1
Золото фактов, залитое кровью, должно было превратиться в платиновую литературу.
…война, отражённая повседневностью, будничностью тяжёлой работы, с наждачною правдой каждого дня: и страха, и двойной радости от еды, и счастья, что пока ещё жив…
Так явились Окопы Виктора Некрасова (речь о повести «В окопах Сталинграда», 1946. – Ред. РНЛ).
Окопы, определившие направление в литературе – но: шире – во многом и само движение литературы, какая не делится на жёстко изолированные тематические отсеки.
Жизнь, увиденная через призму войны, страшнее, чем означенная через любые другие призмы.
Но в и недрах оной всё определяется верой, правдой, любовью, долгом.
Иного нет, ибо жизнь вообще сводима к нескольким корневым понятиям, и то, насколько человек может соответствовать им, и делает его человеком.
Подвиги совершались каждый день – но воспринимались ли они таковыми?
Железный морок Сталинградской битвы тек расплавом стали, смерти, земли, надежды, и победа в ней участниками её виделась, вероятно, иначе, чем через десятилетия была увидена историками…
Квант высокой простоты и ясности, заряжавший каждую фразу повести Некрасова, прожёг грядущее, как вариант образца, которому стоит следовать.
Сухость фраз определяется их правдивостью, а их компактность и ёмкость создаёт иллюзию присутствия последующих читателей – там, где они присутствовать не могли физически.
Послевоенные трудности носили окрас подлинной трагедии, что хорошо воплощено было в повести «Родной город», где, вернувшемуся с войны разведчику, сложно понять и принять происшедшее, но невозможно не считаться с ним, чтобы продолжать жить дальше.
Жизнь всегда остаётся жизнью, какой бы она ни была.
Различные её аспекты попадали в поле зрения Виктора Некрасова, по-разному толковались им, но выжившему в недрах войны уже невозможно было уйти от генеральной темы, не возвращаться к ней…
Хотя монумента Окопов было бы достаточно для писательского бессмертия.
2
Он имел бронь – однако, совесть: совсем не пустое понятие в те времена – заставила его отправиться добровольцем на фронт, стать защитником Сталинграда…
Из Окопов Виктора Некрасова вышла целая проза: военная, лейтенантская, пропитанная самой субстанцией правды, обработанная её наждаком.
Проза, продолжающая линии классической, вместе поднимающая их на новый уровень, словно пропуская через фильтры опыта, которого не могло быть ранее.
Выпуклая проза: простая внешне, с фразой, ёмко нагруженной пудами содержания.
Каждая фраза должна быть содержательна, как в стихотворение – строка.
Прямая оптика: лейтенант-сапёр Ю. Керженцев показывает войну через себя; персонажи, появляющиеся в повести, становятся столь же реальными, сколь ваши соседи…
Интеллигент-математик, философствующий о сути происходящего – и, словно уравновешивающий его, не знающий уныния старшина Чумак; Фарбер – тот самый математик, никогда не бивший людей по лицу, тем не менее вынужден бить других людей, ради защиты Родины.
Тяжёлая диалектика.
Живая плазма войны закипает сильно, но и просто… военная работа подразумевает много бытового, точно обыденного, хоть и взятого в ином ракурсе яви.
…Некрасов писал и другие книги.
Вот трое мужчин: слишком разнящихся по возрасту, роду деятельности, образу жизни.
Что объединяет их?
Кира Георгиевна – женщина, многое значившая в их жизни…
Хорошо выстроенный, просвеченный грустью и психологизмом текст; плавно читающийся, заставляющий сострадать…
…разочарованный человек; хороший, разочарованный, потому и пьющий, стремящийся верить в лучшее, когда вечно получается нечто…
Так в повести «Взгляд и нечто»…
Некрасов хорошо писал о Париже: молодо, по-мушкетёрски; однако остался теми – колоссальными, простыми, давшими направление целой литературе Окопами…
