Стоим и стоим. Паспорт держу в нагрудном кармане. На палубе ещё рассказ. Уже другого мужчины. Из области культуры. Как ездили принимать спектакль народного театра о партизанской жизни.
- В землянке обед готовили, декорации, печка-буржуйка, - всё настоящее. Готовят обед разведгруппе. Радистка жарит яичницу. Слышно даже – на сковородке трещит. Запахи идут в зал. Огромная сковородка. Разбивает яйца, я считал, двадцать четыре. А мы голодные, долго ехали. Партизаны обедают, мы смотрим. Но после спектакля яичницу ещё раз делали. На той же сковородке.
Ещё один говорит, что он спал на палубе и ночью видел метеориты. Насчитал четырнадцать. Загадывал желание. Какое, не говорит. Его не спрашивают.
Ещё один, обвешенный камерами, напористо сообщает, что зримый образ сильнее текста. Тут и спора нет, был бы образ сильный. Но текст, но слово написанное и прочитанное держится в памяти прочнее. Да и тут тоже, у кого как.
Недавно побывавший в Эстонии рассказывает, что видел парад нацистов. «Все в чёрном. А дядька один, в годах, с планками, заиграл «Прощание славянки». И они, в чёрном, стали маршировать.
Сколько же чаек. Противно орут, нахально цыганят. Прямо пикируют на куски хлеба в руках у деточек.
Да что же это такое, прямо издеваются. Прибыли в семь, досмотр был в девять, сейчас скоро одиннадцать. Автобусы ждут, их с палубы видно. Радио замолчало. Пошёл в каюту, вымыл добавочно ноги. Таможенников пройду обутым, в автобусе разуюсь. Не идти же по Крестному пути обутым. Надо у батюшек благословиться. А то в тот раз, когда прилетал на самолёте, один начальник, увидя меня босым, спросил: «А вы подумали, ч т о о нас подумают?» Надо было ответить, что русские любят Христа.
Помазался освященным маслом.
С палубы хорошо виден большущий купол здания храма всех религий. Это бахаисты. Сбывшаяся мечта масонов – представить религию частью культуры. Нет уж, спасибо. Есть же икона на Афоне – корабль, идущий по водам. Надпись на нём «Святая Православная Церковь». На корме, у рули Спаситель. Здесь же и Божия Матерь, апостолы, святые. А корабль этот осаждают антихрист и слуги его: еретики, Ватикан, Лютер – отец протестантизма. Кому-то, может, за католиков обидно. Но они же сами позволили Западу пасть ниже всяких нравственных уровней, не при них ли содомиты уравниваются в правах с остальными. Грех, порок, разврат объявляется нормой. Дожили. Надо католикам признаться, что не смогли ничего за всё время отпадения от Вселенской Церкви. Признаться, каяться и «во Христа креститеся, во Христа облекохтеся».
О, помоги, Господи, побольше посетить, увидеть, помолиться. Как ребёночка кормят: за папу, за маму, за бабушку, так и я прошу милости молиться на Святой Земле за родных и близких, за Россию, за Вятку.
Написано в программе: Иордан. Место Крещения Иисуса Христа. Что-то не верится. Туда же пускают раз в год, 19 января нового стиля. В прошлом году я от монастыря святого Герасима потихоньку пошёл к Иордану. Рядом же. Сопровождающие палестинцы были всерьёз перепуганы. Вернули: «Иорданские пограничники стреляют без предупреждения».
Но до сих пор утешаюсь мыслью: может, хоть на один камешек наступил, которого касались пресвятые стопы Его.
Ну мы просто как прикованы! На палубу, к разговорам выходить неохота. Стоим у стенки, а когда перехожу от стола к умывальнику, покачивает. В каюте холодно даже. Ночью струёй от вентиляции прямо сдувало с койки, а встать, убавить, не было сил. Да ведь и сон снился. Опять какой-то ужас. Не могу вспомнить. Да и хорошо, был и был. Пусть всё плохое исчезает из памяти «яко соние возстающего».
Светит солнце, небо голубое, я в Хайфе, сижу взаперти, читаю молитву Голгофе, написанное афонским старцем Тихоном, наставником великого старца Силуана. Чайки кричат.
Псалтирь. Открылось из конца 10-й кафизмы: «В мори путие Твои, и стези Твои в водах многих, и следы Твоя не познаются.»
И в самом деле, где наши следы в море, писали их как вилами на воде. А вот следы Христа, тропинки, по которым Он ходил по Тивериадскому (Геннисаретскому) озеру, видны доселе. Наши для нас только в памяти. И то.
По программе вначале в Вифлеем. Любимый мой город в Святой Земле. Жил в Вифлееме в девяносто восьмом больше недели, весь его исходил, избегал. Все улочки-переулочки помнят мои подошвы. Как после этого быть там так мало? Но и то слава Богу.
О! Вызывают к досмотру и выходу на берег паломников с фамилиями на букву «А»… Вот уже и буква «Д». Сижу, дрожу, вдруг не выкликнут. Голову, что ли, ещё помыть? Время, с одной стороны, не идёт, даже не ползёт, а с другой стороны ускакало уже за полдень.
Читаю о Храме Гроба Господня. И читал много раз, и был, а всё тянет необыкновенно.
По радио спрашивают, у кого есть «Полароид», это значит, что кому-то срочно надо фото для документов.
Выкрикивают по списку, как заключённых из камер.
Всё. Я в автобусе. Вопрос был: почему без жены? Логично. Тут же предлагают варианты ответов: Больна? Больные родители? Не любит Израиль? Маленькие дети? Почему без детей?
Ответов и не ждут, ставят галочку. Заранее расстегиваю сумку. Машут рукой: проходи.
На причале вдруг неожиданная встреча. Боря, знакомый писатель московский. Уехал сюда давно. Он и не скрывал никогда своё еврейство, и псевдонимом его не скрывал, да и как скрыть?
Об этом Боре хорошо бы побольше записать, но не в автобусе же. Оказывается, он сейчас бахаист. Работает, видимо на причале, приглашает в их храм. Бахаизм это такая религия общая. Боря жалел, что мы опоздали, а то бы могли зайти в их здание. «Старичок, это для нас Мекка, врубись». Торопливо выпалил, что бахаистов по земному шару уже пять миллионов, двести стран у них под контролем. «Россия, гордись, старичок, была первая, где перевели учение бахаистов. Сейчас у вас главный Горбачёв. Старичок, агитируй за бахаизм, в нём спасение!».
Все дни сплошное движение. Машины, поезд, теплоход, автобус. Но движение не своими ногами, механическое. Вот бы пешочком. Да никуда не спешить. Шёл –шёл, сел-посидел, помолился, дальше пошёл.
БОРЮ СМЕНИЛА ГИТА
С нами гид Гита. Сразу: «В городе Хайфа нет безработицы по всем параметрам на сто процентов. Я из Ленинграда. Здесь гора Кармил. Пророки Илия, Елисей. Завоевательные походы египтян. В Иерусалиме посетим Вифлеем (как это в Иерусалиме?) С севера на юг Израиль 620 километров, ширина 127. 298 тысяч квадратных километров. Население девять с половиной миллионов, семьдесят два процента иудеи, палестинцев три с половиной миллиона. Есть друзы, черкесы. Государственные языки иврит и арабский. Тридцать процентов русскоговорящих. Четыре моря: Галилейское, самое низкое пресное, море Мёртвое, дно мира, Средиземное и Красное. Треть страны пустыня. Полезных ископаемых нет. Нет своих алмазов, но восемьдесят процентов мировой их обработки в Израиле. «Наши, якутские», - дополняют её.
Далее долгий монолог Гиты о счастье израильтян: о налогах, пенсиях, об армии. Оказывается, Израиль – ведущее в мире государство по развитию демократии и религиозности.
…Как так «развитие религиозности»?
Лучше слушать не буду, а то могу не выдержать и вслух вспомнить, как, будучи редактором журнала, печатал в нём году в 90-91-м материалы независимой медэкспертизы об использовании израильтянами химического оружия против палестинцев. Эта тема была сверхзакрыта для средств мировой массовой информации.
В Палестине публикацию заметили и, спустя время, я был приглашён лично Ясиром Арафатом. Тогда и была моя первая встреча с Иерусалимом, куда из Палестинской автономии въезда не было. Но мне было разрешено.
У гида и у водителя непрерывно звонят телефоны. Отвечает в телефон по-своему, а в микрофон по-нашему: «Справа и слева банановые плантации (дети оживляются), семейство травяных (дети оживляются ещё больше), предмет экспорта».
Рассказывает про какие-то плоды с колючками, которые надо разрезать, вывернуть, но что один турист заявил: «Русские съедят всё», - и взял в рот. Язык сразу распух и сидел с таким языком сутки. «Молча», - добавляет кто-то.
- Здесь мы не жили две тысячи лет, с семидесятого года, с разрушения Иерусалима римлянами. И мы вернулись. Здесь евреи из семидесяти стран, говорящие на шестнадцати языках. Но каждый говорит другому: «Это я еврей». Русские евреи научили нас пить.
Рассказывает о евреях-сефардах и евреях-ашкенази.
-Мировая мозаика евреев здесь варится, получается бульон.
От бульона переходит к рассказу об израильских тюрьмах.
- Очень воруют. Есть тюрьмы, из которых ходят в субботу на выходные домой. Но есть тюрьмы в пустыне. Например, убийца Ицхака Рабина там. Но он продолжает учиться в университете, ему приносят еду, приходят учителя. Девушки хотят выйти за него замуж. У него пожизненное заключение плюс пять лет. Сидят и наркоманы. Провозчики наркотиков – бедуины. – Далее перескакивает на проституцию:
- Проституция описана в Ветхом Завете. Очень полезная профессия. Проститутки играют роль насыщения мужчин, чтобы мужчины спокойно себя чувствовали. По еврейским законам мужчина вступает в связь с женой в определённые дни. К женщине мужчина должен идти пешком, на машине нельзя.
В магазины Алмазной биржи нас затащили насильно. И отказаться нельзя: условие турфирмы. Угощают какой-то синтетической водой. Страна синтетики. И евреи ещё боятся, всё пересчитывают, вдруг да кто-то сбежит, тут останется. Да ползком в Россию уползём. А вот, помню, у Тивериадского моря хотелось остаться.
В ушах звенит от расхваливания алмазов. Сама биржа этажей сорок и всё чёрное, слепое стекло.
Отец Георгий негодует. Терпи, батюшка.
Выхожу на жаркую улицу. Недалеко тут была и битва Иисуса Навина с пятью царями. По его молитве солнце остановилось. Вот тут, и при такой же жаре шли пешком русские паломники. Были даже такие, что ползли от Яффы на коленях. Всё в гору и в гору до Иерусалима. Говорили «Русалим». Русалим. Разве не русское звучание? Звали их паломники, поклонники.
Хрущёв, ну вот как за такого молиться? Отдал русские участки Святой Земли за гнилые апельсины. Видимо, заедал ими свои просьбы Сталину об увеличении списков расстреливаемых. «Уймись, дурак», - написал резолюцию Сталин.
Едем. Нет, гиды иудеи никогда не поймут (и понимать не хотят), что паломники не туристы. Учат покупать и торговаться. После информации о курсе доллара к рублю, о взаимоотношениях доллара и шекеля Гита показывает по ходу вправо:
- Монастырь молчальников. Делают хорошее вино. Продают молча. Далее Дом доброго вора, - устали уже мы, чтобы спросить об этом добром воре. А далее, вот запомнить! – По сказаниям здесь вторая встреча Христа с двумя учениками. Монастырь Синайских сестёр.
Но почему по каким-то сказаниям, а не по Евангелию, и почему не назвать апостолов Луку и Клеопу, помощников православных путешествующих?
- Справа Моссад, израильская разведка, слева наш Голливуд, делают фильмы. Фильмы плохие, разведка хорошая. Слева и впереди виден холм – могила пророка Самуила. – И ни с того, ни с его о характере евреев:
- Да, у нас буйные люди, кричат, мы вообще народ громкий, машем руками, мы вообще колоритны, говорим руками и ногами, это культура, мы – народ восточный.
Гробница Самуила напоминает Рамаллу, там я был у гробницы. В Рамалле резиденция была Ясира Арафата.
- Справа «Сады Сахарова», - возвращает к современности Гита, - об этом надписи на четырёх языках. Это не от того, что он был еврей, а он-таки был еврей, от того, что он величественный демократ.
Написали бы: «Сады мужа Елены Боннер». Устал я от этой гидши. Всю встречу с Иерусалимом отравила. Хорошо ещё, что журналисты едут отдельно.
А ведь как настраивался на встречу с сердцем православного мира. Пел ранним утром на палубе: «Готово сердце моё, Боже, готово сердце моё. Воспою и пою во славе моей, воспою и пою во славе моей».
(Продолжение следует)
