгений Ланцов, работавший в разных театрах страны, в том числе и в Кировской драме.
Придумать – придумали, а деньги дал Президентский фонд культурных инициатив; площадки же предоставили и традиционные пространства (Библиотека имени А.С. Пушкина, Вятский художественный музей) и новые-модные (демократический «Фантазариум» – граффити-полигон, и более фешенебельное лофт-пространство «КРИН», во время Великой Отечественной здесь размещался ленинградский завод «Красный инструментальщик», а еще раньше – винный казенный склад). Память места, собственно, требовала от публики «включения» и требовала порой достаточно агрессивно (как на граффити-полигоне), или с торжественным достоинством (как в Художественном музее). А тридцатиградусный генерал мороз придавал театральному марафону ещё больше подлинности – в тепле чувства истончались, и хочешь-не хочешь, а публика млела, нежилась. Каждый становился своим среди своих – на сцене-то гудели разными голосами всё те же вятские люди. Люди нашей памяти.
Вы, наверное, уже заметили, что я стараюсь обойтись без «вятской идентичности» (как правило ни «вятские», ни «тюменские» или «тобольские» идентичности никогда авторами не проясняются), как уверенно прохожу и мимо «вятского культурного кода» (модный термин, но, увы, нет и не бывает никакого одного культурного кода). А потому непосредственно «Механика памяти», представлявшая эскизы спектаклей по пьесам-победителям драматургического конкурса, и знакомила меня с идеей культуры Вятки и её героев, как это понимают наши современники.
+++++
Конечно, эскиз не спектакль, а выбранные эпизоды пьесы – это скорее повод к разговору именно историко-театральному, широкому. Скажу сразу, студенты ГИТИСа /РАТИ и Екатеринбургского театральному института были свежи, подвижны, искренни и, конечно, кажется, приобрели, даже экстремальный актерский опыт работы в нетеатральном пространстве. Ведь «Васнецовых» Анастасии Ильиной (мастер курса Вера Маковкина) должны были играть в живых декорациях – в зале с подлинниками работ Васнецовых и других художников «века классиков». Эпизоды из жизни добротной семьи Васнецовых, взаимоотношения братьев между собой (несколько чрезмерно драматизированных артистами), понимание ими своего назначения и своей судьбы, драма революции 1917, расколовшая жизнь на осколки, христианское служение в искусстве и реально-расписанные храмы, которые взорвут – всё это вело нас к первому уроку памяти: художник может уловить время в сети, а классическая красота работ Васнецовых в наше неклассическое время весьма и весьма бодрит. Бывают времена, когда исповедовать красоту – значит проявлять мужество.
Второй эскиз по пьесе Тамары Даниловой «Люди как люди» был дан в альтернативном пространстве граффити-полигона (Кировского станкостроительного завода). Славному вятскому обывателю Алексею Андреевичу Истомину (1872-1920) и была посвящена эта пьеса. Как пишет Прозоров А.А., «человек он был образованный, скромный, много путешествовал, был гласным думы, уездного земства, член уездного попечительства, член художественного музея. Капитал свой направил на оборудование сада при наследственном доме, и пустой овраг привел в такое состояние, что ныне его называют Ботаническим садом г. Вятки. Задумал построить в саду каменный дом, но заложил только фундамент, как революция пресекла его деятельность. Человек он был настойчивый, замкнутый в себе, в обществе появлялся редко. Лишившись сада, своего любимого детища, сильно тосковал и не находил себе утешения». Не дерзая «влезть в душу» такого чувствительного покроя человека, мастер курса Вячеслав Бутусов предложил студентам сыграть «сад», дав каждому роль того или иного дерева, и даже цветка. И эта линия была самая остроумная в эскизе (а самая исторически печальная – его попытка бороться с народным пьянством и откупами). Остроумный в приемах, спектакль, тем не менее, тоже не скупится на урок памяти. Я после спектакля с удовольствием прочитала об этом милейшем человеке, любящим природу и красоту сада.
При обсуждении эскиза спектакля «Ассоль. Гиперссылка или культ неудачника» по пьесе Елены Исаевой (гитисовцев, режиссеров и актеров мастерской Екатерины Гранитовой и Тимофея Сополёва) мой личный маятник симпатии и антипатии к «рыцарю мечты» А. Грину раскачивался опасно-сильно. Исаева, конечно, мастер. В истории Грина (личной и творческой) вытянула вечно-человеческое с помощью простого приёма. Параллельно с историей о Грине развертывается современная семейная драма, с нынешней Ассоль, Артисты крепко схватили характеры. А я вот не уверена, что героиня Грина Ассоль не из театра марионеток, и думать о ней как о «верящей в чудо» – это здорово. Но, тем не менее, Грин писатель прирожденный, то есть писать и жить для него примерно одно и то же. «Механика памяти» и тут сработала: все живое – противоречиво, и лучше всего даётся актерам именно противоречивое, но без мощного лирического «зонтика» всё противоречивое остается незавершенным.
«Ассоль. Гиперссылка или культ неудачника». Библиотека имени А.С. Пушкина
Эта же гитисовская группа дерзнула разыграть сцены из пьесы Светланы Шимоне «Моли Бога о нас». Речь шла о Великорецком крестом ходе, из которого автор «выдернул» и показал крупным планом четыре судьбы – вечной русской бабули, бывшего «афганца», молодой женщины с крученой-перекрученной судьбой и иностранца (бывшего летчика-американца), дерзнувшего именно так узнать русских и Россию. Несение и ношение креста – у каждого своё и сторонние люди редко тут что-то понимают, но эскиз был выстроен как спектакль-путь, спектакль-дорога, пройдя по которой (к Богу и храму), человек вновь (на обратном пути) возвращается к себе. Какой я человек? Фраза «Дорога к храму» из фильма Т.Абуладзе, помню, стала мемом. В нашем случае я бы сказала, что Великорецкий крестный ход – это дорога к себе каждого из героев (когда ты – человек Божий).
«Хождение по Вятке» Д. Орлова было, на мой вкус, крайне неудачно. Артисты «Коляда-театра» грубо, «бессмысленно и беспощадно» проорали вятский фольклор (а пьеса – о собирателе фольклора Д.К. Зеленине); размахнулись так, что вышла снова «барахолка 90-х», куча психической какофонии.
+++++
Все мы, бегущие по волнам истории проекта «Механика памяти», несмотря на некоторую эскизную незавершенность, всё же включились в важную стратегию. Стратегия на прошлое – дело ценное. А как ещё лучше узнать самих себя? Как ещё иначе почувствовать «проблемные места» в понимании современным человеком своей истории? Как историю сделать актуальной? Оптика памяти сама по себе из ничего не возникнет. И возможность измерить и взвесить «своё» не с помощью евроциркуля и евровесов, а исходя из хода нашей собственной большой истории – дело трудное, но надёжное.
