Молчаливые показания главного свидетеля
Обширная информация о расстрелах оккупантами евреев в Куропатах, добытая из архивных документов и показаний многочисленных свидетелей, будет не полной, если не обратиться к изучению территории урочища. Сама земля зафиксировала для потомков следы преступлений фашистов! На ней сохранились остатки землянок, бараков, окопов, траншей, пулемётных точек.
Молчаливое свидетельство куропатской земли о трагических событиях, произошедших здесь во время войны, откровенно говоря, удивляет обилием фактов! Поражает тем, что всего этого не пожелали увидеть члены четырёх комиссий, проводивших некогда здесь расследования. Удивило, что никто не пожелал сопоставить рассказы «очевидцев» с весьма материальными молчаливыми свидетельствами, оставшимися со времён Великой Отечественной войны на этой территории. Вместе с тем в свете всех фактов становится понятно и то, почему многочисленных «свидетелей» вопреки требованиям обязательного проведения следственного эксперимента не торопились привозить в это место.
«Дарога сьмерцi», ведущая к территории «за забором», и само войсковое стрельбище ранее уже были описаны. Не найдя на стрельбище никаких признаков массовых захоронений, поднимемся по склону в восточном направлении и осмотрим прилегающую территорию. Проходя в сторону Заславского шоссе, на краю Куропат мы увидим сохранившиеся следы от четырёх пулемётных точек.
Они были приспособлены для ведения огня в восточном направлении. Никакими соображениями обороны Минска расположение этих точек объяснить нельзя!
Три пулемётные точки служили для защиты территории от возможного нападения партизан с восточной стороны, а четвёртая, обращенная на запад, – для предотвращения побега обречённых на смерть людей. Пятое углубление возле памятного камня, вероятнее всего, имеет более позднее происхождение. Внизу, на склоне старого карьера, недалеко от пулемётных точек видны остатки землянки – места для обогрева личного состава караула, несшего службу по охране в вышеуказанных одиночных окопах. Далее, возле самой высокой точки в Куропатах, начинают появляться следы различных фортификационных сооружений, в том числе и разрушенных землянок.
Еле заметные углубления с северной стороны склона, вероятнее всего, являются остатками стрелковых одиночных окопов красноармейцев, занимавших здесь оборону 25 июня 1941 года. Более серьёзных земляных сооружений они построить не могли, поскольку уже на следующий день подразделения 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии ушли с этой позиции и заняли оборону немного севернее Куропат.
Продолжая изучение молчаливых показаний куропатской земли, пройдём вниз от памятника по дороге в юго-восточном направлении. Приблизительно через полсотни шагов слева и справа от дороги взгляду открываются следы осыпавшегося рва. Три четверти столетия не смогли стереть его с лица земли! Этот ров был границей, за которой начиналась смерть… Сразу за рвом когда-то из досок была установлена стена. Ещё 30 лет назад на земле были видны еле заметные углубления от вкопанных столбиков. В настоящее время найти эти углубления уже не удалось.
Прямой, как стрела, ров был вырыт в начале осени 1941 года узниками оршанской тюрьмы. Именно тогда немцы стали превращать Куропаты из места массовых расстрелов евреев в конвейер смерти. Если раньше командование айнзатцкоманды «В» гарантировало уничтожение евреев в среднем по две сотни человек в день, то с сентября 1941 года созданный конвейер смерти обеспечивал практически беспрерывную работу палачей.
В задокументированных воспоминаниях Михаил Иванович Позняков подробно рассказывал членам общественной комиссии, как 120 заключенных из оршанской тюрьмы проводили в Куропатах земляные работы и создавали все необходимые элементы этого конвейера смерти. Ров с дощатым забором-пулеулавливателем был тем местом, где и проводили расстрелы евреев. Пройдя в северном направлении до конца рва, справа мы увидим пулемётную точку: о ней уже было написано ранее. Слева от края рва было установлено заграждение из сетки, которое отделяло зону расстрела от остальной территории Куропат. Такое же заграждение было сооружено и с южной стороны рва. Но никаких следов его существования до настоящего времени уже не сохранилось.
Продвигаясь в западном направлении, на краю леса мы увидим следы огромной вытянутой ямы. Когда-то здесь была земляная тюрьма на четыре отсека, вырытая оршанскими заключёнными. Размещалась она за пределами ограждённой зоны расстрела. Отчетливо видны несколько спусков в подземные помещения. По словам М. И. Познякова, там были четыре секции. Наличие такого накопителя позволяло гитлеровцам расстреливать людей постоянно, не дожидаясь прихода (подвоза) очередной партии жертв.
Дойдя до края леса и пройдя в направлении кольцевой дороги, мы обнаружим, что нашему взору открывается окоп с четырьмя пулемётными точками. Сектор обстрела трёх пулемётов – в западном направлении, четвёртого – в сторону Куропат. Рядом с кольцевой дорогой находится ещё один подобный окоп с пулемётными гнёздами. Во время войны между ними проходила дорога, по которой гнали колонны обречённых на смерть евреев.
Проходя в восточном направлении вдоль кольцевой дороги, мы найдём ещё один накопитель – земляную тюрьму. По размеру накопитель значительно уступает тому, который мы видели с северной стороны зоны расстрела. Рядом с ним прямоугольное углубление, оставшееся от землянки.
С западной стороны хорошо сохранились следы спуска в неё. Предназначение этой землянки становится понятным, если учесть, что в нескольких метрах восточнее заметны следы пулемётной точки, которую активисты пометили, установив возле неё высокий железный крест. Ещё одна пулемётная точка находится в нескольких метрах восточнее в траве. Сектор обстрела обеих направлен на юг, поэтому использовать их для обороны Минска красноармейцы также не могли.
М. И. Позняков рассказывал, что с южной стороны Куропат были вырыты три отдельных накопителя. Для того, чтобы удостовериться в правдивости его слов, пришлось вернуться и через подземный переход перейти на противоположную сторону кольцевой дороги. Не доходя до места, где должен был находиться третий накопитель (т.к. второй размещался на месте кольцевой дороги), мы обнаружим большое углубление, оставшееся от землянки, затем две пулемётные точки и только потом большой котлован накопителя.
Объединив в единое целое весь комплекс увиденных остатков фортификаций, мы воссоздадим и общую картину этого участка Куропат во время Великой Отечественной войны. Три котлована, выкопанные в грунте, были второй земляной тюрьмой для содержания в ней обречённых на смерть евреев. С северо-восточной и юго-западной стороны этой тюрьмы находилось по две пулемётные точки – два поста для несения караульной службы. Расстояние между ними не позволяло в случае внезапного нападения уничтожить обоих часовых одной гранатой или одновременно напасть на них сзади. В то же время часовые располагались на расстоянии достаточном, чтобы в случае необходимости тихим голосом окликнуть друг друга. Расположенные в непосредственной близости от спаренных постов землянки служили местом обогрева и отдыха для бодрствующей и отдыхающей смены караульных. Необходимо напомнить, что осень 1941 года была ранней и очень холодной.
Не разобравшись в предназначении оставшихся на земле углублений, активисты не пожалели трудов и металлических крестов: установили их возле караульной землянки (пять крестов) и пулемётной точки, где несли службу латышские, украинские и прочие палачи из числа коллаборационистов. (Удобное место для поклонения потомков памяти своих юдофобструющих предков, служивших нацистской Германии, не так ли?)
Безусловно, молчаливое свидетельство куропатской земли требует более глубокого и всестороннего изучения. Однако даже то, что удалось узнать и увидеть в этом многострадальном уголке Беларуси, достаточно, чтобы сделать однозначный вывод о существовании здесь в период с лета 1941 по весну 1942 года специально оборудованного места для массового уничтожения людей. Интересно отметить, что вопреки наличию сохранившихся до наших дней многочисленных следов фортификаций, никто из свидетелей, представленных З. С. Позняком, даже не упомянул о том, как эти сооружения здесь оказались. Впрочем, как никто из них не комментировал и многое другое, что можно увидеть на земле Куропат ещё сегодня.
После всего увиденного невольно вспоминаются слова из статьи «Курапаты – дорога сьмерцi»: «Не, немцаў там не было, не расстрэльвалі... Немцы гэтай мясьцінай не цікавіліся». Какая удивительная массовая амнезия всех свидетелей, представленных З. С. Позняком! И какая вместе с тем махровая ложь!
Автограф SS
Все предыдущие поиски истины в истории куропатских преступлений будут не завершёнными, если не упомянуть о главной улике, прямо указывающей на виновников этих расстрелов. Ранее уже приводились воспоминания бывшего командира партизанского отряда «Ленинец» бригады «Дяди Коли» Ивана Харитоновича Загороднюка, опубликованные в газетах «Во славу Родины» (23 июня 1994 г.) и «Мінская праўда» (№ 5, 1994 г.). Теперь пришло время процитировать оставшуюся часть его воспоминаний, относящуюся к событиям, произошедшим в Куропатах в 1942 году: «С наступлением весны и лета 1942 года трупы в могилах начали разлагаться. А так как они были присыпаны тонким слоем земли, которую вымывали дожди и тёплые воды, на поверхности захоронений появилась зловонная пена и возникла реальная угроза эпидемии. Немцы дали команду частично эксгумировать захоронения. Часть трупов сожгли, а остальные присыпали антисептиком и засыпали толстым слоем земли. Вот почему при следственной эксгумации в 1988 году в могилах были некомплектные останки человеческих костей и следы извести». Нужно отметить, что о следах найденной в могилах извести прокуратура в ходе следствия умолчала.
Такую версию происходивших в то время событий немцы рассказали местным жителям, а те передали её партизанам. Всё вроде бы звучало правдоподобно и логично, однако… В реальности под таким информационным прикрытием в то время немцы проводили секретную операцию по эксгумации трупов расстрелянных евреев под кодовым названием 1005.
Для объяснения событий, происходивших летом 1942 года на холмах за Зелёным Лугом, хочется привести цитату из книги Алекса Файтельсона «Побег из форта смерти»: «Начальник германского отдела министерства иностранных дел Мартин Лютер получил анонимное письмо, в котором сообщалось, что в Вертланде (Познанский район в Польше) валяется много трупов. Лютер немедленно передал жалобу начальнику гестапо Генриху Мюллеру. Ответ, посланный Лютеру, был обозначен номером 1005. Отсюда и код операции по уничтожению трупов.
Районные комиссары на всех оккупированных территориях получили указ, датированный 30 апреля 1942 года, под номером «2 С, 3186». В нём содержалось требование немедленно предоставить данные о местах массовых захоронений евреев и военнопленных. Эти места были строго засекречены и регистрировались центральными органами министерства обороны рейха в Берлине.
Пауль Блобель, архитектор, служивший во время первой мировой войны в военно-инженерной части, в июне 1942 года был назначен ответственным за сжигание трупов – убитых, умерщвлённых газом, умерших от голода и болезней в концентрационных лагерях. Бывший архитектор штандартенфюрер СС Пауль Блобель подошёл к выполнению задания творчески, педантично, создав собственную систему. Он разработал методы и инструменты для сжигания трупов, уборки сгоревших костей и пепла. Блобель организовал в лагере Яновска (под Львовом) особую школу, в которой слушатели проходили инструктаж по ликвидации массовых захоронений, сжиганию трупов, перемалыванию костей и посадке деревьев на местах бывших могил. Немцы, вероятно, уже тогда думали, что им придётся отвечать за совершённые убийства, и сделали всё необходимое, чтобы замести следы своих преступлений.
Офицер полиции Герхард Адамц, служивший в группе «1005 В» в Киеве, рассказывал, что когда трупы были извлечены из могил и сожжены, к подчинённым обратился их командир обер-лейтенант Хониш: «Вы, конечно, чувствуете дым, поднимающийся из «кухни». Вы должны исполнить долг и привыкнуть к нему. Необходимо строго охранять заключённых. Всё происходящее здесь – секрет рейха. Каждый из вас несёт личную ответственность за побег заключённого. Если это произойдёт, вы будете подвергнуты особому наказанию. То же самое ждёт того, кто проболтается или будет неосторожен в переписке».
Сжигатели трупов заканчивали работу в одном месте и переходили в другое. Немцы часто меняли состав групп: одних расстреливали и сжигали их тела на общих кострах, а вместо них приводили других…»
Учитывая централизованный характер обучения так называемых специалистов для проведения операции под кодовым названием 1005, можно не сомневаться, что точно также проводилось уничтожение тел расстрелянных евреев и в Куропатах.
В 1943 году газета «Красная Звезда» опубликовала статью писателя И. Стаднюка о том, как гитлеровцы стараются скрыть следы злодеяний. Они заставляли советских военнопленных раскапывать в Киеве захоронения расстрелянных в Бабьем Яру в 1941–1943 годах и сжигать их останки на кострах. Поскольку кости до конца не сгорали, пленных принуждали их дробить и затем смешивать с песком. На судебном процессе в Риге обергруппенфюрер СС Фридрих Еккель показал, что в январе 1944 года к нему в Ригу прибыл сотрудник гестапо Побель Бруно с приказом Гиммлера о раскопке захоронений и сожжении трупов, ранее расстрелянных советских граждан. По сути именно Ф. Еккель возглавлял и направлял действия всех карательных органов в Остланде. Его подписи стояли под многими преступными приказами, в том числе об уничтожении 200 тысяч евреев в Прибалтике и около 400 тысяч в Украине и Белоруссии. Точное число жертв неизвестно, поскольку Еккель приказал заключённым вырыть и сжечь все трупы, после чего там же сжигали самих заключённых. Также расстреливали цыган и литовских поляков. Для «чистоты крови» Еккель приказал стерилизовать сотни мужчин и женщин, состоявших в смешанных браках, расстрелять всех психически больных. Он проводил карательные акции против партизан, коммунистов и их семей1.
Для установления и расследования злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их пособников Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года была образована Чрезвычайная государственная комиссия СССР, а также республиканские, краевые, областные и районные комиссии. Они имели право поручать надлежащим органам производить расследование, опрашивать потерпевших, собирать свидетельские показания и иные данные о насилии, зверствах, массовых убийствах, грабежах, разрушениях и других преступных действиях гитлеровских оккупантов и их пособников. В Белоруссии такую комиссию, созданную в начале 1944 года, возглавил первый секретарь ЦК КП(б)Б П. К. Пономаренко. Акты, сообщения и другие материалы Чрезвычайной государственной комиссии широко использовали на Нюрнбергском процессе, а также на процессах, проходивших впоследствии на белорусской земле. Они были признаны судебными органами бесспорными доказательствами вины немецких военных преступников.
Минский процесс, проходивший с 15 по 29 января 1946 года, был первым из процессов, состоявшихся на территории Беларуси над бывшими военнослужащими вермахта и сотрудниками немецких карательных органов. Тогда перед судом военного трибунала предстали 18 бывших военнослужащих германской армии и полиции. Обер-лейтенант войск СС Ганс Герман Кох, бывший комиссар гестапо, на процессе в Минске на вопросы судьи отвечал: «Во время наступления Красной Армии и освобождения советских территорий от немецко-фашистских захватчиков с целью сокрытия следов массовых расстрелов и удушения в душегубках советских граждан, трупы расстрелянных и зверски замученных советских граждан выкапывались из земли и предавались сожжению.
Инструктаж о сжигании трупов проводил в Могилёве комиссар безопасности полковник Эрлингер. Он заявил, что получен из Берлина совершенно секретный приказ «Тайной натуры», который исходил от Гиммлера. В соответствии с данным приказом органам гестапо на всей оккупированной территории России было необходимо немедленно приступить к раскопкам могил и сожжению трупов ранее расстрелянных советских граждан. Причём эту работу проводить должны были приговорённые к смерти заключённые, которые по окончании операции подлежали расстрелу. При этом был проведён наглядный инструктаж, как сжигать трупы, на котором также присутствовали комиссары гестапо, находящиеся на территории Белоруссии. Основная цель работы заключалась в том, чтобы скрыть следы массового уничтожения населения. Тогда впоследствии невозможно установить, сколько советских граждан было уничтожено на оккупированной территории2.
Несмотря на столь строгие меры в рамках режима секретности, предпринятые со стороны оккупантов, осенью 1943 года в Белоруссии был единичный случай, когда участник уничтожения эксгумированных трупов Пилунов остался жив. Находясь в городской тюрьме Могилёва с августа по сентябрь 1943 года, он был очевидцем неоднократной погрузки заключённых в «душегубки», в дальнейшем работал с товарищами по несчастью в ряде мест на извлечении из массовых могил и сожжении трупов многих тысяч расстрелянных советских граждан. По завершении уничтожения трупов Пилунова и других узников немцы расстреляли и бросили в костёр для сожжения вместе с эксгумированными телами. Однако по счастливому стечению обстоятельств смерть его обошла стороной! Он успешно добрался в 121-й партизанский отряд в Могилёвской области и там дал показания. Спасшийся узник подробно описал конструктивные особенности внутреннего и внешнего вида автомашины-«душегубки», техники извлечения и сжигания трупов, приёмов заметания немецко-фашистскими захватчиками следов собственных преступлений. Эти показания вскоре передали в Белорусский штаб партизанского движения3.
Литература:
1. Судебный процесс по делу о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территориях Латвийской, Литовской, Эстонской ССР. ВАПП книгоиздательств. Рига, 1946. С. 65–66, 177.
2. Судебный процесс по делу о злодеяниях, совершённых немецко-фашистскими захватчиками в Белорусской ССР (15–19 января 1946 года). Госполитиздат БССР. Минск, 1947. С. 9, 14–15, 109, 112, 113.
3. НА РБ, ф. 1450, оп. 3, д. 67, л. 81–83.
Автограф SS – 2
Для оценки в рамках расследования того, что было найдено в ходе раскопок в Куропатах, необходимо ознакомиться с показаниями С. И. Пилунова, входившего в команду по эксгумации и сжиганию трупов. Отбросив многие подробности его жуткого рассказа, остановимся на наиболее значимых моментах, проливающих свет на особенности процесса уничтожения следов преступлений гитлеровцев. Его рассказ о начале проведения операции начинается с будничных деталей: «В 6 часов 4 октября 1943 года 280 человек разместили на 4 трёхтонных машинах, предварительно снабдив (не полностью) инструментами – лопатами, топорами, пилами, и повезли в район с. Пашково Могилёвского района. Остановились на поляне вблизи Пашковского леса, у зарытого противотанкового рва. В 8 часов, после завтрака (хлеб и чашка чёрного эрзац-кофе) около 40 человек подвели к противотанковому рву, и переводчик, не вдаваясь в детали, объяснил, что предстоит раскапывать этот ров. Вторая группа около 20 человек приступила к рытью котлованов, предназначенных, как потом выяснилось, для сжигания трупов.
Каждый из котлованов имел в длину 7–8 метров, в ширину и глубину по 1 м. 2 котлована, вырытые параллельно, на расстоянии 2 метра пересекались под прямым углом второй парой таких же параллельно расположенных котлованов. Получался квадрат с отходящими от его углов четырьмя парами перпендикулярных один к другому отростков (продолжениями котлованов после их взаимного пересечения).
Концы последних имели скосы, дно которых на протяжении полутора метров постепенно и правильно понижалось от уровня грунта до уровня дна котлована. На эту систему котлованов клались в один ряд брёвна или жерди, а поверх них колотые дрова. Далее шла прослойка из кусков смолы, смешанной с каменным углем, на которую в один ряд складывались извлекаемые трупы. Поверх последних клались в прежней последовательности жерди, колотые дрова, смола и каменный уголь, а на них – новый ряд трупов. Штабель под конец достигал 8–10 м высоты, имея до 20 рядов трупов. Работа наверху требовала устройства специальных приспособлений, напоминавших примитивные леса, применяемые при постройке зданий. Некоторые из работавших падали с лесов, калечили себя и под видом направленных в госпиталь увозились на расстрел. Печь поджигалась с трех сторон, а горючий материал в местах поджога предварительно обливался обильными порциями бензина. Доступ достаточного количества воздуха в котлованы под нижние слои горючего материала обеспечивался указанными на схеме скосами.
Третья партия – около 35 человек – резала дрова, предназначенные для сжигания трупов. Остальные были заняты подвозом брёвен, жердей, каменного угля, смолы и другого горючего материала, доставлявшегося из Могилёва и соседних сёл…
Из мест, залитых водой, трупы извлекались или крюками из полудюймовых железных двухметровой длины прутьев, имеющих рукоять в форме кольца, или обычными крестьянскими вилами с деревянными рукоятками. Переводчик Василий объявил, что найденные на трупах ценности: часы, золото, в том числе золотые зубы, деньги и прочее, требуется собирать и передавать ему. Наблюдал за выполнением этого приказания полицейский Ляхов… Каждая печь горела 3–4 суток. К 19 октября 1943 года было извлечено и сожжено в 4 печах свыше 25 тысяч трупов. Когда очередная печь догорала, выделялась специальная команда 15–20 заключенных, которые собирали уцелевшие от огня части костей и специальными тромбовками размалывали их на деревянном помосте, а затем образовавшийся костный порошок смешивали с грунтовой землей.
По шоссе вблизи места работ могли проезжать только немцы, а остальные, случайно попавшие в оцепленную зону, расстреливались и сжигались вместе с эксгумированными трупами. Таких случаев было два. В одно из воскресений к месту работы приблизились мужчина и женщина, ехавшие на подводе, сзади к которой была привязана корова. Люди были застрелены и сожжены, лошадь отогнана в произвольном направлении, а корова использована на мясо. Несколько позднее таким же образом и по аналогичному поводу была лишена жизни девушка 18–19 лет.
…Вечером нас разбили на две группы. Одну из них на двух трёхтонных машинах увезли в сопровождении бронемашины и мотоциклистов якобы в район Пашковского леса, где моторы автомашин были заглушены, а люди замаскированы. Из оставшихся на месте отобрали 6 человек, в том числе и меня, а остальных, более 100 человек, силой загнали в «душегубку», закрыли наглухо камеру последней и включили мотор. Мы, находясь в 20 метрах от «душегубки», слышали, как запертые в ней стучали в стены и дверь, кричали и плакали. Минут через 40 машину подогнали к печи, ещё не потухшей, открыли дверцы «душегубки», и оттуда стали падать на землю трупы. У многих из них глаза, обильно покрытые влагой, вылезли из орбит, большая часть замученных была с открытым ртом. Кожа на трупах имела ярко выраженный красный цвет, каким бывает после долгого пребывания в бане...
Нас заставили вынести трупы из «душегубки» и сложить в горящую печь. Туда же были заброшены и личные вещи замученных. Я с одним из заключенных укладывал на верх печи труп Комкова, и в это время немцы дали команду остальным 4 заключенным так же забираться наверх. Все поняли, для чего это делается, и я крикнул: «Смерть фашистским оккупантам!» Переводчик выстрелил в меня, но попал в моего соседа. Я, притворившись мертвым, упал вместе с соседом. Немцы открыли из автоматов огонь по остальным 4 заключенным, и я получил при этом также ранение в голову, но не потерял сознание. Вслед за этим по голосам я понял, что со стороны леса, где немцы замаскировали первую партию, подвели еще 6 человек. Судя по разговорам, это были «добровольцы» из РОА… Эти 6 человек разгрузили вновь прибывшую из леса «душегубку» и стали укладывать трупы на верх печи. Предварительно на тот ряд трупов, где лежал я, были положены доски от разрушенных построек, а на них вновь, в беспорядке, стали наваливать трупы. Гвоздь, вбитый в положенную на меня доску, врезался мне в правую руку. По мне несколько раз проходили люди, таскавшие трупы, становились мне на спину.
Когда 6 человек «добровольцев» закончили укладку трупов и подготовку к поджогу печи, их уложили на землю и расстреляли из автоматов, оставив трупы на земле. Штабель был облит бензином и с помощью термитных шашек подожжён в трех местах снизу. Уже темнело. Все немцы, кроме шофёра «душегубки» и одного часового, уехали. Я чувствовал, что огонь приближается ко мне. Немцы, как можно было понять по стуку дверцы «душегубки», оба вошли в неё и меня увидеть не могли, поскольку я находился ближе к противоположной от машины стороны штабеля. Я с трудом, оторвав рукав рубахи, освободил руки, затем ноги, выбрался из-под трупов и, свалившись на землю, пополз в кусты метрах в 8–10 от печи, не будучи замеченным немцами…»1
Жуткий рассказ чудом спасшегося Пилунова содержит ряд подробностей, которые являются идентичными обнаруженным в Куропатах. Во время проведения первого следствия в 1988 году при разработке шурфа № 4 раскопали впадину неопределенного характера. До глубины 0,6–0,8 м наблюдали заполнение грунтом серого и черного цвета с вкраплениями угольков. Далее яма подстилалась углем, пеплом и черным гумусом. Был сделан вывод, что никакого отношения к погребению исследованное данное углубление не имеет. Скорее всего, оно искусственного происхождения. Возможно, сделано под костёр.
Члены следственной бригады, почему-то, решили, что возле кострища грелись обреченные на уничтожение люди и каратели. В то время эту важную улику в протокол не внесли! Не была проведена также и экспертиза найденного пепла на наличие в нём солей кальция и фосфора – основных элементов костей человека, как, впрочем, и всех вещественных доказательств вообще! Основную вещественную улику – пепел – археологи добросовестно перемешали с землёй, чтобы тем самым полностью её уничтожить. В то время следствие сделало всё возможное, чтобы исключить из материалов дела присутствие любых улик нацистских преступлений!
Спустя десять лет подобная история повторилась снова. Во время четвёртого следствия, проведённого в октябре 1997 – мае 1998 года, в самой большой впадине (7,5 х 5,3 м) под пластом гравия толщиной около метра нашли огромный холм пепла. Этой могиле присвоили наименование раскоп № 10. Среди пепла были найдены и 19 гильз от револьвера системы Нагана. Но археолог О. Иов не растерялся и здесь: без всякой экспертизы он сделал вывод, что жгли вещи расстрелянных. Такой вывод он обосновал наличием в пепле «цвичков» и металлических уголков от чемоданов. Вот и все доказательства! Всё делалось просто на глаз, по-дилетантски – без должных экспертиз!
Попробуем найти, что было общего в Куропатах с рассказом Пилунова. Во-первых, обращает на себя внимание то, что слой пепла начинался приблизительно на метровой глубине – такой глубины делали ров под печью для подачи воздуха при сжигании эксгумированных тел. Во-вторых, длина в 7,5 метра также совпадает с размерами вышеописанной печи. В свою очередь 19 гильз, найденных в ходе раскопок, указывают на количество последних членов бригады по исполнению этой секретной операции, отправленных на тот свет палачами. Но исследовать найденные улики преступлений гитлеровцев следствие тогда не стало – не пожелало их увидеть.
Теперь обратимся к свидетельским показаниям местных жителей и послушаем, что они говорили по этому поводу. Свидетель Д. Г. Митрук, 1914 года рождения, и А. С. Сакун, 1901 года рождения, сообщили, что с осени 1943 года немецко-фашистские оккупанты начали откапывать и сжигать трупы расстрелянных в 1941–1942 годах в БССР советских граждан. Для этих целей «была возведена высокая изгородь из досок, где впоследствии… производили сжигание трупов как здесь захоронённых, а равно и привезённых из других мест массовых расстрелов. Население, проживающее рядом, задыхалось от дыма и трупного смрада»2.
Небезынтересное заявление сделал и Леонид Антонович. Он вспоминал, что в 1944 году гитлеровцы начали откапывать и тут же сжигать свои жертвы. На всю жизнь ему запомнился удушливый дым, пропитавший окрестности смрадом жжёных костей. Так оккупанты пытались замести следы преступлений2.
Свидетель Сергей Сергеевич Жуков во время оккупации жил в Боровой. В 1944 году сельчанина вместе с лошадью немцы привлекали на строительство оборонительных сооружений. Жуков рассказывал, что оккупанты массу людей расстреляли в Зелёном Луге и на Карнич-болоте, у деревни Копище Второе. При этом в кустах за деревней Зелёный Луг расстреливали почему-то только евреев, как говорили, в основном гамбургских. Перед самым освобождением, с весны до лета, гитлеровцы организовали эксгумацию жертв и сожжение их на кострах. Поэтому по Заславской дороге у Зелёного Луга и Копища Второго, подобно туману, часто стлался дым с очень неприятным запахом жжённых кожи и костей и стоял устойчивый трупный запах.
Свидетель Вера Романовна Филончик была известна тем, что после войны свидетельствовала в суде, как в 1943 году в 2.00 часа улицы 2-я Арктическая, Арктическая и Беломорская были оцеплены немцами. Немцы и полицаи сгоняли всех жителей к её дому, а затем погнали по Логойскому тракту в Копище Второе, где и расстреляли3.
Более четырёх десятков лет спустя члены общественной комиссии нашли её адрес и снова расспросили о том суровом времени. Ряд подробностей, которые раньше не интересовали следствие, оказался очень важным для изучения истории Куропат. Вера Романовна рассказала, что неоднократно видела, как от Болотной станции по протоптанной ногами обречённых дороге из гетто гонят группы евреев по сто и более человек за деревню Зелёный Луг. Там их и расстреливали. С началом весны 1944 года и до прихода наших немцы много дней что-то жгли за Зелёным Лугом. Филончик запомнила очень зловонный, липкий, жирный дым этих костров, который стлался по земле, заползал в помещения и долго не выветривался. Он напоминал ей знакомый с детства запах скотомогильника, на котором хоронили и сжигали павших при эпизоотии животных. Вспоминая об этом, свидетель поеживалась, так как по её телу пробегал озноб ужаса.
Свидетель Иван Иванович Герасимов общественной комиссии сообщил, что во время службы в Советской Армии в 1950-х годах заготавливал лес в окрестностях деревни Зелёный Луг для нужд своей военной части. Солдаты общались с местными жителями, у которых спрашивали, почему на холме за деревней так много фортификационных сооружений, траншей, окопов, пулемётных гнёзд, впадин и провалов, ям. Им объяснили, что во время оккупации немцы расстреляли за их деревней большое количество евреев, в основном гамбургских. А перед освобождением оккупанты откапывали и сжигали трупы, чтобы скрыть следы преступлений. В деревне и окрестностях стоял удушающий трупный запах.
Колхозник Александр Игнатьевич Юшкевич, 1916 года рождения, проживал в деревне Валерьяново Минского района. Он сообщил: «После разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, на Дону, на Днепре, почувствовав ответственность за злодеяния, немецко-фашистские варвары, чтобы замести следы преступлений, начали откапывать могилы людей, которые могли бы служить вещественными доказательствами, сжигали трупы на кострах, а пепел рассыпали по полю. Несмотря на то, что нас близко не подпускали, но мы, работая в поле, всю эту картину видели, как зверски расстреливали и уничтожали советских людей»4.
Теперь приведу слова военного преступника о том, где уничтожали евреев в 1941-м и частично в 1942-м, освобождая место в гетто для депортированных. В книге «Война на уничтожение. Преступления вермахта с 1941 по 1944» бывший сотрудник службы безопасности СД А. Рюбе на допросе показал: «Я сделал записи для себя о местах, где проводились работы по разрытию (могил), которые я принёс с собой на допрос… Примерно в 10 километрах северо-восточнее Минска возле дороги в направлении на Вильно две большие ямы справа от дороги, непосредственно рядом с дорогой (по немецкой топографической карте точно совпадает с нынешними так называемыми Куропатами). В них лежало примерно две тысячи трупов. Слева от дороги были ещё ямы меньших размеров, но которые ещё не были разрыты. Местность справа от дороги была свободной, слева от дороги был лес». Поясню, что раскапывали могилы пленные, которых затем расстреливали и вместе с эксгумированными сжигали, чтобы замести следы преступлений5. Со временем всё это забылось.
Согласно материалам комиссии по расследованию и установлению злодеяний, совершённых немецко-фашистскими захватчиками на территории Минской области, немцы проводили эксгумацию и возле хутора Петрокевича. На его территории было обнаружено 8 ям – могил размером 21 х 4 х 5 метров. Перед каждой ямой находилось пепелище диаметром
5–6 метров, на котором, по свидетельским показаниям, весной 1944 года сжигали извлечённые из ям трупы… Следствием было установлено, что на хуторе Петрокевича расстреляно около 25 тысяч мирных жителей Минска. Их тела впоследствии были сожжены немцами для сокрытия следов злодеяний6. Подобным образом уничтожали трупы и в Тростенце. Так что Куропаты в этом отношении не были исключением.
Литература:
1. НА РБ, ф. 1450, оп. 2, д. 8, л. 211–220.
2. А. Смолянко. Куропаты: гибель фальшивки. Минск, 2011. С. 67.
3. Судебный процесс по делу о злодеяниях, совершённых немецко-фашистскими захватчиками в Белорусской ССР (15–19 января 1946 года). Госполитиздат БССР. Минск, 1947. С. 246, 247.
4. ГАМО, ф. 1408, оп. 87, д. 124, л. 261–161об.
5. А. Смолянко. Куропаты: гибель фальшивки. Минск, 2011. С. 142.
6. НА РБ, ф. 861, оп. 1 д. 8, л. 2–3.
Автограф SS – 3
Эксгумация и уничтожение эсэсовцами трупов своих жертв являются наиболее убедительным доказательством их причастности к преступлениям в Куропатах. Имея на руках точные карты с указанием расположения захоронений, они безошибочно находили их на местности и заметали следы собственных преступлений. Соответственно никакие другие захоронения, в том числе и расстрелянных органами НКВД, гитлеровцы раскапывать не могли! О том, что могилы подвергались вскрытию, писал еще З. С. Позняк в своих статьях «Курапаты – дарога сьмерці» и «Шумяць над магіламі сосны». В ходе проведённых раскопок он подробно фиксировал и описывал все признаки проведённых ранее эксгумаций. В итоге всё отличие от истины было лишь в трактовке сделанного открытия! Не утруждая себя доказательствами, во всех злодеяниях виновными назначили органы НКВД: «5 мая 1988 года силами археологической группы Института истории АН БССР мы провели раскопки одной из могил... Никаких результатов. Чистый песок. Это откровение всю нашу группу в составе пяти человек поразило не меньше, чем сам факт массовых репрессий... Заметали следы. Значит, знали ещё тогда, что творили! ...Выкопать столько трупов! Куда же вы их дели? Вывезли и закопали? Сожгли?»
На основании археологического материала эту же идею З. С. Позняк целенаправленно продолжал развивать в очередной статье «Шумяць над магіламі сосны». Поскольку выверенные формулировки научного текста и убедительную аргументацию археологов тяжело передать своими словами, то придётся утомить вас, уважаемый читатель, достаточно большой выдержкой из статьи З. С. Позняка: «Во всех раскопанных захоронениях обнаружена одинаковая картина. Могилы заполнены песком до глубины 1,80–2,00 м. С этой отметки залегает сплошной слой костей, черепов, обветшалой одежды, обуви. Толщина этого слоя в центре могил от 0,20 до 0,70 м. Соответственно и глубина могильных ям от 2,00 до 2,75 м. Притом примечательно, что по краям погребальных ям черепа и кости лежат уже на уровне 0,70 м от нынешней поверхности, а в центре, как уже отмечено, – на 1,80–2,00 м. Разница в уровнях погребального слоя между краями и центром составляет в отдельных захоронениях более 1,00 м, и весь слой костей представляет собой глубокую лейку. По краям этой «лейки» расположены, как правило, черепа. В центре, внизу «лейки», всё перемешано: кости, обувь, истлевшие одежды; положения скелетов нарушены, здесь не хватает, как правило, черепов и отдельных костей, позвоночники рассыпаны на отдельные позвонки, к тому же их мало, многие галоши, ботинки, сапоги не связаны с костями и валяются отдельно. Некоторые экземпляры обуви найдены выше, в песчаном грунте заполнения могилы, здесь же обнаружено много стреляных гильз от наганов. О чём это говорит и почему создалась такая ситуация? Образовалась она в результате давнишней эксгумации, раскопок могил и выборки костей, когда кто-то заметал следы».
Характеризуя найденное в ходе проведённых раскопок, З. С. Позняк писал: «Прежняя эксгумация была проведена неряшливо, лишь бы как. Кости не выбраны до конца, оставлены на дне и по сторонам. Это случилось потому, что контуры могильной ямы и ямы раскопки не совпадали. Раскапывали приблизительно, преимущественно в центре. Яма раскопки была, как правило, меньше размера могилы. Кроме того, копая, исходили «на конус». Поэтому оставили кости по краям могил. Понятно, что копали без малейшей методики, без зачистки слоя погребённых. В таком случае раскопка ведётся вслепую, песок при работе постоянно осыпается на дно, что мешает находить и вынимать кости, создает иллюзию конца погребения, особенно на заглублении около двух метров, когда становится трудно бросать наверх лопатой и срабатывает стереотипное представление о стандартной глубине могил (2 м). А они, как видим, были глубже.
Анализ состояния остатков погребальных слоёв, открытых в ходе раскопок, приводит к выводу, что люди, которые непосредственно копали и делали ранее эксгумацию могил в Куропатах, не были заинтересованы в своей работе, делали её как попало и даже «халтурно», недобросовестно. Так работают обычно по принуждению.
Однозначно установить факт эксгумации и прежних раскопок захоронения можно только археологическим методом, остальные методы (медицинский анализ и т.п.) имеют вспомогательное значение. Поэтому археологическая работа была проведена чрезвычайно тщательно. Признаки прежней эксгумации очень наглядно были видны при исследовании захоронения № 5, которое по размеру (4,00 x 3,10 м) зачислено в разряд средних. На поперечном разрезе хорошо выражена стратиграфия слоёв и контуры двух ям. Наружный контур соответствует границам начальной могильной ямы, внутренне – границам ямы прежней эксгумации. Они словно вставлены друг в друга. Несовпадение ширины составляет 0,55 м. Вот в этом зазоре у стенки могилы и обнаружен верхний уровень слоя погребённых, оставленный при более ранней выборке. Кости залегают здесь на глубине 0,70 м от нынешней дневной поверхности…
Все археологически исследованные нами захоронения, в которых обнаружены следы предварительной эксгумации, имели впадины глубиной от 0,18 до 0,65 м от линии краёв могилы. Тем временем все существующие на сегодняшний день захоронения в Куропатах характеризуются аналогичными впадинами. Отсюда следует, что впадины на могилах образовались после предварительной эксгумации и недостаточной их засыпки малым количеством грунта (поскольку из них был выбран значительный объём погребального слоя покойников). Таким образом, можно сделать заключение, что все обнаруженные на сегодня захоронения в Куропатах подвергались ранее раскопке и эксгумации». Проведённые Позняком раскопки однозначно указывают, что во всех захоронениях ранее была произведена эксгумация. В некоторых могилах полностью, в некоторых – частично.
Теперь давайте разберёмся, как на это отреагировал прокурор Г. Тарнавский с соавторами в книге «Куропаты: следствие продолжается». Он делает следующие выводы: «Безусловно, очень смелое заявление, хотя нам оно видится излишне категоричным…» Опроверг ли Г. Тарнавский факт проведения ранее эксгумации могил? Нет! Он лишь сказал, что это «очень смелое заявление». Да и как можно было опровергнуть очевидное, если собранные командой З. С. Позняка в ходе раскопок доказательства однозначно на это указывали!
Далее Тарнавский упрекает Позняка (но не опровергает): «Безусловно, учёный имеет право на своё оригинальное мнение, собственную интерпретацию тех или иных фактов. Но в данном случае 3. Позняк был приглашен для участия в следствии, которое, как он сам написал в той же статье, «должно было провести криминалистическую экспертизу, получить безусловные юридические аргументы и доказательства в уголовном деле…» Так не этичнее ли было бы подождать тех самых «аргументов и доказательств» и не разносить по белу свету догадки и предположения?
Для разрешения возникшей проблемы призвали директора Института археологии АН СССР, академика В. П. Алексеева. Вот, что он написал: «В институт поступили документы, связанные с раскопками захоронений в лесном массиве Куропаты вблизи г. Минска.
С целью сбора крониологических и остеологических материалов по близкому к современности населению я раскопал около 1 500 могил в разных регионах Советского Союза, датированных XVIII – первой половиной XIX века. В соответствии с предшествующим опытом и тщательно ознакомившись с отчётом о раскопках, могу сообщить следующее:
– сохранность костей в погребениях во многом зависит от грунта, и несовпадения в их численности составляют скорее правило, чем исключение;
– в коллективных захоронениях неизбежны разнообразные соприкосновения трупов, вследствие чего неизбежны перемещения связанных с ними предметов, в том числе и обуви;
– при заполнении могильной ямы любые слои грунта ложатся более или менее произвольно, и бесспорно установить по ним факт повторной эксгумации крайне трудно, в большинстве случаев даже невозможно.
Вывод: повторная эксгумация в свете сказанного выглядит маловероятной».
Теперь переведём на нормальный язык то, что написал уважаемый учёный. Он написал общие фразы, не относящиеся конкретно к Куропатам, акцентируя внимание на перемещении, в частности, обуви в слоях грунта. Но ведь у Позняка шла речь об отсутствии слоя трупов по центру могил, а не о перемещении! Уважаемый ученый бесцеремонно подменил одно понятие другим, даже не утруждая себя приездом на раскопки в Куропаты, и отделался в своём письме общими фразами. Но даже эти общие фразы содержат обороты «скорее правило, чем исключение», «неизбежны перемещения» (интересно, на какое расстояние: 1 см, 10 см, 100 см??? – не указано), установить факт повторной эксгумации крайне трудно – никаких конкретных выводов, только размытые формулировки! Уважаемый ученый даже не пытался вступать в научную полемику с сотрудниками, которые аргументированно доказали факт эксгумации в Куропатах. Вывод академика звучит ещё интереснее: «Повторная эксгумация в свете сказанного выглядит маловероятной». Он ее отрицает? Нет! Проще говоря, уважаемого учёного ещё «более уважаемые» люди попросили написать опровержение, и он, не выезжая на место раскопок, до которых можно доехать общественным транспортом, витиеватыми фразами написал свой вывод, но, при этом, не опровергая заключение Позняка и Иова. Он просто осадил подчинённых, чтобы они забыли об эксгумации в Куропатах и больше не употребляли это слово! Да и как же могло быть иначе? С одной стороны, категорически опровергнуть сотрудников своего же института означало бы, что он как директор подбирает себе в профессиональном отношении некомпетентные, неподготовленные должным образом научные кадры. С другой стороны, подтвердить заключение З. С. Позняка и его группы археологов означало бы автоматическое возбуждение по данному вопросу следственных действий, а они в свою очередь неизбежно вывели бы на немецкий след. Такое допустить было нельзя, поскольку это могло в одночасье разрушить весь миф о Куропатах, создаваемый усилиями многих людей на самом высоком уровне!
Осознав, какой промах был совершён в статье «Шумяць над магіламі сосны», вскоре все сторонники З. С. Позняка и он сам напрочь как бы забыли, что в Куропатах когда-то проводилась эксгумация. Даже в отчёте о раскопках, проведённых в ходе четвёртого расследования
в 1997–1998 годах, О. Иов культурно, так сказать, запамятовал освятить вопросы проведения самого процесса раскопок. Он не опубликовал ни одной схемы, ни одного описания захоронения: на какой глубине находились слои захоронённых трупов, их комплектность и т.д. Потому что ничего не должно было напоминать о предыдущей эксгумации, ничего не должно было указывать на настоящих виновников преступлений – подразделения SS и их холуёв из числа латышских, литовских, украинских и белорусских коллаборационистов!
В настоящее время данная ситуация доходит до абсурда. В 1997–1998 годах были совершены дополнительные раскопки 23 предполагаемых захоронений, из которых только в 9 оказались человеческие останки. Экстраполируя данные цифры на все захоронения в целом, получаем, что приблизительно 310 могил должны быть пустыми! Исходя из полученных результатов, была произведена корректировка возможной численности расстрелянных в Куропатах людей. Возникает вопрос: кто и для чего выкопал более трёхсот огромных ям, а потом снова их закопал? У З. С. Позняка, как археолога, на этот счёт был чёткий и ясный ответ: ямы остались после эксгумации трупов! А почему уже почти 30 лет на этот счёт молчит прокуратура и официальные органы? Почему до сих пор нет внятного ответа, откуда в Куропатах взялись 310 пустых предполагаемых могил?
Подтвердить заключение З. С. Позняка – означает признать в итоге виновными в расстрелах немецко-фашистских оккупантов, а также то, как они уничтожали следы массовых преступлений. Но ведь тогда будет окончательно погублен созданный и питаемый десятилетиями миф! Вот и молчат все те, кто должен был по долгу службы в ходе следствия ответить на эти вопросы. Странное следствие, не правда ли? Если забыть, что результат был запрограммирован секретарем ЦК КПБ Е. Е. Соколовым, установившим в Куропатах гранитную глыбу, на которой задан временной период «1937–1941», а президент США затем сам утвердил вывод, что расстрелы производил НКВД – так тому и быть!
Но как бы ни старались создатели мифа о Куропатах зачистить фирменный автограф SS, еще три десятилетия назад он был зафиксирован в различных отчётах, опубликован и размножен в многочисленных изданиях! Осталось дождаться, когда люди очнутся от антикоммунистического дурмана, затмившего их сознание, и увидят очевидное…
Крушение мифа
Прошло более трёх десятилетий с тех пор, как был создан миф о Куропатах. На протяжении всего этого времени кураторам и создателям фальшивки приходилось постоянно прилагать усилия для его поддержания и объяснения всё новых и новых фактов, опровергающих эту ложь. Требования сторонников БНФ о рассекречивании архивов КГБ и покаянии за репрессии 1937–1938 годов привели к тому, что в 1990-х в Беларуси была начата работа по увековечению памяти жертв политических репрессий. Антибольшевистская истерия, раздутая представителями БНФ и их сторонниками, находившимися в то время в органах власти, была гарантией, что ни одна жертва политических репрессий не была забытой потомками! Поэтому неудивительно, что более двух лет еженедельно газета «Вечерний Минск» под рубрикой «Жертвою пали…» печатала списки жителей БССР, подвергшихся репрессиям в 1920–1950 годах и впоследствии реабилитированных. 31 марта 1995 года закончили первый тур публикаций. Эти списки редакция газеты получила из архивов Республики Беларусь, архивов КГБ и МВД, и поэтому они являются официальным документом. Вопреки расхожему мнению сторонников З. Позняка в архивах сохранились документы на всех репрессированных! Все составленные списки впоследствии включали в книги «Памяць», издаваемые каждым районом Республики Беларусь. Добившись правды, которую хранили архивные документы, и, обнародования списка всех жертв политических репрессий, З. С. Позняк и его единомышленники сами отпилили сук, на котором сидели! Все предыдущие манипуляции астрономическими цифрами, характеризующими масштабы репрессий, лопнули, как мыльный пузырь! Одного этого списка было достаточно, чтобы раз и навсегда прекратить все споры и спекуляции вокруг Куропат.
На всей территории Беларуси в течение 1920–1940 годов по приговору судов и внесудебных органов службы НКВД расстреляли 25 064 человека. Это данные КГБ по республике. Из них 2 892 человека захоронены в Мозыре и его окрестностях – это тоже данные КГБ. Кроме того, расстрелы и захоронения производили в Могилёве, Бобруйске, Черикове, Гомеле, Витебске и Орше, а в Минской области, кроме Минска, в Борисове, Слуцке, Червене и Вилейке (данные КГБ). Всего в Минской области, по тому же источнику, в предвоенные годы было расстреляно 12 963 человека.
Согласно уточнённым данным В. И. Адамушко, приведённым ранее, с 1935 по 1940 год по всей Беларуси органами НКВД было расстреляно 28 425 человек. Всего же за период с 1917 по 1953 год за контрреволюционные преступления были приговорены в Беларуси к смертной казни 35 868 человек. Не нужно быть историком или специалистом в какой-либо науке, чтобы сопоставить опубликованные материалы З. Позняка или Г. Тарнавского с этим списком и убедиться во лжи, с помощью которой создан миф о Куропатах. В нём названы пофамильно все расстрелянные жители Минска – 1 193 (!). Заметьте, не 30 000, как это было установлено по итогам работы первой комиссии и не более 220 000, как это утверждал З. С. Позняк! Этих чисел достаточно, чтобы опровергнуть любые ошибочные выводы, так сказать, авторитетов, обвиняющих сотрудников НКВД в расстрелах людей в Куропатах.
В Минске к высшей мере наказания были приговорены:
1921 г. – 1 чел.;
1924 г. – 1 чел.;
1927 г. – 3 чел.;
1928 г. – 1 чел.;
1929 г. – 1 чел.;
1931 г. – 1 чел.;
1932 г. – 4 чел.;
1933 г. – 10 чел.;
1937 г. – 533 чел.;
1938 г. – 637 чел.;
1939 г. – 1 чел. (был приговорен в сентябре 1938 года).
Место расстрела: 1 061 человек – в Минске, 12 – в других городах Беларуси, 81 – за пределами Беларуси. Место расстрела 39 человек не установлено. Как видим из этих данных, апогей казней приходился на 1937–1938 годы, когда НКВД БССР возглавлял небезызвестный Б. Д. Берман (04.03.1937–22.05.1938). Его преемник А. А. Наседкин продолжил дело Бермана до 17 декабря 1938 года, 25 января 1939 года он также был приговорен к расстрелу. В конце 1938 года расстрелы репрессированных прекратились после введения в действие совместного постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 года № 81 «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В нём указывалось: «Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских управлениях РК милиции. Впредь все дела в точном соответствии с действующими законами о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого Совещания при НКВД СССР».
Затем последовал приказ, подписанный наркомом Л. Берией, который отменил все оперативные приказы 1937–1938 годов и директивы, изданные в их развитие. После этого почти весь год органы НКВД разбирались с оставшимися от 1937–1938 годов подследственными заключёнными, которых не успели расстрелять или отправить в лагеря. На новые массовые аресты не то чтобы не хватало сил, но, скорее всего, не давали санкций партийные инстанции. К тому же шла интенсивная чистка НКВД, и уцелевшие старые, как и новые, руководители, стараясь соблюдать осторожность, боясь перегибов, стремились уловить «дух времени». Около 110 тысяч человек были оправданы и освобождены. Существенным образом изменили и меру наказания после 1938-го. Смертные приговоры уже не выносили.
Из 2 756 репрессированных и сегодня уже известных минчан приговорены к различным срокам ссылки и исправительно-трудовых лагерей: в 1939 году – 85 человек, в 1940 году – 66, в 1941 (до начала войны) – 13. К высшей мере наказания за эти два с половиной года не приговорено ни одного человека! Как понятно из приведённых чисел, в конце 1938 года расстрелы репрессированных практически прекратились.
Теперь ещё раз вернёмся к результатам эксгумации в Куропатах. По утверждению следователей, в захоронениях покоится не менее 5 400 женщин. Бывшие сотрудники НКВД С. Харитонович и М. Давидсон показали, что в тюрьме содержали и подвергали казни только мужчин. Подтверждают это и данные архива КГБ республики: с начала 1920-х и по конец 1939 года в Минской области к высшей мере были приговорены всего пять женщин. Достоверно известно, что из них расстреляна одна. Откуда же могло взяться такое количество женских останков?
Осознав очередной промах, З. Позняк голословно заявил, что не все архивные документы были найдены и эта цифра не окончательна. После этого он снова продолжил повторять свой миф о Куропатах! А о пофамильных списках, опубликованных в газете «Вечерний Минск», вскоре забыли. Отныне мифотворцы старались избегать сопоставления документально установленных и официально опубликованных данных с заявлениями З. Позняка и других политически мотивированных историков. Зачем? Если сам президент США одобрил решение о том, что в Куропатах покоятся жертвы НКВД, значит, так тому и быть!
В 1997–1998 годах были совершены дополнительные раскопки 23 предполагаемых захоронений, из которых только в девяти оказались человеческие останки. Результаты экспертизы найденных вещей на сей раз дали основание утверждать, что в коллективных могилах покоятся останки иностранных граждан – жертв гитлеровского геноцида, относящихся к периоду Великой Отечественной войны. Последовало и официальное сообщение Белорусского телеграфного агентства от 4 ноября 1997 года, в котором со ссылкой на пресс-центр прокуратуры сообщалось, что «некоторые доказательства, добытые в установленном законом порядке, противоречат прежним выводам следствия». Констатировали также, что прежние выводы, сделанные прокуратурой республики, определённые силы использовали в борьбе за власть.
Генпрокурор Олег Божелко 3 декабря 1998 года на страницах газеты «Рэспубліка», подводя итоги следствия, утверждал: «Показания многих свидетелей изобиловали домыслами, фантазиями, содержали ссылки на людей, которых давно уже не было в живых. Во внимание принимались без критической оценки показания граждан, которым в то время было 5–6 лет от роду». Он справедливо указывал, что «предыдущее расследование в период с 1988 по 1995 год проводили крайне односторонне, под сильным давлением националистов. В тот период были проведены многочисленные митинги и демонстрации, организованы публикации в газетах и журналах, выступления по радио и телевидению, изданы соответствующие книги, которые не могли не повлиять на расследование дела. Допросы жителей окрестных населённых пунктов, прилегающих к месту захоронения останков, осуществлялись в условиях сформированного определёнными силами общественного мнения. Научный отчёт Позняка и других о результатах раскопок во многом построен на предположениях и содержит выводы, не подтверждённые доказательствами...»
Тем не менее, это новое расследование так и не дало вразумительных ответов на важные вопросы. Что за жертвы покоятся в Куропатах, кто они и откуда? Хотя один эпизод этого нового расследования всё-таки стоит отметить. Согласно ему, здесь захоронено не 220–250 тысяч расстрелянных, как утверждали Позняк, Быков и иже с ними, и даже не 30 тысяч, а около 7 тысяч человек. Но конечно, это никак не влияет на глубину трагедии, разыгравшейся в Куропатах.
Куропаты – дорога смерти
(продолжение)
В предыдущих частях исследования было изучено, как методами сокрытия вещественных доказательств, откровенной лжи, фальсификации фактов, их замалчивания и прочих ухищрений создавали и до сих пор поддерживают миф о так называемых Куропатах. Теперь, когда вы, уважаемый читатель, овладели этими знаниями, пришла пора вернуться к истокам исторической сенсации и проанализировать, о чём гласила статья «Курапаты – дарога сьмерці», положившая начало существующего до сих пор мифа. Да! Именно – о чём! Для начала снова обратимся в прошлое и бегло ознакомимся с некоторыми основополагающими директивными установками фашистской Германии в вопросах ведения войны с СССР. Так в секретном Приложении к распоряжению ОКВ (АВА), отдела военнопленных от 08.09.1941, Памятке об охране советских военнопленных указывалось: «Большевизм – смертельный враг национал-социалистической Германии. Впервые в этой войне перед немецким солдатом стоит не только солдат, но и политически грамотный противник, который видит в коммунизме свой идеал, а в национал-социализме своего заклятого врага»1.
В документе государственной важности, секретной немецкой «Директиве по отбору гражданских лиц, подозрительных восточных военнопленных в лагерях военнопленных в занятых областях, в оперативных районах, в генерал-губернаторстве и в лагерях военнопленных на территории рейха», среди многих указаний определялись и критерии обращения с большевиками: «Вермахт должен в корне освободиться от всех тех элементов из числа военнопленных, которых следует рассматривать как большевистскую движущую силу. Если в основе прежних предписаний и приказов по вопросу военнопленных лежали военные соображения, то отныне поставлена политическая цель – уберечь немецкий народ от большевистских подстрекателей и как можно скорее прочно взять в свои руки оккупированную территорию»2.
В мае 1943 года в связи со сложившейся неблагоприятной обстановкой на фронте немецкое командование уточнило и подкорректировало эти постулаты. Теперь при определении германским солдатам политических задач на Востоке указывалось: «Почти весь континент начал работать на нас: оккупированные Франция, Голландия, Бельгия, Норвегия, области бывшей Югославии, генерал-губернаторство…3
На Востоке мы противостоим большевизму. Это значит, противнику, который уже тем опасен для нас, что он со своими неисчерпаемыми людскими ресурсами сражается не только за военные и политические цели, а за идею, победа и осуществление которой будет означать для всей Европы, и в особенности для немецкого народа, полнейший крах, хаос, море крови, нищету и голод4.
Большевизм, так или иначе, должен быть разгромлен, если мы не хотим допустить уничтожения нас как народа и нации. Это суровое и логическое признание должно послужить стимулом и исходным пунктом для активизации использования населения занятых восточных областей в тотальной войне. …А поэтому каждому немецкому солдату должно быть ясно и понятно, что наряду с большевизмом существует население, которое всей душой ненавидит советскую систему, и именно это даёт нам реальную возможность эту ненависть поставить на службу Европы в её борьбе за существование, мобилизовав Восток и его людей для борьбы против большевизма5.
Привлечение русских людей на нашу сторону, вовлечение восточной территории и её населения в тотальную войну и планомерная активизация для борьбы против большевизма восточных областей тем самым становится политическим боевым паролем немецких солдат на Востоке»6.
Теперь давайте освежим память и ещё раз бегло прочитаем статью «Курапаты – дарога сьмерці». Начинается она с призыва к народу об «очищении совести», поскольку это нужно обществу, которое допустило и породило геноцид – наибольшее преступление против человечества. По мнению авторов статьи, раскаиваться должны последующие поколения, которые и не видели той беды, раскаиваться за грехи предков. Обращаясь к молодому поколению с требованием раскаяния для очищения совести, З. С. Позняк противопоставляет их своим же предкам – родителям, дедушкам и бабушкам – тем, кто пережил все ужасы прошедшей войны, тем, кто жизнями, кровью и потом добыл Победу в 1945 году! За какие их грехи должно каяться молодое поколение? Их деды и родители освободили нашу страну и победили фашистскую нечисть, дали детям жизнь и вырастили их. Почему они должны каяться?!
Уже первые строки этой статьи обесценивают подвиг старшего поколения и ставят на первое место «раскаяние» и «очищение совести» последующих поколений за абстрактные грехи предков. Заметьте, не за грехи отдельных сотрудников НКВД, многих из которых в 1938–1939 году расстреляли за их преступления, не за грехи тех коллаборационистов, которые тысячами расстреливали советских граждан в составе карательных отрядов, а всех предков. Вот так, ни больше, ни меньше: всё старшее поколение в глазах Позняка греховно!
В одном абзаце заложена многолетняя программа расслоения нашего общества по возрастному принципу и по взглядам на нашу историю. Заложены азы пересмотра итогов Великой Отечественной войны и обесценивание подвига советского народа в ней!
Далее, прилагая многочисленные литературные приёмы, не жалея сравнений и эпитетов, в статье приводят истории, которые направлены на разжигание ненависти к большевикам и их власти – к нашему прошлому, прошлому наших предков. Эта ненависть сквозит в каждом абзаце! И для авторов статьи не важно, что именно большевики боролись в первых рядах с немецко-фашистскими оккупантами. Миллионы коммунистов СССР, патриотов, добровольно ставших на защиту нашего Отечества в годы войны, в статье Позняка становятся кровожадными преступниками, уничтожающими сотнями тысяч соотечественников. И такое отношение только потому, что они имели партийные билеты! Автоматически напрашивается параллель: сражаясь с оккупантами, они продолжали своё дело, якобы преступное, так что теперь пришло время молодым каяться за эти их подвиги.
Далее материалы по дискредитации большевиков и существовавшего в то время общественного строя начинают чередоваться с сомнительными показаниями свидетелей. Вопреки документально подтверждённым фактам, они убеждают читателей, что все преступления в Куропатах совершали не фашистские каратели и их прислужники из числа латышских, литовских, украинских и белорусских коллаборационистов, а сотрудники НКВД! Полёт фантазии, лжи и фальсификации вкупе с силой художественного слова при отсутствии реальных доказательств сделали своё дело! Преступления гитлеровского холокоста были успешно приписаны органам НКВД. Таким образом, мы подошли к ответу на вопрос, о чём гласит статья «Курапаты – дарога сьмерці» и какие цели в ней поставлены авторами.
Первое, это разделение нашего общества и противопоставление младшего поколения предкам, воевавшим и победившим в годы Великой Отечественной войны, обесценивание их подвига и моральное уничтожение самих героев – живых носителей памяти о той великой Победе. Позняк успешно продолжил то, что предписывалось делать каждому немецкому солдату. Он стал культивировать среди местного населения ненависть к большевизму и направил её на службу Западной Европе. Получается, что мобилизовав жителей СССР для борьбы с властью коммунистической партии, Позняк продолжил всеми доступными методами реализацию на территории СССР секретных фашистских директив и приказов времен Великой Отечественной войны по разгрому большевизма!
А ведь было ещё выполнение секретного приказа Гиммлера по сокрытию злодеяний нацистов на белорусской земле. В годы войны, ввиду огромного количества массовых захоронений, эсэсовцы физически не успели их раскопать и сжечь трупы своих жертв, не смогли уничтожить все следы преступлений. Позняк и его сторонники успешно продолжили эту миссию. Благодаря созданному мифу, все имеющиеся массовые захоронения жертв нацистов он одним росчерком пера переписал на счёт НКВД. В эту ложь, широко поддержанную средствами массовой информации, вскоре поверили не только в Беларуси, но и во всём мире! Метод сокрытия злодеяний нацистов с использованием лжи и фальсификаций, разработанный зарубежными спецслужбами, оказался более эффективным и менее затратным!
Теперь по логике возникает следующий вопрос. А для чего всё это было нужно? Для ответа снова обратимся к нацистским документам. В оперативной сводке из Белоруссии № 21 от 23 июля 1941 года руководство айнзатцгруппы «В» сообщало в Берлин о положении дел в Минске: «Привоз с собой примерно 30 человек из числа белорусской интеллигенции из генерал-губернаторства и новых восточных областей оправдал себя, в особенности после прибытия оперативной группы в Минск, и оказался неизбежной необходимостью…
Благодаря предпринятому оперативной группой назначению белорусов во временное управление, наряду с агентурными связями, созданы первоначальные условия, чтобы в случае необходимости начать белорусскую националистическую пропаганду с целью отделения Белоруссии от России, в особенности на старосоветско-русской территории, где белорусское национальное самосознание почти заглушено и существует в широкой массе народа только в виде языка. Наблюдаемое отрицание большевиков, а тем самым и Москвы, при известных условиях и умелой пропаганде предоставляет возможность к усилению национальной изоляции белорусов»7. Прошло уже почти восемь десятилетий, а цитата, написанная аналитиком из СС, остается актуальной и теперь. Сторонники Позняка успешно используют эту идею нацистских карателей в качестве программного элемента. Комментарии, как говорится, излишни.
Таким образом, никаких новых идей в статье «Курапаты – дарога сьмерці» нет. А что есть? Есть только продолжение реализации программных документов и директивных указаний руководства фашистской Германии и Гитлера, которые не были полностью выполнены в годы Великой Отечественной войны. В конце 1980-х – начале 1990-х годов идеи нацизма начали успешно реализовывать националисты Белорусского народного фронта под руководством З. С. Позняка и покровительством зарубежных спецслужб. Так что речь идёт не об исследовательских ошибках, а о преступлении против своего же народа.
В качестве итога реализации планов Гитлера можно привести ранее указанную цитату с её продолжением: «Привлечение русских людей на нашу сторону, вовлечение восточной территории и её населения в тотальную войну и планомерная активизация для борьбы против большевизма восточных областей тем самым становится политическим боевым паролем немецких солдат на Востоке. Богатства оккупированной нами территории на Востоке, которая по площади больше германского рейха, и 65–70 млн человек рабочей силы ждут того, чтобы работать на Германию и Европу»6.
После развала СССР сырьё, финансы, трудовые ресурсы нескончаемым потоком потекли в западные страны. Спустя полстолетия фашистский план разграбления СССР был реализован нашими же соотечественниками! Куропатский миф оказался одним из основных звеньев в идеологической диверсии по дискредитации Советского Союза, КГБ, МВД и других систем власти. Был совершён морально-политический геноцид народов, сделана грамотная попытка нравственного и духовного разложения общества, что вскоре привело к развалу СССР.
Проследить развитие концептуальных идей, заложенных в статье «Курапаты – дарога сьмерці», в настоящее время можно на примерах бывших советских прибалтийских республик и Украины. Активно культивируя образ абсолютного зла в лице большевистской власти, западные политтехнологи десятилетиями навязывают жителям постсоветского пространства известную формулу равенства в своих преступлениях коммунистов и нацистов. Теперь эта пропаганда безудержно клонируется на просторах интернета и агрессивно вбивается в головы граждан Беларуси.
Вслед за декоммунизацией идёт последовательная реабилитация и героизация борьбы военных преступников, коллаборационистов всех мастей и национальностей и прочего отребья, воевавших против Советского Союза, а по сути против собственного народа. Данную линию проводит Вашингтон ещё с 1950-х годов, а во что это может вылиться, сейчас мы можем видеть в Украине, Польше, Прибалтике и ряде других стран, это логичное продолжение подрывной деятельности. Палачи, уничтожавшие по приказу гитлеровцев и по собственной инициативе мирное население в составе карательных нацистских батальонов, в одночасье становятся национальными героями, потому что боролись с большевизмом! В их честь проводят шествия и торжественные мероприятия. Им даже вручают государственные награды! В свою очередь Красная Армия, освободившая Европу от фашизма, в соответствии с данной концепцией становится преступной, поскольку она стояла на защите «преступного большевистского режима». Ветеранам запрещают отмечать День Победы, носить боевые ордена и медали! Такое поклонение фашизму немыслимо ни в одном из западноевропейских государств!
Отсюда вытекают и нынешние требования некоторых европейских стран о выплате ущерба, нанесённого им большевистским режимом в годы войны. В конечном итоге пересмотр результатов войны сводится к теоретической возможности предъявить Российской Федерации как преемнице СССР огромные денежные иски. Как говорится, ничего личного.
В нашей стране в годы войны погиб каждый третий житель. Практически нет в Беларуси семьи, предков которых беда обошла стороной! Они воевали и погибали за Отечество. Именно поэтому эта война для них была, есть и будет Великой Отечественной. Каждый раз, когда вам навязывают «эўрапэйскія каштоўнасці», мол, «большевизм – тот же нацизм», помните, что завтра, руководствуясь этими же европейскими ценностями, ваших предков назовут преступниками. Защищая Отечество, родных и близких, они защищали свою страну, а вместе с ней и власть большевиков. Соответственно, все жители нашей страны в глазах больших ценителей европейских ценностей превратятся из потомков героев в потомков преступников. Начнётся пересмотр итогов войны. Наши предки-партизаны станут бандитами, красноармейцы – российскими оккупантами. Каратели из айнзатцкоманд и их приспешники из числа латышских, литовских и украинских батальонов – героями, сражавшимися с «камуняками»! А «кающееся» молодое поколение новоявленных иуд в надежде получить свои 30 серебряников будет приветствовать новых западноевропейских и американских ставленников с высоко вскинутой в приветствии рукой.
Литература:
1. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 19.
2. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 954, л. 15.
3. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 937, л. 82.
4. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 937, л. 83.
5. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 937, л. 84.
6. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 937, л. 87.
7. НА РБ, ф. 1440, оп. 3, д. 948, л. 85–86.
Заключение
Проходя в Куропатах по тихой лесной дороге мимо установленных католических крестов, с ужасом понимаешь, что правда о тысячах убиенных никому не нужна была ни тогда, 30 лет назад, ни сегодня. Вопреки фактам здесь до сих пор нет ни одной погребальной плиты с надписью на родном языке жертв холокоста. Куропаты превратились в символ, не имеющий никакой связи с происходившими на этой территории в годы Великой Отечественной войны расстрелами. Этот символ изначально в конце 1980-х создавали как инструмент для дискредитации советского прошлого. Не утрачена его страшная актуальность и в настоящее время. Провокация
30-летней давности живёт. Только целью для поражения теперь уже становятся взаимоотношения Республики Беларусь и нашего восточного соседа – Российской Федерации. В свете усиливающейся антироссийской риторики сейчас можно только догадываться, какой идеологический гешефт планируют зарубежные политтехнологи сделать на костях евреев, расстрелянных в Куропатах. Чем дольше будет существовать миф о Куропатах – геополитическом оружии, не имеющем аналогов в мировой истории, тем ближе будет это страшное завтра. Три десятилетия назад это оружие успешно сделало залп по СССР. За прошедшее время миф о Куропатах не претерпел никаких изменений. Всё так же на каждом камне указаны временные рамки – 1937–1941 годы. Как и прежде, здесь вместо слова «холокост» режет слух слово «репрессии». Повсеместно на могилах иудеев стоят католические кресты. Всё так же, как и три десятилетия назад, холмы пропитаны идеей борьбы с советским прошлым и безбрежной, лютой ненавистью к России…
Люди! Помните об этом!
