Доклад «Современные тенденции по депатологизации парафилий и трансексуализма как фактор угрозы духовно-нравственному здоровью детей», сделанный для круглого стола «Воспитание детей в русле традиционных духовно-нравственных ценностей как стратегия народосбережения» 5 декабря 2019 г., в Общественной палате РФ, Москва
***
Современные классификации парафилий и расстройств сексуальной идентификации претерпели и претерпевают изменения, которые связаны не с научными исследованиями, а с процессами социального характера – политикой, главным инструментом которой является эксплуатация идеи прав человека, доведенная до логического абсурда.
Так, в 1973-1974 гг. гомосексуализм под сильнейшим давлением ЛГБТ-сообщества путем голосования был изъят из американского руководства по психическим расстройствам DSM, а в начале 1990-х гг. путем голосования с перевесом в один голос из Международной классификации болезней (МКБ) и не вошел в МКБ-10.
Нельзя забывать о том, что гомосексуальные отношения исключают воспроизводство человеческого рода. Доказать, что гомосексуальность является нормой невозможно, за это можно только проголосовать. Результаты этих голосований стали серьезной поддержкой пропаганды гомосексуальных отношений как «здорового образа жизни», что привело к росту гомосексуальности, а в некоторых странах к осуществлению в школах воспитания, которое можно назвать принудительной гомосексуализацией.
Однако процесс депатологизации парафилий (расстройств сексуального предпочтения) на этом не завершился. В последней американской классификации психических расстройств 2013 г., которая нашла отражение в DSM-5, парафилии (в том числе и педофилию) уже делят на две категории: парафильные расстройства, которые относят к психической патологии, и парафилии, которые к ней не причисляют. Не причисляют в основном по той причине, что в этих случаях сами люди не считают себя больными и не испытывают в связи с этим дистресс.
То есть, если сам человек не считает себя больным и не испытывает в связи с этим дистресс, то его считают здоровым, а если же он осознает себя больным, испытывает в связи с этим дистресс и хотел бы от этого избавиться, то его причисляют к психически больным людям.
Таким образом, все оказывается перевернутым с ног на голову. И хотя в МКБ-10 такое разделения расстройств сексуальных предпочтений отсутствует, оно явно прослеживается в проекте МКБ-11, где существует рубрика «парафильные расстройства».
Основными диагностическими критериями таких расстройств в МКБ-11 являются: а) длительный, стойкий и интенсивный характер испытываемых чувств сексуального характера, проявляющихся сексуальными фантазиями, возбуждением и особенностями поведения, распространяющихся на других лиц, чей возраст или статус не позволяет им дать согласие на действия сексуального характера; б) наличие дистресса, явившегося следствием таких чувств, мыслей, фантазий, которые испытывает данное лицо.
Следовательно, если, например, педофил, который не испытывает по этому поводу дистресс, не совершил педофильное действие, которое было зафиксировано органами правопорядка, должен считаться психически здоровым человеком. Однако, оставаясь без присмотра, такой «психически здоровый» педофил может представлять собой потенциальную угрозу для детей, так как никто не может гарантировать, что когда-то он не удержится и сорвется, реализовав свои патологические сексуальные потребности.
В то время, как некоторые парафилии были разделены на относящиеся и не относящиеся к психической патологии, из проекта МКБ-11 был вообще исключен ряд парафилий. Это коснулось садомазохизма, фетишизма и фетишистского трансвестизма, при котором половое возбуждение или удовлетворение достигается (или усиливается) при переодевании в одежду, характерную для противоположного пола. Вместо садомазохизма была введена рубрика «садизм принудительного характера», т. е. если кто-то кого-то бьёт или что-то в этом роде, а партнер или партнерша не возражают и, более того, получают от этого удовольствие, то речь о психической патологии вообще не идет.
Принцип, согласно которому фетишизм и фетишистский трансвестизм выводятся из МКБ, следующий: «Специфические способы достижения сексуального возбуждения, которые являются необычными, но не вызывают дистресса, дисфункции или не наносят вред здоровью окружающих и самому индивиду, не являются психическими заболеваниями».
Утверждается, что называя такие формы поведения не соответствующими общепринятым нормам, можно нанести вред личностям, попадающим под данную категорию. Как следует из приведенных утверждений, речь идет о прямых уступках психиатрии социальному давлению.
Естественно, что распространение сведений, что данные, исключенные из МКБ-11, парафилии являются вариантами нормального сексуального поведения, может оказать негативное воздействие на подрастающее поколение, способствуя поощрению такого поведения, его культивированию и фиксации.
Теперь о транссексуализме и о транссексуалах.
Транссексуал чувствует себя мужчиной, заключенным в тело женщины, или наоборот. Он испытывает дискомфорт от своего анатомического пола и стремится к гормональному и хирургическому лечению с целью сделать свое тело как можно более соответствующим избранному полу.
В настоящее время происходят процессы, направленные на изменение отношений к транссексуальности, проявляющиеся в конкретных действиях, направленных на её нормализацию. Однако в основе этих трансформаций находится не научный подход, а социальные влияния. Об этом свидетельствует тот факт, что ЛГБТ-активисты и организации обратились в проект Международной классификации болезней 11-го пересмотра (МКБ-11) с требованием исключить эту патологию из списка психических расстройств, так как ее наличие в этом списке якобы нарушает права человека.
Это обращение не осталось без внимания. В проекте МКБ-11 весь блок F64 «Рaсстройства половой идентификaции» МКБ-10 заменён на «Gender incongruence» («Гендерное несоответствие»). Также в проекте МКБ-11 гендерное несоответствие (трансгендерность) перенесено из «Психических расстройств и расстройств поведения» в «Состояния, связанные с сексуальным здоровьем» («Conditions related to sexual health»).
Тем не менее даже терминология, нашедшая отражение в проекте МКБ-11, не нравится лидерам организаций трансгендеров. По их мнению, термин «гендерное несоответствие» также является стигматизирующим, так как одной его составной частью является слово «несоответствие». Решению об исключении транссексуализма из категории психических расстройств предшествовало не только обращение общественных ЛГБТ-организаций, но и усилия правительств стран-участников Евросоюза и его парламента, которые оказывали давление на ВОЗ.
Главным аргументом к принятию этого решения послужил протест против стигматизации, которая сопровождает любое состояние, признанное психическим расстройством. Но если идти по этому пути, то следует вообще отказаться от того, чтобы какое-либо расстройство могло быть признано психическим, так в противном случае речь всякий раз будет идти о стигматизации.
Когда у меня спрашивают, является ли транссексуальность нормой или патологией, я отвечаю на это риторическим вопросом: «Можно ли назвать здоровым мужчину, который чувствует себя женщиной, крайне негативно относится к своему телу и настоятельно требует удалить ему член и яички, нарастить грудь, сделать голос высоким, избавить от кадыка, сформировать женские органы репродукции?». Ответ на этот вопрос совершенно очевиден.
В последнем американском национальном Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам 5-го пересмотра (DSM-V) 2013 года вместо термина «gender identity disorder» («расстройство
гендерной идентичности»), существовавшего в данном руководстве 4-го пересмотра (DSM-IV), используется термин «gender dysphoria» («гендерная дисфория»). Однако в действующей в настоящее время МКБ-10 применяется термин «расстройства половой идентификации» (F64) («gender identity disorder»), который предусматривает отнесение этих состояний к психической патологии.
Слово «gender» в переводе с английского языка обозначает «пол», однако в связи со значением, которое в настоящее время вкладывается в понятие «гендер», словосочетание «гендерная дисфория» семантически не соответствует обозначаемому им явлению. Пациенты, о которых идет речь, не воспринимают свой биологический пол и испытывают дисфорию именно в связи с этим, к своему же гендеру (кем себя ощущает индивид, например мужчина – женщиной), отклоняющемуся от нормальной корреляции с биологическим (анатомическим) полом, они относятся положительно. Эти люди хотят изменить пол, а не гендер, поэтому на самом деле речь идет о половой дисфории.
Кстати, как отмечалось нами выше, в проекте МКБ-11 применяется термин «гендерное несоответствие», а не «гендерная дисфория». Первый из указанных терминов, который будет использоваться в новой классификации, семантически выдержан, так как гендер людей с рассматриваемой патологией не соответствует их биологическому полу. Вместе с тем следует обратить внимание, что этот термин является довольно мягким, так как слово несоответствие еще не свидетельствует о наличии расстройства.
В основе подмены термина «половая дисфория» на термин «гендерная дисфория», по всей видимости, может находиться то обстоятельство, что в документе под названием «Пекинская платформа действий» (1995) понятие «пол» было заменено на понятие «гендер» (решение принято путем голосования).
Называя состояние в DSM-5 дисфорией, в частности, акцентируют внимание на наличие дистресса, без которого половая дисфория в полной мере не соответствовала бы классификации психических расстройств, представленной в DSM-5. Согласно же критериям МКБ-11, дистресс не является обязательным компонентом гендерного несоответствия и может возникать под влиянием враждебно настроенного социума.
Однако в связи с этим возникает совершенно справедливый вопрос: «Может ли человек, который ощущает себя представителем другого пола, даже без негативного восприятия его окружением, не испытывать дистресс в связи с тем, что его не удовлетворяет свой собственный пол?».
Непомерный акцент на значимости влияния такого социума и уменьшение или отрицание дистресса, обусловленного собственным неприятием своего истинного анатомического пола – путь к тому, чтобы во всех бедах и страданиях лиц с данной патологией обвинять именно общество. Из этого следует вывод, что транссексуалы являются психически здоровыми людьми, а дисфория, которая имеет у них место, связана с неприятием их другими людьми при полном игнорировании того факта, что она в первую очередь связана с неприятием своего биологического пола самими транссексуалами.
Таким образом, расстройства половой идентификации выносятся за рамки психопатологии, и акцент делается на страданиях этих лиц (дистрессе), ответственность за которые переносится на общество. Отсюда следует, что если окружающие люди будут воспринимать транссексуальность как норму, то те, у которых она имеет место, будут чувствовать себя хорошо и не испытывать никакого дистресса.
Но если бы это было так, то транссексуалы не стремились бы к операциям по коррекции пола и вовсе не из-за того, что общество не относится к ним как к нездоровым людям. Привитие такой установки, по сути, является формированием социальной и индивидуальной анозогнозии (отрицания самого факта существования данной патологии), что искажает реальное положение вещей.
Схема депатологизации транссексуализма в вышепредставленной его подаче выглядит следующим образом: транссексуал – здоровый человек, у которого есть определенные особенности и вытекающие из них потребности, а также поведенческие характеристики, негативно воспринимаемые обществом и людьми, с которыми он контактирует.
Такое восприятие приводит к формированию половой дисфории, что требует проведения терапевтических мероприятий. Таким образом, за рамки психической патологии выводится ее основа (выраженное расстройство половой идентификации), которая приводит к возникновению половой дисфории, исключительным виновником возникновения которой объявляется социальная среда.
Вместе с тем следует заметить, что никто и никогда не отрицал и не отрицает возможное негативное восприятие обществом и людьми транссексуальных проявлений, которые могут усиливать дистресс и страдания лиц с данной патологией.
В связи с тем, что транссексуальность хотят представить как норму, возникает вполне закономерное внимание к существующей в настоящее время практике бесполого (гендерно-нейтрального) воспитания, которое базируется на гендерном мейнстриминге.
По мнению теоретиков «гендера», детей надлежит изначально воспитывать бесполыми, а впоследствии они сами решат кем им быть, мужчинами или женщинами, а может быть и представителями другого гендера. Это может привести к формированию различных искажений гендерной идентификации, включая трансгендеризм.
В заключение следует отметить, что при создании новых классификаций следует придерживаться данных, которые базируются на научном фундаменте и опыте клинической работы, а не на деструктивном социальном давлении, искажающем истинное положение вещей.
Гарник Суренович Кочарян, доктор медицинских наук, профессор, академик Российской академии естествознания, почетный президент ассоциации сексологов и сексотерапевтов Украины, член Российского научного сексологического общества, профессор кафедры сексологии, медицинской психологии, медицинской и психологической реабилитации Харьковской медицинской академии последипломного образования
1. Хорошая статья.