Вглядитесь в тот необозримый свет,
Что изнутри заполнил ваши веки.
Судьба
Галина Гампер родилась в Павловске в 1940 году. Отец - Сергей Леонидович Гампер - физик, участник первых арктических советских экспедиций, потомок славного дворянского рода. Портрет генерал-майора Ермолая Ермолаевича Гампера находится в Эрмитаже в галерее героев Отечественной войны 1812 года. Мать поэта - Наталья Михайловна - дочь настоятеля церкви Святой Марии Магдалины в Павловске Михаила Мансурова, расстрелянного в 1937 году. В 1943 году на фронте погиб отец. Тяжёлое заболевание миопатия с раннего детства лишила девочку возможности ходить. Детство прошло дома и по больницам. Родные делали всё возможное, чтобы сохранить душу ребёнка в мире с Богом и людьми. Она росла, окружённая заботой и любовью людей высочайшей духовности и культуры. Её сердце, размягчённым страданием, особо чутко отзывалось на теплоту человеческих отношений. Православие было стержнем мировоззрения семьи. Неслучайно, в стихах Галины будет так много образов, цитат, аллюзий из Библии. Она была в значительной степени отрезана от коллективизма-примитивизма, находясь в чистой духовной среде. В сословии людей, поверженных эпохой, но сохраняющих высочайшее достоинство. Это объёмное виденье времени и истории сформировали человеческую и творческую глубину.
В первый раз Галину вывезли в школу в пятый класс. Тогда все дети с простодушной бесцеремонностью выстроились в очередь смотреть на одноклассницу-инвалида. Её определили на последнюю парту, чтобы можно было опираться на стенку. Девочка не хотела мириться с тем, что её воспринимают только как калеку. Она решила установить живые тёплые отношения. И Галя стала помогать - подсказывать непутёвым одноклассникам, за что ей часто делали замечания учителя. Духовная сила и светская выдержка, которые впоследствии особо проявлялись и в творчестве, и в отношении к людям, отличали её с детства. Галина умела утешать людей, находящихся в гораздо меньших скорбях по сравнению с теми, что довелось нести ей. Ещё в детских санаториях она умела ободрить плохо ходящих соседей, в то время как сама не имела надежды на выздоровление.
Духовная мощь и щедрость с годами возрастали, одновременно с ослаблением физических сил.
Заботами родных Галина окончила художественную школу и заочно английское отделение филологического факультета университета. Но главным делом жизни стала поэзия. Она была участницей знаменитого ЛИТО Глеба Семёнова, из которого вышло много известных литераторов: Александр Кушнер, Виктор Соснора, Андрей Битов. Иногда занятия проводились у неё дома. Стали выходить первые книги стихов. Небольшие сборники с изящными, умными названиями: «Крыши», «Точка касания», «Крыло», «Заклинание», «На исходе лета»... Книги принесли известность в поэтических кругах Ленинграда.
ЛИТО Гампер
В 2002 году Галине Сергеевне предложили возглавить Студию молодых авторов в Центре современной литературы и книги. Впоследствии встречи литературного объединения стали проводиться в Доме писателей.
Это были особенные встречи. Сюда приходили молодые и старые, хорошие стихотворцы и начинающие. Зачастую молодые, очень способные поэты предпочитали это объединение другим, более амбициозным. Почему? Здесь можно было научиться главному, формообразующему человека, с чем почти невозможно было повстречаться в другом месте. Здесь витал дух самой высокой пробы. Подлинно светский, интеллигентный. Здесь никто не ощущал себя потерянным. Но был узнан, был назван. Каждый гость был включён в круг дружеского общения. В нём видели личность. А стихи... Можно научиться писать стихи. «Кто хуже, кто лучше, \ Что хуже, что лучше - всё чушь». - Так было открыто её душе, умудрённой страданием.
На занятия Галину Сергеевну привозили на машине, вносили в аудиторию на руках, усаживали, и через некоторое время приглашали студийцев. Сопровождала и помогала во всём верный друг, секретарь, «ангел-хранитель» Грита Шальман.
И занятия начинались. Это было прекрасное дружеское общение равных. И первой среди равных была Галина Сергеевна. Она умела видеть и ценить человека. Самое главное, что он составляет. Суть. И человек это чувствовал. Своим тактом, деликатностью, радостью, гибким умом она задавала тон, соединяла всех и наделяла смыслом встречу. Это, в определенном смысле, были светские салоны в самом лучшем понимании. Радушию и благорасположению к людям ей удалось научить своих студийцев. Мне часто доводится встречаться с «птенцами её гнезда», и они столь приветливо здороваются, что всегда внутренне немного вздрагиваю - знаю, не заслужила такой щедрости. И это школа светских приемов Галины Гампер. Но отношение её было напрочь лишено фальши, это была не любезность, а любовь, таково было подлинное расположение души, её духовное состояние, духовное здоровье, духовная мощь. Она скоро переходила в общении «с пустого вы на сердечное ты». «С ней всегда было легко, уютно и весело. Та простота в обращении в сочетании с высокой культурой, которая только и бывает у людей подлинно светских, буквально струилась в ее обществе». - Вспоминает Алексей Королёв. «Сотворённым раем» назвала атмосферу общения в ЛИТО поэт Ольга Туркина.
Хочется вспомнить забавный случай. Галина Гампер рекомендовала к приёму в Петербургский союз писателей своего студийца. И один из членов комиссии откровенно заявил, что стихи, по его мнению, плохие. - «Да, плохие, - согласилась Галина Сергеевна, - но он потом напишет лучше». В этом и была её широта и мудрость.
В ней не было ни малейших признаков уныния или жалоб, с этим она не выходила к людям. «Духовная глыба», - сказала о ней Елена Качаровская, постоянный участник семинара.
Стихи Галины Гампер
Галина Гампер писала о главном. А главного не так уж много Стихи её большей частью кратки. В них нет крика и восклицательных знаков. Достоинство отличает их.
Чаще это стихи-дневники, где ведётся разговор не о внешнем, а о внутреннем. «Жизнь не сюжетна, движется не смыслом, а только интонацией живой». Они не для эстрады. Их нужно читать в тишине уединения, будучи сосредоточенным на внутреннем бытии личности. Иначе не уловить тех полутонов и переливов смыслов, которые составляют жизнь души. Как часто мы звучание этих тонких струн заглушаем поверхностным, случайным. Пустым общением, обменом пустыми клеше. Подразумевая в собеседнике некий стандарт пустоты. Нисходим к нему, замещая разговор банальностями. А он в ответ нисходит к нам. Не подпуская к своему сердцу чужого. Не так Галина Гампер. Её друзья вспоминают, что зачастую она задавала вопросы, с которыми человек не обращается к «чужим». Например, могла спросить: «Боишься ли смерти?». И своих вокруг неё было больше, чем чужих.
В ней не было кичливости мэтра. Она интересовалась мнением друзей-учеников о собственных стихах. Не мнением-похвалой, а подлинным. И готова была с благодарностью принять замечания. Это равенство перед Богом, дружелюбие так чувствовали и ценили её литовцы.
А теперь пора предоставить радость встречи со стихами. И начнём с главного для поэта. С разговора о творчестве: о невесомой тяжести поэтического труда, труда души.
Опять я «пас» в опасном споре,
Впросак попавшее дитя.
И только жду, когда из горя
Блаженство высеку шутя.
Когда не буду знать предела,
Вся уместясь в карандаше,
И станет так прекрасно телу
И ослепительно душе.
В моих привычных непогодах
Сверкнет на несколько минут -
И снова долгий тяжкий отдых
За этот невесомый труд.
И ещё о главном. Стихи о жизни. Обращённые к другу, делающим возможным саму жизнь. Читатель не увидит здесь инвалидной коляски. Эта беда останется в подтексте, для посвящённых. Но всех коснётся грустная нежность. Ласковое слово другу.
Грите
Наш лес и дол - Московский парк Победы -
Вмещает наши радости и беды
И отражает в четырех прудах,
Отполоскав и отбелив на диво,
Так что и горе выглядит красиво,
Как парус на скрестившихся ветрах.
Деревья наклоняются друг к другу,
И все дорожки движутся по кругу,
На поворотах гравием шурша.
Мы жизнь свою на них перемотаем
И вечера в прогулках скоротаем,
И тополем взойдет моя душа.
Слово поэта провидческое. Известно, как часто судьба совпадает с творческими предсказаниями. В 1977 году были опубликованы строки: «Вот и рухнула, как лавина,\ Жизни первая половина». Тогда ей было 37. А умерла она в 74.
В строках настоящего поэта всегда присутствуют духовный план бытия. Обострённое чувство бренности и бессмертия было у Галины Гампер. Только оно и могло держать в скорби. «Да, жизнь сама на волоске от смерти,\ Но и от вечности на волоске». Галина Гампер, как заклинание себе, пишет о внутреннем свете, который не должен оставлять человека, ибо на века дарован бессмертной душе. И лишь посвящённый в её страдание читатель понимает сколь искренне и трагически звучат слова.
Сохранить бы
внутри себя свет,
Свет,
которому имени нет.
То ли разум он мой,
то ли Бог,
Прорывающий будничный смог.
Сохранить бы
внутри себя свет,
Свет,
с годами сходящий на нет.
Еле брезжит уже к сорока
Свет, отпущенный мне
на века.
И ещё одно средство укрепления в жизненном пути - разговор с предками. Тот разговор, который мы все ведём как представители своего народа, рода, носители истории. Ведём своей жизнью, поступками, мыслями, не всегда формулируя это словесно. Галина Гампер осознавала себя продолжателем высокой духовной культуры. В масштабе истории страны.
На стенах,
как тени ушедших родных,
Их фото,
и кажется, право, с годами
Они все бесспорнее
в сговоре с нами
И ближе живых.
В душе уж не к тем
апеллируем мы -
Колючим
и разным, -
А к этим,
привычным и благообразным,
Лишь их вызывая из тьмы.
И снова разговор с историей.
Век девятнадцатый,
начало.
Холёных лиц
румяный ряд,
Их время
как детей качало,
По-детски пышно
облачало,
Любя их душ
высокий лад.
Как свет свечи
черты смягчает,
Как будто предок
не серчает,
И вплоть
до гробовой доски
Прожил, не ведая тоски,
И в пышности
войны и бала
Его лицо
менялось мало.
Я вдоль
портретных галерей
Брожу, как в парке
вдоль аллей,
Пока во мне
покой очнётся.
Всё, что в душе
скрипит и трётся,
Всё смазывает
их елей.
Художник часто исследует свою жизнь и решает творчестве вопросы, стоящие перед ним. Эти же вопросы волнуют в той или иной мере и нас, но в его сознании выражены гораздо резче, отчётливее. Кто мы на самом деле? Сколь тождественны наше внутреннее и наше внешнее «я»? Перед Галиной Гампер этот вопрос стоял особенно остро. Глубина собственной беды отлилась в удивительную духовную силу и свободу мудро и мужественно вести за собой других. Трагически звучит эта тема в стихах о голосе.
И всё бело, и всё метельно.
Идём то порознь, то гурьбой.
Мой голос от меня отдельно -
Такой весёлый и чужой.
Живёт и даже не стареет
И всё хохочет за плечом.
Кого-то злит, кого-то греет,
А я здесь вроде ни при чём.
Живут ответы и вопросы -
Такой стремительной длины.
Отчаянно и безголосо
Гляжу на все со стороны,
Из глубины, почти из ночи,
Из тупика, иззаперти.
А с вами голос мой хохочет,
Но мне к нему не подойти.
И ещё размышление о подвиге, о кредо жизни. В этих строках присутствует тайнопись Евангельских истин: «Легче верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Небесное». Но в советское богоборческое время это слышал лишь «имеющий уши».
Всё сумеем одолеть
От зари до озаренья,
Невозможное уметь -
Окаянное уменье.
Сквозь игольное ушко
Денно, нощно, век за веком -
Наказанье велико
Оставаться человеком.
И, презрев домоклов меч,
Знать, что выдюжу, не струшу,
И неведомую душу,
А не голову беречь.
И вновь самоисследование. Размышление о необходимости внутреннего уединения и самоуглубления, обретения себя, выхода из пустоты коллективных разумов, идеологий, ненужных встреч.
Освободиться б мне от мелочей
И жить как будто дерево - ничьей.
Особняком от всех других дерев,
Уйдя в себя, как будто присмирев.
Под бурями качаться вразнобой
Со всеми прочим -
и стать самой собой.
Следующее стихотворение - зарисовка о Павловске: рядом с домом простираются поля Тярлевского совхоза. Оно оканчивается печальной иронией и истиной, верной для многих: «а прочее из книжек». Этим и отличается мастер - он ловит общее в том, что на первый взгляд представляется частным.
Что помню я,
какая малость -
Лишь яблонь
кряжестая старость,
Да палисадники
пусты,
Да по обочинам
кусты.
И, будто бы
морские мели,
Поля капустные
синели
Аж до голубизны чисты,
Да ливней
длинные холсты.
Хруст сладко-горьких кочерыжек,
И всё, -
а прочее из книжек...
В сени их
обрела покой,
Как за стеною
городской.
И далее грустные и прекрасные стихи о осени жизни. Это поэзия для взрослых и мужественных.
Как упростилась жизнь в виду конца.
А помню, в затянувшемся начале,
От напряженья будто спав с лица
И неопрятно, словно на вокзале,
Мы всё толкались и чего-то ждали.
Не дождались. И на исходе дня,
Где, будто ангел, жёлтый лист витает,
Я вижу: старость около меня
Пустующим пространством нарастает.
Пустеет холм, пустеет дальний лес,
И пересох ручей до дна, до хруста...
Уехал, умер, изменил, исчез -
И свято место остаётся пусто.
И в завершение хочется привести ещё одно стихотворение. В нём ключ к духовному подвигу жизни поэта Галины Гампер.
Я, проходящая за кругом круг
все мыслимые муки и тревоги,
Я говорю вам: легок ваш испуг,
как птица, вдруг вспорхнувшая с дороги.
И там, где вам почудится предел,
не кличьте смерть - самим себе не лгите.
Я говорю вам: легок ваш удел -
вы слезы на потом приберегите.
Вам радостно сейчас,
а если нет -
Зажмурьтесь, сядьте
и хоть в кои веки
Вглядитесь в тот
необозримый свет,
Что изнутри
заполнил ваши веки.
Именно так, смыслом и ценностью бытия любого человека является тот свет, который содержит его душа. Можно идти и дальше. Говорить о сути человека, созданного как образ и подобие Божие и о том, что мера духовности и отражается этим светом. Но всё богословие уже сконцентрировано в поэтическом образе.
И ещё. Когда читаешь настоящие стихи, не оставляет радость от живого слова, от пространства языка. От глубокого дыхания вольным целебным воздухом русской речи. Ты обретаешь почву под ногами и воздух под крыльями для полёта. Язык отображает народную душу. Он определяет нас. Он присоединяет нашу частность, индивидуальность к полнозвучному целому. Мы существуем и обретаем свой смысл в слове.
Людмила Московская, член Союза писателей России
