1
Засверкала самородными каменьями слов «Орда», вспенилась, заиграла живым хмелем жизни «Брага»…
Роскошь высказываний раннего Н. Тихонова отливала щедростью смысла, и безоглядной свободой от мещанского, ползучего, скучного существования:
Мы разучились нищим подавать,
Дышать над морем высотой соленой,
Встречать зарю и в лавках покупать
За медный мусор – золото лимонов.
Случайно к нам заходят корабли,
И рельсы груз проносят по привычке;
Пересчитай людей моей земли –
И сколько мертвых встанет в перекличке.
Но всем торжественно пренебрежем.
Нож сломанный в работе не годится,
Но этим черным, сломанным ножом
Разрезаны бессмертные страницы.
Своя оптика позволяла видеть нечто, не заметное другим, и в черноте ножа открывались метафизическая подоплёка, учитывая бессмертие страниц – в том числе тех, что покрывал иероглифами стихов сам Тихонов.
Он погружался в историю, рассматривая её через призмы собственного мировосприятия, и поэтическая особость оного показывала укрупнённым вариантом человеческое разнообразие, подчёркивая именно дерзновенный порыв; и Свифт возникал яростным бунтарём, не ценившим гинеи, столь – формально – необходимые для жизни.
…потом, когда подводились итоги, посчитали, что после первых двух сборников Тихонов не написал ничего такого же уровня: это не верно: достаточно вслушаться в мудрые мелодии некоторых его поздних стихотворений:
Наш век пройдёт. Откроются архивы,
И всё, что было скрыто до сих пор,
Все тайные истории извивы
Покажут миру славу и позор.
Богов иных тогда померкнут лики,
И обнажится всякая беда,
Но то, что было истинно великим,
Останется великим навсегда.
Мудрость множится на стоицизм: отчаяние, исключённое из круга жизненных феноменов, даже не пробовало стучаться в двери поэта.
…бушевала «Баллада о гвоздях»: в ней был… даже задор мужества: высверка синевато-стального клинка; и презрение к смерти сияло необходимостью долга:
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
«Не все ли равно, – сказал он, – где?
Еще спокойней лежать в воде».
Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».
Спокойней…
Люди не гвозди: тем не менее, в определённые исторические периоды именно сопоставление с железными, острыми вещами позволяет показать их качества – возвышенные, как сама вертикаль, заставляющая жертвовать собой, если необходимо.
Была жёсткая сухость в построение стихов.
Было и праздничное буйство красок: как в «Исламе», к примеру.
Многое концентрировал Тихонов в поэзии своей: и то, сколь ярки были не тускнеющие краски, говорило о мере дарования и поэтической особенности, чья сумма и определила феномен Н. Тихонова.
2
Сильно опалит:
Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
Ранний Тихонов выступал, как адепт мужества – сине-стального отлива, как высверк клинка: мужества, обладают которым не многие: как совсем не многие способны на самопожертвование: идею поставить выше собственной жизни, отрицая инстинкт самосохранения, дано меньшинству.
Рабы лимбической системы, подразумевающей еду, размножение и доминанту, люди сложно зажигают высшие огни в себе…
«Баллада о гвоздях» вибрировала на социалистическом ветру реальности жёстким натяжением сухих, как стрептоцид, строк.
Но… люди не гвозди, поэт, хотя бывают периоды, когда их приходится сравнивать с оными острыми, железными изделиями.
Люди – бездны в телесных оболочках, даже самые простые, даже глупые: все несут в себе неповторимость судьбы и неотвратимость собственных, уникальных воспоминаний.
То, что жизнь сотворена любовью, и держится ею – нам сложно ощутить, особенно в захлёсте борьбы, той, что выражена (в том числе) презрением к смерти:
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
«Не все ли равно, - сказал он, - где?
Еще спокойней лежать в воде».
Военная операция, которую необходимо совершить людям-гвоздям, не выяснена в деталях, простая констатация жёстко бьёт в душу:
И слова равняются в полный рост:
«С якоря в восемь. Курс — ост.
У кого жена, брат —
Пишите, мы не придем назад.
Зато будет знатный кегельбан».
И старший в ответ: «Есть, капитан!»
Стих завораживает и сегодня: и не только поэтическим мастерством.
Он завораживает противоречием, которое закручивает жизнь: мол, она сама – следствие любви, а приходится идти на такое.
Стих завязывает узел метафизической проблемы, развязать который людям, находящимся на нынешнем этапе развития, не удастся.
.jpg)
.jpg)
