itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Голубые дороги

1. Из неопубликованной книги

0
1180
Время на чтение 14 минут
Фото: М.В.Михайловой, РНЛ

Дивны высоты морские:

Дивен в высоких Господь.

Псалом 92, 5

 

    «Голубые дороги», такой был  послевоенный кинофильм. Он о военных моряках. Фильмы  были, в основном, чёрно-белые, а этот цветной. Могу представить, как тогда загорелось моё сердце, если  всё детство мечтал быть моряком. Играли в капитанов, карабкались на высоченные деревья, вглядывались в синие под голубым небом дали безбрежных лесов. А как гудели от ветра прямые стволы золотых сосен в вятских  борах. Прямо гигантский орган. Сосны так и назывались – корабельные. Помню и отроческие стихи: «Сосна – корабельная мачта с натянутым парусом неба, вросшая в твёрдую землю как в палубу корабля.

    Море  постоянно жило во мне томительной тягой к себе. Но в армию меня призвали не во флот, а в ракетные войска, и море впервые   увидел  только  после второго курса пединститута. Увидел из окна поезда, в котором мы, вожатые, везли пионеров в евпаторийский  лагерь «Чайка». Море показалось мне похожим на безбрежный синий лес детства и юности. А уж когда оно стало плескаться у ног, и когда   заплыл в его объятия, покорён был им окончательно.

    И вот эти два Божиих чуда – лес и море – друзья  мои. В лесу  не боюсь заблудиться, в море не боюсь утонуть.  Когда  долго без них, то очень тоскую. Всегда бы, как на Святой Горе Афон, стоять среди леса и видеть море.

 

    А вот сижу в доме, стоящем на асфальте, и утешаюсь чтением найденного в бумагах блокнота. Лет пятнадцать назад  брал его в первое  морское плавание. Открывалась паломническая линия «Святой апостол Андрей Первозванный», и меня пригласили. Тогда я преподавал в Духовной академии и – вот совпадение – в  день, когда я узнал о приглашении, мне  подарили блокнот. А день был – день святого равноапостольного Великого князя Владимира. Подарил блокнот студент  Димитрий. Я  только что встретил его в Манеже на открытии выставки о Династии Романовых и сказал, что снова получилось совпадение: его подарок терялся и нашёлся именно сегодня. Это важно было сказать:  на обложке блокнота  фотография нашего святого страстотерпца Николая, вершины Романовской династии…

    - Значит,  пригодился  мой блокнот? – спросил отец игумен.

    - Ещё бы. Я его тогда весь исписал.

    - Интересно бы почитать.

    - Это невозможно, - искренне отвечал я, - секретов нет никаких, но разобрать мой почерк уже и сам почти не в состоянии.

    Игумен посоветовал:

     - А вы выберите время и переведите его через компьютер. Есть же у вас компьютер?

    Я тяжко вздохнул:

    - Так куда денешься.

    - Вот и отлично. Я вас благословляю.

   Радостно было получить благословение от своего бывшего студента.

 

    И вот сижу и одним, изредка двумя, пальцами перетюкиваю свои тогдашние записи. Как записалось, так и перелагаю. Только расставляю для удобства чтения заголовки частей.

 

О Т П Л Ы Т И Е

 

      «Сей ценный дар получен от студента Моисеева на день святого Владимира, и в этот же день узнал, что приглашён на корабль, и сразу решил, что возьму блокнот с собой. Дай Бог. Дай Бог, чтобы книжка эта мала оказалась для записей.

 

    Всё ещё не верится, хотя позвонили и назвали день, час и место отъезда. Читал сейчас Акафист святому апостолу Андрею. Теплоход «Витязь» был научным судном, а сейчас открывает паломническую линию: Россия – Святая Земля. Первый рейс.

 

    Новороссийск. С вокзала на морвокзал.  Долгие часы тянутся, жарко. Наконец-то молебен на причале. Речи. С вещами по трапу. Качается. Получил ключи от каюты в носу корабля. Долгое отчаливание. Не естся, не пьётся, не спится. Но дремал. Шумит вода и шумят моторы.

 

    Оказалось, долго дремал. Под утро вышел на палубу. Никого.  Идём в морском пространстве. Берегов не видно. Это, конечно, чудо – везде вода. Мы же из воды, Господь же вначале сотворил море. Учёные, бежа вдогонку за Создателем, вычислили, что состав плазмы крови равен составу морской воды.

 

    Все мысли о Святой Земле. Здесь и церковь корабельная, иконы. Ощущаю корабль как частичку Святой Земли. Не могу даже ходить по нему обутым.

 

    Сижу на самом носу судна. И слева и справа подступающие высокие воды Мы будто выкарабкиваемся в гору. Отломил от хлеба кусок, солью посыпал, питаюсь. Вчера не было сил пойти на ужин. Никого на палубе.

    Читал «Отче наш» и показалось, что читаю его один на всём белом свете. И не смею думать, что Господь меня слышит. А если не слышит, мы погибли.

   

    Вернулся в каюту.  Отдраил иллюминатор. Стало свежее и слышнее стал  шум раздвигаемой кораблём воды.                

    Вчера в Новороссийске, в церкви, служили напутственный молебен. Чайка села на крест.   У нас бы, в Москве, голубь был бы. Отходили от причала, стоял у борта. Билась меж кораблём и причалом измученная винтами вода, белесая, кипящая. Отходили долго, ложились на курс. Выбились из графика.

    В первый день плавания  измучился, от жары перестал соображать, есть ничего не хочется.

 

     КОРАБЛЬ  ОСВЯЩЁН

 

    Был чин освящения корабля. Нёс за батюшкой чашу освящённой воды, которой батюшка окроплял стены кают, шлюпки, капитанскую рубку, машинное отделение, камбуз. Сто раз пели: «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое победы православным христианам на сопротивныя даруяй и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство».

 

    Вечером фильм, не помню какой, не смотрел. В каюте хорошо. И хотя перед дорогой было всё бегом-бегом, набрал с собой образочков,  иконочек, наладил  в левом, по ходу, углу, то есть в восточном,  иконостасик. (Вот русский язык, сплошные запятые.)  Открыл шкаф, в нём вдруг церковный календарь. Вот спасибо. Год прошлый, но изображения Троицы, Божией Матери, святых  вечные.

 

    На корме поставили бассейн. Похож на баптистерий, круглый, небольшой. Залез, пока детей нет, побулькался.  Дети здесь всё те же дети. Хотя они тут дети всяких начальников.

    Смотришь вдаль, смотреть больно, режет глаза. Может, от соли. Слава Богу, море спокойное.

 

    Да, вчера же было затмение. Я о нём забыл прочно, хотя в городе говорили, что будет. Здесь оно было  почти полное. Я сидел, весь мокрый от жары, в каюте. Темнеет вдруг резко. Ночь, что ли? А, может, тучи, как хорошо, хорошо бы дождь, прохладу. Нет, затмение. Конечно, это апокалипсис: среди дня нет солнца, духота. Люди сбились в кучки. У кого-то цветные стёкла. Посмотрел и я сквозь  стеколышко.  Лучше б не смотрел: чёрный диск солнца. Вот оно так же чернело при Распятии. Солнце померкло и завеса церковная разодралась.  Страшно. Было вразумление.

    Но вот осветилась полоска сбоку, стала расширяться. Побольше, побольше. Будем жить.

 

    Пишу, очки не держатся на мокрой переносице, потею. Пишу без них и не вижу, что пишу.

 

    Море и море. И  вокруг,  и справа, и слева, и сзади. Ночью, по звёздам, обращался к Полярной звезде, очень невысокой здесь, и всё думал о родных и близких. За них молюсь. Дай Бог причаститься на корабле. Литургия будет в субботу, сейчас молебен. Батюшек очень много. Главный громогласный благочинный Новороссийска. Много начальников из казаков, и начальников московских. И много журналистов. Эта порода безцеремонна везде. На палубе ржут они, в бассейне визжат они, а, в основном, обитают в буфете. Здесь у меня главное счастье – моё убежище. Тут важно во-время убежать, укрыться в каюте. А то только остановись с одним, подходит другой, третий и уже никуда не денешься, час жизни убит пустотой.

 

    Да какой час – полдня. Ведь надо же потом ещё  очнуться от разговоров.

 

   А всё думается почему-то о русских беженцах, о Шмелёве, как они уходили на судах, сутками  болтались до Стамбула и уже знали почти наверняка, что дальше будут жить без России. А Россия без них. За что нас Бог наказал? За дело.

 

    БОСФОР  ЗАКРЫТ

                                 

    Вот и новость – Босфор закрыт. Мало молимся. Но как без искушений? Вскоре всё одно к одному, сломались, стоп, машина. Остановились часов на пять, что-то ремонтировали. Стоять плохо – жарища переходит в духотищу, покачивает, подташнивает.

 

    Нет, Босфор закрыт не совсем, только проход ограничен, прокладывают какой-то кабель. Может, пропустят. Какой с нас барыш, мы не торгаши, ничего не купим, не продадим, и не военные, пригрозить не можем. Говорят, пропустят в последнюю очередь.

    Да, как начали терять время при отплытии, вместо восьми вечера  отчалили в полночь, так и тянется. Должны были Босфор проходить в семь утра, потом сказали: в шестнадцать, сейчас сообщают:  в  восемнадцать. Опасность от опоздания в Хайфу угрожает тем, что можем не попасть в Иерусалим, вот оно. Заказанные автобусы могут уйти или взвинтить плату за ожидание. Но уж как Бог даст.

 

   Ручка отказывает от жары? Скорее от того, что записывать нечего: вода кругом, шум воды, купание в воде, обливание водой, значит, и вода (иносказательно) течёт в блокнот.

 

    Шум тревожимой воды стал так привычен, что даже в полусне, ворочаясь среди мокрых скомканных простыней ловишь его слухом. Он уже начинает даже успокаивать – движемся.

 

    Как же много дряни в воде: пластик, клочья чего-то, банки, бутылки, торговые лотки. А сколько утонуло. Дно апостольского моря устилается отходами цивилизации. За неё погибали?

    Когда стояли, стали обрастать выбрасываемым мусором. За это целый день не видели дельфинов.

 

    На окне лежала сумка с едой, взятой еще из Москвы и Новороссийска. От жары уцелело только печенье и сушки, остальное пошло на корм рыбам. Но это всё-таки не мусор. Съедят за милую душу.

 

   Ещё видел маленькую зелёную птичку. Очень бойкая, бегает по палубе, забежит в тень, отдохнёт и опять бегает, ищет еду.

    Ну, вот и изжога. Ну, вот и живот. Всё по грехам.

 

   Второй день к вечеру. Да, давно хотел записать фразу: главное счастье – это причастие, а просто счастье – не видеть московского телевидения. Забыл, а изжога напомнила.

 

    Переползаю с койки на диван покрытый синтетическим ковром. Не содрать – прибитый. Синтетика – это символ демократии, она искусственна и удушающа.

 

М Е Ж Д У  А З И Е Й  И  Е В Р О П О Й

 

    Земля! Подняли турецкий флаг. Зачем? Оказывается, так полагается – турецкие воды. Дельфинов в турецких водах что-то не видно.

 

   Пробуждение от дневного сна как всплывание из тёплой мутной воды – хватаешь воздух, а сам ещё в мареве влажного тумана. Потом только соображаешь, что видел сон и сон ещё не отпускает. Видел кресты на могилах. Ведь я собирался ехать на родину, устанавливать кресты дедушкам и бабушкам, а тут, как с неба позвонили, Святая Земля. Во сне я спрашивал женщину, через которую заказывал кресты: хватило ли денег, что я посылал. Она выговаривает: «Это у вас в Москве за всё дерут, в Вятке всё даром. А у деда твоего (ощущение, что по маме) уже мраморный памятник».

 

    Ужин. Изжога вроде соскочила. Не жарко, берег в дымке. Именно в дымке, а не в тумане. Огромные танкеры слева и справа. Ползут, будто черепахи. Вспомнил стих чей-то: «Я готов был кричать: любовь!,  как кричат  моряки: «Земля!» Но эта земля  теперь не святая. А была! Была, и рядом с нею, готовые взять её обратно, стоял флот Ушакова и войска Суворова. Тогдашние либералы сделали всё, чтобы не допустить возвращения Стамбулу имени равноапостольного Константина. Детству моему и юности досталась великая песня «Летят перелётные птицы». – «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна», - искренне пели мы. Но берега-то эти были  православными  до 1453-го года. Не глупее нас были Леонтьев, Достоевский , Тютчев, Горчаков, считавшие, что русский  флаг над Босфором и Дарданеллами спасёт и Азию, и Европу.

    Высится над границей меж материками, частями света,  церковь Софии, но без креста,  взятая под стражу четырьмя минаретами, как азиатскими штыками. Музей?

 

    Паки и паки слава Богу за местечко на корабле, за каюту. Мала, да отдельна.  Как представлю русских паломников, неделями живущих на палубе корабле, в лапоточках, с сухариками в мешке, с молитвою на устах, вот им было каково? Маялись, сердечные. Не то, что мы – баре, с баром, с бассейном, с душами.

 

    Так хорошо, так отрадно читать Евангелие под шум разрезаемых волн, обратясь к иконостасику, к востоку и ощущая вправо Святую Землю. « От словес своих оправдишися и от словес своих осудишися» (От Матфея, гл. 12).

 

    Господи, помоги побывать в Святой Земле и вернуться к родным. Так тоскую о них. Самая, видимо, чистая и возвышенная разлука, когда кто-то из семьи в море.

    Ох, недаром бьются девичьи и женские сердца при виде морской формы. Тоска о любимых, которые сейчас, среди водной стихии,

непрерывна.

 

    Ух, с какой скоростью надвинулся берег! Пишу, стоя у иллюминатора. Берег, зелень и камни, селения, минареты, ржавый корабль, огромный, еле живой, без флага, проходит почти впритирку.

   

    Босфор. Слева Азия, справа Европа.  Разнокалиберные корабли снуют, суются поперёк пути, турки нам машут, мы машем туркам. Ну, народ, прямо под нос лезут.

 

     Ух, сколько  минаретов. Спереди надвигается техническое чудо – мост Азия – Европа. Движение машин туда и сюда сумасшедшее. Приближаемся, вот  мост  близко, укрупняется , всё ближе, уже  стремительно проносится над нами. Запрокидываем головы, уже он как самолёт пролетает.

    Всё,  отдаляемся.

 

    Ждём храм Софии. На берегах живого места нет, всё сплошь застроено. Святая София. Штыки - минареты на страже. Крестимся. Вспоминаем предание о православной Литургии в храме.  Священник выходил из алтаря со Святыми Дарами для причастия, как в храм ворвалась турецкая конница. И батюшка ушёл в стену. И он вернётся и закончит Литургию, когда над Софией  вновь будет православный Крест.

   

    Древние стены Византии. Сюда, с севера, из Киева по воде и суше, явилась равноапостольная Ольга, её мы считаем первой русской паломницей,  отсюда на юг, в Иерусалим, отправилась равноапостольная Елена. Тут были послы святого князя Владимира, эти берега вдоль и поперёк исходили русские паломники, их видели тоскующие взгляды русских эмигрантов. А потом долго нас здесь не было, и вот – возвращаемся.

 

    Но как? Челночниками? За дешёвым барахлом?

 

    Падает ночь, на юге это быстро, много возникает разноцветных, разной яркости, огней. Многие огни движутся, это суда.

    Уже и звёзды. Милый север!

 

    Мраморное море. Ветер. Качает. Дверка в каюте ходит. Да нет, вроде успокоилась. На палубу!

 

    О, да мы же стоим. Сколько же кораблей на рейде, сотни и сотни. Мы ещё быстро проскочили. Хотя  ждали долго. Терзали нас турки-таможенники и турки-пограничники.

 

    Зашумела машина, зашумела вода, поехали. Сколько же звёзд, сколько же самолётов и вертолётов. Кажется, что и звёзды летают. Большая Медведица всё ниже. Или так кажется от разлуки. А давно ли уехал. А тоскую. «Ох, побывать бы мне бы дома, поглядеть бы на котят. Уезжал, были слепые, а теперь, поди, глядят». А ведь долго ли они слепые, недели две, не больше, а уже тоскливо без дома, вот русское чувство.

 

    Европейский берег весь в огнях, рассиялся, азиатский притух, огоньки редко.

 

    Впереди Дарданеллы, Эгейское море, дальше  просторы Средиземного. Мы сейчас, как в молитве «сущие в море далече». Вспомнишь греков. У нас люди делятся только на живых и мёртвых, а у греков ещё и на третьих, на тех, кто в море. Отсюда и общемировая застольная здравица:  «За тех, кто в море».

    У моря свои молитвы, слышу их голос в шуме воды. Укоряет нас пролив: что ж это я не русский, брать, брать  было нужно Босфор и  Дарданеллы и всё побережье. И не хуже бы жили турки, чем сейчас живут.

 

    Всё время какие-то желтолицые строгие чиновники, кто в форме, кто в костюме, а кто и в чалме поднимаются по трапу, их уводят внутрь, там  они ставят какие-то штампы на какие-то документы.  Уходят  порозовевшие, довольные, с подарками. Ну, Турция!

 

    Опять идём по проливу между  частоколами  минаретов.

 

    Совсем ночью, в первом часу, стоял на носу в темноте. Прямо по курсу крест-накрест, напомнив крест на андреевском флаге, упали две кометы.

 

    Господи, помоги свершить паломничество. И жара и остальное преодолимо, преодолеваешь неприятности воспоминаниями о паломниках матушки России. И я, грешный, в жару в сорок пять градусов в тени хаживал. Но моложе был.

 

ТРЕТИЙ  ДЕНЬ

 

    Священномученика Вениамина, митрополита Петроградского. Третий день море. За ночь прошлёпали Мраморное, вдвинулись в Дарданеллы. Наш красавец «Витязь» наяривает, надрывается, но чувствуется - недолго он протянет. Опаздываем все равно.

 

    Встал рано после плохого сна. И неудивительно: уговорили вчера создатели фильма посмотреть их продукцию. И драки, и голые натуры, зачем? Но  о н и  т а к  в и д я т.  Но мне-то зачем так видеть? Выступает режиссёр: «Скромность – прямой путь к неизвестности. Шутка». Цитирует учителя.

 

      Темно и туманно, тучи синие, размазанные по серому. В море людно, не как в нашем Чёрном, шли по нему полторы суток одни-одинёшеньки. Здесь тащатся танкеры, сухогрузы, туристские высоченные белые.лайнеры, для которых мы мелюзга под ногами. Такое от них ощущение, что завёрнуты в прокуренное облако. Справа и сзади ещё огни, но уже отстают.

 

    Разговоры вечером вчера  о казачестве. Дай Бог им здоровья, но уж очень шумны. В Москве вижу много ряженых под казаков. Как-то легко они рассовывают штатским воинские звания. Знакомый скульптор, в армии не служивший, уже генерал казачьих войск, сфотографирован рядом с конём. Но история казаков так богата, героична, поэтична и трагична, что понять их новый выход на первые роли можно.  Есть ряженые, соглашаются они, но есть настоящие. На корабле настоящие. Их возмущает ущемлённость нынешним положением. Им, настоящим,  обидно, что показывают по ТВ России казаков, которые кричат:«Любо, любо!» - пьяному животному, занявшему Кремль. Да и не такие в нём, в общем-то бывали.

    Для казаков же мы, наверное, так и будем москалями-мужиками ленивыми.  

 

    Этот забортный ритмичный шум, конечно, долго ещё будет в памяти слуха.

    Завтра начало Успенского поста  Дай мне Бог не вляпываться в разговоры умничающих специалистов по любому вопросу.

 

    Рассвело. Опять берега. По радио (а его не велено выключать): «Расход воды превысил норму в шесть раз». Ясно, что это господа журналисты полощутся под душем после бассейна с морской

водой.

 

    Отмелькали справа дома, поселения, причалы, маяки, вышки. Слева, в тумане, проходим холмы Азии. «Лишь Эгейское море шумит».

    На море сильнее молишься. «Кто на море не бывал, тот Богу не маливался». Моряки молитвеннее солдат.

    Да они же ещё и революционнее. Моряки, думаю, захотели революции как месть аристократии и интеллигенции за предательство в русско-японскую войну. Точно так.

    Могущество России – её морские границы, самые протяженные в мире. Держались флотом.  Вся тогдашняя интеллигенция радовалась поражениям русских войск на Дальнем востоке от японцев. Гибли люди, а поганые журналисты измывались над героями, студенты слали телеграммы императору Японии, поздравляли. Как было морякам не возненавидеть  (после «Варяга» тем более) тогдашнюю интеллигенцию.

     С русско-японской войны всё покатилось под гору. Мир увидел – маленькая Япония побила гиганта и кинулся сговариваться против русского царя.

 

    Ненависть к нам не пройдёт, ибо в мире запущена программа самоуничтожения. Народы, по грехам своим, интуитивно чувствуют, что не имеют права осквернять своим присутствием Божий мир. И что? И принялись убивать душу мира – Россию.

 

    Телесная радость – окатывание морской водой из бранспойта. Какие там массажи - струёй с ног сшибает, так освежает, что и сердце радо и голова ясная. Деточки играют на корме в игру «Разгон  демонстрации». Быстро взрослеют.

 

    Уже безбрежно. Опаздываем на целый день. Дельфины. Много, но вдалеке.

    По радио «Вальс цветов». Трудно читать Псалтирь и Покаянный канон под музыку. Да, каюта не келья. Но раз не велено выключать радио, значит, тем более надо читать: музыка перестанет или сменится, а молитвы останутся.

 

    «Близ Господь сокрушенных сердцем и смиренные духом спасет. Многи скорби праведным, и от всех их избавит их Господь…

    Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат…».       Так бы сидел и выписывал и своего бы не добавлял. «Да постыдятся и посрамятся ищущие душу мою, да возвратятся вспять и постыдятся мыслящие мне злая».

 

    Читал и не заметил, как музыку радио вытеснила музыка волн.

    Первая медленная волна: «Яко посуху пешешествовал Израиль, по бездне стопами гонителя фараона видя потопляема…». Вторая волна: « Богу победную песнь поим вопияше: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя». И третья: «Поми-илуй мя-а-а».

 

    Впервые, даже не за месяцы, за годы у меня так много времени. Радуйся такой отраде и молись. Поневоле молись. Поневоле – это не что-либо, а принуждение к молитве. В обычной жизни всегда чего-нибудь мешает, отвлекает (силён бес), себя оправдываешь, а здесь что тебе мешает? Вода, огромность мира, одиночество в маленькой каюте, иконочки в углу, Евангелие, Молитвослов, Псалтирь, слава Тебе, Господи.

 

    Вечером служба. Изнесение Честных  Древ Животворящего Креста Господня.  Все слова с большой буквы. Семи мучеников Маккавеев. Исповедь. Утром, даст Бог, Литургия, причастие.

 

    Канон  Ангелу-хранителю:  «Не остави в путь шествующую душу мою окаянную».

    Вообще, всё Евангелие – это движение, энергия движения, мысли, которая тоже движение и подвигает к движению.

 

    Акафист Иисусу Сладчайшему: «Иисусе, милосте безконечная. Иисусе, красото пресветлая…Иисусе, помилуй мя, грешного…освети мя, темнаго, очити мя, скверного… Иисусе, ума моего просветитель, тела моего здравие, сердца моего веселие, Иисусе, свете мой, просвети мя… Иисусе, надеждо в смерти моей, Иисусе, животе по смерти моей, Иисусе, утешение мое на суде Твоем».

    Вот так. А мы, пишущая братия, многолаголивая, « яко рыбы безгласные» не можем, «недоумеем» сказать, к а к Господь в мире

пребывает. Только и остаётся дивиться Божиим таинствам и вопить:  «Иисусе, не осуди нас по делам нашим, Иисусе, надежда ненадежных, Судия живых и мертвых, даждь нам память смертную, помилуй нас!»

 

    И уже, как приснился Босфор, берега, мосты, мечети, всё море и море.  Цвет его высветляется, синеет. Отсвечивает даже лазурью.

Цвет синевы глубокий, как будто твёрдый камень изумруд просвеченный изнутри. Кажется, что соскочив с корабля на волны, не  утонешь, но разобьёшься о твердь.

    А ведь именно тут шли суда, на которых молились апостолы.

    Много в Евангелии о молитвах в море. «Седящи при море, ходящее по водам, аки посуху, влезши в корабль, спавши на возглавии корабля. «Учитель, погибаем. И восстав, запрети волнам и ветру», «Воду прошед, яко сушу»… Это только по памяти.

 

    Когда из шланга обливают желающих, среди брызг возникает радуга.

 

    Прошёл гигант-круизник. С бассейнами, кортами, кинозалами и танцзалами, ресторанами, казино и прочим развратом. Сколько же греха влачится над водами.  Прямо «Титаник» . Видно, недогружен, ватерлиния торчит. Нет, на нашем стареньком «Витязе» надёжнее. Он для молитвы, а для меня уже как частичка Святой Земли. Хожу по нему босиком.

(Продолжение следует)

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Владимир Крупин
Грамотная лошадь
Рассказ
28.03.2024
Ноль часов
Вне времени и пространства
22.03.2024
О Распутине
Ко дню памяти (15.03.1937 – 14.03.2015)
14.03.2024
Мы не были на коленях
Новые крупинки
08.03.2024
Женщины и война
Вновь на Святой Руси пора испытаний
02.03.2024
Все статьи Владимир Крупин
Последние комментарии
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от Р.Б.Павел
28.03.2024 18:10
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Валерий
28.03.2024 16:24
В чём смысл этой бойни?
Новый комментарий от АБС
28.03.2024 16:13
Нож в спину воюющей России
Новый комментарий от учитель
28.03.2024 15:51
К 25-летию смерти Ф. Чуева
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 15:44
«Уйти от этих вопросов не получится»
Новый комментарий от Александр Уфаев
28.03.2024 15:40