Беседа с писателем Станиславом Минаковым
Минаков Станислав Александрович – русский поэт, прозаик, эссеист, переводчик, публицист. Лауреат Международной премии им. Арсения и Андрея Тарковских (Киев-Москва, 2008), Всероссийской премии имени братьев Киреевских «Отчий дом» (Москва-Калуга, 2009) и других литературных и журналистских премий.
– Станислав Александрович, Ваша поэзия была удостоена литературных наград России и Украины, Ваши переводы английской поэзии, в том числе для детей, вошли в антологию «Семь веков английской поэзии»… Вы ведь заканчивали Харьковский институт радиоэлектроники. Откуда у вас это мастерство владения словом?
– Мама была всегда большим книгочеем, а я – вслед за ней. Всегда любил русский язык как школьный предмет, как живое слово и как вселенское послание, и любил, разумеется, отечественную словесность. В 16 лет стал сочинять стихи. Много занимался также физикой и математикой. И по английскому у меня тоже прекрасная учительница в школе была, как и по истории, и по вышеперечисленным предметам. Моя родная 19-я школа Белгорода – это большой приз, подарок в моей жизни, данный мне благодаря воле и усилиям моих небезразличных родителей.
– Ваш род не одно столетие жил на Слобожанщине, и Ваша жизнь связана с Белгородом и Харьковом. Поэт Юрий Милославский как-то сравнил Вашу поэзию с русской посадской песней. Можно сказать, что Ваш поэтический дар подпитывался из каких-то природных и родовых глубин? Иначе откуда стихи о бабушке Ульяне Дроздовой, которая встречала прославлявшиеся мощи святителя Иоасафа в 1911 году, стихи о военном детстве родителей, очерки о белгородском графике Станиславе Косенкове, составленный Вами альбом «Святыни великой России»?..
– Трудно самому отслеживать генезис. Влияло, пожалуй, всё: и дар как поручение свыше (это понимаешь далеко не сразу), и слобожанская среда, харьковско-белгородская, связующим челноком которой я себя ощутил годам к 25-ти, и культура родителей, оба были артистичными, поющими людьми. Кроме того как-то подспудно во мне, городском ребёнке, вызрела любовь к русскому фольклору, я любил многоголосые ансамбли белгородских деревень (это мощная традиция, разные сёла славны разными находками), любил исполнение русских песен Ж. Бичевской, а лет в 30 даже порывался поступить в ансамбль Покровского, прибывший к нам в Харьков на гастроли. Из каких-то неведомых мне глубин в мои поэтические ритмико-интонационные ходы вошли фольклорные и иные мелические константы. «Комаринская», например, – космически трагический хореический притоп, который потряс в своё время Рахманинова, вспомним его гениальную обработку «Белилицы, румяницы вы мои…». Кстати, Римский-Корсаков записал на Белгородчине (тогда это была Курская губерния) песню «Как при вечере-вечере», обработку которой я 19-летним с восторгом услышал в Харькове на концерте московского джаз-рок ансамбля «Арсенал» Алексея Козлова! Так что всё закручено непросто. В целом, у меня некоторое количество опусов имеет подзаголовки «песенка», «песенка калики», «песня». Это стихи, я их публично читаю, не пою. Правда, есть доброхоты, поющие их.
Что касается Станислава Косенкова (1941–1992), то с его графикой я познакомился в 15 лет, а с самим мастером лично – в 23, мы стали друзьями несмотря на 18-летнюю разницу в возрасте. Этот духовно-художнический Эверест русского Черноземья оказал на меня огромное влияние – как своим крестьянским происхождением, так и разнообразием тем творчества, от Достоевского и Пушкина до судеб женщин послевоенных деревень, послевоенной безотцовой детворы. И пластический экспрессивный язык его гравюр меня потрясал. И, конечно, вошли в меня поездки с Косенковым, прежде всего, 12 июля 1986 года в село Прелестное под Прохоровку, где произошло величайшее в истории танковое сражение. В той поездке с нами был известный радиожурналист Николай Ряполов (1938–2009), получивший Госпремию РСФСР за передачи о поющих деревнях Белогорья. Ряполов носился с этими певчими бабками как с родными, в результате выходили диски-гиганты в фирме «Мелодия», а сам Ряполов стал главным редактором ЦСДФ (советская и российская студия документального кино – ред.).
Немало я путешествовал со студенческих времён на лыжах по Русскому Северу – Заонежью, Архангелогородчине, Соловкам, Вологодчине. Очень любил прозу Распутина, Личутина, Казакова, Е. Носова.
Это всё были существенные впечатления, в результате меня к 35 годам коллега довольно точно определил как «эстетизированного почвенника».
– На Крещенье Господне 2005 г. Вы написали «Новую походную песню слободских полков». «Поднимайтесь – и Ворскла, и Уды,// встань, народ, от Сулы до Донца// против ведьмы и против иуды,// у которого нету лица!// Мы не предали отчую славу// и над Лаврою свет золотой!// Постоим за Луганск и Полтаву,// за поруганный Киев святой!» Уже тогда было предчувствие, что надо собирать силы и защищать православную веру и русский язык на южной окраине триединой России?
– Мы в этот антирусский «проект Украина» втянуты с конца 1980-х, как в воронку водоворота. По причине жизни в Харькове, который, увы, в 1920-1930-х был большевиками назначен первой столицей УССР и принудительно украинизировался. Однако это русский имперский многонациональный и многоконфессиональный город, к слову сказать, учреждённый по указу Московского Царя Алексея Михайловича.
Нарастание ненависти ко всему русскому происходило на наших изумлённых глазах, с установлением «нэзалэжности». Наши украинские друзья словно с ума посходили, их всё больше и больше распирала «ересь украинства», каинов комплекс ревности к брату. Это проявлялось как в деятелях культуры, так и в «простых людях», в частности, стали раскалываться семьи и рваться дружественные многодесятилетние узы. В 2004-м году нарыв антирусского нетерпения на Украине прорвало в первый раз, на оранжевом майдане, и я это ощутил как личный вызов, острием направленный в моё сердце. Это было посягательство на убиение всей моей ценностной системы, построенной на единстве Русского Мiра, на понимании того, что русские, белорусы, малороссы – не три разных народа, а три ветки одного народа.
Потому я и пошёл в мае 2005-го работать в аналитический центр (газету «Новая демократия») экс-губернатора Харьковщины Евгения Кушнарёва, в январе 2007-го убитого; враг знал, что делал, ведь живой Кушнарёв сильно влиял на политическую ситуацию на Украине. Катастрофа началась тогда, в 2004-м, а рвануло в конце 2013-го, уже почти семь лет назад. Конца этому помрачению пока не видно. И западные кукловоды рук с горла украинских властителей не опускают, и добровольно не отпустят.
– В своих статьях Вы пишете, в частности, и о политической ситуации на Украине. Сегодня те же, что и на Украине, силы расшатывают едва ли не самый стабильный в экономическом отношении край триединого русского мира – Белоруссию. Пример майдана на Украине и шестилетняя уже война на Донбассе ничему не научили соседей? Неужели действительно в Белоруссии верят, что у них будет «как в Европе», когда уже сама Европа выбилась из всех традиционных ценностей и утратила всякую экономическую стабильность?
– Ничему не учат ни история, ни пример соседей, будь то Украина или Прибалтика. Надо признать, что методички Шарпа эффективны и построены на всеобщих законах социальной психологии. Мы ведь многие тоже поддались адскому «ветру перемен», который сыграл с нами в годы «перестройки» злую шутку. Мы загорелись ложно понятой свободой, не понимая последствий и не задумываясь о них. Сейчас в Белой Руси работает такой же сценарий разрушения, поэтапного превращения в «не-Россию». Есть разница между Януковичем и Лукашенко, но есть и общее – в частности, потуги «многовекторности», желание сидеть на двух стульях и «лавировать между струями дождя». В белорусском случае вся надежда – на Российскую Федерацию. Некоторые аналитики не без резонов полагают, что у Лукашенко нет вариантов кроме крымского, то есть путем референдума войти в состав (более плотный союз) РФ.
– Ваша публицистика о деятелях русской культуры – художниках, писателях, кинематографистах известна широкому читателю. Какие имена в сонме ваших героев вам дороже всего?
– Так получилось, что это действительно сонм – десятки, если не сотни имён. Называя любой ряд, обязательно кого-то забудешь. Особенно если начинать от Г. Державина. Мне посчастливилось писать о том, что я люблю. Есть у меня и эссе о стиховых словах старцев русского Православия, и о «русском триедином дуновении» – Серафиме Саровском, Александре Пушкине, Николае Лобачевском, и статьи о Гончарове, Лескове, Достоевском, М. Булгакове («Ах, какие звезды на Украине!»). Восхищают меня судьбы и труды просветителя Рачинского, фотографа Прокудина-Горского, реставратора Барановского, живописца Нестерова. Привелось писать и о любимых композиторах, наших современниках – Г. Свиридове, В. Гаврилине, В. Овчинникове, М. Таривердиеве, песенниках В. Соловьеве-Седом, А. Пахмутовой, белорусе И. Лученке. Писал я немало и о советских эстрадных певцах –Бунчикове, Кобзоне, Кристалинской, Ободзинском, Отсе, об ансамбле «Песняры». Более всего статей у меня, конечно, о литераторах – поэтах Исаковском, Арс. Тарковском, Самойлове, Фатьянове, Твардовском, харьковце Чичибабине, здравствующих Д. Сухареве, О. Чухонцеве, А. Ивантере, прозаиках К. Воробьеве, Е. Носове, В. Богомолове. Из кинематографистов назову режиссёров Андр. Тарковского, Ростоцкого, Тодоровского, артистов Лапикова, Гурченко, Луспекаева, который отморозил ноги в партизанском отряде на Луганщине, в 14 лет.
Многое из вышеназванного вошло в мои объёмные эссеистические книги: «Райские отсветы в земных сумерках» (Белгород, «Константа», 2017 и Санкт-Петербург, изд-во ОПИТ, 2020), «Когда мы были на войне… (Эссе и статьи о стихах, песнях, прозе и кино Великой Победы» (СПб, «Алетейя», 2019), а сейчас в Белгороде в издательстве «Константа» подготовлена к изданию книга «Горит свечи огарочек… (Великая Победа в отечественном искусстве)». Радует, что у этих книг в России есть читатели.
– Завершим нашу беседу тем, с чего начали, темой литературы. Вскоре в Москве должна пройти Московская международная книжная выставка-ярмарка. Отечественных писателей, как видим из пресс-релиза, на ней представляют Л. Улицкая, Д. Донцова… В мае с.г. на книжном фестивале в Москве также фигурировали имена Д. Быкова и Ко. Вы – любитель и знаток литературы. Как Вы оцениваете творчество этих авторов? Может ли Улицкая, которая в своих произведениях пропагандирует педофилию, и Д. Быков, попирающий где только можно всё, что свято для русского человека, представлять современную русскую литературу?
– Книг Донцовой я не читал, но миллионы соотечественников – читают; мне ж она мила своими мопсами. Быков и Улицкая, безусловно, одаренные литераторы. С Быковым мы были дружны до оранжевой революции, он к нам в Харьков приезжал, выступал с хорошими лирическими стихами в Чичибабин-центре. Потом наши общественно-политические взгляды непримиримо разошлись. У меня есть устойчивое впечатление, что немалая часть российского литературного и журналистского сообщества необратимо свихнулась на «антипутинизме», майдане, «анти-России», антирусскости, антиправославности. И в целом подверглась духовному помрачению, увы, всё болееуглубляющемуся и по-большевицки нетерпеливому и нетерпимому. Примечательно, что их поддерживают мощные финансовые структуры как в РФ, так и вне, политически они ангажированы Западом, не удивлюсь, если некоторые из них грезят о Нобелевской премии. Судя по казусу С. Алексиевич, у них имеются на то резоны. Деструктивность этих псевдолибералов в российской культуре, антигосударственность и в связи с этим антинародность достигли немалых размеров и результатов. Эти люди просто-напросто развращают нашу молодежь, в том числе ложными призывами «к свободе». Что такое «свобода для русских» с точки зренья Запада, мы видим на адском примере бывшей Украины. Теперь этот сценарий проводится в Белоруссии. А там – и до РФ очередь дойдёт.
Я ситуацию вижу как возобновлённую Гражданскую войну в умах и организационно, не преодолённый столетний раскол. Кроме того мы переживаем последствия нашего геополитического поражения в 1991 году. Навязанная нашему обществу доктрина устройства социума и «новой культуры», поливающей нас фекалиями из многих телеканалов, по-прежнему в действии.
Отсюда и преобладающее представительство на ММКВЯ, я читал списки-анонсы, и по-прежнему меня озадачивает однобокий перекос в псевдолиберальную сторону, на манеже всё те же, как и на зарубежных ярмарках, тогда как широка страна моя родная, и без многих русских значительных литераторов, в том числе живущих на всех просторах нашего необъятного Отечества и вне его, «народ неполный»,как сказал бы А. Платонов. Но их в ярмарочных списках нет. Нам понятно, кто формирует и навязывает списки и раскручивает имена, порой надувая их искусственно, как надувают дети жабу через соломинку в известное место.
Однако моя книга «Когда мы были на войне…» питерской «Алетейей» в прошлом году на ММКВЯ была представлена и, как уверяют, была вполне востребована.
Беседу вела Ирина Ушакова
