Продолжение
IV
Основная проблема, очевидно, состояла не в том, что те или иные принципы традиционной морали адаптировались в новых условиях соответственно положениям марксизма, а в том, что были влиятельные силы, считавшие нужным вообще отбросить такого рода принципы. В этом смысле показателен конфликт 1927 –1928 гг. одного из признанных «столпов» советской педагогики А.С. Макаренко с педологами, которые в тот период претендовали на роль учителей марксизма в педагогике и психологии, по сути, будучи левыми экстремистами, подобными «пролеткультовцам» или деятелям РАПП ( т. наз. «Российской ассоциации пролетарских писателей»). Наряду с развитием вульгарно - марксистских идей, они строили исследование детской психологии на увлечении тестовыми методиками (подобно тому, как ряд исследователей делает это в наши дни), когда (как это опять-таки случается и сегодня) исследователь переоценивает собственный инструмент и становится от него зависимым; однако специальное рассмотрение этой проблемы не входит в нашу задачу. Педологов тогда поддерживали в наркомпросах (аналог современного минобразования). Чиновники из наркомпросов вместе с педологами входили в отдельные комиссии, проверявшие работу педагогов.
В то время система Макаренко еще отнюдь не нашла широкого признания в советской педагогике. Он, конечно, искренне придерживался марксистских взглядов, однако считал естественным опереться в своей работе на определенные традиционные ценности, адаптированные к новым условиям жизни.
(Сам Макаренко иронически именует педологов, перед которыми он отчитывался «Олимпом» и «синедрионом пророков»; конечно, речь на деле идет о лжепророках. Да и автор после иронических титулов дает своим оппонентам вполне определенную характеристику: «Это были довольно юркие люди, и на их усах еще висели крошки только что съеденного советского пирога» (12., 226).
Он приводит следующие емкие и характерные высказывания одного из своих влиятельных тогда оппонентов, педолога профессора Чайкина (последний входил в одну из комиссий, проверявших работу Макаренко):
- Товарищ Макаренко хочет педагогический процесс построить на идее долга. Правда, он прибавляет слово «пролетарский», но это не может…. скрыть от нас истинную сущность идеи. Мы советуем товарищу Макаренко внимательно проследить исторический генезис идеи долга. Это идея буржуазных отношений, идея сугубо меркантильного порядка. Советская педагогика стремится воспитать в личности свободное проявление творческих сил и наклонностей, инициативу, но ни в коем случае не буржуазную категорию долга.
С глубокой печалью и удивлением мы услышали сегодня от уважаемого руководителя двух образцовых учреждений призыв к воспитанию чувства чести. Мы не можем не заявить протест против этого призыва. Советская общественность также присоединяет свой голос к науке, она (наука или общественность? – С.Ю.) также не примиряется с возвращением этого понятия, которое так ярко напоминает нам офицерские привилегии, мундиры, погоны (там же, 226- 227).
Уже в послевоенный период отечественной истории подобные псевдонаучные рассуждения о «буржуазности долга», «чести как привилегии» или надуманное противопоставление долга творчеству и инициативе,- выглядели анахронично, абсурдно и отчасти анекдотично. Интересно также, что профессор Чайкин говорит о «возвращении» понятия чести, считая, очевидно, что оно было навсегда изгнано из нашей жизни. Но в 1920-х гг. подобные доктрины были весьма серьезным фактором, влиявшим на принятие серьезных решений, например, на освобождение Макаренко от обязанностей руководителя колонии им. Горького (несмотря на поддержку самого этого писателя).
Отметим кстати, что именно такие традиционные моральные ценности, как чувство долга, высоко ценила О. И. Скороходова в период становления ее личности, как и в дальнейшем.
Понадобилось время и преодоление сопротивления левых экстремистов, чтобы эти традиционные нравственные ценности, пусть и в секуляризованном виде, созвучном эпохе материализма и сциентизма, все же утвердились в жизни общества.
_архиеп.jpg)
