Продолжение
III
Сложнее проблема формирования нравственных представлений на рассматриваемом (религиозно-этическом) этапе развития в процессе воспитания «четверки» слепоглухих, окончивших МГУ в 1970- е гг. - Н. Корнеевой (Крылатовой), Ю. Лернера, С. Сироткина, А. Суворова. Процесс их воспитания пришелся в основном на 1960-е – 1970–е гг., когда советская педагогика уже давно была сложившимся явлением, как и советская мораль. В 1961 г. в третьей программе правящей партии КПСС были официально сформулированы положения этой морали - т. н. моральный кодекс строителя коммунизма. Там содержатся и собственно нравственные (конструктивные) нормы, и положения, связанные с понятиями и реалиями классовой борьбы, как например, положение о нетерпимости к врагам дела коммунизма, рабочего движения и дела мира.
Что касается до собственно конструктивных нравственных норм, то во многих существенных аспектах очевидна их общность с положениями традиционной христианской православной нравственности. Действительно, такие существенные положения советской морали, как «кто не работает – то не ест», «человек человеку – друг, товарищи и брат», «простота и скромность в общественной и личной жизни, нравственная чистота» и др. – либо прямо воспроизводят соответствующие положения Нового завета (как в первом случае), либо воспроизводят их по сути при несколько измененной форме. Общность многих существенных положений христианской нравственности и нравственности советской недавно признал и нынешний лидер КПРФ Г. Зюганов в телеинтервью в поддержку Русской Православной Церкви в день Красной Горки (22.04.12).
Речь, понятно, не идет об отождествлении этих нравственных систем. В философском аспекте анализ важных различий в подходе к воспитанию и к реабилитации инвалидов с точки зрения христианства и с точки зрения марксизма содержится в работе Ю. Пущаева « Философско-психологические аспекты слепоглухоты и «Загорский эксперимент»». На наш взгляд, не все его утверждения по этому вопросу бесспорны, однако они интересны и заслуживают внимания.
Но сейчас нас интересует, скорее, именно практическая общность ряда существенных положений традиционной, христианской, и послереволюционной, советской, нравственных систем, которые важны на практике для воспитания детей и юношества, следовательно, в том числе, – и слепоглухих.
Важно отметить, что строители нового общества в послереволюционную эпоху пришли к указанной нравственной системе не сразу, и процесс этот был непростым.
В свое время основоположники марксизма специально не занимались в своих работах выработкой новых нравственных норм, наметив лишь некоторые общие характеристики новой морали, как она им виделась. Так, Ф. Энгельс в фундаментальной теоретической работе «Анти- Дюринг» писал, что, по его убеждению, мораль носит исторически обусловленный и социально- классовый характер. Он указывает в виде примеров на существовавшие (и сегодня существующие) в Европе христианскую мораль (только католическую и протестантскую, только с учетом западноевропейской практики), которую он расценивает как мораль феодальной эпохи,- на современную ему светскую буржуазную и на зарождающуюся пролетарскую мораль. Ни одна из этих систем, по Энгельсу, не является «окончательной истиной», но наиболее перспективной и прогрессивной он считает пролетарскую мораль (не давая ей более или менее подробной характеристики). В то же время, автор отмечает, что эти виды моральных систем являются этапами «одного и того же исторического процесса», а потому «в них не может не быть много общего». Подлинно же человеческой моралью, по Энгельсу, является лишь будущая коммунистическая мораль, когда исчезнут не только «противоположности классов», но даже воспоминания о них в жизни людей. Разумеется, автор не пытается дать этой морали будущего развернутое определение.
Таким образом, согласно Энгельсу, подлинно человеческая нравственность возможна лишь в весьма и весьма отдаленной перспективе (если не считать ее просто утопической). Зато реально существующие виды морали, католическая, протестантская и буржуазная (протестантская также практически являлась и является буржуазной, следовательно, имелась в виду чисто светская), а также нарождавшаяся пролетарская, имеют между собой много общего благодаря общей исторической основе.
Тридцать с лишним лет спустя Ленин, ученик и последователь Маркса и Энгельса, вернется к этой теме в речи на 3-м съезде Комсомола (1920). Он отметил тогда, что разговоры об отсутствии у коммунистов нравственности являются ложью, что таковая нравственность существует, и она а) не выводится из положений религии или идеалистической философии и б) основана на интересах классовой борьбы пролетариата за построение коммунизма. Как и его учитель, Ленин не давал более или менее подробной характеристики этой новой нравственности, однако отмечал, что она отрицает эксплуатацию и индивидуализм, и предполагает коллективизм и трудолюбие. Кроме того, в той же речи содержится одно практически важное положение, относящееся не к нравственности как таковой, а к культуре в целом. По существу, автор полемизирует с левыми экстремистами, т.н. пролеткультовцами, считавшими нужным разрушить всю старую культуру и «на пустом месте» создать новую. Автор (не без оснований) утверждает, что это невозможно, а необходимо, по его убеждению, создавать новую культуру на основе критического усвоения старой, традиционной, выработанной в процессе истории классового общества, подчинив ее задачам построения коммунистического общества (см. там же, 304-306). Подобный реалистичный практицизм давал, в принципе, основания и для аналогичного «переосмысленного» использования положений традиционной нравственности, тем более, что Энгельс уже указал на известную историческую общность «старой» и «новой» нравственности, а Ленин считал себя его учеником и последователем. Однако сам Ленин разработкой вопроса о нравственности специально не занимался.
Этим занимались в дальнейшем советские философы, идеологи, педагоги, психологи и др.; итогом этой работы и явился «моральный кодекс строителя коммунизма». Чисто теоретически разработчики новой морали в основном повторяли положения Энгельса, Ленина и других классиков марксизма об исторически обусловленном и социально-классовом характере нравственности. Правда, появились и новые мотивы; например, авторы статьи «Нравственность» во 2-м издании БСЭ (1954, т.30) утверждали, что пролетарская мораль является одновременно подлинно человеческой (указ. соч., 206-207), тогда как Энгельс считал, что подлинно человеческая нравственность станет возможной лишь в весьма отдаленной перспективе, когда (и если) будет построено и станет обычной практикой совершенное коммунистическое общество. Если же говорить о конкретных характеристиках новой нравственности (статья «Коммунистическая нравственность», там же), то в качестве таковых называются коллективизм, патриотизм, интернационализм, трудолюбие, уважение к людям и забота о людях, честность, правдивость, скромность, в том числе – честность, правдивость и взаимная забота и уважение между супругами, родителями и детьми (там же, 207-208). За исключением упоминаемой в таких публикациях непримиримости к врагам коммунизма и рабочего движения (а это негативное, а не позитивное положение нравственности), - все эти конкретные принципы мало чем отличаются от принципов традиционной для России нравственности, так или иначе, исторически связанной с Православием. Ольга Ивановна Скороходова пишет в своем основном труде именно о такого рода нравственных принципах – еще по отношению к периоду 1920- х гг.
