Писатель Валерий Кириллов с поэтом Геннадием Сазоновым в Центральной библиотеке г.Андреаполя. 2013 г.
***
20 сентября исполняется 75 лет замечательному русскому публицисту, прозаику и поэту Валерию Яковлевичу КИРИЛЛОВУ. Его творчество неотделимо от родной тверской земли, которую он любит, за которую болеет душой.
***
Всегда непросто говорить о человеке, о котором многое знаешь – трудно передать существенное, важное, всё кажется значимым, весомым, определяющим характер и душу. Поэтому начать разговор о юбиляре я хотел бы со стихотворения, которое ему посвятил известный тверской прозаик, поэт и журналист Борис Лапченко из древнего города Торопца.
Мой друг, тебя я понимаю.
Ты выбрал сам судьбу свою,
Не согласившись в волчьей стае
Своим пером служить жулью.
Они расправились с тобою,
Им, бесталанным, не понять,
Что дар писателя с тобою,
И с этой должности не снять
Тебя. И ты теперь свободен
Творить, и жить, и говорить.
Ну, что с того, что неугоден
Тому, кто может одарить?
Пусть думают, что ты несчастен,
Живёшь с раскаяньем в душе,
Что ты им больше не опасен.
Но слово сказано уже.
Они жестоко обманулись,
От правды им не спрятать ложь.
Ведь слово пострашнее пули –
Его не купишь, не убьёшь.
Очень точно подметил Борис Степанович: «свободен жить».
Так оно и получилось!
Скромный дом на берегу Западной Двины внешне ничем не выделяется. Но внутри поражает обилием картин известных тверских художников и книг. С начала 2000-х Валерий Кириллов и его супруга Вера Николаевна в основном живут в Андреаполе, на родине писателя, хотя квартира у них в Твери. Там дети, внуки, другие родственники. А еще там - друзья и недруги, которые, конечно же, не могут не помнить опального Кириллова. Двадцать с лишним лет он возглавлял тверские газеты «Смена» и «Калининская правда», был народным депутатом России. Но серия публикаций писателя о чиновниках-коррупционерах, его антиглобалистская пьеса-фарс «Затмение» привели к тому, что Валерий Кириллов, как и его первый заместитель писатель Михаил Петров, были в начале 2001 года изгнаны из газеты.
- Кстати, почему именно «Затмение»? Какой смысл в названии?
- Смысл в том, что на Россию в 90-е годы опустилось безвременье. Правили бал люди, одержимые целью разграбить страну, лично обогатиться. Кадровая политика в России в значительной мере определялась извне. Помнится, мой друг полковник в отставке Александр Клочков сказал: «Тебя не губернатор Платов уволил, тебя цэрэушники убрали». Бывалый разведчик, прошедший Афган командиром батальона спецназа ГРУ, знал, что говорил. Думается, архивы немецкого абвера стали достоянием ЦРУ и были использованы каким-то образом при формировании российской «новой элиты». Ставка делалась на людей, имеющих основания быть недовольными советской властью. К примеру, одним из кураторов возглавляемой мною «Тверской жизни» был в ранге заместителя губернатора сын обервахмана охранных войск СС, другой близкий родственник этого чиновника служил полицаем. Могу и другие примеры привести…
- Ты не боишься столь открыто говорить об этом маразме?
- Чего бояться? Мы на своей земле живем, на русской. Да и многое изменилось с тех пор в России.
- Сколько тебе было, когда расстался с газетой?
- Мне шел пятьдесят пятый год. На работу никуда не брали. Даже в университете, где студенты отделения журналистики филфака защищали дипломы по моему творчеству, не дали ни одного лекционного часа. Ладно бы, дело касалось только меня. Супругу вызвал руководитель областного департамента образования: «Мне приказано от вас избавиться». «Виновата» она, опытный педагог, отличник образования России, помимо моей «неуправляемости», была ещё и тем, что не «пускала» в школы области антироссийский учебник истории Кредера.
- Изданный на деньги Сороса?
- Да, соросовское изделие для искривления русских мозгов… Все-таки ей позволили доработать несколько месяцев до пенсии. Непросто пришлось и нашим детям. Впрочем, дело уже прошлое.
- Как жилось при безработице?
- Андреаполь спас, дом родной, к тому времени осиротевший: отец и мать умерли. Приехал почти без денег, взялся старые хозяйственные постройки разбирать, картошку посадил на огороде. Земляки помогали, друзья. Пером кое-что зарабатывал. Потом супруга вышла на пенсию, тоже перебралась в Андреаполь. Кур развели. Варенья, солений заготавливаем в достатке. Земля, лес, озеро – спасение для русского человека.
- Я от души рад, что ты по-прежнему в замечательной творческой форме. С большим интересом читаю твои статьи, очерки, рассказы в «Советской России», на портале «Русская Народная Линия», сайте «Российский писатель», книги, которые ты даришь.
- Печатают, спасибо. Так-то, в Твери печататься особо негде. Издаю и книги, да… Благодаря добрым людям. Недавно вышли из печати избранные очерки «И душа с душою говорит». О подвижниках, которые встретились мне на жизненном пути.
- В твоем творчестве сочетается доказательная жесткость в публицистике и тонкий лиризм, глубокое проникновение в человеческие характеры в художественной прозе. Прочту отклик на твои рассказы, помещенные на сайте «Российский писатель»: «Как же хорошо написано - ярко, от души, играет слово всеми красками меж людьми, они людьми и остаются. Да, всё же сердце России в глубинке. Там не только чистый воздух, и люди чище, проще, яснее…»
- Русский характер соткан из крайностей…
- Еще я бы выделил свойственное нам, русским, понятие правды. Но не как истины, а, скорее, как справедливости. Причем справедливость эта вытекает из чувства совестливости.
- Совершенно верно: перед законом, может быть, ты и виновен, но куда важнее быть чистым перед совестью... Свободу же русский человек воспринимает скорее как волю, вольницу. Этим мы существенно отличаемся от жителей Запада. Там расчетливость, прагматизм, жестко регулируемые римским правом, играют доминирующую роль. Вспоминаются строки юмориста Алмазова, которые он вложил в уста Константина Аксакова:
Широки натуры русские,
Нашей правды идеал,
Не влезают в формы узкие
Юридических начал…
- Когда прочёл твой роман «Не сошедшие с круга», поразился масштабности авторского взгляда на то, что происходило в первый военный год на нашей калининской земле. Художественная вещь, но на богатейшей документальной основе, касающейся фронтовых судеб 22-й и 29-й армий, и не только их. Всё пропущено через сердце, так о Великой Отечественной войне сегодня мало кто может писать…
- Тут не одна моя заслуга. По документальной части сильно помог замечательный краевед, полковник в отставке Владимир Иванович Горбачев. Он в Пензе живет.
- Страшно читать отдельные эпизоды. Например, как свои же расстреливали легендарного героя обороны Великих Лук комдива 48-й танковой дивизии Дмитрия Яковлевича Яковлева.
- Во многом благодаря его дивизии наши войска больше месяца держали раздражавший фашистов «великолукский выступ». В 1956 году Яковлева реабилитировали. Можно было бы отыскать место, где он похоронен, точнее - закопан в яме. В урочище, недалеко от Андреаполя, это произошло. Судьба всего высшего командного состава 22-й армии драматична. Бывший командарм Филипп Афанасьевич Ершаков, командуя уже 20 армией, попадет под Вязьмой в плен. Умрет летом 1942 года в лагере Хаммельбург. Командир одного из корпусов, уже в другом качестве, тоже через несколько месяцев окажется в плену - там же, в Хаммельбурге. Командир второго корпуса пропадет бесследно под Великими Луками. Немцы тогда ударили в стык 22-й 29-й армий. А Яковлев… да, его расстреляли по приговору трибунала. Не погнал оставшихся без танков своих танкистов у станции Назимово на немецкие танки. Приказ не выполнил. Когда я напечатал очерк о нем в «Советской России», мне звонил из Харькова его сын, врач по профессии. Плача, сказал: «Молюсь за вас…»
- Поразительная история немецкого офицера. Мальчишки по весне находят его труп, в гимнастерке документы и фото матери…
- Да… Они приносят документы и фото в деревню, бригадир Федор Иванов узнает в немке на фото свою возлюбленную и понимает: немецкий офицер - его сын. Он, Федор-то, в немецком плену находился шесть лет в Первую мировую войну. Тоже документальная подоплека имелась. Однажды мне рассказали: когда немцы в январе сорок второго отступали от Пено, в деревню Величково к Даниле Сухорукову явился его обмороженный сын. Поговорили по-немецки о чем-то, и он быстро ушел. Мороз за тридцать, а они прибыли из Франции в легких шинелях. Из трех тысяч человек в Торопец вышли около сорока. Замерзали на льду Западной Двины, в урочище Волчьи Ямы… Ну, я, конечно, домыслил эту историю. В романе Федор тайком хоронит своего немецкого сына.
- Еще одна канва впечатлила… Приезжает журналист немецкой военной газеты, находит учительницу Челышевскую, еврейку по национальности, видит на стене её дома фото девушки и понимает: это его сестра по отцу. Она в это время находится в составе нашей спецгруппы в тылу врага, радистка…
- Тоже вымысел, но о с долей достоверности. Записал как-то историю о том, что управляющим у местного фабриканта был немец, с ним жил его маленький сын, а жена осталась в Германии. У него роман был с сельской учительницей. До этого к ней приезжал её бывший коллега, тоже учитель, ставший офицером царской армии. Деревенские люди думали, что сын от него, а он был от немца. Она скрывала. Офицер царский - тоже не совсем вымышленный. Прототипом стал мой двоюродный дядя - бывший сельский учитель, штабс-капитан царской армии. Он потом в Красной Армии служил.
- Трагичен образ старика Дорофея Дорофеевича. Он люто и тайно ненавидит советскую власть, готовит для немцев расстрельный список активистов, рисует на воротах немецкую свастику. Но жена, дети у него иные. Дочь – подпольщица, работает в немецкой комендатуре, сын отказывается служить немцам. Его, при побеге, убивают, а Дорофей Дорофеевич - он был конюхом комендатуры, вешается в хлеву.
- Не на пустом месте родился образ.
- А судьба трех братьев Звонаревых, основных героев, вымышленная?
- Не совсем так. Старшего, партизана, я частично списал со своего отца. Отец партизанил, принципиален был, тверд характером. До конца жизни с исключительным уважением относился к Сталину.
- Два брата выживут. Один, средний, умирает рядом с деревней по дороге из госпиталя.
- Увидев, как мужики косят утром у родной деревни, попросил косу – так захотелось ему крестьянской работы, а было нельзя. У него осколок возле сердца сидел. Во время косьбы и умер, не успев повидать мать. Мне житель деревни Соболево Василий Терентьев рассказал, как его брат, с осколком возле сердца, умер по дороге с медкомиссии в деревню. Отсюда родился заключительный эпизод.
- Думаю, если снять по роману сериал, увлекательный и патриотичный мог бы получиться.
- Сейчас другие сериалы снимают. Меня один писатель укоряет: «Роман твой не в формате. У тебя о Сталине четырнадцать глав…» Но есть «формат» и есть историческая правда. Сталин – выдающаяся фигура. Трагическая, противоречивая, но выдающаяся. Если бы не он, мы бы с тобой сейчас не беседовали. И воровать чубайсоидам было бы нечего. К сожалению, антисоветчина все ещё ощутима. Сотрудников НКВД негодяями показывают, весь советский период обливают грязью. Между прочим, Черчилль – умный был, он сказал: «Страна, которая борется со своим прошлым, не имеет будущего». А «новая элита» российская борется…
- За это премии дают, то есть за произведения, которые тоже борются с Советской властью.
- Ну да… Матрица была такая заложена еще в 90-е. Прилепину за «Обитель» дали, и не одну. Фильм по ней сняли. Он вообще весь в премиях, Захар Прилепин. Каких только восторженных эпитетов для раскрутки ему не прилепили. Даже «выдающегося философа». Затем в политику двинули.
- Почти в одно время с романом «Не сошедшие с круга» вышла твоя проза «Почвенники и отчужденцы». Сколько лет ведешь дневники?
- С 1989 года. Когда почувствовал значимость разворачивающихся событий. «Советская Россия» печатает их под рубрикой «Взгляд из русской провинции». На портале «Русская Народная Линия» появились публикации… Еще третье издание книги по истории партизанского движения в Калининской области вышло не так давно. Несколько лет потратил. Одних фотографий в книге свыше четырехсот пятидесяти. Детям, внукам партизан и подпольщиков её раздарил. А власти, как и предполагал, это не нужно. У нее свое понимание патриотизма.
- Судьба твоя могла сложиться и по-иному?
- Могла. Когда я народным депутатом России был, предлагали должности в ельцинском окружении. Отказался. Понял, гнилая публика вокруг него крутится. Начали с того, что землю превратили в товар. А земля для русского человека - святое. Не зря её матушкой, кормилицей называет.
- По жизни, наверное, со многими интересными людьми встречаться довелось - писателями, политиками…
- Встречался, конечно. С Борисом Полевым, Иваном Васильевым – он предисловие к моей первой книге написал, Владимиром Солоухиным, Можаевым, Николаем Старшиновым, Михаилом Алексеевым, Татьяной Глушковой, Булатом Окуджавой…
- С Андреем Дементьевым был хорошо знаком?
- Да, был, ещё со времен журналистской молодости. Потом, увы, между нами наступило полное отчуждение. Потому что ощущалась его непомерная тяга к славе. Помню, Ассоциацию тверских землячеств он возглавил. Тверские некоторые, не подумав, стали в неё вступать. Вроде как мы своей родной земле уже и не хозяева. А если не мы, то кто? Я статью написал «Хозяева или постояльцы?», напечатал в «Тверской газете». Дементьев, естественно, возмутился, обиделся, обозвал меня как-то нехорошо. Известный публицист из Москвы, фронтовик Владимир Сергеевич Бушин крепко защитил меня своей публикацией. Он, к слову, невысоко ставил Дементьева как поэта.
- А как ты оцениваешь творчество Дементьева?
- Думаю, раскрутка фигуры Дементьева, стремление его увековечить со стороны власти, как и в случае с Солженицыным, имеет в своей основе неотроцкистское начало. Андрей Дементьев проявил себя как хороший поэт-песенник, но не как выдающийся русский классик, каким его пытаются представить. При открытии Дома поэзии Андрея Дементьева либеральная пресса писала: «Тверь превращается в столицу мировой поэзии». Ничего подобного не произошло. Тверская поэзия в глубоком кризисе. Где имена, равные Николаю Тряпкину, Владимиру Соколову, Александру Гевелингу, Константину Рябенькому, Владимиру Соловьеву, Галине Безруковой? В основном на поверхности мелкие тщеславные фигуры, не способные понять, что поэт в России всегда «больше, чем поэт». Их, этих ребят, общество потребления породило. Это не столько их вина, сколько беда наша. Читаешь творения иных молодых – до сути не добраться. А что говорил святой Амвросий Оптинский: «Где просто, там и ангелов по сто, а где мудрено, там ни одного»…
- Согласен, нам недостает чистой, умной, неравнодушной, по-настоящему русской поэзии, какой она была… Кто из современных поэтов, писателей тебе ближе?
- В поэзии - Валентин Сорокин, Юнна Мориц, Леонид Корнилов… Ещё несколько фамилий могу назвать. Тебя в том числе. В художественной прозе… затрудняюсь ответить. Разве что Личутин. Самобытный писатель. В публицистике несколько сильных фигур: Александр Фролов, Светлана Замлелова, Лидия Сычева, Александр Бобров…
- Бушин сильный публицист был…
- С перехлестом порой, но - сильный. Эрудит большой в русской литературе. Мы с ним переписывались. Один раз повздорили из-за оценки Прилепина. Он Прилепиным вначале очаровался. Потом, как я понял, разобрался Владимир Сергеевич, что к чему. Прилепин – такой же изобретенный «проект», как, скажем, Бояков. Не зря они в паре уничтожают традиции русского классического театра во МХАТе имени Горького. Прикрываются православием, патриотизмом, а суть-то бесовская проглядывает.
- И с Владимиром Путиным, насколько я знаю, встречался?
- Ну, не напрямую… Он на первый срок собирался избираться, и в Кремль на встречу с ним пригласили группу опытных региональных редакторов. Записывать было не рекомендовано, но я записал. Помню, Путин откровенно сказал: «Не знаю, сколько мне дадут поработать, но первое, что хочу сделать – прекратить войну в Чечне». Перед коллективным фотографированием я подарил ему две своих книги, а когда фотографировать стали, оказался рядом с ним. Меня в это время уже собирались с работы выгонять как «неуправляемого». Ну, думаю, проверю чиновников на вшивость. Печатаю в очередном номере «Тверской жизни» фото, где я рядом с Путиным. Наутро звонит перепуганный помощник губернатора, предлагает встретиться, чтобы строить отношения в «новом формате». Дал ему отказ. В ту пору уже остро чувствовал свою несовместимость с «новой элитой».
- Как оцениваешь Путина?
- Он – умный, я бы сказал - проницательный. Как опытный чекист и политик, понимает: слова порой нужны для того, чтобы скрывать свои мысли. Успел перевооружить армию. Теперь, думаю, Россию не сомнут. Побоятся. Возвращение Крыма в состав России обеспечил. В стратегическом плане это крайне важно. Иначе там американцы прописались бы.… Критика - в моих статьях. Недавно Геннадий Зюганов выступал на съезде: много справедливого произнес. Правда, критиковать – одно, а вот критику воплотить в жизнь – другое. Слишком глубоко Россия заглотнула наживки глобализма. Ещё с ельцинских пор. Но критиковать надо. Маловато сегодня критикующих, все больше карьеристов, приспособленцев.
- Крупный бизнес в России сегодня преимущественно сырьевой и финансово-спекулятивный. Ему наплевать на народную жизнь, во главе угла – прибыль и только прибыль, он не заинтересован в укреплении так называемого «среднего класса», живёт по своим «эгоистическим законам».
- Да, это, к сожалению, так. Менеджеры получают огромные зарплаты, у них, наряду с государственными пенсиями, ещё и пенсии ведомственные, кратно превосходящие государственные. Это не афишируется, но, например, в Газпроме, лицемерно называемом «народным достоянием», у менеджера среднего звена ведомственная пенсия более ста тысяч рублей в месяц. Сырьевики и банкиры кровно заинтересованы в том, чтобы сохранить свои позиции и свое монопольное влияние на формирование «властной вертикали». Это привело к образованию криминально-бюрократических кланов, местнического феодализма. Какова цель кланов? Использовать государственный механизм в своих интересах, что зачастую и происходит. Выборы превращены в «прозрачную пародию» на демократию. Чиновничество отгородилось от народа турникетами, общается с ним не напрямую, а через пресс-группы и управления по информационной политике. Государственные СМИ «ходят по струнке», частные подмяты кланами. Такова она, теперешняя «свобода слова».
- Газет, которыми ты много лет руководил и которые считались одними из лучших в России, уже нет. Не жалко их?
- «Тверскую жизнь» надо было сохранить. Её история неразрывно связана с историей области. А погубило её желание угодить власти. Понимаешь, стоящую газету нельзя делать с дрожащими коленками. Нужно иметь убеждения, позицию. Но когда вместо убеждений у редакторов на уме «бабки», держание за кресло, исход очевиден.
- Что такое, по-твоему, патриотизм?
- Где-то, не помню, где, мне встретилась мысль: патриотизм – это когда интересы личности совпадают с интересами государства. Я не отождествляю патриотизм с властью, как, например, председатель Госдумы Володин, который заявил, что Россия – это Путин. Лидеры меняются… Верность, преданность Родине - важнее всего. В простом народе это развито и сейчас, а «элитка» изначально поглядывает на Запад. Там у неё запасные аэродромы, у всех этих чубайсов, грефов, потаниных, прочих.
- Твое понимание счастья?
- Ну… это очень сложный вопрос. У каждого – оно своё. Лев Николаевич Толстой считал: «Счастье - это твоё сбывшееся ожидание удовольствия». Но я думаю, чем больше у человека ожидания удовольствия, чем больше и разочарований. Надо стремиться жить по скромной «нравственной норме», а это очень непросто. Все мы, в той или иной мере, греховны, и Господь каждому судия.
- На твой взгляд, чего в современной России особенно не хватает?
- Индустриализации провинции и социальной справедливости. В первую очередь, это способно дать людям веру в будущее, вытащить Россию из демографической ямы, в которую её загнал либерализм. России нужен новый экономический, социальный курс. Все разговоры о том, что у нас «социальное государство» - популизм чистейшей воды, у нас катастрофически разделенное государство. Отдельные российские футболисты получают 25 миллионов рублей в месяц. А опытный хирург райбольницы – 30 тысяч, сельский учитель и того меньше. Это же какая разница! В конце прошлого года газета «Слово» привела такие сведения: МРОТ в Польше на 2021 год установлен в 56 тысяч рублей, зарплата чиновников у поляков в среднем 190 тысяч рублей. В России МРОТ меньше 13 тысяч рублей, зарплата принимающих решения чиновников – от 400 тысяч рублей до 1 миллиона. Какое тут, спрашивается, «социальное государство»! Российская «элитка» обнаглела, утратив понимание совести.
- Политика все-таки тебя не обошла. Являешься одним из учредителей Тверского регионального отделения Международного общественного движения «Русское Собрание». Да и публицистика, согласись, тоже политика?
- Это своего рода «дальнобойная артиллерия» в журналистике.
Благодарю, дорогой Валерий Яковлевич, за беседу. Желаю тебе творческого долголетия, самого крепкого здоровья, новых книг, новых публикаций в периодике, любви и признательности читателей.
Господь да хранит тебя!
Беседовал Геннадий САЗОНОВ, поэт, публицист, член Союза писателей России.
ВОЛОГДА-АНДРЕАПОЛЬ, 19 сентября 2021 г.
На снимках:
Валерий Кириллов с женой Верой в молодости.
Валерий Кириллов после получения премии «Слово к народу» с поэтом и публицистом Александром Бобровым.
1.