И с раненой душой возможно парение: метафизические розы его распускаются высотой высокопарного слога Радищева: несмотря на то, что душа уязвлена скорбями…
…первым ли был, кто пропустил сострадание красной, напряжённо пульсирующей нитью сквозь своё сочинение?
Кажется – всё длится и длится «Путешествие из Петербурга в Москву»: ибо причин для скорбей, не говоря сострадания в России не убывает; ибо все попытки разбить сад социума кончаются… известно чем; и сейчас, тридцатилетие спустя (считая от потребительской революции 1991 года), кажется, что наиболее приблизились к саду в последние советские времена, несправедливо обруганные застоем…
Радищева стиль тяжёл: он, разумеется, соответствует времени: и он – прекрасен: требует погружения в себя, и, если читатель способен на подобное погружение, то можно уже смаковать отдельные периоды: хотя создано, разумеется, не ради стилистических красот и словесных изысков…
Радищев писал на раскалённом острие иглы: общественное важнее личного.
Анонимно изданное «Путешествие…» определённые годы даже не очень связывалось с Радищевым, воспринимаемым скорее общественным деятелем.
Идеи, подаваемые по-разному, трепещут и ныне: а раскрываются они то в виде рассказа попутчика, то образами сновидения, то в виде случайно найденной рукописи…
Совесть, должная быть главной в человеке, ныне загнана в дальний угол бытия.
Радищев докажет, насколько это не верно, ошибочно, чревато.
…вибрирует, вторгаясь в пространство, стих Радищева.
Разносятся раскаты его «Молитвы»:
Тебя, о боже мой, тебя не признавают, -
Тебя, что твари все повсюду возвещают.
Внемли последний глас: я если прегрешил,
Закон я твой искал, в душе тебя любил…
Кротость и богоборчество своеобразно соединяться в стихотворение, представляя портрет души поэта.
Этот портрет красив.
Также, как в седые времена бушует «Вольность» - знаменитая ода, не утратившая значения и ныне, учитывая состояние общества и статус обычного человека – муравьиный:
О! дар небес благословенный,
Источник всех великих дел,
О, вольность, вольность, дар бесценный,
Позволь, чтоб раб тебя воспел.
Исполни сердце твоим жаром,
В нем сильных мышц твоих ударом
Во свет рабства тьму претвори,
Да Брут и Телль еще проснутся,
Седяй во власти да смятутся
От гласа твоего цари.
Свобода, видать, одна из глобальных человеческих иллюзий, как выбор: но так хотелось бы, чтоб стали они реальностью…
Актуальность Радищева, зажигавшего огни повышенной яркости, не тускнеет веками, ибо жизнь, сильно меняясь историческим антуражем, меняя психологически и интеллектуально людей, в чём-то коренном остаётся вне значительных изменений…
