5.
Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут;
а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся.
Рим.2:8, 9, 12.
Убийством братьев Едигера и Бек-Булата в 1563 году завершилась десятилетняя война за владение Сибирским юртом. Казнью местных властителей-тайбугинов бухарский ставленник Кучум отомстил за смерть своего деда Ибака, который, в своё время, тоже прибыл из Средней Азии с отрядами из узбекских, ногайских и башкирских всадников, но не смог долго держаться против взбунтовавших местных князьков и ханов сибирских татар и угров.
Ошибку своего деда – строить власть только на терроре, Кучум решил исправить, подключив к военному устрашению своих данников религиозный ресурс. Он попросил своего покровителя и родственника Абдулла-хана II присылать ему с военной помощью проповедников Ислама. Трижды в Кашлык-Искер прибывали шейхи и даже сеиды для хутбы и научения, в том числе знаменитый Ширбети-шайх. Только необходимо учесть, что Абдуллах-хан II был последователем суфизма, который в Средней Азии сублимировал самый ортодоксальный суннизм. И поэтому проповедь среди язычников проходила как продолжение террора. Как правило, у местных тюркских и горских племенных вождей брали в «почётные гости» детей и подростков, и держали их в ямах, пока отцы и деды не соглашались трижды произнести шахада – формулу принятия Ислама. Но если с тюрко-татарскими жителями у Кучума особых проблем не было, то угорские князьцы держались за веру предков упорно. Карательные операции по уничтожению остяцких и вогульских капищ и идолов только усугубляли ситуацию постоянно теплящейся тайными торфяными пожарами очаговой войны. Тогда Кучум запросил помощи через своего отца Муртазу, и по берегам Тобола, Иртыша и Оби начались массовые облавы и резня: юноши и мужчины, не соглашавшиеся на обрезание, публично казнились.
Но даже исламизированные татары Барабы и Кулунды не все смирялись с пришлым деспотом-шибанидом. Вокруг юного Сейдяка – Сеид-Ахмеда, сына Бек-Булата и племянника Едигера стали собираться те, кто мечтал о независимости Сибирского юрта от Бухары…
Сибиряки на своём опыте знают, насколько Восток дело тонкое. Поставленный с подачи своего отца Муртазы на управление Сибирским юртом и Тюменским улусом, и постоянно поддерживаемый родственником повелителем Бухары, Самарканда, Ташкента, Карши, Бадахшана, Хорезма и иных городов, Абдуллой-ханом II, Кучум чётко разделял зависимость и благодарность. Подобострастное заискивание и верноподданнство.
Дело в том, что в Исламе не существует сакральной неприкосновенности государственной власти, ибо всё земное в руках Аллаха: «О Всевышний, царь царства! Ты даруешь власть, кому пожелаешь, и отнимаешь власть, от кого пожелаешь, и возвеличиваешь. Кого желаешь, и унижаешь». Однако без политической, военной и судебной власти умма – религиозное общество беззащитно. И, согласно исламской философии, власть возникает каждый раз из ситуаций, созданных Всевышним. Отсюда арабские или турецкие, персидские или волжско-азиатские обоснования власти столь разноприродны. Так, в отличие от аравийских потомков Пророка хашимов и шерифов, на территориях бывшей Золотой Орды, принявшей Ислам в правление хана Берке, власть основывалась на праве крови потомков язычника Тэмуужина Чингисхана.
Поэтому для Кучума исламизация подданных, помогавшая пресечь местные родовые связи, не являлась гарантией для его собственной династии. Прямая зависимость от бухарских правителей, в свою очередь тоже негарантированных от претензий и покушений на трон со стороны иных, весьма многочисленных родственников-чингизидов, держала хана в постоянной неуверенности. В его ситуации легитимность династии, защиту в будущем его детям и внукам могло обеспечить только богатство. Богатство большее, нежели у его патрона-артабека. Богатство, позволяющее собирать и содержать многотуменное войско для собирания ещё большего богатства. И такая возможность перед ним завиднелась.
Коран: «Он – тот, кто сотворил для вас все, что на земле» (2:29). «Потом Мы сделали вас преемниками на земле, чтобы посмотреть, каковы будут ваши деяния» (10:14).
Каковы же были деяния Кучума? В чём он увидел возможность разбогатеть для полной и вечной независимости? Независимости ни от родни, ни от подданных. Ну, и от воли Всевышняго.
Образованнейший человек своего времени, духовное чадо епископа Геннадия Новгородского, посол Василия III по европейским странам, Димитрий Герасимов – для латынян Деметрий Эразмий, в 1525 году в Риме рассказал географу и историку католическому епископу Паоло Джиовио о том, что если от Северной Двины пойти на восток, то за Каменным поясов по реке Обь можно достичь Китая. Эту беседу Джиовио записал, а итальянский картограф Джакомо Гастальди начертил карту, которую в 1527 году севильский купец Роберт Торн безуспешно попытался продать английскому королю Генриху VIII. Только в пятидесятом году карту с идеей северного морского и речного пути в Китай приобрёл уже Эдуард VI у венецианского морского путешественника Себастьяна Кабота. И далее в течении тридцати лет англичане пытались найтиустье Оби, чтобы по ней, по Иртышу, по Чёрному Иртышу подняться к границам вожделенного Китая.
6.
Сребролюбец ... нападает на всех, всё поглощает, подобно аду,
всюду ходит, как общий враг рода человеческого. Ему хочется,
чтобы не было ни одного человека, чтобы ему одному обладать всем.
Святитель Иоанн Златоуст
Испанские Габсбурги, дабы беспрепятственно получать налоговые сборы с вассальной Голландии, должны были либо содержать мощный военный флот для контроля за Ла-Маншем, либо платить процент британским и бретаньским пиратам. Но они решили «сэкономить», заключив династический союз с английскими Тюдорами, выдав принцессу Катарину Арагонскую за Генриха VIII.
Однако такой католический союз ставил под угрозу меркантилистское влияние венецианских олигархов, перебравшихся в Голландию, а затем и в Англию вместе со своими торгово-ростовщическими капиталами, в основании коих дымилась разграбленная руками крестоносцев Византия. И потому как-то «вдруг» получилось, что страдавший блудным бешенством Генрих VIII влюбился в юную Анну Болейн – внучку герцога Норфолкского Томаса Говарда, главу английской венецианской диаспоры (кстати – дяди ещё одной из множества жён Генриха, сестры Анны, Екатерины Говард). Опять как-то «вдруг» совпало, когда Папа Климент VII отказался благословить развод с Катариной Арагонской, то Генрих ради безумного влечения к юной Анне решился на церковный бунт-протест, пошёл на раскол с католичеством, объявив себя главой самостоятельной Англиканской церкви.
В 1533 году Папа официально анафематствует Генриха VIII, и этим английские венецианцы разом убивают трёх зайцев: создаётся протестантское, то есть меркантильное, возрожденческое государство, раскалывается Священная Римская империя с подрывом авторитета Папы, а пришлые торговцы и ростовщики кровью вливаются в правящую династию Тюдоров: королева-дева Елизавета I Английская и Ирландская, правительница «золотого века Англии» – единственная дочь Анны Болейн.
Венецианская идея корабельной торговли, а точнее – разграбления дальних стран и народов реализуется Англией созданием в конце XV и в первой половине XVI веков торговых ливрейных и регулируемых компаний. Ливрейные компании – это союзы для организации и проведения операций, приносящих прибыль, в которые входили как купцы, так и ремесленники, специализирующиеся на торговле конкретными товарами – шёлком и бархатом, пряностями, бакалеей, металлами, с дальнейшим собственным производством одежды, вина, пушек, строительством кораблей и прочего для встречной продажи за границу. Регулируемые компании – союзы чисто купеческие. И, если ливрейные компании были привязаны к городам и графствам, то регулируемые являлись общенациональными. Впрочем, если материальные возможности позволяли, можно было быть пайщиком и тех, и иных.
Регулируемые компании были потому регулируемые, что сотрудничали с государством, выкупая у короля право монополии на ту или иную отрасль торговли в той или иной части света, право, которое обеспечивало компании обязательными членскими взносами. Но к середине шестнадцатого века конкурентные торговые пути столь плотно опоясали земной шар, что одних членских взносов на организацию экспедиций было недостаточно. Так родились акционерные общества. Которые, опять же, выкупали у правительства хартии на монополию торговли в конкретных странах или географических регионах.
И первой такой акционерной компанией в Англии стала основанная в 1554 году Московская компания.
Московская акционерная компания родилась на основе самораспустившейся регулируемой Китайской – «Общества купцов, искателей стран и владений, неизвестных и доселе непосещаемых морским путём». Неудачные, с гибелью кораблей и экипажей в 1552 году, экспедиции по Северному пути, завели в Москву капитана Ричарда Ченслора. Ченслор передал русскому Царю грамоту английского Короля. Завязалась переписка, и в 1556 году в Лондон прибыл русский посланник Осип Непея, а в Москву ответно – Антони Дженкинс. Так начался период долгих, политически то доверительно дружеских, то не очень, но непересекающихся, так как всегда взаимовыгодных торгово-промышленных отношений русского и английского государств.
Московская компания получила неслыханные льготы, развернув приносящую от 300% до 400% годовой прибыли, торговлю, добычу и переработку медных и железных руд, а так же иное промышленно-ремесленное производство с базами от Архангельска до Астрахани, таким образом восстановив по Двине и Волге древний путь «из варяг в персы».
А ещё англомания Иоанна IV Васильевича Грозного объясняется всё нарастающим давлением на Россию католичества в лице Ордена иезуитов. Натравливая на последнее на Земле Православное государство одновременно Оттоманскую Порту с её сателлитом Крымом, союз Польского Королевства и Литовского великого княжества, и раздувая конфликт со Швецией и Данией, епископ Рима параллельно предлагал Русскому Царю, в обмен на мирное житие, отречься от византийского вероучительного наследия и принять унию, признав Папу своим духовным господином.
После смерти католички Кровавой Мэри Стюарт, вновь протестантская Англия становилась естественной союзницей в противостоянии с Римом, на которую Иоанн попытался опереться. Вполне вероятно, что Ливонская война, начатая в 1558 году по поводу отказа от платежа ливонцами «юрьевской дани», но причинно нацеленная на незамерзающие Балтийские берега, была предварительно одобрена в Лондоне. Количество ружей, пушек, ядер и пороха, завезённых в Россию Московской компанией косвенно это подтверждает. Однако от подписания конкретного антипольского договора Елизавета уклонилась. А, может, это личный астролог королевы, знаменитейший каббалист и герметист Джон Ди запретил ей сближаться с православным Государем?
Кроме того, англичане, насквозь пропитанные в верхних своих слоях венецианским ядом беспринципной наживы, никогда и нигде не клали свои яйца в одну корзину, получая прибыль от всех и на всём. И когда война безнадёжно растянулась во времени и развернулась в пространстве, то в 1577 году ими была открыта Восточная акционерная компания с базой в Польше, призванная торговать теми же порохом и железом, хлебом и углём на Балтике с противорусской коалицией. Пайщиком этой компании выступила сама Елизавета и её Тайный совет, вложившие 40 000 фунтов стерлингов под гарантированные им 300 % . То есть, английская Королева надэмоциально равно обогащалась от воюющих, от убивающих друг друга – ну, да, это же бизнес, ничего личного.
Царь к этому времени переболел доверием к Лондону, и более не надеялся ни на политический союз против Рима, ни на личные монаршие клятвы чести. Однако и не мог пойти на полный разрыв отношений, лишь частично прижимая или отпуская льготы на торговлю и производство по ходу дипломатических договорённостей или разногласий. Послы обменивали грамоты на жалобы, пересылали письма и донесения, выпрашивали или требовали соблюдение или пересмотр договорённостей, и все эти бумаги, сразу же или с оттяжкой, отражались на объёмах и стоимости перемещающихся товаров, но….
Но, главное для нас не в этом.
Главное для нас в том, что с самороспуском регулируемой Китайской компании и открытием акционерной компании Московской, получившей максимальный приоритет перед другими иностранцами в торговой и промышленной деятельности по всей территории России, с выходами на Турцию, Персию и даже Индию; однако, с категорическим запретом выстраивания каких-либо отношений с восточными соседями – Тюменью, Сибирью и Ногайской ордой, английские попытки найти проход к Китаю через Обь не прекращались. То есть, не смотря на то, что северо-восточные земли Перми и торговые корабельные пути по Северной Двине и Каме, отданные на освоение Строгановым, для англичан были ультимативно закрыты, до взятия Ермаком столицы Сибири тайные розыски продолжались. Причём координировались запретные экспедиции прямо из Москвы, с инструкциями от посланников Её Величества:
«Поручение, данное нами, Томасом Рандольфом, посланником королевского величества в России … Джемсу Бэссенлайну, Джемсу Удкоку и Ричарду Броуну, каковых мы назначаем в … путешествие с целью новых открытий морских берегов от реки Печоры к востоку… 1 августа 1568 года: "…Вы должны держать курс прямо на реку Обь … Когда вы дойдёте до Оби, не входите в неё, но перейдите на восточную сторону устья этой реки… идите далее на восток вдоль берега и описывайте побережье подробно и точно, как только можете…"».
«Поручение, данное сэром Роландом Хриуордом, рыцарем, и правителями компании английских купцов для открытия новых рынков Артуру Пэту и Чарльзу Дженкмену по случаю … путешествия по открытию Китая в 1580 году: "Не позволяйте себе насилий и не делайте вреда какому то ни было народу, но будьте чисты, как голуби, и мудры, как змеи, чтобы избегнуть зла и вреда. А когда благодаря скромному своему поведению вы вступите в дружбу с народом, старайтесь выведать у них все, что можете, об их государе и покажите им грамоты их королевского величества, которые она посылает…"».
И вот, в 1590 или 1591 году английский дипломат и, заодно, распорядитель Московской акционерной компании сэр Джером Горсей записал: «Русские … расширили свои владения и захватили царя Сибири Чиглика Алота и привезли в Москву… (наверное, имелся в виду второй сын Кучума царевич Алтонай). Я … слышал, как он рассказывал, что в его стане живут несколько англичан или, по крайней мере, людей, похожих на меня, взятых с кораблём, артиллерией, порохом и другими припасами, которые за два только года перед тем пытались отправиться по Оби, чтобы сыскать северо-восточный путь в Китай».
То есть, к концу восьмидесятых годов мечты Кучума становились планами: через его земли, по его рекам простраивался новый торговый путь из Европы в Китай. Пусть с зимовкой, пусть с перегрузкой грузов с морских судов на речные, но он был всё равно втрое-вчетверо-впятеро рентабельней вьючно-арбовой дороги через владения Бухарского Абдуллах-хана II. К тому же в северных широтах англичане не рисковали встретиться ни с испанским, ни с португальским военными флотами, ни с испанскими или португальскими пиратами. Далее должно было последовать возрождение в Лондоне Восточной компании с хорошим акционерным капиталом, и тогда в несколько лет хан Кучум, обеспечивая морским и речным судам безопасное и беспроблемное хождение с портами-зимовками, становился богатейшим повелителем Азии. А далее? Далее….
Кабы не рейд дружины атамана Ермака, кто знает, как бы выглядел мир сегодня.
7.
Срамно ... видеть, что имеющие в виду наслаждение вечными благами
роются в прахе земных вещей...
преподобный Нил Синайский
Почему Ермак? Кто он, откуда, какой он – этот эпический герой, которому выпало направить всемирную историю в настоящее?.. Почему Ермак?..
На чтениях, круглых столах и конференциях, посвящённых нашей художественно-исторической литературе, мне не раз доводилось озвучивать крамольную убеждённость в том, что написанные в последние лет сто пятьдесят русские литературные произведения, повествующие об исторических событиях и героях Отечества, как правило, исторически несостоятельны. И, выслушав очередные гневные отповеди и обвинения в непатриотизме, в непонимании воспитательного значения, а, возможно, банальной зависти, пытаться объяснить коллегам их неправоту. Ведь, если подумать, то проблема псевдоисторичности даже в лучших художественных образцах, к тому же, из-за пафосной тематики родинолюбия, образцах очень тиражных, действительно наличествует. Проблема системна, то есть, воспроизводится из поколения в поколение, при всех общественных эстетических и этических переменах. Эта проблема очевидно не литературная и не идеологическая, так что не выявляется и не вычищается литературной или партийной критикой.
Исторический роман или повесть, историческая поэма или драма, конечно же, всегда и обязательно основываются на реальном историческом материале. Реальные события, реальные участники реальных событий, реальные подробности быта реальных участников реальных событий…. И совершенно правильно, когда писателей восхваляют за панорамность битв и градостроений при обилии проработанных мелких деталях, хвалят за филологические изыскания и фольклорно-диалектную стилизацию, за церемониальную и ритуальную точность. Но славословят ещё авторов за идейное, даже политическое созвучие описуемых действий прошлого нашей современности, за тождественность мыслей, чувств и убеждений исторических героев и сегодняшнего читателю. Что, увы, зачастую, – да что там, практически всегда! – превратно, неверно, да просто невозможно.
Здесь мы опять упираемся в зашоренность про-иезуитской историографической парадигмы, в которой христианское, а, тем паче, православное мировоззрение русского человека и русского народа как мотивационная доминанта жизнедеятельности даже не рассматривается. Отсюда все трактовки и логические построения вариантов протечения исторических процессов через реперные научно-подтверждённые факты неубедительны: ведь главным в истории вообще и в историях конкретных всегда был, есть и будет человеческий фактор, а всё остальное – климат, ландшафт, экономика, технологии – ступени вниз.
Глубокоуважаемые доктора наук, профессора, академики, прикладные археологи и кабинетные историографы, именно в этой сходной точке – проблеме реконструкции идейной и чувственной рефлексии, образа мыслей, характера героя или этноса, своими действиями определивших направление развития истории – вы и мы, поэты, прозаики, драматурги, совершенно едины. И мы можем на собственном примере вам показать: воссоздание истинных мыслей, реакций, действий верующего, тем более, верующего абсолютно, безвариантно, героя неверующим автором невозможна. Честно говоря, она невозможна и для верующего писателя, но верующего как-то так, вне Церкви, не пережившего несколько сот литургий и всенощных, не постящегося и не трудничающего в монастырях, просто не понимающего как можно страдать без исповеди, без причастия и иных таинств. Не пережившего благодати молитвенной соборности и не познавшего лично отклика святых на свои тайные сердечные мольбы.
Об этом трудно говорить, ибо это вызывает понятный эмоциональный протест людей, воспитанных в про-иезуитских шаблонах толкования истории, но… Большинство великих художественных произведений, написанных на исторические темы за последние двести лет – лжесвидетельства. Увы, никакой самый-самый патриот-великодержавник, самый искренне русский отчизнолюбец, литературно талантливый и исторически начитанный, но при этом не воцерковлённый писатель не создаст правду о Владимире Святославовиче, об Александре Невском, о Василии Тёмном, Борисе Годунове, Скопине-Шуйском, а уж насколько исторически фальшивы и даже кощунственны (потому-то столь растиражированны) романные и поэмные портреты преподобного Сергия, патриархов Ермогена и Никона.
И Ермака.
«Ко славе страстию дыша, В стране суровой и угрюмой, На диком бреге Иртыша Сидел Ермак, объятый думой…» – ну, не поэтические изыски или ляпы оценивал Пушкин, нацарапав на полях рылеевской «Думы», изданной в 1825 году, – «дрянь», и ниже уточнив «совершенная дрянь». Александра Сергеевича, только что закончившего работу над драмой «Борис Годунов», буквально взбеленила пошлость либерально-материалистического толкования трагичного сибирского похода как похода за … паблисити: «Товарищи его трудов, Побед и громозвучной славы … С рассветом глас раздастся мой, На славу иль на смерть … сладкий сон – В мечтах напомнит славу он …». За год до смерти Пушкин, уже имевший опыт архивных и экспедиционных изысканий, автор «Истории пугачёвского бунта», начал собирать материалы по Ермаку, выписав всевозможные документы из Тобольска.
Запущенная в девятнадцатом веке либерально-декабристская литературная ермакиада, трактовавшая образ русского православного героя этаким дерзким и алчным авантюристом, лихим искателем славы, добычи и, – как же! – свободы от душащей всё прогрессивное царской тирании, в советское время закрепилась доктриной «стремление на Дон и за Урал – стихийный народный протест». Так Ермака начально масоны-декабристы, за ними либералы-разночинцы, идеологи-троцкисты, и далее советские и антисоветские писатели-патриоты эстафетно упорно вписывали и вкореняли во всё тот же антихристианский революционный иконостас, в один «пророческий» (ведь «далеки они были от народа») ряд с душегубом, насильником и грабителем Стенькой Разиным. С кровавым упырём Булавиным и лжецом-самозванцем Пугачёвым.
Параллельно – с того же девятнадцатого века внешние и внутренние русофобские силы (а как же без участия иезуитов?) столь же упорно память о походе Ермака стали связывать с колониальными экспедициями конкистадоров Писарро и Кортеса, уничтоживших миры инков и ацтеков. Именно в этом духе – духе цивилизационного превосходства – написана очень красивая, но исторически совершенно наветная, даже клеветническая картина Василия Сурикова.
(Продолжение следует)
