Roma Aeterna

 

Пространство, время и смысл истории

Если посмотреть на труды даже признанных авторов, то легко увидеть, что взгляды их на исторический процесс, и тем более на многие знаковые события этого процесса, иной раз диаметрально противоположны. Да и сами наборы таких «знаковых» событий у разных авторов различаются иной раз кардинально, равно как и сами модели исторического процесса.

Отлично друг от друга осмысливают исторический путь человечества такие историософы, геополитики и этнологи, как, например, Николай Данилевский, Арнольд Тойнби, Освальд Шпенглер, Карл Ясперс или Лев Гумилев.

Так есть ли все же «объективное» содержание у истории? Имеет ли она цель и смысл или представляет собою так или иначе соединенную цепочку в значительной степени произвольно выбранных фактов?

Да и может вообще-то быть такая наука история. Ведь прошлое не может быть предметом научного изучения, поскольку его уже нет, а изучать ученый способен только то, что находится перед ним сейчас.

На самом деле, как мы постараемся сейчас показать читателю, научный взгляд на историю возможен, если вопреки устоявшимся представлениям мы посмотрим на историю с православной точки зрения. Но предварительно нам придется коснуться такого вопроса, как так называемое «научное мировоззрение»¹.

О понятии «науки»

Уточним вначале само значение понятия «наука».

Около полутора столетий назад был не без изящества совершен некий идеологический трюк, а точнее, идеологическая диверсия, прежде всего направленная против христианского мировоззрения, в рамках которого и зародилась в XVI-XVII веках европейская наука, как отрасль «естественного богословия».

Суть этой диверсии заключается в том, что под вывеской здания науки обосновались, два совершенно разных предприятия. Одно из них – «наука-исследование» − собственно наука, определяемая как деятельность по получению и систематизации истинного, − в смысле объективного, и достоверного, − знания об окружающей нас объективной реальности.

Другое – это «наука-мировоззрение», оно же «научное мировоззрение», оно же «научная картина мира».

Подавляющее большинство грамотных и не очень обитателей нашей планеты искренне верят до сих пор, что преподаваемая им в школах, вузах и средствами массовой информации «научная картина мира» есть прямой результат «науки-исследования».

Последнее является очевидной неправдой, и давно разоблаченной неправдой.

Современная наука в своих самых важных и результативных отраслях, однозначно показывает, что в основе мироздания лежит не пресловутая материя, в какой бы то ни было форме, а некая информация, некие тексты, а говоря короче – Слово.

Самые точные и позитивные науки пришли к тому, с чего начинается Евангелие от Иоанна: «Въначале было Слово…» (Ин. 1:1). В древних Евангелиях по законам церковно-славянской грамматики Въначале писалось в одно слово, где между в и н вставлено ять. Это значит, что слово Въначале не являлось наречием, обозначающим признак времени. Напротив: оно обозначает отсутствие времени, еще не созданного Творцом Вселенной. Следовательно, Слово было и до начала времени и начала Вселенной. «И вся Тем быша», все создано Им. Сегодня физики описывают момент создания Вселенной словами: «из Ничего – во Время».

Что же касается так называемой «научной картины мира», то это псевдо-научная концепция, в основе которой лежат три философских постулата, обычно именуемые: редукционизм, эволюционизм и рационализм.

Редукционизм настаивает на том, что низшие, простые формы бытия более реальны, чем высшие его формы, которые есть комбинации низших форм, как в детском конструкторе. Возник он из ньютоновской физики, в которой Вселенная состоит из «материальных точек», взаимодействующих по законам, имеющим четкое математическое выражение и не допускающим никакого волюнтаризма типа стохастичности.

Бога-Творца, физико-математической апологией которого была ньютонова космография, идеологи, разумеется, отбросили, а за физику ухватились – не оторвать до сих пор. А ведь и правда – все просто и наглядно.

Эволюционизм – по сути – необходимая оборотная сторона редукционизма, утверждающая, что сложные формы бытия естественным образом получаются из простых, якобы под действием незыблемых законов природы. Основой эволюционизма первоначально послужила космогоническая теория Лапласа о самопроизвольном зарождении Солнечной системы из первичной газовой туманности под действием неких физических законов. Теория чисто умозрительная, не подтвержденная даже расчетами, не говоря уж про эксперименты.

Это не помешало шустрым идеологам немедленно преобразовать ее во всеобщий закон автоматического превращения простого в сложное, распространив в том числе на живую материю. Чего сам Лаплас в здравом уме и твердой памяти и не думал делать.

Рационализм − убежденность во всемогуществе человеческого разума. Наиболее полным воплощением этого разума являются математика и логика. Рационализм был с кровью вырван из программы создания универсального алгоритма вычисления истины разрабатываемой Лейбницем, что, кстати сказать, Готфриду Вильгельму не удалось.

А вот учение Лейбница о монадах − невидимых метафизических частицах, представляющих восходящую последовательность неделимых духовных единиц, несущих в себе некую информацию и весьма родственных пси-функциям современной физики, идеологи конечно отвергли. Оставив в качестве догмы идею возможности чисто логического познания мира.

Насколько же материал сегодняшней науки-исследования соответствует науке-мировоззрению? Оценим это на примере самых важных и результативных отраслей: физики, биологии и математики.

Что же открылось этим наукам в конце XX − начале XXI века?

Физика

Физике открылась ложность редукционизма. Ньютоновская концепция материи оказалась неверна. Принцип неопределенности Гейзенберга отменил само понятие частицы как объекта, локализованного в пространстве и имеющего определенную скорость.

Идеальное оказалось реальнее материального. Это не плод каких-то косвенных соображений. На этот счет имеется теорема Джона фон Неймана, математически доказывающая, что классической модели Вселенной, адекватно описывающей ее экспериментально установленные свойства, существовать не может.

А в квантовой физике центральным понятием служит не частица, а пси-функция, которая принципиально не может быть зафиксирована никаким прибором, то есть является невещественной данностью, ноуменом. Это такое волновое информационное поле, которым определяется вероятность состояния квантовых объектов – частиц, атомов.

Но жизнь Вселенной, согласно современным физическим воззрениям, есть именно жизнь пси-функций, а не наблюдаемых.

И это еще не все. Из квантовой теории с несомненностью вытекает и то, что целое реальнее своих частей: пси-функция системы всегда адекватнее описывает ее свойства, чем совокупность пси-функций, относящихся к ее частям, взятым по отдельности.

Чем обширнее фрагмент Вселенной, тем истиннее его пси-функция.

Значит, для приближения к познанию нужно идти не вниз, как на этом настаивают редукционисты, а, наоборот, вверх; надо не разлагать систему на составные элементы, а изучать ее как часть более обширной системы − в пределе всего сущего.

Само возникновение Вселенной современная физика трактует как квантовый скачок, произошедший согласно информации, которая заключалась в пси-функции Вселенной или фоковской универсальной пси-функции, по имени академика Владимира Александровича Фока. Образование Вселенной, как мы помним, описывается физиками как «из Ничего – во Время», что практически совпадает с процессом, описанным в первой главе Бытия и первых строках Евангелия от Иоанна.

Биология

Биологии открылась ложность эволюционизма. Главной опорой эволюционистов служила, конечно, теория естественного отбора, то есть дарвинизм. Но на фоне сегодняшних данных биологической науки он выглядит просто-таки неприлично, и является вопиющим безобразием его присутствие в школьных программах.

После того как Уотсон и Крик в 1953 году открыли механизм синтеза белков на рибосомах под управлением нуклеиновых кислот, учение о естественном отборе стало более несуразным, чем утверждение, будто земля плоская и стоит на трех китах.

Это великое открытие, положившее конец донаучному периоду существования биологии, показало, что жизнь совсем не то, что мы про нее думали.

Оказалось, что она не химическая лаборатория, а издательство, где идет непрерывное распечатывание и редактирование текстов, их перевод с одного языка на другой и рассылка по разным инстанциям.

То есть как и в создание Вселенной – в начале всего Слово.

Этот новый взгляд окончательно уничтожает дарвиновскую теорию.

Математика

Осталось сказать несколько слов о рационализме.

Его абсурдность разоблачила математика − наука, на которой он пытался утвердиться.

В 1931 году австриец Курт Гедель сконструировал истинное арифметическое высказывание, которое нельзя ни доказать, ни опровергнуть, то есть нельзя вывести дедуктивным путем из аксиом арифметики ни само это высказывание, ни его отрицание.

Тем самым было разрушено восходящее к Лейбницу и Декарту мнение, будто множество выводимых формул совпадает с множеством истинных формул.

Чтобы установить, насколько велико различие между истинностью и выводимостью потребовался многолетний труд математиков всего мира. Все формулы математики были разбиты на классы, возрастающие по сложности, причем каждый следующий класс включал предыдущий плюс новые формулы.

Результат оказался шокирующим: множество выводимых формул целиком содержится в нулевом классе. А вот множество истинных формул не помещается даже в тот предельный класс, который получается при стремлении показателя сложности к бесконечности.

Как подытожил выдающийся математик Юрий Манин: «Выводимость находится на нижней ступеньке бесконечной лестницы, а истинность располагается где-то над всей лестницей».

Сказанное означает, что расстояние от выводимости до истинности настолько громадно, что ролью строгой логики в деле познания можно просто пренебречь. Практически она нужна лишь для придания полученному совершенно иным способом результату общепонятной и убедительной формы.

Недаром математики говорят: сначала я понял, что эта теорема верна, а потом начал думать, как бы ее доказать. Заметим в скобках, что подобное чувство знакомо любому творческому человеку, хоть раз в жизни получившему нетривиальный результат.

Интуиция творчества

На что же опираются математики в своем творчестве, природу которого объяснить, как правило, не могут?

Ответ на этот вопрос подсказывается замечательной теоремой, доказанной в конце 70-х годов американцами Парисом и Харрингтоном. Из нее следует, что даже относительно простые арифметические истины невозможно установить, не прибегая к понятию актуальной бесконечности.

Что это такое? Это категория уже внеарифметическая. В арифметике есть, конечно, бесконечность, но потенциальная − возможность к любому числу прибавить единицу. Актуальная бесконечность − это бесконечность, существующая как реальный объект сразу всеми своими элементами. Простейший пример, множество целых положительных, иначе натуральных, чисел на числовой оси.

Ясно, что в материальном мире актуальная бесконечность пребывать не может.

Но в том дополнительном пространстве, где парит наша мысль, она существует, и не только существует, но, как удостоверяет нас теорема Париса-Харрингтона, является необходимым источником творчества.

Для историка, например, аналогом актуальной бесконечности служит взгляд на историю, воспринимаемую как единое целое, единую данность. В этом случае истинность того или иного существенного события истории настолько самоочевидна, что ее не поколебать никакими якобы материалистическими соображениями. Из целого нельзя безнаказанно вынуть часть.

Что лежит в основе мироздания?

Из данных, содержащихся в новейшем научном материале можно сделать очевидно позитивные для христианского мировоззрения выводы.

Положительным утверждением квантовой физики является тезис, что наивысшая реальность бытия есть универсальная пси-функция, управляющая всей Вселенной как единой и целостной системой.

Положительное утверждение молекулярной биологии состоит в тезисе, что жизнь всякого отдельного существа организуется текстом ДНК, представляющим фрагмент какого-то бесконечно мудрого Слова, обладающего полнотой.

Положительным утверждением математической логики служит тезис, что для математического творчества самой ценной идеей является вне-математическая идея актуальной бесконечности, к которой человек приобщается не путем освоения ее своим сознанием, а путем мистического с ней соединения.

Обобщая приведенные утверждения можно сказать, что в основу мироздания в целом, и жизни, как важнейшей части его, заложена предначальная информация об их структуре, и «вмонтирована» возможность творческого постижения этой информации человеком.

Христианство, и прежде всего Православие объективно ложится в основу подлинно научной картины мира. А сама подлинная наука-исследование возвращается на свое законное место «естественного богословия», которое она поспешила покинуть несколько столетий назад.

Значение ложно-научной картины мира в истории новейшего времени

Как видим, истинная наука – наука-исследование полностью опровергла в своих выводах пресловутую «научную картину мира», «науку-мировоззрение», что не мешает последней с подкупающей наглостью тиражироваться не только в печатных и электронных средствах массовой информации, но и до сих пор является основой, по крайней мере, школьного обучения.

И, несомненно, именно в этой навязываемой человечеству псевдонаучной, в полном смысле мракобесной, картине, окружающей нас действительности, находится одна из главных причин тех бед и кризисов, которые обрушились на нашу многострадальную родину, и все человечество за последние сто лет. И которые имеют место обрушиться и в ближайшем будущем, если не будут сделаны кардинальные выводы из уроков давнего и недавнего прошлого.

Действительно, в сфере, к примеру, политической мысли редукционизм является теоретической опорой «демократии», которую еще Константин Петрович Победоносцев назвал «великой ложью нашего времени». На практике демократия сводилась всегда к недолгому господству удобно зомбируемой «охлократии», плавно перетекая во власть тираническую − классического или демократического толка.

Эволюционизм воплотился в теорию прогрессивного общественного развития, став теоретическим обеспечением всех революций.

Наконец, ядовитые плоды рационализма в максимальной степени испытала на себе Россия.

Русский народ в значительной части своего образованного общества имел несчастье поверить, что «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», пленившись ясностью и простотой теории, в чем проявился типичный рационализм мышления этого общества.

И хотя сами марксисты всех толков «повсюду, где устно, где письменно» утверждали, что критерий истины – практика, социалистический эксперимент, не опробованный предварительно ни на собаках, ни на лягушках, был проведен над русскими людьми, уничтожив самую интеллектуальную и пассионарную их часть.

Таковы реальные плоды ложной «научной картины мира».

Православный взгляд на события русской и всемирной истории

В качестве очевидного следствия вышеизложенных фактов и положений, мы автоматически получили доказательство несостоятельности, как марксистской, так и либерально буржуазной парадигмы исторического процесса, основанных на том самом «научном мировоззрении».

Рассмотрим кратко парадигму православную и покажем на примерах, какие возможности для решения, казалось бы неразрешимых вопросов отечественной и даже мировой истории она дает. И какие возможности эта парадигма дает в противостоянии фальсификации и искажению, как русской, так и мировой истории.

В начале несколько слов о различных понятиях исторического времени.

О времени циклическом и линейном

Понятие цели и смысла, или хотя бы просто направленности исторического процесса чуждо подавляющему большинству прошедших свою историческую жизнь народов и цивилизаций. Для языческих цивилизаций характерно вообще циклическое время, хорошо знакомое и нам по 60-ти и 12-летним циклам розовых собак и огненных кабанов.

Линейное время псевдонаучных моделей исторического процесса, как марксистская и генетически близкая ей либерально-буржуазная, является по сути, бессмысленным временем искусственно распрямленного цикла, ведущего из никуда плохо известного и плохо понятого прошлого в дурную бесконечность весьма гипотетического, но якобы богатого материальными благами будущего. Либеральная модель добавляет к этому еще так называемые права человека, позволяющие удачливому индивидууму достойно пользоваться означенными благами.

Чем закончилась в 1991 году реализация первой из этих моделей на одной шестой земной суши известно и в дальнейших комментариях не нуждается.

Что касается второй, расцветшей махровым цветом с того же самого достопамятного года, как единственно приемлемая и политкорректная для будущего глобализованного человечества, то ее духовная суть и смысл исчерпывающе характеризуются словами Константина Леонтьева:

«…Не ужасно ли и не обидно ли было бы думать, что Моисей входил на Синай,

что эллины строили свои изящные Акрополи, римляне вели свои Пунические войны,

что гениальный красавец Александр [Македонский] в пернатом своем шлеме переходил Граник и бился под Арбеллами,

что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали, и рыцари блистали на турнирах

для того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа в безобразной и комической своей одежде благодушествовал бы «индивидуально» и «коллективно» на развалинах всего этого прошлого величия?..

Стыдно было бы за человечество, если бы этот подлый идеал всеобщей пользы, мелочного труда и позорной прозы восторжествовал бы навеки!..»

А что же потом?

Обратите внимание: перечисленные циклические и линейные схемы исторического процесса практически ничего не говорят о посмертной участи человека. И уж во всяком случае, не говорят о ней ничего хорошего. Душу даже самого хорошего человека, праведника, ожидали Аид и Шеол − греческий и ветхозаветный варианты Ада, или Колесо превращений − знаменитая Сансáра, для избавления от ужасов которой и был создан буддизм со своей нирваной, то есть обычной немудрящей смертью.

Куда было бедной душе деваться? А ведь если все кончается здесь и сейчас, или, хуже того, за гробом ждут одни неприятности, то жизнь действительно на редкость нелепа и бессмысленна. Недаром Достоевский сказал:

«Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно − идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные “высшие” идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из нее одной вытекают».

Вот почему свершившееся две тысячи лет назад воплощение второго лица Святой Троицы Бога Слова в совершенного человека Иисуса Христа, произвело такое впечатление на уставшее ждать и надеяться человечество, что с момента Его рождения само время стало отсчитываться в разные стороны: до и после Рождества Христова.

Здесь и сейчас

В отличие от языческих верований, в основе которых лежит миф, повествующий о том, “что никогда не было, но всегда есть” − по замечанию неоплатоника IV века Саллюстия, Христианство жестко связало себя с конкретным моментом мировой истории и постаралось всячески донести этот факт до сознания потомков.

Вслушаемся в торжественные слова «Римского мартирология»:

«В лето от сотворения мира 5199,

от потопа 2957, от рождения Авраама 2015, от Моисея и исхода израильтян из Египта 1510, от коронования царя Давида 1032,

в 65 седмицу пророчества Даниила,

в 194 олимпиаду, в лето 752 от основания города Рима, в лето 42 правления Августа Октавия, когда по всей земле был мир,

Иисус Христос, Вечный Бог и Сын Вечного Отца…вочеловечился от Девы Марии»².

Саму вечность Бога и Христа слова эти с тяжеловатой выразительностью связывают с целым набором четких хронологических идентификаций. Воплотившийся в Христе Логос − не низший или меньший бог, но «вся полнота Божества»³. Воплощение Бога не допускает никаких аватар, перевоплощений и вечных возвращений.

Отсюда значение, которое имеет для Христианства история, необратимость исторического времени, ценность исторического мгновения, даты, к которой прикреплено воплощение надвременного. Священный историзм, присущий еще вере Ветхого Завета, находит свое высшее выражение в Христианстве. То, что с точки зрения Христианства, дает времени смысл, внутреннее бытие и цель, входит в мир в конкретный момент времени, − как Бог вошел в мир, − и из этого момента вхождения структурно организует время: до Рождества Христова, после Рождества Христова.

Для христианского сознания циклическое время древних выпрямляется, превращается в прямую линию, «стрелу», устремленную в будущее. Отныне история приобретает смысл, в ней появляется цель, начало, центр и конец. Начало − Сотворение мира, центр − пришествие Христа, конец − Второе пришествие, Страшный Суд, Спасение, Жизнь Вечная.

Стрела эта не устремлена в дурную бесконечность физического времени. Время христианской истории эсхатологично, мироконечно. Устремлено ко Второму пришествию Господа. Причем внутренняя структура самой «христианской» стрелы времени циклична, и состоит как из годового пасхального цикла, так и более локальных циклов церковного круга. Что никоим образом не сближает ее с циклами восточного времени.

Таким образом, только в Христианстве [Православии] – время из бессмысленного языческого цикла и не менее бессмысленной «дурно-бесконечной» прямой позитивизма, становится направленным мироконечным (эсхатологическим) отрезком. Отрезком, состоящим в свою очередь из циклических времен богослужебного круга.

Именно поэтому время Нового Завета обладает истинным высшим совершенством, и ему реально «несть конца» в любое из его мгновений. Поскольку временные циклы богослужебного круга, отражающие земное, «времянное» воплощение Господа, напрямую соединены с Его вечностью, вернее даже «предвечностью», как «предвечного» Бога.

Центр истории

В новой концепции времени вся история строится вокруг одной личности, являющейся ее центром, − вокруг Иисуса Христа, воплощенного предвечного Слова, которым все сотворено «и без Него ничтоже бысть, еже бысть». (Ио. 1:3).

Христианство вообще единственная религия, в которой Вселенная находится «в Боге», а не Бог во Вселенной. Трансцендентная же цель истории, − «восстановить все во Христе», ибо: «Ему надлежит царствовать» (1 Кор 15:25).

Ведь если царствует Господь, вместе с Ним царствуют благочестие, вера, верность, благополучие и свобода, − блага по своей сути духовные, а не материальные! Если же Он не царствует, воцаряются неверие, неверность, предательство, упадок, гибель, рабство во всех формах, господство Зла. И об этом также предупреждает Священное Писание:

«Ибо народ и царства, которые не захотят служить Тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся» (Ис. 60:12).

Позитивный смысл истории

Позитивный смысл истории заключается в создании вселенского порядка в соответствии с учением Христа, Его искупительным делом. Иными словами, − в устроении на земле империи, царства, которое «состояло бы в гармонии с Небесами», охватывало бы всех христиан и длилось бы до скончания времен.

Понятно также, что силы мирового зла, ни на мгновение времени не оставят в покое эту империю, это царство и его подданных. Поскольку главной нематериальной движущей силой мировой истории, было, есть и будет продвижение человеческими сообществами своей системы ценностей, духовное овладение миром на основе своей картины мироздания.

Поэтому суть исторического процесса и определяет борьба вселенского православного царства, вселенской империи, «вселенского града» − удерживающего − с апостасийным «мировым сообществом», в той или иной его форме.

Таким образом, христианское понимание истории, в согласии с реальными фактами исторического процесса, говорит нам, что:

у истории есть начальный центр − Воплощение, Крест, Воскресение, Троица;

у истории есть расцвет − вселенское христианское царство, империя, «вселенский град», удерживающий, − противостоящий мировому злу, по мнению Св. Отцов – Римское царство;

и, наконец, у истории будет предел, она придет к своему конечному центру тогда, когда «будет взят от среды удерживающий», когда число избранных станет полным, по окончанию великого отступления (2 Фес 2:3). Такова в кратких словах православная концепция всемирной истории.

Сходство и различие

Следует отметить, что в признании факта, что мир, вселенная сотворены из ничего, единодушны все три авраамических религии⁴: иудаизм, христианство и ислам. Единодушны они и в том, что мир сотворен для человека, о чем свидетельствует, в частности, так называемый антропный принцип⁵.

Признают они и необратимость, и линейность исторического времени.

Но вот смысл человеческой истории понимается ими разно.

И если в основных направлениях ислама есть определенное сходство с историческими ожиданиями христианства, например, в том, что там тоже ждут Второго Пришествия судии мира, Пророка Исы (Иисуса), (да будет благословенно имя Его), который и должен принести правду и суд на падшую землю, то взгляд христианства и иудаизма вполне различен.

Причем, даже эстетически, христианская концепция истории превосходит талмудическую, что отметил еще Владимир Соловьев в «Русской идее», иллюстрируя на примере судьбы еврейского народа, весьма актуальную и для нас сегодняшних мысль, что народ, к несчастью своему, может не понять своего исторического призвания:

«Если в философии истории вообще есть твердо установленные истины, то таковой следует считать то положение, что конечное призвание еврейского народа, истинный смысл его существования существенно связаны с мессианской идеей, то есть с идеей христианской.

Однако не похоже на то, чтобы общественное мнение и национальное чувство евреев было особенно благорасположено к христианству.

Я не хочу обращаться с избитыми упреками к этому единственному в своем роде и таинственному народу, который, в конце концов, ведь есть народ пророков и апостолов, народ Иисуса Христа и Пресвятой Девы. Этот народ еще жив, и, по словам Нового Завета, его ожидает полное возрождение и обновление:

"Весь Израиль спасется" (Рим. XI, 26)…

Я хотел только напомнить тот замечательный исторический факт, что народ, предназначенный даровать миру христианство, выполнил эту миссию лишь против воли своей, что в громадном большинстве своем и в течение восемнадцати веков он упорно отметает божественную идею, которую он носил в лоне своем, и которая была истинным смыслом его существования.

Посему не может уже считаться дозволенным теперь говорить, что общественное мнение нации всегда право и что народ никогда не может заблуждаться в своем истинном призвании или отвергать его.

Но, быть может, этот приведенный мною исторический факт сам представляет лишь религиозный предрассудок, и роковая связь, предполагаемая между судьбами израильского народа и христианством, − лишь субъективная фантазия?

Я могу привести, однако, чрезвычайно простое доказательство, ярко освещающее реальный и объективный характер приведенного нами факта.

Если взять нашу христианскую Библию, собрание книг, начинающееся книгой Бытия и кончающееся Апокалипсисом, и разобрать ее помимо каких бы то ни было религиозных убеждений, как простой исторический и литературный памятник, то мы принуждены будем признать, что перед нами произведение законченное и гармоничное:

создание неба и земли и падение человечества в лице первого Адама − в начале,

восстановление человечества в лице второго Адама, или Христа, − в центре,

и в конце − апокалиптический апофеоз, создание неба нового и земли новой "в них же правда живет", откровение преображенного и прославленного мира, Нового Иерусалима, нисходящего с небес, скинии, где Бог с людьми обитает. (Апок. XXI).

Конец произведения связан здесь с началом, создание мира физического и история человечества объяснены и оправданы откровением мира духовного, представляющего совершенное единение человечества с Богом.

Дело завершено, круг замкнулся, и даже с чисто эстетической точки зрения ощущается удовлетворение.

Посмотрим теперь, как заканчивается Библия евреев.

Последняя книга этой Библии есть "Дибрэ-га-ямим", книга Паралипоменон, и вот заключение последней главы этой книги:

"Так говорит Кир, царь Персидский:

Все царства земли дал мне Ягве, Бог небесный; и

Он повелел мне построить ему дом в Иерусалиме, что в Иудее.

Кто есть из вас − из всего народа Его?

Да будет Ягве, Бог его, с ним и пусть он туда идет!"

Между этим заключением и заключением христианской Библии, между словами Христа во славе Его:

"Я Альфа и Омега, начало и конец;

я даю жаждущему от источника воды живой даром;

победивший унаследует все, и

Я буду его Богом и он будет Мне сыном",

между этими словами и словами царя персидского,

между этим домом, который надлежит воздвигнуть во Иерусалиме иудейском,

и жилищем Бога и с Ним людей в новом Иерусалиме, сходящем с небес,

контраст воистину поразительный.

С точки зрения евреев, отвергающих великую универсальную развязку своей национальной истории, открытую в Новом Завете, пришлось бы признать, что

‒ сотворение неба и земли,

‒ призвание, возложенное на патриархов,

‒ миссия Моисея,

‒ чудеса Исхода,

‒ откровение на Синае,

‒ подвиги и гимны Давида,

‒ мудрость Соломона,

‒ вдохновение пророков –

что все эти чудеса и вся эта святая слава

привели в конце концов лишь

к манифесту языческого царя,

повелевающего горстке евреев построить второй Иерусалимский храм,

тот храм, бедность которого по сравнению с великолепием первого

вызвала слезы у старцев Иудеи

и который впоследствии был расширен и украшен идумейцем Иродом

лишь для того, чтобы быть окончательно разрушенным солдатами Тита.

Итак, не субъективный предрассудок христианина, а памятник национальной мысли самих евреев ясно доказывает, что вне христианства историческое дело Израиля потерпело крушение и что, следовательно, народ может при случае не понять своего призвания».

Да не постигнет нас та же судьба…

Пока удерживающий

По мнению Отцов Церкви, Вселенским христианским царством, удерживающим силы всемирного зла и призванным хранить Христову Истину, является православная Римская империя. После падения Первого Рима, судьба удерживающего перешла ко Второму Риму − хранителю православной веры − Византии, а с 1441 года к последнему православному царству − Третьему Риму − Москве − Руси − России.

Четвертому же не быть.

В России, в отличие от Европы, духовное, а не материальное и не денежное, содержание жизни было всегда определяющим. И это осталось русской особенностью навсегда.

Россия оставалась Третьим Римом даже тогда, когда внешний абрис ее, скажем в результате реформ Петра Алексеевича, становился похож на контуры Первого Рима, Рима чисто государственной идеи.

У русского народа с обретением Православия сформировалось сознание о себе, как о народе, удерживающем Вселенную, и это сознание не вполне угасло даже сейчас, при утрате Православия большинством народа.

Еще в первой половине XIX века на пути всемирного отступления и мировой революции железной преградой стояла православная самодержавная Россия. Лучшие русские умы, как Тютчев, Константин Леонтьев, Достоевский и многие иные, провидчески говорили, что от исхода вселенской борьбы между этими силами зависит вся религиозная и политическая будущность человечества.

Знающий и любящий Святую Русь англичанин Стивен Граэм незадолго до революции отметил, что даже в начале XX века русское христианство − Православие − было сосредоточено на идее Царства Божия и абсолютного совершенства в нем.

Особенно это относилось к русскому «простому народу, который считал нашу смертную жизнь не подлинной жизнью, и материальную силу − не действительною силой»⁶.

Случилось так, что быстро материализирующийся и дехристианизирующийся европеец к концу XIX столетия стал неспособен даже на то самопожертвование, которое требовала от него революция, и революционный энтузиазм все больше стал перемещаться в Россию, паразитируя иногда на русском максимализме в его неприятии любого зла.

Внутренний враг добавился к врагу внешнему.

Направлялись все эти силы из одного духовного центра.

По словам Святого Патриарха Тихона, сказанным в том самом 1917 году:

«…Таинственная, но страшная по своим действиям сила ополчилась на Крест Господа Иисуса Христа. Всемирная могущественная антихристианская организация активно стремится опутать весь мир и устремляется на Православную Русь»⁷.

И все же, до самой революции 1917 года Российская Империя, Россия, со всеми своими несовершенствами и грехами, истинными и мнимыми − эта Россия самим своим нежеланием отречься от заложенного в основу ее государственного и вселенского бытия смысла охранителя Веры и мироздания, все еще была «удерживающим».

«Удерживающий» − это тот, кто не отступает от истины, когда весь мир уже от нее отрекся⁸.

Но и до настоящего времени в русских людях, иногда помимо их произволения, сохранились черты, препятствующие приходу Антихриста в мир.

Таким образом, даже остатки разгромленного и утратившего единое самосознание русского народа являются пока удерживающим фактором по отношению к мировому злу, и уж, во всяком случае, препоной на пути его, сильно ему мешающей, а потому подлежащей уничтожению всеми возможными способами.

Чем и определяется дальнейшая судьба русского народа. Наша судьба. Если в последние свои дни не вернемся к православию. Это даст нам шанс на восстановление прежнего имперского могущества России.

Недаром еще в августе достопамятного 1991 года главный американский «спец» по России, известный русофоб Збигнев Бжезинский сказал:

«После падения коммунизма у «демократии» остался один враг − Православная Церковь».

Следовательно, только в свете православия можно верно оценить и понять русскую историю, ее взлеты и падения. Это же знание поможет нам понять смысл и значения русской военной истории, как непрерывной войны мирового сообщества с последним Римским царством.

С последним удерживающим.

Иными словами − смысл мировой истории последних веков заключается в непрекращающейся войне «мира сего» с Россией.

Цель этой войны − уничтожение данной страны и ее народа и предотвращение любых попыток и тенденций к их реставрации.

Главным оружием этой войны «мира сего» с Россией служила и служит духовно-нравственная диверсия, или, иными словами, идеологическая, информационно-психологическая, так сказать, холодная война.

Война, готовая в любую удобную для наших врагов минуту, перейти в горячую.

Мы видим, что уже в самой общей православной парадигме мировой истории стержневое, осевое место занимает Римское царство, Римская империя. Вернее − «Три-Римская» империя.

Четвертой же не быть.

С точки зрения простой выживаемости

Особенностью России почти на всем ее историческом пути была огромность ее территории, при крайне неблагоприятных погодно-климатических условиях. Совокупность этих факторов даже с точки зрения простой выживаемости требовало жесткой централизации управления в сочетании с «мобилизационной» экономикой.

Таким образом, даже в рассуждении просто здравого смысла, Россия «обречена» была быть империей. Об империи Рюриковичей говорили даже Маркс и Энгельс, характеризуя Киевскую державу Владимира и Ярослава.

Первый опыт «федерализации» закончился для Руси татарским погромом и двухсотлетним игом.

Для Европы Русь до середины XV века превратилась в «черную дыру».

«Город Москва в половине XV века лежал вблизи трех окраин княжества:

на севере верстах в 80 начиналось княжество Тверское, самое враждебное Москве из русских княжеств;

на юге верстах во 100 по берегу средней Оки шла сторожевая линия против самого беспокойного врага — татар;

на западе верстах во 100 с чем-нибудь за Можайском в Смоленской области стояла Литва, самый опасный из врагов Москвы.

С северной, западной и южной стороны неприятельским полкам достаточно было немногих переходов, чтобы дойти до Москвы.

Собираясь изучать историю Москвы с половины XV века, запомним хорошенько это неудобство ее внешнего положения в то время»⁹.

Приблизительно в четыреста раз

Но верность наших предков, позволила маленькому Московскому княжеству перехватить в 1441 году выпавший из рук Второго Рима факел вселенского православия, взяв на себя ответственность за духовные судьбы мира, за удержание всемирного зла.

Начиная с 1441 года, когда внук Дмитрия Донского Великий Князь Василий II Васильевич, прозванный Темным, отверг Флорентийскую унию, Россия ощутила себя единственным православным царством на земле. Хранителем православия.

Россия стала третьим, и последним воплощением вечной Римской империи, Roma Aeterna.

«Московское царство мыслилось своими смиренными и горделивыми строителями, идеологами и метафизиками как особое место, средоточие “остатка” − остров верных, сберегающих истину в мире, заливаемом водами нового потопа, “малым стадом”, наследующим землю. Спасительной и спасаемой общностью, избранным народом…

Речь шла о принятии на себя Московией роли хранителя иконы христианской ойкумены: образа вселенского православного царства, где “несть ни эллина, ни иудея” и где “Господь в римскую власть написался”. Так что разговор, в сущности, шел не о прямом политическом преемстве и тем более не о бренных национальных претензиях либо государственнических оболочках. …

Именно в миссии содержания в чистоте религиозных заветов Русия заявлялась ортодоксальным (православным) Третьим Римом, где русские − не этнос, а ромеи, а Русское царство − царство Ромейское.

Так, кстати, подчас в документах и писалось. Действительно, в ряде текстов XVI века изначально прописано “ромейское”, а не “росейское” или “российское” (как впоследствии, а порою и до настоящего времени воспроизводилось, да и сейчас воспроизводится), т.е. “великое Ромейское царствие, Третей Рим”» [Неклесса А.И. Северная Ромея].

Результат не замедлил, настало чудо Русской истории.

«Если этот процесс преодоления материи − духом, организацией, государственными дарованиями, боеспособностью и прочим свести в самый краткий обзор, то этот обзор будет иметь такой вид:

Ядро русской государственности к концу пятнадцатого столетия имело около двух миллионов населения и около пятидесяти тысяч квадратных километров территории.

Оно было расположено в самом глухом углу тогдашнего мира, было изолировано от всех культурных центров, но открыто всем нашествиям с севера (шведы), с запада (Польша), с востока и юга (татары и турки). Эти нашествия систематически, в среднем приблизительно раз в пятьдесят лет, сжигали на своем пути все, в том числе и столицу.

Оно не имело никаких сырьевых ресурсов, кроме леса и мехов, даже и хлеба своего не хватало. Оно владело истоками рек, которые никуда не вели, не имело доступа ни к одному морю, если не считать Белого, и по всем геополитическим предпосылкам не имело никаких шансов сохранить свое государственное бытие.

В течение приблизительно четырехсот лет это “ядро” расширило свою территорию приблизительно в четыреста раз − от 50 000 до 20 000 000 квадратных километров.

В течение этих четырехсот-пятисот лет ‒ это ядро вело необычайные по своей длительности и напряженности войны и за свое государственное бытие, и за личное бытие его граждан.

Наши основные войны − со Швецией, Польшей, татарами и турками − длились веками, это были войны на измор. Или войны на выносливость.

Все эти войны кончились переходом всех наших противников на самые задворки современного человечества.

И, если в 1480 году население Царства Московского составляло около шести процентов населения Австрии, Англии, Германии, Испании, Италии и Франции, вместе взятых, то перед Первой мировой войной Российская Империя имела около 190 миллионов населения, из них около 130 миллионов русского, против 260 миллионов населения, перечисленных шести великих держав Европы − вместе взятых.

Без революции 1917 года население Российской Империи превышало бы население этих держав.

Государственная организация Великого Княжества Московского, Царства Московского и Империи Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов, противников и врагов − иначе ни Великое Княжество, ни Царство, ни Империя не смогли бы выдержать этой борьбы не на жизнь, а на смерть.

Все наши неудачи и провалы наступали именно тогда, когда нашу организационную систему мы подменяли чьей-либо иной; неудачи и провалы выправлялись тогда, когда мы снова возвращались к нашей организации.

Точкой, в которой концентрировались и кристаллизировались все организационные данные русского народа и русской государственности, была русская монархия»¹⁰.

К словам Солоневича стоит добавить, что свое расширение территории в сто (!) раз Московское государство осуществило за столетие: к концу царствования Ивана Грозного территория Русского царства составляла более 5 миллионов квадратных километров.

А увеличение площади русского «ядра» в пятьдесят раз заняло как раз пятьдесят лет правления сына и внука Василия Темного Ивана III Васильевича и Василия III Ивановича.

Думаю, вам интересно будет узнать «скорость» расширения территории нашей родины начиная, скажем, с 1547 года, с года венчания Царя Ивана на царство. Скорость эта такова.

С 1547 года и до 1917 (строго говоря до 1914) территория России увеличивалась в среднем на 146 кв. км в сутки, или на 53 000 кв. км. в год. И так все 370 лет. Понятно, что график этого роста в реале имел разную крутизну. Но средние приведенные цифры неотменимы.

Мы все ‒ русские люди, русский народ пережили весной 2014 года радостные дни ‒ дни возвращения России Крыма. Так вот, для наглядности. Площадь Крыма составляет 27 000 кв. км. следовательно, пока Россией правили ее цари и императоры, средний ежегодный прирост территории составлял «два Крыма».

Понятно, что к примеру Сибирь, или Туркестан ‒ это не Крым по климатическим условиям. Но цифры впечатляют. И эти цифры в частности подтверждают в очередной раз, что воевали наши предки исключительно успешно. Иначе ни о каком росте территорий и речи бы не шло.

Так что, немудрено, что, когда раскрывшая от изумления глаза Европа внезапно обнаружила на своей восточной границе вместо черной дыры возникшее ниоткуда Московское государство уже тогда равное по территории половине этой Европы, то восторга у ренессансного европейца это не вызвало. Тем более останавливаться на достигнутом новая держава явно не собиралась.

В тумане войны

Уже Иван III твердо и однозначно обозначил, что все временно отторгнутые от России за последние триста лет территории, он считает своими, временно опять же оккупированными. А на Востоке лежала бесхозная, и в целом знакомая нам бывшая империя Чингисхана.

Иван III Васильевич

Портрет из «Царского титулярника» (XVII век).

Но тут уже вставал вопрос перед московскими государями: определить оптимальный путь расширения территории православия на земле. Именно так воспринимали свою внешнеполитическую задачу московские великие князья, русские цари и императоры.

Понятно, что наши враги приложили все усилия, когда не удалось решить вопрос существования православного царства военной силой, чтобы помешать нам найти оптимальное решение этой задачи. И следует объективно признать, что, как будет видно из дальнейшего, в ряде случаев это им удалось.

Прежде, чем к этому дальнейшему перейти, сделаем важное замечание.

Поскольку нам придется зачастую направлять внимание на явные и особенно скрытые причины наших поражений, то иногда может показаться, что наши цари и князья только и делали, что допускали промахи и ошибки. Ошибки и промахи, которые мы бы теперь, − лет четыреста, триста, двести или хотя бы сто лет спустя, потратив некоторое количество дней, месяцев и лет, а иногда и десятилетий, на анализ той или иной конкретной исторической ситуации, − ни за что бы не допустили.

Для того чтобы не показаться себе слишком умными, следует учесть, что те решения, на обдумывания которых у нас есть дни, месяцы и годы, нашим князьям и царям приходилось принимать в режиме реального времени. Вдобавок на основе той информации, которой могли на этот момент располагать.

Теоретически, любому лидеру, политическому или военному, − а наши государи часто объединяли в себе эти функции, − просто жизненно необходимо владеть достоверной и полной информацией о том, что творится в стране и мире, для принятия взвешенного решения.

Однако это практически невозможно. Даже при наличии современных средств связи. У информации есть неприятное свойство запаздывать. Мало того, у нее же есть еще более неприятное свойство искажаться на этапах обработки и продвижения по инстанциям. Это искажение может быть невольным, но может быть и вполне намеренным.

Кроме того, поскольку всю информацию первому лицу сообщить физически невозможно, то на предпоследнем этапе своего прохождения она оказывается в полной власти тех, кто имеет право и возможность решать, какие именно материалы необходимы и достаточны первому лицу.

Поэтому глава государства, как правило, вынужден принимать решение, судьбоносное для страны и часто для него самого, не располагая ни полной, ни достоверной информацией.

Находясь, как сказал бы Клаузевиц, в «тумане войны».

А чтобы верно оценить деятельность наших великих князей, царей и императоров, надо оценивать ее по «интегралу» русской истории. Вот тогда мы, возможно, поймем, что значили для России ее монархи. Смотрите сами.

Три великих устоя

«Сорок князей, царей и императоров в тысячу лет создали Россию. В их череде были правители слабые и неудачные, были искусные и гениальные. Недостатки одних на протяжении веков выравнивались деяниями других.

Все вместе создали нашу Родину, ее мощь и красоту, ее культуру и величие − и мы, Русские, навсегда останемся их неоплатными должниками.

В своем исполинском тысячелетнем деле созидатели России опирались на три великих устоя − духовную мощь Православной Церкви, творческий гений Русского Народа и доблесть Русской Армии.

Будучи помазанником Божиим,

проникнутый сознанием святости самодержавного строя –

русский царь Богу одному отдавал отчет о своих действиях,

управлял вверенной ему Богом страной по совести – через посредство лучших ее людей

и не вверял судьбы ее

безсмысленной толпе, никогда не знающей, чего хочет,

и вожакам толпы, слишком хорошо знающим, чего хотят.

В троичности Вера, Царь, Отечество недаром понятие, выражающее идею Родины, поставлено не на первом, а только на третьем месте.

Для Русского Народа оно является лишь результатом первых двух, своего рода производной их.

Понятие Россия, неосмысленное предварительно понятием Вера, неоплодотворенное понятием Царь, является для него чуждым, абстрактным, лишенным внутреннего содержания и смысла.

И далеко не случайность, что когда при советском владычестве не стало ни Веры, ни Царя, − то само собой отпало и понятие Россия, уступив место сочетанию административных инициалов»¹¹.

Не восстановлено имя и понятие России до сих пор¹².

Похоже, что вне триады Вера, Царь, Отечество, устойчиво существовать Россия не может.

Вечный Рим и Святая Русь

После того, как Русь в середине XV века осознала себя последним православным царством – хранителем вселенной, наступил этап формирования государственной идеологии православного царства, государственного мироощущения. В это время формулируются два учения, играющие большую роль для дальнейшего развития русской государственности.

Первым из указанных учений является концепция Святой Руси.

Вторым – концепция, сформулированная в афоризме инока Филофея, «Москва − Третий Рим».

Последнее учение, отметим, вполне вписывалось в рамки широко распространенной в Средние века концепции странствующей империи, Вечного Рима − Roma Aeterna. «Согласно этой концепции, центр истинного вероучения может перемещаться между различными государственными образованиями.

Так или иначе, но все литературные произведения XVI-XVII веков были написаны под влиянием учения инока Филофея.

Важно … что Россия [в этом учении] − объективно империя, русский царь − единственный в мире православный император, Вселенская апостольская церковь осталась только в России, а в обязанности царя-императора входит соблюдение чистоты православия как единственной возможности спастись»¹³.

Почему-то иногда считают, что концепции Святой Руси и Третьего Рима кардинально отличаются своими содержательными характеристиками, целями, задачами и методами государственного развития.

Действительно, в рамках первой Россия должна решать вселенскую, метафизическую задачу спасения душ человеческих. Эта задача − общегосударственная, поэтому основная цель деятельности главы государства − царя − не что иное, как спасение душ подданных.

Концепция Третьего Рима в качестве общегосударственной задачи подразумевает в том числе созидание православной империи, которая сможет, пусть даже и силой, сдержать и внутригосударственные ереси, ведущие к расколу общества, и прямые военные вторжения других государств, имеющих цель уничтожения последнего оплота православия − Руси.

Очевидно, что обе эти концепции взаимодополняющие.

Первая – Святая Русь составляет, говоря словами геополитики – ядро православной русской имперской цивилизации.

А сама империя составляет защитную оболочку этого ядра¹⁴.

Дилемма: Святая Русь или воплощение Вечного Рима − Рим Третий, разрешилась практически сама собой в связи с возникшим в конце XV века кризисом эсхатологического измерения святорусского учения. Конец света в очередной раз не наступил в 1492 году от Рождества Христова, а от сотворения мира году 7 000.

И этот факт, что по исполнении «семи тысяч лет от сотворения мира» ничего существенного не произошло, свидетельствовал о том, что мир будет существовать еще тысячу лет.

Значит и задача охраны православного царства встала всерьез и надолго. Обстановка в мире спокойствием не баловала. Вслед за падением Византии в Европе возникла реформация, а за ней контрреформация. Появилось униатство, а Московское царство проникла так называемая «ересь жидовствующих», о которой вскоре пойдет речь.

Давление на православный мир многократно возросло, и сдержать его могла уже только жесткая властная сила империи, ее военная мощь и державная доблесть. Развитие учения о Третьем Римском царстве из вопроса теории становится вопросом государственной необходимости, вопросом как сейчас сказали бы – геополитического выживания.

«Россия сталкивается с еще одним гораздо более жестким выбором: либо уйти как цивилизационно-культурный тип, завершив эпоху православия; либо военной силой защитить свою веру и обеспечить православию и, соответственно, государству устойчивый геополитический рост с прямой перспективой на дальнейшую имперскую экспансию.

Разумеется, выбор был сделан в пользу последнего варианта. “Историческая перспектива, которую увидел и создал автор, делала русское царство звеном в длительной и длящейся цепи земных царств. Определить место его в этой цепи стало делом... Филофея Псковского”¹⁵.

Филофей фактически дифференцирует историю человечества на два периода: до воплощения Слова Бога и после его воплощения − и рассматривает второй период, который, в свою очередь, тоже делится на части, ограниченные ключевыми словами: “два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть”.

Здесь важно правильно понять смысл слова “пали”. Сначала Филофей констатирует гибель всех христианских государств (не только греческого от турок)»¹⁶. Очевидно, Филофей различает политическое и религиозное содержание слова «пали».

Первый период развития христианства характеризовался относительным единством в рамках по крайней мере формально единой Римской империи. Этот период, по мнению Филофея, закончился в 800 году созданием Карлом Великим при поддержке римского первосвященника альтернативной Священной Римской империи. Само образование этой первой квази-империи Филофей справедливо связывает с отпадением Запада от единства Церкви, что было зафиксировано принятием догмата о filioque. Между прочим, по прямому настоянию новоявленного императора.

В этом Филофей видит падение первого Рима, гибель не физическую, но духовную.

И это действительно так. «Римская церковь выделилась в самостоятельную религиозную общину. Вместо единой Церкви и единой Империи образуется Римская церковь наряду со Вселенской (1054) и Священная Римская Империя германской нации наряду с Византийской [Ромейской] православной империей.

Стоит ли приводить примеры того, что практика “альтернативных образований” была далека от духа Церкви и имперской идеи?

Властолюбие вместо добротолюбия, индивидуализм вместо общечеловеческого начала не могут создать ничего устойчивого и прочного, не говоря уже о Вселенской Империи.

Как результат удивительных по своему цинизму развратов и политических интриг, западная религиозность вскоре покрывается трещинами, разлагающими ее некогда цельное тело.

Прошло едва ли 400 лет, и уже протестантизм, как реакция на римские идеи и их естественное следствие, разделил западный мир на две половины: католиков и протестантов.

Еще через некоторое время и сам протестантизм утратил признаки единого и целостного учения, раздробившись на тысячи сект и общин, не приемлющих друг друга в вопросах вероисповедания и толкования Священного Писания.

Священная Римская Империя [германской нации], формально просуществовавшая до XIX века, никогда не была единым политическим телом, включая в свой состав сотни суверенных королевств, княжеств, герцогств.

Трудно даже дать четкое юридическое определение этому политическому образованию, в котором присутствуют и признаки федерации, и конфедерации»¹⁷.

Интуиция Филофея была верной.

Второй период христианской истории заканчивается падением Второго Рима, которое также рассматривается в вероисповедной сфере, а именно − как предательство православной веры, присоединение к латинству на Флорентийском соборе 1439 году.

Политическая гибель Византийской империи в 1453 году рассматривается как наказание Божие за вероотступничество.

Соответственно, с 1439 года начался третий, последний, этап христианской истории, который Филофей связываете судьбой России.

«Скажем несколько слов о нынешнем православном царстве пресветлейшего и высокостолнейшего государя нашего, который является единственным христианским царем во всей поднебесной и браздодержателем святых Божьих престолов святой вселенской апостольской церкви,

которая − вместо римской и константинопольской − находится в богоспасаемом граде Москве (во имя) святого и славного Успения Пречистой Богородицы и которая светится паче солнца, единственная во вселенной.

Так знай же христолюбец и боголюбец, что все христианские царства окончили свое существование и сошлись в едином царстве нашего государя; по пророческим книгам, это есть Ромейское царство. Ибо два Рима пали, третий стоит, а четвертому не быть»¹⁸.

Слова Филофея ясно говорят, что Русь – третье Ромейское царство, вовсе не является преемницей Византии в обычном земном смысле преемства как государственного образования.

Напротив.

Формула Третьего Рима явилась своею рода опровержением Византии, «отряхиванием праха»...

Русское царство мыслилось новой общностью, местом сосредоточения «остатка», центром притяжения «верных», которые хранят истину в заливаемом водами нового потопа мире. На протяжении длительного периода российской истории подобные умонастроения питали энергию России, являясь подспудной, движущей силой ее внутренней и внешней экспансии.

Пик этой энергетики пришелся на XVI-XVII века.

Предельность и то напряжение, которые присутствовали в таком понимании миссии России, предопределили в дальнейшем разноликие претензии и на универсальную роль, и на глобальное присутствие¹⁹.

Таким образом, речь идет не об историческом наследовании Русью византийской территории или иных земных ее атрибутов, а о Московском царстве, как воплощении метаисторического Ромейского царства, явившегося миру вместе с первым пришествием Спасителя.

Значение такого царства утратил Первый Рим «не сохранив конфессиональной чистоты; Византийское царство перестало быть ее политическим гарантом; теперь оно перешло к России, что служит залогом продолжения земной истории человечества»²⁰.

«Погибшие христианские царства “снидошася” в Россию (как вместилище нерушимого Ромейского царства) и продолжают в ней свое надъисторическое существование.

Когда Филофей говорит, что “царствие нашего государя” суть Ромейское царство, то им “руководит убеждение в сопричастности Руси и Русской православной церкви древнему христианскому наследию эпохи Воплощения Слова и первых восьми веков, когда в соборный период существовало истинное «соединение» церквей”²¹.

Таким образом, обнаруживается, как объединяются в единую государственную идеологию первоначальная идея идеального правителя земли Русской с имперской идеей Ромейского царства, пришедшей из Рима через Византию [Ромею] и в дальнейшем окончательно сформировавшейся в имперскую русскую идею»²².

О методах информационно-идеологической войны против России

В 1453 году над стенами Цареграда взвилось зеленое знамя пророка. Многие в Европе вздохнули облегченно: с Восточной схизмой было покончено.

И тут, словно феникс из пепла пред глазами изумленного мира, на еще недавно «татарском» востоке Европы, возникла могучая держава – Московская Русь. Принявшая на себя духовные инсигнии Третьего Рима. Государство, разорвавшее цепи иноземного ига и показавшее в русско-литовских войнах свою несокрушимость.

Это никем не предусмотренное явление Русско-Ромейского царства вызвало законное негодование просвещенной Европы. И еще до того, как мировое сообщество стало вести против восточного православного государства войны обычные, − против нас было применено оружие информационно-идеологическое. Началась информационная война против России, ведущаяся с разной степени интенсивностью по наши дни.

Лишить возможности сопротивляться

Поскольку речь у нас часто заходит о войне, как наиболее типичном для нашей многострадальной истории состоянии, имеет смысл дать несколько определений, что такое война вообще, и информационная в частности. В самом общем виде, понятие войны сформулировал известный германский военный мыслитель и русский солдат, герой Бородина, кавалер ордена Св. Георгия IV степени и золотого оружия «За храбрость»²³, Карл Филипп Готфрид фон Клаузевиц:

Война − это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю²⁴. Следовательно, цель войны − навязать свою волю противнику, лишить его возможности сопротивляться.

Информация и политика

Опираясь на это классическое определение Клаузевица, отметим, что война против любого государства совершенно не обязательно должна носить характер активных боевых действий с участием армии и флота. Такой войне всегда предшествует сбор информации, например, о том, как можно нарушить взаимодействие государственных учреждений, как могут быть ослаблены промышленность и сельское хозяйство предполагаемого объекта будущей агрессии.

Неоценимым для врагов государства является знание, каким образом поставить правительство этого государства в затруднительное положение.

Каких союзников навязать для ослабления монолитной военной мощи страны, и какими обязательствами связать ее с ними. Обязательствами по виду абсолютно естественными, безобидными и взаимовыгодными, пагубность которых для страны довольно быстро вскрывается только при начале военных действий.

Такую форму ведения военных действий можно было бы назвать войной политической. Политическая война обычно требует для своего воплощения большего времени, чем все остальные формы ведения войны.

Формы воздействия неявные

К неявной форме военных действий против данной страны, протекающих в мирное время, можно отнести различные формы давления или влияния на правительство страны, вынуждающие его к принятию под тем или иным предлогом решений, ослабляющих боеготовность вооруженных сил и страны в целом.

Например, не выделять средства на разведку и контрразведку, на строительство флота и перевооружение армии, на развитие фундаментальной науки и образования.

При этом влияние или давление на государственных деятелей любого ранга с целью склонить их к принятию решения, вредоносного для страны, но желательного или угодного какой-либо партии, религиозной организации или иному человеческому сообществу внутри страны или вне нее, совершенно необязательно может и должно проводиться в прямой форме.

Чаще всего, особенно в истории России, бывало так, что в разных сферах государственной деятельности принимались по тем или иным причинам и поводам нормативные акты, внешне совершенно не связанные между собой и, взятые в отдельности, не представлявшие для страны какой-либо реальной угрозы.

Но все вместе они создавали условия, при которых принятие все того же решения оказывалось единственно правильным и возможным при всей его вредоносности для страны. Фактически русское правительство ставилось перед необходимостью выбирать из всех зол меньшее. Тем не менее, выбираемое им зло оставалось злом и ни чем иным для страны.

Не самым значительным, но известным и ярким примером такого зла является решение о мобилизации русских вооруженных сил в июле 1914 года²⁵.

Отдел кадров во всемирном масштабе

Понятно, что при наличии такой «заинтересованной» организации − религиозной, партийной или иной − в ее состав в обязательном порядке должно входить «учреждение», занимающееся «подбором и расстановкой кадров» в руководстве страны, против которой ведется война тайная или явная²⁶.

Говоря попросту − отдел кадров. Кадров, сейчас обычно именуемых «агентами влияния». Отдел кадров этот имеет сетевую структуру, поскольку очевидно, что эта организация должна иметь возможность оказывать сходное влияние на правительство не одной, а нескольких стран. На все фигуры разыгрываемой ею шахматной партии. Желательно − во всемирном масштабе.

Утрата мировоззрения или коррекция его

Но это все действия или величины, говоря языком математическим, 2-го порядка малости. В основе же всего лежит духовно-нравственная диверсия, или, иными словами, «идеологическая война». Более полно – «информационно-идеологическая война».

Задача этой формы войны лишить общество, или, по крайней мере, его правящий класс, той идеологии, которая делает народ монолитным и четко распознающим как сами группы враждебные данному народу, так и долгосрочные планы этих групп.

Утрата правящим классом такого мировоззрения или коррекция его позволяет, как вербовать из его представителей «агентов влияния», так и превращать их в объекты внешнего манипулирования, даже не ставя их об этом в известность.

Идеологией, мировоззрением и мироощущением, создавшим Российскую Империю и делавшим ее непобедимой, пока Империя была верна ему, было Православие.

Поэтому враждебной для Православной страны можно считать любую идеологию, которая не признает Православие основным фактором, определяющим внешнюю и внутреннюю политику. Идеологию, которая ставит неправославные взгляды если и не выше Православия, то уж, во всяком случае, никак не ниже.

Православие вопреки внедренному бытующему мнению − отнюдь не субъективная вера, «одна из многих», а, по словам современного мыслителя, область точного знания об истинном устройстве мира − небесного и земного − и о смысле мировых событий. Не владея этим знанием невозможно не только смысл войн и революций постичь, но даже сводку ежедневных новостей толком понять. Потому-то сейчас русского человека, лишенного защиты Православия обманет не только сатана, − любого диктора с телевидения хватит.

«Наша единственная сила в Православии, и, утрачивая Его, мы становимся… презреннейшими из людей, ничтожнее всех ничтожностей Европы.

Удивительно: каждый, кого видишь из Православных: мужик, купец, священник или хоть наш брат, “образованный”, несокрушим перед всеми “Европами”. Но, как только нет веры, − непременно оказывается слепым, ничтожнейшим, всемирным холуем»²⁷.

Вполне своевременные слова. Лев Тихомиров знал, о чем говорил.

Основные направления информационно-идеологической войны

Рассмотрим теперь подробнее направления в этой, начавшейся на закате XV века и продолжающейся сейчас, войне против нашей страны. Если отбросить частности, можно выделить из них два, на вид различных:

а) «ересь жидовствующих» – материализация сознания (материализм различных видов; замена небесных целей земными);

б) «греческий соблазн» − смена направления духовно-геополитического взгляда, влекущее изменение направления вектора геополитики (ошибки военно-политического плана).

На самом деле, обе эти линии идеологической войны тесно переплетены между собой, и судя по последствиям, направлялись из одного центра (источника).

Рассмотрим вначале первое направление информационно-идеологической войны.

Ведь что такое «ересь жидовствующих» в существе своем?

Переориентация русского (православного) человека от небесного к земному, его материализация.

Цель – убрать (спустить, опустить) его из «3-х мерного» пространства духовного видения и ведения, на двухмерную земную шахматную доску, о которой говорит генерал-разведчик А.Е. Вандам в своих очень актуальных в наши дни трудах²⁸.

А уж на ней мастера геополитических гамбитов с тысячелетним стажем легко смогут поставить на место новичков.

Оторвать наш взгляд от вечности и свести «во мгновение времени», то есть в обычный пространственно-временной континуум. А все царства «во мгновении времени», то есть в обычном физико-историческом времени, как однозначно указывает Евангелие, − во власти князя мира сего²⁹.

Поэтому единственный вариант победной русской политики – отражение нападений врага через «духовное измерение», которое выводит нас с двумерной шахматной доски земной геополитики.

Второе направление информационно-идеологической войны, обозначенное здесь как «греческий соблазн» − завоевание, или вернее отвоевание Царьграда и всей Восточной империи, представляется на первый взгляд вполне православным. И лично у меня вызывает до сих пор симпатию. Более того, есть очень почтенные пророчества, что до конца земной истории, нам все же придется Царьград взять.

Однако, будучи несвоевременным и неподготовленным, «царьградское направление» также лишало Третий Рим свободы, оборачивая его державную голову назад, вспять, к рухнувшему в земное тление Второму Риму.

Тем самым, было игнорировано евангельское предупреждение: «никтóже возлóжь руку свою на рàло и зря вспять, упрàвлен есть в Царствие Божие» (Лк 9:62).

То есть, обернувшийся назад не направлен в Царство Небесное, поскольку теряет верный путь. В Синодальном переводе евангельский стих переведен почему-то справкой для жандармского отделения: «… озирающийся назад не благонадежен для Царствия Божия».

В конечном итоге и это становится верным, но именно в результате того, что оборачивающийся назад теряет верное направление движения, и отныне путь его направлен куда угодно, но не в Царство Божие.

А значит, и при этом «благочестивом варианте» русская политика и геополитика теряло «небесное направление», тем самым выпадая из 3-мерного измерения духа на ту же двумерную шахматную доску земной политики, где и совершала неизбежные для нее здесь ошибки.

Механизм идеологической войны

Механизм идеологической войны был во всех случаях один и тот же.

Как показал наш выдающийся историк профессор И.Я. Фроянов, врагами Третьего Рима использовался метод «обволакивания власти»: «план западных инспираторов ереси предусматривал использование в своих целях различных представителей светской и духовной власти.

Позднее подобная практика будет называться обволакиванием власти³⁰, тогда как суть оставалась прежней: руками своих, сознающих и не сознающих дело агентов решать поставленную задачу …

Тем самым отрабатывался прием, который потом станет нередко применяться подпольными силами в борьбе против неугодных политических систем: властью системы уничтожать саму систему. […]

С тех пор и до нынешнего времени в методах борьбы Запада с Россией мало что изменилось. Упомянутые способы её ведения оставались в принципе неизменными. Они лишь совершенствовались, не меняя своей сути. В зависимости от конкретных исторических условий применялся тот или иной способ, причём либо в отдельности, либо, если требовали того обстоятельства, в различных комбинациях»³¹.

И.Я. Фроянов указывает также еще на одно – третье направление информационной войны: проталкивание экономической реформы, ослабляющей мощь государства.

В конце XV – начале XVI века, таковой реформой, например, была предлагаемая «нестяжателями» ликвидация монастырского землевладения³².

Такова вкратце теория. Посмотрим, как ложатся в нее известные нам факты.

Иосиф Санин на защите Третьего Рима

«Обозревая религиозно-политическую историю Руси конца XV − середины XVI века, исследователь обнаруживает ряд явлений, не утративших своей актуальности до сего дня.

Эти явления характеризуют отношение Запада к России, вскрывают цели, преследуемые Западом в связи с Россией. То, что происходило тогда и происходит сейчас, вполне укладывается в известную формулу “Натиск на Восток”, реализуемую по-разному в зависимости от конкретных исторических обстоятельств. На протяжении же указанного времени события разворачивались следующим образом. […]

Россия превращалась во вселенское средоточие истинного христианства − православия. Врат православной веры поняли это еще раньше русских интеллектуалов.

Запад и сосредоточенные там антиправославные силы были очень встревожены появлением Русского единого государства, но взять Россию посредством военной силы не могли и потому навязали ей более изощренную форму войны − идеологическую войну, забросив сначала в Новгород, а затем и в Москву семена “ереси жидовствующих”. То была спланированная акция, положившая начало организованному еретическому движению. […]

Доверчивость русских людей, их неискушенность в религиозных вопросах способствовали распространению ереси, которая быстро превратилась в серьезную угрозу основам православной веры и церкви, а в ближайшей перспективе − Самодержавству, фундамент которого Иван III только что заложил»³³.

Началось все с того, что «в 1471 году в Новгород по приглашению новгородцев прибыл на княжение литовский или, точнее, литовско-русский князь Михаил Олелькович. В его свите находился некий Схария. Вслед за Схарией приехали в Новгород и его единомышленники (Моисей Хануш, Иосиф Шмойло и пр.)

Вот эти люди и посеяли в Новгороде еретическое учение, которое и в летописях, и и исторической литературе получило название «ереси жидовствующих».

Впервые это определение, кстати, дал Иосиф Волоцкий…

Эта ересь уже через несколько лет стала серьезной угрозой для всего российского государства»³⁴.

Что характерно, до сих пор нет единого мнения, что скрывалось тогда под ересью жидовствующих. Сам Фроянов считает, что ближе всего к истине подошел профессор А.А. Карташев, обозначив ее как «вольномыслие под еврейским соусом».

«Приверженцы ереси отдавали предпочтение Ветхому Завету перед Новым Заветом, отвергали Святую Троицу, не верили в божественную природу Господа нашею Иисуса Христа, смеялись над поклонением иконам, мощам и другим святыням, ополчились на монастыри и церковнослужителей.

Словом, что была критика самих основ Православия с оттенком иудаизма»³⁵.

Сверхцелью ереси было разрушение основ русского государства.

Духовно-политическая обстановка на Руси осложнялась и тем, что одновременно с «ересью жидовствующих» возник конфликт между двумя наиболее влиятельными русскими духовными школами. В частности, по вопросу монастырского землевладения.

Одну из них, называемой по его имени иосифлянами возглавил настоятель знаменитого Волоцкого монастыря Иосиф (Санин), а другую отшельник с берегов реки Соры Нил (Майков). Конфликт этот вошел в историю как спор между иосифлянами и нестяжателями, к которым причисляли себя ученики Нила Сорского.

Преп. Иосиф Волоцкий

При поверхностном рассмотрении проблемы некоторые исследователи сущность спора видят либо в столкновении «обмирщенного» и «духовного» православия, либо в расстановке акцентов на внешнюю и внутреннюю жизнь, либо в борьбе отрешенных мистиков и властолюбивых прагматиков, либо вообще в экономическом конфликте.

Необходимо помнить, что речь идет о двух православных святых, поэтому борьбы и спора в современном политическом их понимании между ними не было и быть не могло.

«Они даже литературно боролись "единым фронтом" против отравы ересью жидовствующих. В своем полемическом против ереси труде, в "Просветителе", преподобный Иосиф не стесняется текстуально использовать одно из писаний преподобного Нила, видя в нем единомышленника...

Да и литературная борьба за монастырские имущества заострилась уже после смерти преподобного Нила между учениками обоих преподобных»³⁶.

Но это между святыми. В остальном же было налицо противостояние двух духовных школ, каждая из которых имела свое представление о дальнейших путях развития русского православного государства.

Дополнительный интерес этому противостоянию придает факт, что принципиально удаляющиеся от мира последователи Нила Сорского, да и он сам приняли участие в очевидно политическом действе, что показывает первоначальную заинтересованность государственной власти в победе нестяжателей. Понятно, что эта победа позволила бы оперативно пополнить великокняжескую казну за счет приватизируемых церковных фондов.

Обволакивание власти

И вот здесь, вновь возвращаясь к «ереси жидовствующих» мы увидим, «что ересь уже успела пустить глубокие корни в Московских верхах. Сам великий князь Иван III сочувствовал еретикам. Он даже перевел в Москву из Новгорода двух основных проповедников ереси, и, как сказали бы сегодня, назначил их на ответственные посты в центральном идеологическом аппарате: протопопа Алексея сделал протопопом Успенскою собора главного тогда, митрополичьего храма Кремля, а Дениса − протопопом другого кремлевского собора − Архангельского.

При этом для великого князя отнюдь не составляли секрета идейные шатания этих протопопов»³⁷.

Стоит добавить, что еретиком стал и тогдашний московский митрополит Зосима. Неудивительно, что «в среде высшей кремлевской бюрократии уже образовалось целое еретическое сообщество.

В это сообщество входили: посольский дьяк (министр иностранных дел) Федор Курицын, невестка Царя Елена Волошанка, видные представители московской бюрократии – дьяки Истома, Сверчок и другие, – а также князь Ряполовский – видный политический деятель того времени, и князья отец и сын Патрикеевы.

Эта группа еретиков вынашивала планы захвата власти, для чего они собирались посадить на [Царский] Престол Дмитрия – сына Елены Волошанки и покойного Ивана Молодого.

То был момент, который мог стать переломным для всей дальнейшей исторической судьбы России. Не случайно весьма осведомленный в некоторых исторических тонкостях современный историк Лев Поляков³⁸ в своем фундаментальном труде "История антисемитизма" пишет: “В течение длительного времени было похоже, что благосклонность Ивана III распространилась на партию Елены и Дмитрия”.

А дальше Поляков ставит очень характерный вопрос: “На каких путях в таком случае могли оказаться судьбы Святой Руси?”»³⁹.

Как видим, обволакивание власти было налицо и дошло до своего апогея.

Происходила первая зарегистрированная в истории Русского царства попытка «властью системы уничтожать саму систему».

Но в тот раз попытка не удалась. Отношение Ивана III к еретикам удалось переменить. Они были изгнаны из Кремля и подвергнуты соответствующему тяжести преступления наказанию.

Победа на незримом фронте

Ересь жидовствующих, по словам И.Я. Фроянова, «была первым опытом информационно-психологической агрессии против нашей страны. Скажу больше, то была первая попытка взорвать Россию изнутри.

К счастью, в конце XV начале XVI века еретиков удалось подавить. Это произошло, в основном, благодаря усилиям архиепископа Новгородского свт. Геннадия и, особенно, настоятеля Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого.

Они мобилизовали общественное мнение, подняли мощную волну протеста и недвусмысленно обличили Ивана III в попустительстве еретикам.»⁴⁰.

«Ими была добыта победа на незримом фронте и, надо сказать прямо, спасена Россия.

Их подвиг можно смело уподобить подвигу Минина и Пожарского.

Жаль, что значение св. Иосифа и владыки Геннадия в русской истории до сих пор не оценено в должной мере потомством»⁴¹.

В борьбе с ересью преподобный Иосиф, отстаивая веру, указывает на возможность и даже необходимость противодействия царю, если тот отходит от Священного Писания и Священного Предания и своими действиями наносит вред православию:

«Если же некий царь царствует над людьми, но над ним самим царствуют скверные страсти и грехи: сребролюбие и гнев, лукавство и неправда, гордость и ярость, злее же всего – неверие и хула, − такой царь не Божий слуга, но дьяволов, и не царь, но мучитель…

И ты не слушай царя или князя, склоняющего тебя к нечестию или лукавству, даже если он будет мучить тебя, или угрожать смертью»⁴².

Этой совершенно православной позиции Св. Иосиф придерживался все то время, пока была угроза, что царь может поддаться ереси жидовствующих, которая свила себе тогда гнездо в Кремле. Когда же Великий Князь внял увещеванию преподобного, то и его отношение к монаршей персоне стало заметно более мягким.

Однако ошибочным является мнение некоторых исследователей, что якобы на втором этапе развития своего учения Иосиф Волоцкий указывал на невозможность неподчинения царю и тем более его свержения, так как помазанник Божий не способен творить Богу неугодные дела. А если творит, то бороться с ним можно только молитвой.

Достаточно прочесть вышеприведенные слова, чтобы понять, до каких пор можно считать царя Божиим слугой, со всеми вытекающими последствиями.

И судя по всему, это понимал и Высокий адресат Иосифа Санина.

“Только жечь и вешать!”

«Попутно тогда удалось разрешить и еще один важный для русского общества вопрос: какие меры использовать для борьбы с ересью?

Мнения по этому поводу тогда разделились. Так, преп. Нил Сорский призывал вступать с ними и диалог и увещевать исключительно словом.

Иной позиции в отношении еретиков придерживался архиепископ Геннадий, он требовал: “Только жечь и вешать!”

Свт. Геннадий Новгородский

создатель первой полной переводной Библии в России, автор посланий

После долгих колебаний Иван Васильевич поддержал последнюю точку зрения.

Таким образом, впервые на Руси был осуществлен принцип, что “ересь должна подавляться не словом, а силой”.

Словом с ней мало что можно было поделать, поскольку еретики очень искусно маскировались под православных. Жизнь, на мой взгляд, доказала правоту митрополита Геннадия и преподобного Иосифа Волоцкого. Ересь тогда удалось подавить»⁴³.

Ошибка или диверсия

Параллельно с жестокою борьбой Иосифа Волоцкого с ересью жидовствующих, на Соборах 1503 и 1504 годов происходило противоборство учений иосифлян и нестяжателей.

Иван Васильевич, а за ним некоторое время и Василий Иванович поддерживали линию нестяжателей. По указанным выше причинам.

Тем более, оба Государя искренне считали, что высвобождающиеся ресурсы были стратегически необходимы для решения теперь уже государственной задачи − построения Третьего Рима.

Им не без основания казалось, что когда отечество в опасности, актуальным становится не построение врат в царствие Божие (монастырей), а создание православной империи, то есть, по сути, неуязвимого для агрессора государственного образования, которое, объединив различные потенциалы, способствовало бы формированию мощной государственной системы с идеологической опорой на православие.

Уже в то время было очевидно, что перспективные государственные задачи и цели должны быть прямо связаны с созданием мощнейшего военного аппарата.

Но парадокс заключался в том, что предложенная нестяжателями программа согласовывалась лишь с текущими интересами государства.

Церковь действительно могла, не изменяя своей основной задаче служения Богу, передать государству колоссальные материальные ресурсы для многочисленных государственных нужд.

По существу, безболезненно мог быть решен ряд первостепенных тактических задач, но в стратегической перспективе эта первоначальная легкость обернулась бы существенными общегосударственными сложностями.

В том числе – утерей значительной части влияния церкви в обществе.

Фактически имело бы место единовременное ограбление церковного имущество, на которое так легко шла власть в дальнейшем.

Совершенно не учитывался факт, что значительную часть церковных имуществ, составляло личное состояние иноков боярских и княжеских родов, оставлявших служение царю земному для служения Царю Небесному.

В том числе и имуществом, которое шло в этом случае на видимые добрые дела.

Могу подтвердить это примером, до некоторой степени личным. В Волоколамском Патерике есть рассказ о князе Андрее Голенине, принявшим постриг у Святого Иосифа, отписавшего имение на монастырь, и под именем инока Арсения, ставшего одним из ближайших сподвижников Святого Иосифа. «И рукою его был пострижен, и облечен в священный иноческий образ, и был наречен Арсением.

И многое богатство, и села свои − все вложил в монастырь отца Иосифа, а прочее многое богатство раздал слугам своим и нищим».

Святой Иосиф в письме Великому Князю Василию Иоанновичу, среди десяти старцев, на кого можно оставить по смерти его монастырь, в числе первых указал трех: «Во главе этого собора большей братии стоят Кассиан Босый, Иона Голова и Арсений Голенин».

Защита церковного имущества была для Иосифа Волоцкого и его сподвижников ни самоцелью, ни чем-то новым или экзотическим. Они защищали сложившуюся до кризиса эсхатологического учения практику общежительных монастырей и «вкладно-поминальную систему» монастырского хозяйства.

«Преподобный видел в Церкви замечательный инструмент передачи народных богатств от богатых бедным, − говорит Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. − Как сказали бы сегодня экономисты, он видел в Церкви инструмент перераспределения материальных благ и считал, что именно Церковь может взять от богатых и передать бедным.

А потому всякие обвинения преподобного Иосифа в стяжательстве − это надуманные обвинения»⁴⁴.

Иллюстрацией слов Патриарха служит известный факт, что тот же Иосифо-Волоцкий монастырь кормил в голодные годы тысячи крестьян из своих запасов, предотвращая голод и вымирание населения.

Хорошо известно, что никакая бюрократия по оперативности не справится с подобными задачами. А вот государству, никто бы жертвовать добровольно имущество не стал.

Одно дело Богу, другое – приказному дьяку.

Так что видимо на первый взгляд выгодное для государства дело оборачивалось уже в ближайшей перспективе серьезным экономическим и социальным ущербом. Что рикошетом било бы уже и по царской власти, а значит и по самой идее Третьего Рима.

Так что в истинно государственном, долгосрочном смысле программа нестяжателей переведенная из задачи личного спасения души на государственный уровень, очень напоминает замаскированную диверсию под Третий Рим.

Именно предложения нестяжателей о ликвидации монастырского землевладения, И.Я Фроянов выделяет как еще одно – третье направление информационно-идеологической войны: проталкивание экономической реформы, ослабляющей мощь государства.

И это направление также будет всегда присутствовать в невидимой и необъявленной войне протии России.

Россиецентризм против византиецентризма

И вот тут, как раз выясняются любопытные вещи.

«Учитывая генезис нестяжания, закономерным является тот факт, что в этом учении возникает эллинофильское течение. Одним из основных его источников является идеологическая деятельность Максима Грека (Михаила Триволиса), незаурядного мыслителя и духовного лидера, сыгравшего значительную роль не только в формировании русского богословия, но и в развитии учения о соотношении власти государственной и власти церковной.

Максим Грек обосновал учение византиецентризма и даже считал автокефалию русской церкви нелегальной. Разумеется, ни о каком Третьем Риме речи быть не могло.

Божественной миссией России он считал освобождение греков и реставрацию Византийской империи.

Русь в этой концепции исполняла роль очень важной, но все же имперской провинции, которой Богом предназначено восстановить имперский центр»⁴⁵.

В рамках этого учения продуцируется нигилистическое отношение к русскому православному наследию и русской церковности. Некоторые положения этого учения нашли отражение в современных работах, которые видят в Третьем Риме не подъем, а упадок православия.

Задачу исправления негативных последствий программы нестяжателей и выработку русского национального имперского идеала и взяли на себя преподобный Иосиф (Санин) и его ученики. Будучи основателем и игуменом образцового монастыря, Иосиф не формулировал в своих посланиях ничего нового, он высказывает то, о чем говорили несколько поколений игуменов до него. Но влияние на формирование русской имперской идеологии созданного Волоцким учения нельзя переоценить.

Доктрина старца Филофея о Третьем Риме гармонично вписалась в сформировавшееся к тому времени иосифлянское учение, ставшее официальной церковной доктриной и оказывавшее явно или неявно большое влияние на все политические учения в течение столетий.

«Учение преподобного Иосифа Волоцкого, предполагающее не византиецентризм, а россиецентризм, не восстановление Византийской империи во что бы то ни стало, а развитие и укрепление царства Русского, становится подлинной задачей православных христиан.

Удивительно, но, несмотря на то, что не произошло массового высвобождения церковных материальных ресурсов в пользу государства, очень быстро Россия переориентирует свой огромный национальный потенциал на военно-политическое усиление и расширение.

Формируется поместная система, и возникает многочисленное сословие служилого дворянства с его этикой государевой службы, военной честью и особыми имперскими целями, и интересами и, что самое главное, имперским мировоззрением.

Начинается имперское присоединение земель за счет деградирующей от католизации Литвы и массового перехода в русское подданство. Исторически Литву ждет “ополячивание” и распад, который она уже никогда не преодолеет, а Россию − усиление и статус великой мировой державы»⁴⁶.

Историческую правоту преподобного Иосифа и его последователей и заслугу их в созидании Третьего Рима, признает историк Русской церкви Антон Карташов:

«Словом, если не диктовать древней русской истории современных нам оценок и программ, признать органически неизбежным генеральный ход ее по безошибочному инстинкту биологического самоутверждения (а не буддийского самоотрицания),

то надо нам, историкам церкви, а не какой-то "культуры вообще", пересмотреть банальное, пресное гуманистическое оправдание идеологии и поведения "заволжцев",

и признать творческую заслугу величественного опыта питания и сублимации московско-имперского идеала как созидательной формы и оболочки высочайшей в христианской (а потом и во всемирной) истории путеводной звезды − Третьего и Последнего Рима»⁴⁷.

Вольно или невольно

Удивительным образом, нестяжатели, столь любимые всеми либералами, как светскими, так и церковными, вольно или невольно, но сыграли очень странную роль сразу в трех направлениях информационно-идеологической войны с Третьим Римом.

Во-первых, если не поддержка, то очень снисходительное отношение к еретикам. Исследования ряда историков позволяют высказать мнение о связи нестяжателей с развитием еретических учений конца XV − середины XVI веков.

На то, что все знаменитые еретики указанного периода были связаны с нестяжателями, как общностью идей, так и местом пребывания, справедливо указывает И.Я. Фроянов. Действительно, Матвей Башкин, старец Артемий, Феодосий Косой − жили и трудились в монастырях нестяжателей, а те из еретиков, кто не был казнен, были заключены в монастыри противников нестяжателей иосифлян. Последнее также подтверждает, хотя бы косвенно, связь еретиков с нестяжателями.

Во-вторых, рассмотренный выше вопрос о монастырском землевладении, разрешение которого «по-нестяжательски» нанесло бы существенный экономический удар по Русскому царству.

И, в-третьих, достаточно неожиданно всплывший в лице Максима Грека «греческий» вопрос.

Именно этот вопрос сыграл с нами злую шутку, а вернее − трагическую роль в остановке нашего распространения на Восток, «встречь солнца». И в конечном итоге сильно способствовал многим нашим геополитическим неудачам.

Как реализация замысла Божьего

До становления Московского царства степь для нас была источников больших и малых неприятностей. От половцев и туменов Субудая и Батыя до разношерстного войска Мамая и исключительно вредоносных крымских татар-работорговцев. Считается, что объединенными их усилиями лет за триста-четыреста Русь потеряла порядка двухсот процентов своего населения.

Не мудрено, что в русской геополитической мысли сформировалась устойчивая мыслеформа, от Пушкина и Чаадаева до Блока, что Россия – щит цивилизации Европы от кочевников Азии.

На самом деле, в еще большей мере Россия была щитом этих кочевников от цивилизации Европы. Без нее их, скорее всего, постигла бы судьба североамериканских индейцев. Ненавидеть нас, впрочем, ухитрялись по обе стороны щита.

Но с Запада все же больше.

Расширение Третьего Рима на Восток и покорение бывших земель Монгольской империи воспринимались как реализация замысла Божьего о расширении территории православия на Земле. Русская экспансия затворила степные ворота Евразии и превратила дикую окраину цивилизованного мира в становой хребет русской государственной территории.

Венчание на царство Иоанна IV

Взятие Казанского и Астраханского царств, а перед этим венчание на царство Иоанна IV ознаменовали зрелость Русского царства, а Стоглавый собор оформил иосифлянское учение и церковный устав Третьего Рима в стройную систему.

Отличительной чертой самоощущения нового Ромейского царства был его акцентированный москвоцентричный характер. Россия видит ценность в самой себе, и только деятельность Русского царства имеет, по мнению его апологетов, эсхатологическое и метаисторическое значение.

Жизнь за Царя

Именно в этот период происходит исключительно быстрое расширение России на Восток, «встречь солнца». За полвека мы прошли от Урала до берегов Тихого океана. В походе Ивана Москвитина, первым шагнувшего в 1639 году на берега Охотского моря, принимал участие соратник Ермака 85-летний казак Иван Черкасс.

Произошло это в поистине благословенное царствование Царя Михаила Федоровича (1613-1645), первого из династии Романовых, когда «под отеческой державой Русь отдохнула наконец».

Зримым воплощением Божиего благословения русского народа, выбравшего Соборным решением Романовых на Русский престол, с клятвой вечной верности своему выбору, служит совершенно фантастическое расширение территории Московского Царства за это правление: с 5 до 12 миллионов кв. км! Примерно на 220 тыс. кв. км в год! Беспрецедентная крутизна графика прироста территории Третьего Рима.

Так же беспрецедентен рост населения России при кротком Царе Михаиле. Уменьшившееся в гибельные годы смуты почти в два раза, упав до 3 млн человек, за годы его царствования оно увеличилось более, чем вдвое достигнув цифры в 7 млн человек.

Символично, что само восшествие Михаила на Престол стало возможно только потому, что простой русский крестьянин Иван Сусанин не задумываясь отдал свою единственную земную жизнь за то, чтобы у России был Царь.

Жизнь за Царя.

История неумолимо показывает, что пока русский человек готов был ради Бога отдать свою жизнь прежде всего за Царя, а лишь потом за Отечество, пока было живо мистическое единение Царя и Народа, овеществленное жертвенным служением Ивана Сусанина, Россия стояла несокрушимо, и росла и землями, и людьми.

Икона Царства Небесного

Практически идеальной была в это царствование и симфония между русским государством и русской православною церковью. Патриархом самое сложные первые годы был Филарет ‒ в миру Федор Никитич Романов, отец Государя. Прямо икона Небесного Царствия: «Я и Отец ‒ одно».

Может быть потому и Сибирь стала русской практически во мгновение ока. К сожалению, в нашем земном падшем мире долго длиться идеал не может, как и показал пример следующего царствования. Симфония нарушилась, и результат ее нарушения как это ни странно сказался именно на русском присутствии в Сибири, точнее в Восточной Сибири, а еще точнее ‒ на Дальнем Востоке. Но именно от дел дальневосточных зависело сможет ли Сибирь сама себя прокормить.

Дело в том, что единственной проблемой массового освоения Сибири, была проблема снабжения хлебом и иными припасами растущего населения. Специфика русского освоения «планеты Сибирь», на территории которой дважды поместилась бы вся Западная Европа, заключалась в том, что оно шло северными путями.

Так главным городом – столицей – Восточной Сибири был Якутск. И хлеб в Якутске стоил 10-15 копеек за фунт, в 50-100 раз больше, чем в среднем по России. Чтобы примерно представить соотношение цен, это все равно, что сейчас, батон стоил бы от ста до двухсот долларов. И этого хлеба часто не было.

Но к середине века, казалось, вопрос с хлебом для Сибири был практически разрешен. К 1651 году усилиями Василия Пояркова и Ерофея Хабарова русская Сибирь вышла на Амур. И не просто вышла, но твердой ногой стала в этом теплом по сибирским меркам и хлебородном крае⁴⁸.

Достаточно 300 человек

Первые две попытки проникнуть на Амур, − Максима Перфильева в 1639 году и Еналея Бахтеярова в 1641 − кончились неудачей. Но упорен был воевода якутский Петр Головин. И в 1643 году организован был еще один − третий поход, «письменного головы» и столбового дворянина Василия Пояркова.

Обученные предыдущим печальным опытом «государевы люди» отнеслись к делу весьма «сурьезно». Подготовка экспедиции, как и полученные ей практические и научные результаты, начисто опровергают расхожее мнение, идущее от «времен Петровых», что истинно-научное изучение Сибири началось у нас якобы, как всегда, с немцев. А именно, с данцигского уроженца Даниила Готлиба Мессершмидта, приглашенного Петром I «по найму» для изучения и описания сибирских богатств. Хотя личностью немец оказался героической и достойной всяческих почестей, и нелицемерного уважения.

Очень советую любознательным ознакомиться подробней с трудами и походами первооткрывателя Амура письменного головы и столбового дворянина Василия Пояркова⁴⁹. Ни у одного Джека Лондона или Майн Рида таких приключений не сыщете.

Нас же сейчас интересует конечный результат. Вернувшись в Якутск с оставшимися в живых казаками, воевода-разведчик Василий Поярков сдал якутскому воеводе, уже не Головину, а Пушкину, подробнейший чертеж всего своего пути, а главное ‒ реке Амуру со всеми «сторонними» реками. И доложил руководству, что:

1) вся открытая им страна удобна для земледелия;

2) живущие в ней полудикие племена никому не подчинены;

3) для утверждения русской власти на Амуре достаточно 300 человек⁵⁰;

4) из указанных 300 человек ‒ половина должна быть распределена гарнизонами в трех или четырех городках, а половина состоять в подвижном резерве.

Появление маньчжуров

В 1648 году открыт был новый, более западный и более короткий путь к Амуру. После предварительной разведки отправилась из Якутска вторая партия казаков из 50 человек под начальством составившего ее на свой счет купца Ярко Хабарова для подчинения Амурского края России.

«Прибыв в июне 1651 года на Амур, Ерофей Хабаров основал у устья речки Албазин городок того же имени и поплыл вниз по Амуру, останавливаясь в попутных селениях и приводя туземцев в русское подданство. К концу навигации он спустился за Сунгари и остановился на зимовку у Ачанского улуса в построенном им Ачанском городке».

Ерофей Хабаров

До этих пор весь поход протекал исключительно мирно. Как мы помним, жители Приамурья сами просили еще у Пояркова русского покровительства и защиты от маньчжуров. Однако в Ачане произошло неладное.

«Недовольные приходом забиравших у них продовольствие казаков ачанцы решили просить помощи у маньчжуров».

Последние, только что победив Китай, пребывали в это время в эйфории от своих военных успехов, и наместник богдыхана в Манчжурии, заранее потирая руки, «отрядил 2 000 своей конницы с 8 орудиями, фузеями и петардами.

Отряд этот под начальством князя Изинея шел к Ачанскому городку три месяца.

Но при первом же столкновении с русскими 24 марта 1652 года маньчжуры были разбиты наголову и бежали».

Русских же было − 150 хабаровских казаков!

«С открытием навигации Хабаров поплыл вверх по реке, построил у устья Кумары острожек и послал в Якутск доложить воеводе, что Амурский край может быть настоящей житницею для всей Сибири, но что ввиду опасности со стороны маньчжур необходимо подкрепление в 600 человек.

Дать таких сил Якутск не мог, но с теми же посланцами отправил просьбу в Москву.

Последняя командировала на Амур дворянина Зиновьева с поручением поощрить казаков, прибавить к ним команду в 150 человек, усилить их снарядами и приготовить все нужное к приходу 3000 войск, которые предполагалось двинуть туда под командою князя Лобанова-Ростовского».

В августе 1653 года Зиновьев прибыл к устью Зеи, собрал коллекцию из местных раритетов, взял с собою представителей туземных племен, а заодно с ними и Хабарова, и повез с собой в Москву. На Амуре же оставил казака Онуфрия Степанова, изъяв его из подчинения якутскому воеводе и приказав весь собиравшийся с туземцев ясак посылать прямо в Москву⁵¹.

Про остальные обещанные войска Москва как будто забыла.

Был на дворе год 1653-й. Запомните эту дату.

Наше наступление на Восток сначала замирает на четверть века, а потом резко меняет направление на Север. Россия навсегда упускает свой шанс уже в XVII веке твердо стать на берегах Печилийского залива и в ближайшие десятилетия стать гегемоном Тихого океана, почти за век до наших исторических врагов, именуемых генералом Вандамом «англосаксами».

Изменение направления вектора русской геополитики

в середине XVII века

1653 год – год начала реформ патриарха Никона, приведших к расколу русского суперэтноса. Связь между этим расколом и остановкой нашего распространения на Восток, «встречь солнца», подробно рассмотрена в книге «Цусима – знамение конца русской истории»⁵².

Но сами реформы Никона стали следствием изменения направления вектора русской геополитики. Это изменение сыграло важную, и в целом отрицательную роль в судьбе Русского царства – третьего и последнего воплощения вечной Римской империи.

Духовное зрение царя и патриарха затмил призрак падшего Второго Рима – Царьграда. Почему-то именно физическое обладание этим населенным пунктом на берегу Босфора было признано подтверждением выполнения Московским царством миссии Третьего Рима.

Хотя от роли цезаря Царьграда уже успели отказаться оба Ивана Васильевича, а между ними и Василий Иванович. Несмотря на то, что предложения шли с самого, так сказать, верха – от Рима первого, в прошлом языческого, а ныне папского. И в этой ипостаси значительно более опасного и вредоносного для православных, чем Рим языческий или даже Стамбул турецкий.

Да увековечит Бог царство турок во веки веков!

Чтобы не прослыть голословным, стоит привести слова известного архидиакона Павла Алеппского, высказанные им в сердцах, после того, как вступил в июне 1654 года, пересекши Днестр, на «землю казаков», только что освобожденную Богданом Хмельницким от польского ига. Восхищаясь грамотностью казаков, включая женщин и малых детей, Павел говорит:

«Число грамотных особенно увеличилось со времени появления Хмеля [Хмельницкого] (дай Бог ему долго жить!), который освободил эти страны и избавил эти миллионы безчисленных православных от ига врагов веры, проклятых ляхов.

А почему я называю их проклятыми?

Потому, что они выказали себя гнуснее в злее, чем лживые идолопоклонники, мучая своих христиан, думая этим уничтожить самое имя православных.

Да увековечит Бог царство турок во веки веков!

Ибо они берут харач⁵³ и не входят ни в какие счеты по делам веры, будет ли она христианская или нусерийская⁵⁴, еврейская или самарянская.

Но эти проклятые не довольствовались харачем и десятиной с братьев Христа, которых они держали в рабстве, а отдавали их во власть врагов Христа, жестоких евреев, как мы впоследствии об этом расскажем по достоверным данным.

Они не только препятствовали им строить храмы и удаляли священников, знающих тайны веры, но даже совершали насилия над их благочестивыми и непорочными женами и дочерьми.

Бог, видя их надменность, коварство и жестокость к их братьям христианам, послал на них своего верного служителя и раба Хмеля, который отмстил им, нанес решительный удар их кичливой гордости и их несчастием порадовал врагов их, подверг их унижению и презрению, как мы впоследствии расскажем обо всем, их касающемся»⁵⁵.

Все же сильно надо было довести православных, чтобы пожелать увековечивание Османской империи!

Может потому и получилось у Кемаля Ататюрка в 1920-х годах отстоять ее последние территории от Антанты.

Так что, примерно ясно, кто является фигурантом известной русской поговорки: «…хуже татарина». Добавим, «и турка».

К истории вопроса

В середине XVII века резко сменилось направление вектора русской геополитики. Восточное направление сменилось западным и южным – на Босфор. На Царьград. И начались трехвековые сбои русско-российской геополитики.

Но смена направления готовилась значительно раньше. И не нами.

Впервые идею о том, что Россия должна овладеть Константинополем, выдвинул католический Рим в 70-е годы XV века. Папские прислужники тогда пытались «найти подход» и к Ивану Васильевичу, а затем и к сыну его Василию Ивановичу.

Великого князя Иоанна Васильевича подводили к этой мысли, например, венецианцы, но весь размах дипломатических усилий Европы нам сейчас трудно представить. Вершиной их интриги стало устройство брака русского монарха с племянницей погибшего императора Константина – Софьей. По этому поводу в Риме была даже написана фреска, где князь Иоанн на коленях стоит перед Папой.

Но планам этим было суждено обломиться. Софья Фоминишна хоть и была воспитана под чутким руководством папского престола, но верность православию сохранила. Не слишком, впрочем, ее афишируя. До поры.

Однако в Пскове, едва ступив на Русскую землю, она бросилась к русским иконам и целовала их, не обращая внимания, как мрачнеют папские послы.

Царевна была последней в династии Палеологов, из тех, кто имел моральное право наследовать престол. Ее старший брат Мануил бежал к туркам и принял ислам.

Наследником императорских регалий оказался другой брат Софьи – Андрей, который только что на аукцион их не выставлял. Предлагал, судя по всему, и Иоанну Васильевичу, затем подписал договор с французским королем Карлом VIII, но, не получив ни гроша, передал престол Кастильскому королевскому дому.

Понятно, что всерьез эти сделки никто и никогда не воспринимал. При всей неприязни к русским, Европа была убеждена, что других наследников Царьграда, кроме русских государей, в природе не существует.

Но Великий князь Иоанн к уговорам был равнодушен.

Так же, как и его сын Василий.

В 1519 году посол Тевтонского ордена Дитрих Шомберг передал Великому князю предложение Папы Льва Х принять участие в коалиции против турок:

«Занеже султан турской вотчину великого князя держит».

Посол убеждал, что пора Василию Иоанновичу «за свою вотчину константинопольскую стояти ... ныне путь пригоден».

О том же говорил Великому князю известный нам Максим Грек, он же Михаил Триволис, около 13 лет учившийся в католических высших учебных заведениях Флоренции, Болоньи, Падуи, Феррары, Милана, пребывший также в двухлетнем монашеском постриге в католическом доминиканском монастыре Сан-Марко.

Сразу по приезде в Москву в 1518 году, он призывает Василия Ивановича к освобождению Константинополя от турецкого ига, говорит о необходимости объединения христиан вокруг Константинопольского патриаршего престола.

Одним словом, «...ныне путь пригоден».

Но у Василия Ивановича, насчет пути было иное мнение. Ближе сердцу его были слова инока Филофея, что два Рима пали, третий – Москва − стоит, а четвертому не бывать.

Россия твердо стала на пути Третьего Рима и с него свернуть не желала.

Мы веруем не в греков, а во Христа

Щедрость наших новых европейских друзей на обещания была вполне объяснима. Войска Сулеймана Великолепного стояли в центре Европы. Были взяты Белград и Будапешт, чудом держалась Вена. Турецкие войска вошли в Баварию. Средиземное море стало турецким озером.

Так что помощь русских войск была актуальна. Актуальной она оставалась и через полвека, когда ученый иезуит Антонио Поссевино делал царю Иоанну Василевичу предложения, от которых по мнению Антонио, тот никак не мог отказаться.

Антонио Поссевино

Фрагмент картины Яна Матейко «Стефан Баторий под Псковом»

Папский легат Антонио Поссевино, приехав в Москву, был принят Государем Иваном Грозным и «представил письмо папы и дары: крест с распятием, четки с алмазами и в богатом переплете книгу о Флорентийском Соборе. […] Антоний прибыл в Москву с полною надеждою повести теперь дело и о соединении Церквей»⁵⁶.

В качестве одного из аргументов папский легат пообещал царю Ивану Цаpьгpадский престол.

И что же ответил Иван Васильевич на этот лукавый соблазн?

Послушаем отрывок из диалога:

«Тогда Антоний сказал: “Светлейший государь! […] Знай же, что верховный первосвященник вовсе не нудит тебя переменять древнейшую веру греческую, которую проповедовали святые отцы и законные Соборы, напротив, убеждает тебя, чтобы ты узнал и понял ее, какою она была, и удержал лишь то, что осталось от нее целым и невредимым в твоих владениях. […]

Если ты соединишься верою с папою и всеми государями, то при содействии их не только будешь на своей пpаpодительской отчине − в Киеве, но и сделаешься импеpатоpом Цаpьгpада и всего Востока”.

Государь отвечал: “О вере я папе не писал, да и с тобою не думал говорить о ней, чтобы не причинить тебе чего неприятного, и потому, что мой долг – заправлять мирскими делами, а не духовными. […]

Впрочем, знай, что мы веруем не в греков, а во Христа⁵⁷.

Что же до Восточной империи, то Господня есть земля; кому захочет Бог, тому и отдаст ее. С меня довольно и своего государства, других и больших государств во всем свете не желаю”»⁵⁸.

Царь Иоанн даже «не согласился дозволить латинских церквей в России, несмотря на все просьбы Антония. А последний именем папы просил, чтобы царь не держал у себя “магистров люторских, немецких, которые не знают Пречистые Богородицы и святых Божиих, а чтобы держал правдивых священников веры римския”.

Но Антонию на это сказано было то же самое, что не раз говорили ему: в Русском государстве живут многие люди всяких вер, и живут все своим обычаем, их не стесняют, не преследуют, но только никому из них не позволяют совращать русских в свою веру.

Русские – повторим вслед за самими иностранцами, посещавшими тогда наше отечество, − только одних себя признавали истинными христианами, а всех прочих христиан, в том числе и протестантов и латинян, считали еретиками, даже не лучшими турок, и всех не только католиков, но равно и протестантов и других перекрещивали в случае принятия ими православия»⁵⁹.

Миссия в Пекин Игнатия Милованова

И пока было так, Третий Рим стоял нерушимо, и даже при временных иногда неудачах на Западе, восточное направление было успешно паче всех ожиданий. Как показал генерал Алексей Вандам, к середине XVII века вся бывшая империя Чингисхана готова была пасть к русским ногам.

А она между прочим включала и Китай, и Корею.

Недаром году так в 1670, воевода Нерчинского острога тобольский сын боярский Даниил Даниилович Аршинский отправил к китайскому императору Канси дипломатическую миссию из шести человек во главе с казачьим десятником, нерчинским сыном боярским Игнатием Михайловичем Миловановым.

Задачей миссии было доведение до сведения императора «наказной памяти» Аршинского, где он предлагал Канси перейти под покровительство Русского Царя, предварительно выплатив дань. Надо полагать, со времен Александра Македонского.

А лучше того – попросту вступить в русское подданство⁶⁰.

И если Москва, хотя бы не вмешивалась в процесс, глядишь, и перешел бы, и выплатил.

А куда денешься?

Китайская армия была в полном упадке, почему Китай и смогли завоевать малочисленные маньчжуры, ‒ лучшие воины обобщенной Поднебесной на тот день. Но неумолимые исторические факты показывают, что наши казаки всегда наголову били маньчжур, если на одного казака тех маньчжур приходилось не более полуроты. Соотношение примерно 1:100.

Да будет любовь и между нами

Возвращаясь к «греческому проекту» отметим, что известны также и другие многочисленные западные посольства к московским государям. Все они имели цель склонить Москву к союзу против турок, однако византийский соблазн не приносил дивидендов Ватикану. Политика московских царей длительное время была направлена на сохранение дружественных связей с Турцией.

В скобках заметим, что после гибели в 1571 году турецкого флота при Лепанто Иван Грозный даже предлагал Порте союз против ее врагов.

Его наследник царь Федор Иоаннович уже в 1584 году писал турецкому султану следующее:

«Наши прадеды (Иоанн и Баязет), деды (Василий и Солиман⁶¹) и отцы (Иоанн и Селим) назывались братьями и в любви ссылались друг с другом, да будет любовь и между нами. Россия открыта для купцов твоих без всякого завета в товарах и без пошлины.

Требуем взаимности и ничего более»⁶².

Борису Годунову с Запада тоже что-то обещали.

Он ограничился тем, что отправил в Вену большую партию соболей. Необходимость сделать ответный подарок, как писал один из хронографов того времени, «еще уменьшила выгоды, полученные от Бориса» для ведения войны.

На этом закончился первый этап константинопольского проекта, когда мы не помышляли о Босфоре, понимая, что не готовы к такому повороту судьбы. Здравого смысла у нас тогда было довольно.

Первым из русских, кто всерьез заразился мечтой о Царьграде, был, похоже, самозванец, небезызвестный Гришка Отрепьев. В вынужденной «эмиграции» он познакомился с иезуитами и тайно принял католицизм.

Как ввести унию в России

Наш видный церковный историк митрополит Макарий (Булгаков) приводит весьма любопытный документ, который может быть именован, как инструкция иезуитов самозванцу о том, как ввести унию в России. Одним из пунктов этой инструкции является «пожелание» достижения единообразия русского и греческого богослужения. Греческого, заметим, отнюдь не латинского.

Приведем конкретику.

«Здесь же вслед за тем окружили самозванца ревнители римской веры и составили для него инструкцию, как царствовать и как ввести унию в Россию.

Инструкция эта, ввиду прежней неудачи, постигшей первого Лжедимитрия, рекомендовала действовать во всем с крайней осмотрительностью и осторожностию, и в частности для насаждения унии в Московском государстве указывала следующие средства:

а) еретикам (т.е. протестантам) врагам унии, запретить въезд в государство; […]

д) самому государю заговаривать об унии редко и осторожно, чтоб не от него началось дело, а пусть сами русские первые предложат о некоторых неважных предметах веры, требующих преобразования, и тем проложат путь к унии;

е) издать закон, чтобы в Церкви Русской все подведено было под правила Соборов и отцов греческих, и поручить исполнение закона людям благонадежным, приверженцам унии: возникнут споры, дойдут до государя, он назначит Собор, а там с Божией помощию можно будет приступить и к унии; […]

з) намекнуть черному духовенству о льготах, белому о наградах, народу о свободе…

и) учредить семинарии, для чего призвать из-за границы людей ученых, хотя светских; […]»⁶³.

Любопытно, однако, и как-то удивительно что-то напоминает…

Во всяком случае становится яснее, кто задолго до Никона планировал провести «реформу», якобы с целью единообразия русского и греческого богослужения!

Упомянем, что самозванец действительно пытался организовать поход на Царьград, но был убит значительно раньше. А потом надолго на Руси стало не до военных авантюр.

Кстати, что опять же любопытно, распространение на восток продолжалось и в годы Смуты. Строились остроги и города. Но это к слову.

О вреде мечтательности

В царствование Алексея Михайловича совпали три условия, необходимые для того, чтобы мечта о Константинополе начала облекаться плотью: желание монарха, законность его пребывания на троне и согласие Патриарха на исполнение этого плана.

Мечтания о Царьграде начали претворяться в жизнь.

Последствия показывают, что не безопасно было для Московского царства чрезмерное внимание и пиетет к грекам, находящимся под «отеческой» властью Оттоманской мусульманской империи, но за образованностью предпочитающим ездить Италию – там научат.

Начали, как и было рекомендовано выше, с того, чтобы в Церкви Русской все подведено было под правила Соборов и отцов греческих, и поручить исполнение закона людям благонадежным…

Поскольку до греков из Москвы добраться было не быстро и не просто, пришлось греческую премудрость выписывать в основном в упаковке Киево-Могилянской академии.

Греки, впрочем, тоже были.

К примеру, главный книжный справщик Арсений Грек, за бурную жизнь свою побывавший и католиком, и мусульманином и, кажется униатом, а может буддистом. Надежный, проверенный кадр, одним словом.

Другие были подобны ему, от архимандритов до митрополитов и восточных патриархов, больше всего ценивших в России собольи шкурки.

Дальше – больше.

Из-за второстепенных по существу правок и реформ, ‒ безусловно не пахнувших какой-либо ересью, ‒ но грубых, зачастую безграмотных и бестактно проведенных – нанесен был страшной силы удар по самой идее Третьего Рима и произведен раскол нации⁶⁴.

Вместо лежащего у наших ног Тихого океана, который Провидение, очевидно предоставляло нам как «русское озеро», почти трехвековая упертость в узость Босфора и Дарданелл.

За которой лежала еще менее проходимая узость Гибралтара. Уж ее-то от нас защищать стала бы вся Европа, забыв о текущих разногласиях, да как бы не объединившись по этому поводу с исламом. Прямо по анекдоту:

«Ну, пробьешь ты головой стену.

Что ты будешь делать в соседней камере?»

Отсюда и все наши Балканские конфликты и войны за освобождение неверных братцев славян и прочих греков. И многое другое.

Хуже того было, что значительно более формализованное западное христианство, войдя на русскую почву через духовные училища и семинарии, помимо того, что вызвало раскол в душе русского народа, но как следствие вызвало понижение уровня духовности и ново- и старообрядцев в сторону ее формализации.

Так что, недаром мечтательность относится к числу серьезных грехов.

Воеводы в этой стране люди ученые, законоведы, философы

И ведь какая страна была!

Не могу не привести еще хотя бы пару цитат из Павла Алеппского, отражающих его впечатления от встречи летом 1654 года с русской вселенной, − «по которой путешественник должен ехать четыре года вдоль и поперек».

«Московиты известны своими знаниями, мудростью, проницательностью, ловкостью, сметливостью и глубокомысленными вопросами, которые ставят в тупик ученых и заставляют их краснеть.

Да поможет Бог нашему владыке патриарху на них! и всем нам да поможет Он и да дарует разумение. Аминь. […]

Знай, что в земли казаков и московитов мы, вообще, не видали человека, пораженного уродством, телесным недостатком или слепотой, расслабленного, прокаженного или (иного) больного, а если и встречается, то это кто-нибудь из богачей, страдающий болью в ногах − подагрой.

Во все время пребывания нашего в этой стране у нас не появлялась на пальцах заусеница; а волосы у нас на голове, которые были жестки, стали очень нежными, как андарийский шелк. […]

Знай, что воеводы в этой стране люди ученые, законоведы, философы, логично рассуждающие, любят тонкие вопросы, глубокомысленные споры.

Они приобретают знания от наставников, к ним приезжающих, от патриархов и архиереев, коих они обыкновенно расспрашивают, и когда те ответят на их вопросы, подчиняются; если кто из них воспрещает им что-либо, то воздерживаются от этого, не упорствуют, но стремятся увеличить свои знания, ибо мы видели у каждого из них тысячи больших книг, кои они охотно и много читают днем и ночью.

Они не имеют пристрастия к вину и веселью. У воевод киевских мы видели целые воза книг, но что Киев в сравнении с Москвой?

Все это происходить от их любви к знанию; они знают по пядям даже нашу страну и ее историю.

Нас спрашивал этот калужский воевода, говоря: „от Адама до года воплощения Господа Христа не пять ли тысяч пятьсот лет сполна, без прибавки или убавления? От воплощения Христа до сего года прошло 1654 года, а от Адама до сих пор прошло 7162 года; эти лишние восемь лет, которые не согласуются со счетом воплощения, откуда явились и как их объяснить?"

Никого не нашлось, кто бы смог дать ему ответ.

Мы раньше немало расспрашивали об этом предмете в Константинополе и тамошних местах, но никто не дал нам ответа, пока наконец мы не убедились из древних греческих книг, что воплощение Христа совершилось в 5508 году»⁶⁵.

Что скажете, господа? Как вам простые русские воеводы?

Допустить совершенно невозможно

Повторим еще раз. Все эти негативные последствия обращения русского духовного взора ко Второму Риму, служат наглядной иллюстрацией евангельских слов:

«никтóже возлóжь руку свою на рàло и зря вспять, упрàвлен есть в Царствие Божие» (Лк 9:62).

Повторим: теряет верное направление в Царство Небесное.

Трудно предположить, что патриарх Никон, равно как и царь Алексей Михайлович, планировали и предвидели все эти последствия своих действий.

Тем более, что оба несомненно были выдающимися православными патриотами и государственниками.

Но допустить, − что не существовало людей, просчитавших эти последствия с большою точностью, весьма заинтересованных в них, и так или иначе содействующих тому, чтобы раскол русского суперэтноса состоялся, а слишком успешное расширение территории православия на земле было остановлено, или существенно замедлено, – совершенно невозможно.

К двум парадигмам истории

Ошибки в геополитике, как и везде, совершаются сначала в духовной сфере, то есть в сфере аксиополитики. Но здесь возникает вопрос. Почему же наш исторический враг, именуемый генералом А.Е. Вандамом «англосаксами», так безошибочно строил свою игру на мировой шахматной доске?

Верным ответом представляется следующий.

Парадоксальным образом только две, взаимоисключающие парадигмы истории, или иначе, модели исторического процесса, позволяют адекватно понимать этот процесс и воздействовать на его протекание в желательном для понимающих направлении.

«Модели» эти: православная и обратная ей последовательно антихристианская.

Первая видит духовную основу происходящего, как бы сверху, а вторая – охватывает все материальные стороны исторического процесса и материальные возможности воздействия на него с целью извлечения максимальных материальных выгод. Выгоды эти, в свою очередь используются извлекающими для достижении сугубо идеологических целей.

И успех наших врагов в свете сказанного, показывает лишь то, что они последовательнее стоят на пути отрицания Христа, чем мы – на пути верности ему.

Созвучие судеб и имен

И здесь мы вновь должны признать заслугу Волоцкого игумена Иосифа (Санина) в том, что его непримиримость в борьбе за веру, церковь и в конечном счете за Третий Рим, смогла на полтора века остановить греческий соблазн «византиецентризма».

Именно ему мы во многом обязаны взрывному росту Московского царства. Великий русский царь Иван Васильевич Грозный, открывший России путь на Восток, был, несомненно, учеником и последователем Иосифа Санина.

По странному созвучию судеб и имен, 4,5 века спустя, в совершенно иных исторических условиях, человек с очень похоже звучащим именем Иосиф Сталин, «преодолел», сломал гибельную для империи даже в облике Советского Союза, идею всемирной революции, и обосновал – построение социализма в одной стране.

И период 1937-1957 годов, до победы неотроцкистов во главе с Хрущевым, стал также десятилетиями побед Советской империи. А потом – внешне и внутриполитические авантюры, застой и распад.

Отметим удивительную схожесть форм и направлений информационно-идеологической войны против России, в любом ее обличии.

Последнее свидетельствует в пользу того, что веками эти идеологические диверсии направляются из одного духовного центра.

От Божией милости к народу

Одним из первых качеств хорошего бойца является умение держать удар. История показывает, что Вечный Рим в своем третьем воплощении был хорошим бойцом. Даже удар Раскола и последовавших волнений и мятежей не привел к новой Смуте. Более того, уже через несколько десятилетий силу Третьего Рима, уже как Российской империи, ощутит в полной мере Западная Европа, которой удавалось до этого во многом блокировать усилия Московского царства.

Именно с официального оформления имперского статуса при Петре Великом начался новый этап в истории Третьего Рима.

В начале XVIII века угроза внешней агрессии стремительно модернизирующегося Запада поставила вновь под вопрос само существование России-Ромеи, ослабленной расколом. Ответом на этот исторический вызов стало созидание военной и промышленной империи Петра Великого.

Для этого, вопреки бытующему мнению, вовсе не требовалось отрицания идеи всемирной православной империи.

Наоборот, Петр опасался, что Россия повторит судьбу Греческого царства, и его деятельность являлась отрицанием отсталости и архаичности хозяйственной и военной системы, которые мешали защитить Россию как преемницу вечного Ромейского царства.

В России усилиями Петра был реализован сакрально-модернизационный проект, сущность которого состояла в том, чтобы ради выживания и успешной борьбы с Западом заимствовать его внешне-материальные достижения, но не его внутреннюю идею⁶⁶.

В результате победы в Северной войне в 1721 году Петр провозгласил себя «императором и самодержцем всероссийским», а Россию – империей. Тем самым как бы фиксировался успех модернизационного имперского проекта, а Россия обретала полноту своей исторической миссии.

Это было неизбежно, поскольку величие России как Империи косвенно или напрямую подчеркивало величие Православной веры. И обеспечивало, как минимум, равенство ее носителей в сравнении с представителями римо-католичества и протестантизма, уже воспользовавшихся земными, материальными плодами научно-технической революции.

Не говоря уже о том, что исключительно за счет величия Российской Империи становилось возможным само существование Православной Церкви в странах Запада и на мусульманском Востоке.

Император Петр I не только искал технического совершенства Запада, как о том много и справедливо пишут. Он создавал те политические формы, пребывая в которых Святая Русь могла, в том числе осуществлять миссию просвещения светом Христовым многочисленных племен и народов, проживавших на ее территории и за ее пределами.

Иными словами, обеспечить земной Церкви выполнение той задачи, на которую ее подвиг Спаситель. Иногда говорят, что Российская Империя убила Святую Русь, но при этом совершенно упускают из вида тот факт, что последний защитник Вселенского Православия, хранитель веры, физически не мог, равно, как и не может, существовать в форме национального государства.

И первым критерием, по которому можно и должно оценивать успехи имперской политики, является миссионерская деятельность Русской Церкви, давшая феноменальные результаты. Имена преподобного Германа Аляскинского, митрополита Иннокентия (Вениаминова), святителя Николая Японского и многих других говорят сами за себя.

Русская имперская идея была сформирована и понята раньше, чем Россия стала de jure Российской империей, а русский царь стал называться императором. Если опустить детали, то можно сказать, что эта идея состоит из двух основных частей:

1) учения об идеальном государе и

2) учения о Римском царстве − Третьем Риме − православной империи.

Обе части в своей нераздельности образовали симфоническое сочетание государственной и религиозной властей и на протяжении всего имперского периода являлись основой государственной идеологии, несмотря на то, что претерпели определенную трансформацию в результате реформаторской деятельности Петра I.

По сути при нем произошел переход от специфически Московской формы симфонии ‒ Царь и Патриарх, к его «ромейскому» варианту ‒ Василевс и «совет» Патриархов, в нашем случае ‒ митрополитов. Именно так и было во Втором Риме, пока он твердо стоял. Для православной империи такая форма симфонии представляется оптимальной.

Вот в окружении светского и особенно атеистического государства, Патриарх для Церкви совершенно необходим.

Суть царской власти для русского человека в том, что она не есть избранная, не представляет власти народной, а нечто высшее, признаваемое над собой православным народом.

Не от народа, а от Божией милости к народу идет царское самодержавие.

Сообразно такому происхождению власти, у царя должна быть в руках действительная сила. Только такой силой царь может подавить самовольство и хищничество мелких властителей как бы они не именовались. Еще отец Иоанна Грозного, Государь Василий Иоаннович, сказал, что у русского народа три врага: «Басурмане, Латинцы и сильны люди своей земли».

И вся русская история подтверждает его правоту.

Для русского человека Русь-Россия есть весь мир. Россия − там, где мы живем, где есть Церковь, куда простирается власть Государя, даже если мы на окраине мира.

Русский человек воюет и погибает за матушку-Русь, за Царя православного и веру Христову, а не за государство.

Русский человек поступал не на государственную, а на «цареву», или «государеву» службу, и служил Государю. Православная империя в идеале – это народное тело, а не аппаратно-чиновничье.

И хотя это не всегда получалось при наших просторах и необходимости разветвленного аппарата управления, но это тот путь, на который зовет нас русская идея спасения.

Русская идея спасения

Единственным государством в мире, ставившим высшей целью своего существования служение Истине Христовой, хранение Православия, а значит и охранение Вселенной, с 1441 и до 1917 года была Православная Российская Империя. Само Крещение русского народа в 988 году Святым Равноапостольным Князем Владимиром было воспринято нами как приобщение Руси к вселенской Истине, данной Богом всему человечеству. Как переход из царства принудительного закона в Царство Свободы и Благодати.

Таков был уже первоначальный смысл русской идеи.

Когда Русь, в 1441 году, еще до окончательного падения Константинополя, осознала себя стержневым Царством истории, русская идея окончательно обрела форму спасения не только своего народа, но и спасения как можно большего числа народов. Вопрос о спасении может возникнуть при условии, что существует реальная опасность гибели.

Русская идея спасения родилась из острого ощущения смерти и ее преодоления − со Христом и во Христе. Русская идея спасения не носила, не носит и не может носить − по своей сути! − какой-либо национальной исключительности. Русская идея есть предостережение человеку о ложных путях жизнеустройства, губительных для него и мира.

Православный русский человек исходит из того, что Россия не вне его, она в нем самом, в его сердце. Только преображая, спасая себя, он может преобразить, спасти Россию, а с ней и остальной мир.

Русская Империя, получив от Ромейского царства православную веру и государственную идеологию, не нуждавшуюся в характерных для эпохи Второго Рима спорах по ее уточнению, полнее всех в мире воплотила идеал вселенского православного царства.

Тем самым Третий Рим реально стал последним не только в хронологическом порядке, но и третьей, высшей, ступенью совершенствования вселенской Империи− Вечного Рима.

Этому способствовало и то, что у русских, в отличие от греков, не было разработанной дохристианской философии, поэтому христианство стало первым всеобъемлющим мировоззрением, которое наполнило собою государственность во всех ее областях и на всех уровнях.

Русский фельдмаршал Христофор Миних с некоторым удивлением отметил: «Русское государство имеет то преимущество перед другими, что оно управляется самим Богом.

Иначе невозможно объяснить, как оно существует».

Русская идея − это идея сохранения, преображения и спасения человека. Человека, как индивидуального существа − личности, так и человека, как рода − Родины и Человечества. В конечном итоге − спасения и преображения всего мира. Именно сохранение, преображение и спасение человека, человечества и всего мира составляет триединый смысл русской идеи.

В этом сакральный смысл успешного расширения Православной Российской Империи, включавшей в себя на равных основах все новые и новые племена, и делавшей доступной для них добровольное приобщение к Православию.

Те народы Российской Империй, которые оставались до времени чужды Православию, ценили Россию и Православие. Как потому, что постепенно многим из них делалась очевидной его − Православия − истинность, так и потому, что им удобно и спокойно было жить в Православной России. Империя защищала их от врагов внешних и пресекала внутренние усобицы.

Даже в 1938 году немецкий философ Вальтер Шубарт еще мог сказать: “русские имеют самую глубокую, по сути, и всеобъемлющую национальную идею − идею спасения человечества”⁶⁷.

Российская православная империя – уникальное нравственно-политическое явление в истории, образец подлинно вселенского единения народов перед лицом высшей Истины.

Это явление воочию отразилось и в уникальных размерах России – невозможно было бы освоить шестую часть суши одной лишь силой.

Временное прекращение бытия Российской Империи в 1917 году было обусловлено не ее имперской формой и не русским православным самодержавием.

А иными обстоятельствами, которые трудно отнести только к внутренним факторам.

Хотя внутренние наличествовали и весьма. Дальше мы коснемся ряда из них.

В прицеле − Третий Рим

Многочисленные пророчества говорят, что Антихрист придет к своей мировой Анти-Власти, не только обольстив большинство человечества, но военной силой сломив оставшиеся очаги сопротивления. Последним из них будет Римское царство. Так говорит Иоанн Златоуст:

«Когда прекратится существование Римского государства, тогда он [Антихрист] придет. Потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится антихристу. Но после того как оно будет разрушено, водворится безначалие [анархия!], и он будет стремиться похитить всю − и человеческую, и божественную – власть»⁶⁸.

Отвержение Великим Князем Московским Василием II Васильевичем в лето 1441-е Флорентийской унии⁶⁹, прилюдное обличение им в Успенском соборе униатского митрополита Исидора как еретика и предателя, в то же лето сделали Московскую Русь в глазах русского народа преемницей миссии Вечного Римского царства.

Третьим Римом. Третьим воплощением Вечного Рима – Roma Aeterna.

И этот факт дошел до вселенского православного сознания с внушающей и сейчас уважение скоростью. Формула «Москва – Третий Рим» была впервые озвучена задолго до посланий инока Филофея «в Царствующий град Москва» Государю Всея Руси Василию Ивановичу, ‒ почти на 80 лет раньше – в 1442 году сербом Пахомием Логофетом в его «Хронографе»⁷⁰.

Так что, идею предъизбранности Богом Московского царства Филофей вложил в уже признанную и освященную народным и церковным сознанием форму.

Четвертому же Риму не быть!

Именно осознание русским человеком Москвы как продолжательницы дела вечного Римского православного царства – хранителя вселенной − придало Русскому государству мощь и силу не объяснимые никакими материальными факторами, а единственно – высотой и непреоборимостью его духа. Сделало Москву страшной и неодолимой для врагов православия. В мгновение ока вывело Московскую Русь из междуречья Оки и Волги к берегам Тихого океана.

Русское Царство, а за ним Российская Империя были страшны своим врагам до последних минут своего существования. Остаются страшными и сейчас.

При этом никогда не шла речь о военной угрозе со стороны России. Российская Империя принципиально отличалась от западных колониальных квази-империй. Она органически росла из своего исторического ядра, и по большей части включала в свой состав те страны и народы, которые сами того хотели.

Не прибегая к насилию, совершала свое миссионерское служение и Русская Церковь.

Смысл формулы Третьего Рима − последнего хранителя Православия, − в остром осознании грядущей всемирной катастрофы, на понимании непосильной тяжести бремени, которое Россия приняла на себя как последняя Православная держава⁷¹. Не до самопревозношения тут.

Итак, повторим, не в военной угрозе был для мирового сообщества смысл постоянной войны с Россией.

Борьба с Москвой − Московским Царством, Российской Империей, в какой-то степени с Советским Союзом и даже с нынешней РФ-ией − и является борьбой антихристианского интернационала с тем самым вечным Римским царством, − с тем Roma Aeterna, в котором воплотился Господь. С тем самым данным Им православием, и даже его остатками, по сей день не позволяющими воцариться Антихристу.

Характерно, что Святитель Ипполит Римский прозревая времена, непосредственно предшествующие водворению «человека беззакония», говорит, что накануне пришествия Антихриста последняя Римская империя распадется «на десять демократических царств»⁷². Возможно, этот распад совершился уже в 1991 году.

Но остается шанс, что тяжкий груз Вечного Рима продолжает нести нынешняя, наша Россия. Великороссия. И уже ее распада добивается нынче мировое сообщество⁷³.

И если это так, то именно мы, ныне живущие, являемся последними гражданами и солдатами Вечного Рима, и именно с нас будет спрос за его судьбу на последнем суде. Не будет ни адвокатов, ни сочувствующей публики. И аргументы типа: силы были неравны или, да мы и вовсе не знали, не помнили, не ведали, во внимание приниматься не будут.

А значит, надо знать, помнить и ведать.

Надо твердо помнить и знать, что все войны против России имели и имеют конечной целью прекращение бытия России в качестве Третьего и последнего Рима, − потенциально всемирной православной империи, − Roma Aeterna − единственной силы, придающей содержание, смысл и цель земной истории.

1 См.: Тростников В.Н. Научна ли «научная картина мира»? //Новый мир, 1989. № 12; Его же: Бог в русской истории. –М.: Издательский совет Русской Православной Церкви, 2008; Галенин Б.Г. История. Ее цель и смысл. //Галенин Б.Г. Цусима – знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том. I. – М.: Крафт+, 2009. С. 19-23; Его же: Осмысление русской истории в свете Православия как противостояние ее фальсификации. //Научный православный взгляд на ложные исторические учения. Материалы совместной конференции Русского культурно-просветительного фонда имени святого Василия Великого и Института Российской истории РАН. – М.: Русский издательский центр, 2011. С. 46-71; Копейкин Кирилл, прот., к.ф.-м.н., канд. богосл. Наука и религия на рубеже III тысячелетия: противостояние или синергия. //ЖМП. № 4, 2010. С. 72-80.

2 Аверинцев С.С. Христианская мифология. //Мифы народов мира. Энциклопедия. Второе издание. Т. 2. С. 600. Для нас важна в данном случае не совпадение приведенных дат с ныне принятыми, а сам факт введения вечности Божества «во мгновение времени».

3 Кол 2:9.

4 Авраамические религии − три монотеистические религии, происходящие из древней традиции, восходящей к патриарху Аврааму. Из них первая – иудаизм – не признается в числе мировых религий, поскольку исповедуется только одним народом (религиозно-социальной общностью), но именно она оказала решающее влияние на формирование других авраамических религий, а также всей западной (евроатлантической) цивилизации. Две другие авраамические религии – христианство и ислам – считаются мировыми религиями. Все авраамические религии в той или иной мере признают Священное Писание Ветхого Завета. Авраамические религии также называются религиями Откровения, в виду того, что ядро их учений основано на Откровении − самораскрытии Божества и возвещении Им Своей воли человеку. Основной принцип, лежащий в основе авраамических религий, – творение личным Богом мира из ничто (ех nihilo).

5 Антропный принцип − (греч. anthropos − человек) – принцип современной космологии, утверждающий, что в случае, если бы фундаментальные физические параметры вселенной отличались бы от своих наблюдаемых значений даже на небольшую величину, разумная жизнь не могла бы образоваться.

6 Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. – М., 2005. С. 47-48. Там же ссылки на: Graham S. The way of Martha and the way of Mary. 1915; Undiscovered Russia. 1912; Russia and the World. 1915.

7 Святейший Патриарх Тихон. Записи 1917 года. /Цит. по: Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. – М.: Международные отношения, 2005, с. 57.

8 Там же, с. 23.

9 Ключевский В.О. Русская история. – М.: Эксмо, 2008. С. 176.

10 Солоневич И.Л. Народная монархия. – Минск: Лучи Софии, 1998. С. 76.

11 Керсновский А.А. История Русской армии в 4 томах. Т. I. – М.: Голос, 1999. С. 9.

12 См. Волков С.В. Почему РФ – не Россия.

13 Свечинская Я.Э. Имперская идеология в российской государственно-правовой мысли. – М., 2011. С. 41.

14 Подробнее см.: Тростников В.Н. Бог в русской истории. Текст есть, например, в инете.

15 Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. - М, 1998. С. 197.

16 Имперская идеология в российской государственно-правовой мысли. С. 40.

17 Величко А.М. Идея империи и историческое призвание России. //Величко А.М. Нравственные и национальные основы права: сборник статей по философии и истории права. – СПб., 2002. С. 119-150.

18 Синицына Н.В. Указ. соч. С. 238.

19 Неклесса А.И. Что такое Россия. //Христианская цивилизация: система основных ценностей. Мировой опыт и российская ситуация. Материалы научн. семинара. Вып. 3. М.: Научный эксперт, 2007. С. 103-108.

20 Синицына Н.В. Указ. соч. С. 243.

21 Там же. С. 244.

22 Имперская идеология в российской государственно-правовой мысли. С. 42.

23 23 января 1817 года за отличия в боевых действиях против Наполеона император Александр I пожаловал Клаузевицу орден св. Георгия 4-й степени (№ 3304 по кавалерскому списку Григоровича-Степанова) и наградил его золотым оружием «За храбрость». Полковником русской армии Клаузевиц стал раньше, чем полковником армии прусской.

24 Клаузевиц Карл. О войне. – М.: Госвоениздат, 1934, с. 13.

25 Подробнее см., напр., Винберг Ф.В. Крестный путь. Ч.1. Корни зла.

26 Отсюда, кстати, видно преимущество наследственной самодержавной власти для независимого национального бытия любого народа. В этом случае, “подбор кадров” высшего эшелона власти значительно затрудняется. Правда, лишь до той поры пока у самой верховной власти остаются верные люди в том самом “высшем эшелоне”.

27 Дневник Л.А. Тихомирова, май 1896 года. ГАРФ, ф. 634, оп. 1, д. 6, л. 34-35. /Цит. по Смолин М.Б. Тайны Русской Империи. – М.: Вече, 2003, с. 407.

28 Вандам А.Е. Геополитика и геостратегия. – М.: Кучково поле, 2002.

29 «И возведшее Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени». Лк 4:5. Почему-то считается, что в русском переводе этих слов делается акцент на том, что диавол показывает Христу царства мира сего очень быстро. И для этого в русском тексте Евангелия есть некоторые основания. Действительно, в церковно-славянском тексте: «… показа Ему вся царствия вселенной в часе времянне». Причем, к слову «часе» есть сноска: «черте». Что очевидно указывает на царства «очерченные временем», эсхатологическим мироконечным временем Нового Завета. Поэтому русский перевод был бы точнее, если сказать «… царства вселенной во мгновении времени». Поскольку для Господа, все земное время, все время вселенной, лишь мгновение.

30 См.: Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. – М., 1990. С. 100. – Примечание И.Я. Фроянова.

31 Фроянов И.Я. Драма русской истории: На путях к Опричнине – М., 2007, с. 929, 935.

32 Подробнее см.: Драма русской истории.

33 Драма русской истории. С. 928.

34 Там же. С. 940-941.

35 Там же. С. 941.

36 Карташов А.В. История русской церкви. С. 511

37 Драма русской истории. С. 942.

38 Поляков Лев Владимирович (фр. Léon Poliakov, Лео́н Поляко́в; 1910-1997)) − французский историк, специалист в области Холокоста и антисемитизма. Автор четырехтомной «Истории антисемитизма». Родился в еврейской семье издателя газеты «Современное слово» Владимира Полякова. Был назван в честь Льва Толстого, который умер незадолго до его рождения. После прихода к власти большевиков состоятельная семья Полякова стала опасаться за свою безопасность и в 1920 году переехала сначала в Париж, потом – в Берлин. В 1924 году, почувствовав нарастающие антиеврейские настроения в Германии, семья Полякова возвращается в Париж. Во время войны несколько раз попадал в плен к немцам, не скрывая, что еврей, и каждый раз успешно бежал. Участвовал в движении Сопротивления. С 1946 года Поляков, имея доступ к большому числу немецких документов времён войны, начинает публиковать исследования по истории антисемитизма и Холокоста. Так что в компетенции его в определенных вопросах можно не сомневаться.

39 Драма русской истории. С. 942-943.

40 Драма русской истории. С. 943.

41 Там же. С. 929.

42 Иосиф Волоцкий. Просветитель. - М., 1993. С. 189.

43 Драма русской истории. С. 943.

44 Иосиф Волоцкий: «Не для себя – ради Церкви Христовой». /Столетие. Информационно-аналитическое издание Фонда исторической перспективы. Интернет-газета издаётся с 21 сентября 2004 года. /2 декабря 2012 года.

45 Имперская идеология в российской государственно-правовой мысли. С. 45-46.

46 Имперская идеология в российской государственно-правовой мысли. С. 47.

47 Карташев А.В. История русской церкви. С. 510

48 Наше обретение Амура приводится по его описанию в «Цусима – знамение…».

49 Утенков Д.М. Открытие Сибири.

50 Однако представьте, − трехсот тогдашних русских людей было достаточно, чтобы контролировать Амур! Качество людей.

51 Об удивительных и поражающих воображение подвигах Онуфрия Степанова см. раздел: Онуфрий Степанов – на Мукден в части первой Предъистория Книги 1 «Цусима – знамение…».

52 Галенин Б.Г. Цусима – знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Т. I. Книга 1. Ветер с востока, или Долгий путь к Порт-Артуру. Книга 2. Порт-Артур – наш. Вечно. Не наш только временно. - М., 2009. Книга 1. Часть первая. Предъистория. Разделы 4, 5 и 6.

53 Ежегодная подать за право жизни и собственности, обязательная по закону Мохаммеда для всех покоренных мусульманами народов, не принявших ислама.

54 Нусерийскую веру исповедуют ансарии, живущие в Нусерийских горах (Джабель Hocaйрие) в Верхней Сирии. Это мусульманская секта, сущность вероучения которой недостаточно известна.

55 Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. /Пер. с арабского Г. Муркоса. Выпуск второй (От Днестра до Москвы). – М., 1897. С. 2-3.

56 Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. – М., 1996. Кн. 4. Т. 8. С. 189.

57 По некоторым источникам Государь сказал: «Греки нам не Евангелие. У нас не греческая, а русская вера». То же говорил греческим иерархам Арсений Суханов уже в 1650 году: «Мы веру приняли от Бога, а не от вас и крещение приняли изначала от Св. Апостола Андрея, а не от вас». /Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. – М., 1996.. Кн. 6. Т. 11. С. 353.

58 Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. – М., 1996. Кн. 4. Т. 8. С. 190-191.

59 Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. – М., 1996. Кн. 4. Т. 8. С. 199.

60 Дацышен В.Г. Русско-китайская война 1900 г. часть II. Поход на Пекин. – СПб., 1999, с. 13-14; Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. Т. 1. 1608-1683. - М., 1969, с. 270-271.

61 Сулейман Великолепный.

62 Захаров Н.А. Наше стремление к Босфору и Дарданеллам и противодействие ему западноевропейских держав. - Петроград, 1916.

63 Макарий (Булгаков), митр. История Русской церкви. – М., 1996. Кн. 6. Т. 10. С. 93.

64 Зеньковский С.А. Русское Старообрядчество. – Минск: Белорусский экзархат, 2007. Особенно см. главу Раскол.

65 Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск второй. С. 119, 129, 136-137.

66 В течение столетий основные усилия в процессе российской модернизации совершались не ради вхождения в западную по своей генеалогии цивилизацию модерна, но ради сохранения, воспроизведения и упрочения империи. //Гавров С.Н. Модернизация во имя империи. Социокультурные аспекты модернизационных процессов в России. - М.: Едиториал УРСС, 2004 С. 6; Россия вестернизируется при Петре, … но не приближается к Западной цивилизации, а остается тем, чем была почти тысячу лет, принадлежа к совершенно другой цивилизации, византийской. Вестернизация проходит не для вхождения в Запад, а наоборот, это способ обособиться от Запада. //Бибихин В.В. Введение в философию права. - М., 2005. С. 175; Дамирчиев Эмин Исахан оглы. Империя как политический феномен: теоретико-методологические аспекты исследования.

67 Шубарт В. Европа и душа Востока. – М., 2000, с. 194. Действительно, даже русский коммунизм был для русского народа материалистическим воплощением этой вечной русской идеи.

68 Св. Иоанн Златоуст. Четвертая беседа на 2-е Послание Св. Апостола Павла Фессалоникийцам.

69 Унии, принятой всеми восточными патриархами и византийским императором.

70 История Русской Православной Старообрядческой Церкви. Краткий очерк. – М., 2007. С. 2.

71 Асмус Валентин, протоиерей. Принципы богословского подхода к истории. //Историч. вестник. № 9-10. 2000. C. 174.

72 Святитель Ипполит Римский. Толкование на книгу пророка Даниила. Слово об антихристе. /Цит. по: Карпец В.И. Русь, которая правила миром, или Русь Мiровеева. – М., 2005. С. 282-283.

73 В одном из своих трудов Юрий Воробьевский приводит слова Святителя Филарета (Дроздова) о планах декабристов: «Вспомните, что в отчете Следственной Комиссии по происшествию 14 декабря 1825 года было упомянуто, что тогда хотели разделить Россию на семь республик. Сие ведет к заключению, что прилежная подземная работа выходит наружу…». Святителю Филарету вторят слова Ивана Ильина: «Им нужна Россия расчлененная, по наивному “свободолюбию” согласная на расчленение и воображающая, что ее благо в распадении… Но единая Россия им не нужна». Современным гражданам РФ полезно иметь в виду, что под единой Россией Иван Ильин понимает Россию в ее естественных границах, то есть, по крайней мере, в границах Советского Союза.