Позитивная секуляризация: от религиозного к социальному

«...Церковь призывает своих верных чад и к участию в общественной жизни, которое должно основываться на принципах христианской нравственности... Недопустимо манихейское гнушение жизнью окружающего мира. Участие христианина в ней должно основываться на понимании того, что мир, социум, государство являются объектом любви Божией, ибо предназначены к преображению и очищению на началах богозаповеданной любви. Христианин должен видеть мир и общество в свете его конечного предназначения, в эсхатологическом свете Царства Божия».

(Основы Социальной Концепции Русской Православной Церкви)

О понятиях «церковное и секулярное»

В современном российском обществе на фоне возрождения православия и повсеместного умножения церковно-светских отношений остается совершенно не артикулированным вопрос о принципиальной совместимости того и другого. Если церковь и общество могут взаимодействовать, то в какой форме это должно происходить, чтобы не нарушался светский характер общества, и церковь при этом выполняла свою духовную миссию - доносила до общества христианскую истину? В связи с нерешенностью этого вопроса между церковью и обществом сохраняется определенная дистанция взаимного недопонимания и отчуждения, преодолеть которую не могут никакие совместные формальные мероприятия или акции. Церковь и общество предстают как качественно разные миры, у которых нет общего языка для коммуникации. В результате широкая христианская миссия в обществе кажется невозможной, и реальную помощь церковь по-прежнему может предложить лишь отдельной христианской душе. При этом многие актуальные вопросы общественной жизни, находящиеся на грани церковного и светского (такие как вопросы о православной политике, православной идеологии, православном социализме) практически сразу заходят в тупик, т.к. не имеют адекватного методологического решения. Каков механизм возможного церковно-общественного культурного и социального строительства, и на каком языке вообще может происходить позитивный церковно-общественный диалог?

Чтобы понять характер существующей дистанции между церковью и обществом, и тем более преодолеть ее в какой-то органичной форме взаимодействия, необходимо обратиться к такому достаточно забытому у нас понятию - как секуляризация. Забытому, потому что на протяжении почти всего XX века оно было совершенно не актуально в атеистическом советском обществе, а так же потому, что в последние десятилетия церковного возрождения оно еще не успело проявить свою религиозно-социальную значимость. По общему определению понятие секуляризация (от лат. saeculum - мирской, светский ) - означает процесс ослабления прямого воздействия религии и церкви на различные сферы жизни общества, и первоначально означало отчуждение земельных владений церкви в пользу государства и общества. В традиционном церковном дискурсе понятие секуляризация носит негативный характер (как означающее нивелировку религиозных истин в утилитарном общественном сознании), однако в нашем случае мы будем говорить о позитивной секуляризации, как единственно возможной форме продуктивного религиозно-светского взаимодействия в современном мире. По аналогии с первоначальным значением слова под понятием позитивная секуляризация, как бы это не показалось парадоксальным, мы будем понимать положительное «отчуждение церковной истины христианства в пользу общества», осуществляемое в форме светского социально-культурного процесса.

Подобный процесс проникновения христианства в те или иные области общественной жизни, конечно же, идет сегодня в Росси естественным образом без какой-то особой секулярной рефлексии. Но чтобы этот процесс был более понятен для общественного и церковного сознания, необходимо более четко представлять его культурно-социальный механизм, параметры и границы. Для начала более четко разграничим сами понятия «церковное и секулярное». В чем их собственное значение и какова их взаимосвязь. Например, в современном обществе на фоне возрождения традиционной церковности фигурируют такие понятия как христианская культура, православная идеология, православная экономика, христианская социология и т.д. Очевидно, что здесь происходит переход христианских смыслов в сферы общества, т.е. определенная секуляризация истины христианства в координатах светского мира. И это уже явления секулярные, а не церковные. Эти понятия означают выход христианского сознания за «церковную проблематику» и освоение христианской личностью пространства мира. При этом церковное преломляется в общественно-практической деятельности христианской личности и приобретает форму светского. Поэтому в конкретно личностном измерении можно сказать, что «церковное» это то, что определяет внутреннее духовно-догматическое пространство христианской личности, а «секулярное» то, что эта христианская личность производит в мире от имени христианства. Совокупность секулярной общественно-христианской деятельности предопределяет постепенное историческое преображение мира в духе христианства. Христианство это открытая духовно-историческая система: церковь - личность - мир; а не закрытая, как иногда считает ортодоксальное сознание: церковь - личность - церковь. В этом залог конечного христианского преображения мира.

По существу вся историческая церковно-каноническая деятельность ограничивалась правильным устроением внутреннего мира христианской личности: «Царство Божие внутри вас есть» (Лук.17:20-21). После встречи с евангельской Истиной путь в Царство Божие лишь один, через внутреннее преображение своей души. Если не считать первых христианских общин, образовавших собственную социальную структуру как историческую основу церкви, все церковно-литургическое христианство в этом внутреннем «духовном мире» начиналось и заканчивалось. Все таинства церкви имеют исключительно внутреннюю направленность. Даже явление церковной соборности, как незримое единение всех членов церкви во Христе, носит чисто духовный характер, не закрепленный какими-либо внешними социальными формами. Так же понимается и литургическая практика Церкви - как земные врата в Царство Небесное, - вхождение в которые есть условие спасения всякой христианской души. Поэтому можно сказать, что все, что ограничено именно этой внутренней духовной задачей - спасением души - и является по существу «областью церковного».

Преображение мира в этом смысле - не «церковная задача». Церковь - это оплот спасения и преображения мира, но само преображение как процесс есть дело христианского человека, осознающего свою ответственность за мир, за присутствие добра и зла в нем, и посвящающему свою реальную земную жизнь делу христианского преображения общества. Это уже деятельность за оградой «церковного», направленная не «внутрь», а наружу - в мир реальности социальной, культурной, политической. И эта практическая христианская деятельность, направленная не внутрь, а наружу - есть положительная секуляризация, то, что проникает, присутствует и остается в мире как зримый, осязаемый плод христианства, фактически преображающий мир. Поэтому надо перестать боятся слова секуляризация, подразумевая за ним некие негативные коннотации якобы нивелирующие христианскую церковную истину до уровня мирской профанации. Наоборот, сегодня, в перспективе нового исторического горизонта, в контексте новых задач по христианскому преображению социума, по воплощению идей православного социализма - освоение «области секулярного» должно быть выделено в качестве стратегической христианской задачи. Это новое поле христианской миссии, за которым открывается новая христианская эпоха. Преображение мира - это позитивно-секулярное проникновение христианской Истины в жизнь общества, в его культурное, политическое, идеологическое, экономическое и социальное пространство.

Секуляризация в истории

Надо понять принципиальную новизну этой христианской перспективы. Церковь подошла к тому этапу своих отношений с обществом, когда старый механизм взаимосвязи церкви и общества, основанный на патриархальной структуре общества, уже не работает. Общество стало другим, религиозное в нем ушло глубоко внутрь, став «личным делом» каждого человека. Религию, как объединяющую форму общественного самосознания, сменила идеология, как практическое социальное мировоззрение, обеспечивающее функционирование общества в качестве единого целого. Идеология в ее комплексной системе высших (с социальной точки зрения) ценностей, и есть сегодня секулярная форма религиозного самосознания общества. Надо принять эту данность как объективную ступень общественно-исторического развития, и направить созидательную энергию христианства в эту социально-идеологическую сферу. Православие в чисто церковном виде не может стать «идеологией» для современного общества, лишь новое переформатирование христианских смыслов в плоскости современной общественной проблематики способно актуализировать православие в качестве действующего идеологического начала.

В заключительной евангельской сцене при море Тивериадском «неузнанный Христос» говорит ученикам, пытающимся ловить рыбу там, где она уже не ловится, о новом поле христианской миссии - «закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы»(Ин.21.6). Эта «правая сторона лодки» и есть та огромная область внешнего относительно церкви социального мира, которая ожидает своего христианского преображения. Этот мир не может преобразиться сам, его не может преобразить Церковь, его может изменить только одухотворенное христианское усилие, направленное во вне из онтологической глубины евангельской Истины - из духовного в материальное, из церковного в секулярное, из религиозного в мирское и социальное. Эту новую наступательную христианскую экспансию в мире можно было бы назвать Христианской революцией.

Исторически в православии вопрос о практическом христианском преображении социального мира никогда не ставился. В западной церкви, в католичестве, широкая деятельность в «области секуляного», наоборот, была начата много веков назад и к настоящему времени уже полностью исчерпала свой потенциал. Имеются в виду исторические эпохи Возрождения и Реформации, когда христианское слово, христианская мысль, освобождаясь от оков средневековых теократий, хлынули мощным потоком в область мирского и светского (в культуру, науку, философию, экономику и политику), преображая и перестраивая еще патриархальную феодальную действительность в христианском ключе. Музыка, изобразительное искусство, философия, политика - все было наполнено новым христианским вдохновением и смыслом. Это было христианским преображением патриархально-феодального мира. Более того, можно сказать, что конечное «секулярное преображение» коснулось и самой католической церкви, в форме протестантизма получившей как бы свою мирскую «секулярную проекцию», а с ним и новую буржуазно-социальную идентичность в форме капитализма. У нас принято осуждать весь комплекс последствий, связанных с процессами секуляризации для западного христианства, но надо понимать, что именно так сформировалась западная цивилизация как таковая. Это был путь Европы и Запада, основанный на цивилизационно-культурной платформе католичества, и он, повторяю, уже полностью исчерпал свой исторический потенциал. Западная модель христианского общества построена, все социальные резервы христианского гуманизма, либерализма и демократии исчерпаны, и дальнейшему совершенствованию не подлежат. Сегодня во многих своих проявлениях эти когда-то прогрессивные достижения христианской цивилизации дошли до своей противоположности и самоотрицания (однополые браки, ювенальная юстиция и т.д.), что заставляет говорить о «постхристианской Европе» как свершившемся факте. Нынешняя лавина ближневосточной исламской миграции, неудержимо хлынувшая на просторы Европы, лишний раз подтверждает этот диагноз.

Восточное православие и Россия в этом отношении находятся в совершенно иной цивилизационно-исторической ситуации: процессов религиозной Реформации, как широкого освоения христианским духом «области мирского», русское православие исторически не испытывало. Хорошо это или плохо? С одной стороны это замедлило собственное культурно-историческое развитие России, что проявилось в хронической (на протяжении нескольких веков) культурной зависимости от Запада. Но с другой стороны - сохранило нерастраченным преображающий дух христианства заключенный в лоне русского православия. Это огромный цивилизационный потенциал. Именно поэтому у России как цивилизации сохраняется исторический шанс (а точнее историческая необходимость) вступить в эпоху социальной «секуляризации православия», как эпоху активного преображения жизни на основе христианской правды. Имеется в виду в первую очередь жизнь социально-общественная, образуемая новой христианской культурой, экономикой и политикой - тем, что определяет и характеризует собственное лицо цивилизации.

В свете выше сказанного понятно, что этот процесс отнюдь не «церковная» задача, как бы требующая решительной «церковной реформации» и перестройки деятельности церкви на новых принципах и приоритетах. Совсем нет. Область мирского, область секулярного - это по определению то, что «вне церкви», что имеет собственную независимую мирскую сущность, значение и смысл как материальная реальность этого мира. Привнести в этот мир христианский свет, христианскую правду может лишь сам христианский человек, сознательно взявший на себя ответственность перед Богом за все происходящее в этом мире. Поле деятельности этого христианского человека, а это вся его повседневная жизнь - и есть область секулярного.

Положительная секуляризация означает материализацию религиозного в новом мирском качестве, имеющем собственное автономное значение, ценность и смысл. При этом происходит не профанация религиозного, как это обычно понимают, а преломление религиозного в практике жизни, и обретение религиозным статуса социального. Поэтому, опуская понятие секуляризация (если оно как термин кому-то не нравится), можно говорить об актуализации религиозной истины в пространстве мира, о качественном скачке в становлении религиозного сознания общества, о переносе церковной истины в автономное сознание «мирского человека» способного к осмысленному религиозному действию в этом мире. Ведь именно этого в конечном итоге ждет от человека Бог - «Вложу законы Мои в мысли их и напишу их на сердцах их» (Евр.8:10). Секуляризация это не отрицание или вытеснение религиозного, - это социальная реализация религиозного.

Субъектом позитивной секуляризации должен стать новый христианский человек. Это духовно зрелый воцерковленный человек, духовная энергия которого направлена не на уход от мира, а на совершенствование мира; не внутрь на «личное спасение», а наружу - на христианское преображение общества. В этом нет нерадения о собственном спасении, наоборот, такая духовная направленность соответствует евангельскому слову: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк.9,24). Именно общество как страждущее «тело Христово» становится для нового христианского человека объектом самоотверженного созидательного служения, местом реализации внутреннего религиозного потенциала. Это религиозный человек новой эпохи - не пропавший для мира, а актуализированный в мире и для мира.

Упадок традиционной церковности в современном мире - объективный и неизбежный процесс. Научно-материалистическое мировоззрение формирует свой образ цивилизации - прагматичной, рациональной, информационной, мобильной, унифицированной, технократической. Но это не значит, что религиозное в этой цивилизации полностью вытесняется и исчезает. Оно лишь уходит с внешнего институционально-открытого плана на внутренний, где непосредственным носителем религиозного становится сам религиозный человек. Его сокровенная христианская душа остается в церкви, однако его активное христианское самосознание находится не в церкви, а в обществе, в социальном пространстве мира, секулярно формируя это пространство в христианском духе. Этот религиозный «сокровенный сердца человек» (1Пет.3.3.) в своей социальной практике генерирует вокруг себя поле особой религиозной этики, общественное умножение и правовое закрепление которой способно в итоге преображать социальные отношения - в этом социальный механизм секуляризации. По существу в основании всех социальных ценностей лежат ценности религиозные, и все они в то или иное время были внесены в социум именно через механизм секуляризации. Поэтому и дальнейшее христианское совершенствование социальных отношений в современном мире подразумевает секуляризацию христианской Истины на новом уровне человеческой истории. И это надо принять как императив, как практическую историческую цель и задачу.

Божеское и человеческое в развитии общества

Это именно человеческая задача. Всякое общественное осуществление религиозного есть секулярное, т.е. чисто человеческое, где Бог в своем онтологическом творящем качестве отсутствует, а присутствует лишь через одухотворенное действие религиозного человека. Бог может присутствовать в человеке (как в Своем «образе и подобии») в качестве духовного Идеала, но при этом оставляет свободной волю человека для его земного самоопределения. Так и человеческому обществу Он предоставляет свободу для самоопределения в истории, в то же время непрерывно напоминая о стремлении к социальному Идеалу, выражая Свою волю об обществе через духовное откровение человеку. Именно поэтому изначально Бог общается с обществом через пророков - и уже пророки (начиная с Моисея) секулярно формируют общественно-социальную действительность и в конечном итоге человеческую историю.

Так в библейском своде Десяти заповедей мы видим самый первый пример секуляризации религиозной Истины в социально-практической плоскости. Здесь истина Божественного Откровения формулируется через пророка Моисея как Закон в предельно понятных всему еврейскому племени социально-этических нормах поведения, определив религиозное самосознание и общественно-социальную практику евреев на много веков вперед. Второй пример великой секуляризации Божественной Истины можно увидеть в проповедях и миссии Самого Христа, вынесшего религиозную Истину Ветхого Завета за пределы Закона (и «богоизбранного еврейского племени»), и наделившего ею каждого человека на земле как автономного носителя «образа и подобия Божия». Ту же позитивную секуляризацию можно увидеть и в эпохе Константина Великого, поднявшего христианскую истину из катакомбных христианских общин на уровень государственной идеологии. Так же через секуляризацию христианства формировалась вся европейская культура и сама цивилизация - через эпохи Возрождения, Реформации и Просвещения. Та же секуляризация религиозного просматривается и в исламском мире - в становлении средневековых законов шариата, или в «исламских революциях» XX века.

Таким образом, истинно религиозной может быть только индивидуально-личная духовная связь с Богом; всякое же осуществление религиозного в плоскости социально-культурного - есть секулярное, адаптированное для конкретных исторических условий. Соответственно, и «церковное», если оно претендует оставаться истинно духовным, никак не может и не должно непосредственно строить социальное пространство, а быть всецело направленным к обеспечению внутреннего богообщения христианской души. В этом смысл и предназначение Церкви. В этом ее прерогатива и в этом ее ограниченность. Церковь есть прообраз истинного христианского общества, само же общество - секулярное дело христианского человека.

В этом же ключе можно пересмотреть и исторически реабилитировать явление западноевропейской Реформации и появление протестантизма как новой формы религиозного самосознания «мирского человека». Тезисы Лютера именно зафиксировали и узаконили для вышедшего из средневековья христианского общества принципиальный переход религиозного из церковного в мирское, вернув христианскому человеку автономную самодостаточность, как возможность брать на себя религиозную ответственность за всякое действие в этом мире. И надо признать, это стало огромным толчком в цивилизационном развитии Европы. Именно так на фундаменте античной культуры, через средневековую школу католичества появилась на арене истории свободная христианская личность, сформировавшая западно-европейскую цивилизацию такой, как она есть - с ее культурой, искусством, философией, наукой, «свободой, равенством, братством», демократией, гуманизмом, либерализмом, капитализмом и социализмом.

Причем важно понять, что процесс конечного становления европейской цивилизации шел в постоянном секулярном диалоге религиозного и мирского - католичества и протестантизма, где последние два не противоречили, а дополняли друг друга, обеспечивая органичность и глубинную духовную взаимосвязь происходящих макросоциальных процессов. Мы здесь не оцениваем конечные, сегодняшние плоды западно-европейской цивилизации (и тем более сомнительные цивилизационные итоги «чистого», полностью оторванного от традиции протестантизма в форме современного американизма), но подчеркиваем органичность и безусловный позитивный динамизм цивилизационного развития Европы после эпохи Реформации. Негативным данное «мирское смещение религиозного» может восприниматься только с точки зрения традиционной церкви (католичества или православия), что и вылилось исторически в эпоху «религиозных войн»; однако с точки зрения мира, цивилизации как общественно-исторического процесса, данное «религиозное смещение» следует признать безусловным благом, сформировавшим современную европейскую цивилизацию именно как христианскую цивилизацию. Другое дело, что современное состояние этой цивилизации, во многом исчерпавшей собственные религиозные резервы вызывает вопросы....

Россия и христианская Реформация

Если теперь, со всей этой системой взглядов, перейти к России, к ее современному историческому состоянию, то здесь открываются свои особые перспективы. Главный момент, как уже говорилось, состоит в том, что в России не было периода христианской Реформации как таковой - как преображающего секулярного перехода религиозного духа в социально-экономические и культурные сферы общества....Точнее, тут даже все посложней. Этот переход был, однако он был настолько радикален, что от собственно религиозного в нем ничего не осталось, и в качестве религиозного он не был узнан, так как произошел в радикальной атеистической форме - в форме социалистической Революции и последовавшей за ней Советской эпохи [1]. Это может показаться парадоксальным заявлением, но если присмотреться к масштабу произошедшего цивилизационного перехода, к его «религиозной» специфике, к мировоззренческой динамике русского общественного сознания на рубеже XX, принявшего от Европы наследие эпохи Просвещения в готовом научно-атеистическом виде, то данный тезис не покажется странным. Более того, именно данное понимание произошедшего перехода объясняет, наконец, всю противоречивость появления Советской эпохи в контексте русской истории - во всем ее «атеистически-религиозном» пафосе, в радикальном противостоянии с церковью, в появлении качественно новой системы социально-экономических отношений, удивительно напоминающих социальные принципы первых христиан.

Советская эпоха не осознала себя как явление русской христианской Реформации. Наоборот, она всячески отрицала внутри себя какую бы то ни было «церковность и религиозность», выступая ее принципиальным идеологическим и историческим оппонентом. Но именно этот момент и выдает подлинную специфику противоречия, вскрывая его масштабную религиозную подоплеку как очередное историческое противостояние церковного и секулярного. Фактором, закрывшим религиозную суть явления, стало то, что данный переход «религиозного в социальное» в начале XX века произошел в научно-атеистической форме, радикально разорвавшей всякую связь между светским и церковным. Между тем, все этическое существо коммунистической идеи (свобода, равенство, братство), и вытекающей из нее идеи социализма, имеют глубокие христианские корни, фактически вырастая из одной евангельской фразы: «Все же верующие были вмести, и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян.2,46). В процессе истории эта евангельская идея братского общинного коммунизма развивалась и росла: через опыт христианских монастырей, утопические писания христианских мыслителей, «еретические» движения в Европе, научно-экономические построения марксизма - созрев к началу XX века к попытке первого исторического воплощения. По форме это была атеистическая пролетарская Революция, однако по существу - секулярное социально-экономическое претворение в жизнь христианской истины о человеческом братстве, равенстве, свободе, солидарности и любви. Понятно, что методы были не те. Радикальный разрыв с собственно христианским началом коммунистической идеи, с ее бездонным религиозным содержанием, девальвировали саму идею, фактически оставив новый «мир социализма» без подлинного религиозного освещения....Свет в итоге потух. Секулярный религиозный импульс, имманентно присутствовавший в душах первых поколений советских людей, обеспечивающий позитивный жизнеутверждающий энтузиазм и социальную жертвенность, оставшись без подпитки, достаточно быстро иссяк. Что и предопределило его падение, так как онтологическим источником и идеологическим стержнем Русской цивилизации последнюю тысячу лет было именно христианство, и радикальный разрыв национальной духовной преемственности не мог не обернуться крахом.

Тем не менее, в контексте позитивной секуляризации феномен Русской революции начала XX века следует считать совершенно объективным и закономерным явлением русской истории. Русская революция обозначила тот рубеж, за которым должна была начаться (и фактически началась) новая религиозная эпоха, в которой секуляризация христианской истины в области общественных отношений должна была преобразить эти отношения в соответствии с евангельской правдой - по существу именно в этом состоит этическая идея Коммунизма. Не случайно помимо собственно революционных идей марксизма, выросших на традициях европейского Просвещения, в российском обществе на рубеже XX века получила очень интенсивное развитие собственная русская религиозная философия, центральной проблематикой которой была именно тема христианской социальности, и многие русские философы в той или иной мере были сторонниками христианского социализма. К сожалению, современное «церковное возрождение» не хочет замечать эту принципиально новую религиозно-мировоззренческую перспективу, открывающуюся на путях философской секуляризации русского православия. Но сам факт русского философского Ренессанса говорит о том, что направление движения обозначено и для христианской истины открыты светские горизонты общественного сознания.

Хотим мы того или нет, но мы уже вступили в новую эпоху и назад пути нет. Единственное, что нам остается, это исправить «религиозную ошибку» советского коммунизма и восстановить тем самым стратегическое направление своей истории. Потому что затянувшееся постсоветское «топтание на месте», в попытке запустить западную модель социально-капиталистических отношений, означает для русской цивилизации скорую и неминуемую гибель. Религиозная ошибка советского коммунизма состоит в радикальности секулярного разрыва между христианством и коммунизмом выраженного в форме воинствующего атеизма. Поэтому ее исправление подразумевает восстановление духовно-религиозной связи между тем и другим на уровне нового идеологического понимания. Применительно к сегодняшней России, это означает переосмысление и оправдание позитивного наследия советского времени (в области культуры, экономики, социальной сферы и т.д.) в контексте христианских смыслов и ценностей. Возвращение духа христианства в опустевшие формы советского социализма, через секулярное утверждение его объективной христианской правды, способно возродить идею социализма уже на новом идеологическом, политическом и историческом уровне. И это актуальная задача сегодняшнего дня, формируемая и все более всерьез принимаемая общественно-христианским сознанием как идея нового православного социализма, ищущая своего, теперь уже религиозно осознанного (позитивно секулярного) воплощения в области новой христианской идеологии, социологии, экономики и политики.

Православный социализм

Понять взаимоотношения двух измерений христианского бытия - церковного и мирского - принципиально важно именно сегодня. Практика последних двух десятилетий «церковного возрождения» обнажила множество вопросов, требующих нового осмысления и переоценки. Многие иллюзии (типа «возрождение церкви - и есть возрождение России») пали, показав свою полную несостоятельность в плане реальных позитивно-христианских изменений действительности. Церкви, поддерживаемые богатыми спонсорами, повсеместно строятся и золотятся, а общественно-социальная жизнь неудержимо деградирует и падает в пропасть. Православные президент и премьер по большим праздникам регулярно отстаивают церковные службы, но от этого никому ни тепло, ни холодно. Очевидно, пора менять парадигму христианских ожиданий, и искать более действенные подходы к назревшим социально-общественным вопросам.

Постепенно приходит понимание, что путь христианского возрождения общественной жизни надо начинать на более твердых социально-экономических основаниях, выстроенных и проверенных временем в эпоху советского социализма. Так в церковной среде становится популярной идея православного социализма, подразумевающая идеологическое присутствие православия в системе общественного сознания в качестве обоснования экономической модели социализма. Это, безусловно, секулярная тенденция, выводящая церковное сознание за пределы собственно церковной проблематики в область конкретных социально-политических вопросов. Само наложение понятия «православие» на практическую модель социализма, по существу прямо ставит задачу секуляризации (воплощения) истины православия в социально-экономической области.

Другое дело, что сама специфика задачи, ее новая духовно-интеллектуальная постановка, требующая радикального пересмотра всего исторически накопленного «церковного» багажа, еще до конца не осознана. В этом специфика и объективная сложность сегодняшнего момента. Церковное возрождение после атеистического вакуума советской эпохи происходит слишком быстро и интенсивно, чтобы быть адекватным реальности - отсюда множеством издержек, иллюзий и неоправданных расчетов, которые уже сейчас начинают рассыпаться. На фоне перманентной социально-экономической и нравственной разрухи в нынешней России найти твердую христианскую точку зрения на историческую ситуацию очень трудно, не говоря уже о занятии какой-то надежной позиции для действия - все шатко и противоречиво. Поэтому нужен новый подход, обнуляющий завесу традиционно-исторических церковных наслоений, и ставящий христианское сознание непосредственно лицом к лицу с реальностью в ее сегодняшнем социальном, культурном и политическом проявлении. Отвечает ли эта реальность христианскому Духу и Истине, и если нет, то как ее изменить? В этом и состоит новая секулярная постановка вопроса, ставящая христианина лицом к лицу с миром, не позволяя ему и дальше укрываться в уютной раковине церковного. Другого пути к реальному христианскому обновлению общественной жизни сегодня нет. Опыт формального церковного возрождения на основе репринтных технологий позапрошлого века показал свою социальную несостоятельность. Необходимо нечто большее и качественно иное.

В настоящее время российская социально-экономическая модель либерального капитализма практически полностью копирует свой западный аналог. Эта модель категорически противоречит русской духовно-мировоззренческой специфике, и будучи навязанной нам Западом, выполняет роль утилизации России в качестве самостоятельной цивилизации. Между тем исключительность позиции России в современной истории состоит в том, что в ее лице в XX веке миру была предложена совершенно иная, альтернативная социально-экономическая модель Советского социализма. И именно этот факт является залогом принципиальной возможности перехода к совершенно новым, справедливым с христианской точки зрения, социально-общественным отношениям. Близость социально-этических принципов социализма и христианства многократно отмечалась как русской религиозно-философской мыслью (С.Булгаков, Ф.Степун, Н.Бердяев), так и современными исследователями (Н.Сомин) [2], что позволяет говорить о принципиальной возможности построения секулярной концепции православного социализма в качестве модели нового христианского общества. Т.е. вопрос в нашем случае не стоит о создании некой новой идеально-социальной христианской утопии, а о христианской реанимации уже существовавшей в нашей истории справедливой системы социально-экономических отношений. С той лишь разницей, что все христианское содержание социализма до этого лежавшее как бы под спудом, должно быть актуализировано и общественно осознано на новом идеологическом уровне. И именно это секулярное освещение социализма подлинным христианским светом способно реанимировать его в глазах общества и вывести на новые горизонты истории.

Западная секулярная модель христианского общества, вылившаяся в формы глобального либерального капитализма, уже построена и во многом доходит до самоотрицания. Модель современного общества отвечающего духу православного христианства еще предстоит построить. И в этом раскладе проступает не просто старое духовно-цивилизационное конкурентное противостояние, но глубокая логика истории. Если специфика католически-протестанстского духовного строя личности, которую можно определить как «христианский индивидуализм», в практическом социально-экономическом поведении закономерно выливается в экономическую модель «христианского капитализма». То социальную специфику русской православной духовности можно определить как «христианскую соборность» (или общинность), что в социально-экономическом плане естественно ведет к модели «христианского социализма». И это принципиально новая модель христианского общества, ожидающая своего осуществления в истории. Таким образом, если миссия западного христианства заключалась в историческом становлении христианской культуры и ее центрального ядра - христианской личности, то миссия восточного православия состоит в завершении становления христианской цивилизации в форме подлинно христианского общества. Насколько и как это реализуемо - отдельный вопрос, но принципиально данная христианская перспектива открыта.

Главным вопросом на этом пути остается методология. Каким образом религиозная истина православия может быть привнесена в социально-экономическую жизнь общества? Данная статья по существу отвечает на этот вопрос: методология перехода - позитивная секуляризация.

Построение православного социализма нужно понять как именно духовно-секулярную задачу, как светскую христианскую миссию в современном мире, как предметный социально-экономический, идеологический и политический вопрос устроения общественного бытия, которым следует заниматься со всей возможной энергией. Это не «церковный» вопрос и не «церковная» задача. Вопрос не стоит о воцерковлении экономики, идеологии или политики - это невозможно в сегодняшних реалиях, да и вообще, последние попытки тотального воцерковления общественной жизни можно увидеть лишь в теократиях средневековья. Эта заманчивая перспектива уже отработана историей. Всякие попытки реанимации теократических механизмов государственного устроения (подобно сегодняшней повсеместной церковной надежде на православную монархию, в том числе и для построения православного социализма) - есть ложный иллюзорный путь. Вопрос христианского устроения общественной жизни это собственная задача современного христианского сознания, требующая включения не церковных (клерикальных), а непосредственно светских механизмов социальной самоорганизации. Надо понять это как творческую духовно-политическую задачу - и приступить к ее выполнению.

Поэтому не стоит ждать от церкви осуществления идей православного социализма - это сугубо мирская задача. Даже в самом общем определении православного социализма как «православной идеологии и социалистической экономики», понятие «православная идеология» надо понимать условно, как секулярную форму выражения базовых истин православия в области антропологии, социологии, политики, экономики и культуры, а не в каком-то прямом теократическом церковно-клерикальном варианте, как может показаться на первый взгляд. Все это еще должно быть трансформировано и собрано воедино на новом уровне светского идеологического понимания. Другими словами, церковь не сможет стать, наподобие КПСС, руководящей идеологической (а тем более практической) матрицей православного социализма, а сохранит свое традиционное статус-кво в качестве независимого духовно-религиозного института. В то же время ничто не мешает церкви сохранить свое традиционное единство с государством в рамках симфонии, и поддержать идеологию православного социализма своей проповедью.

При этом важно отметить, что именно секулярная форма выражения православных социально-этических предпочтений в области общественных отношений подразумевает определенную конфессиональную универсальность данной модели, допускающую бесконфликтную адаптацию внутри этой модели иных религиозных конфессий, что для многонациональной России очень важно. Именно подобная межнациональная универсальность была свойственна Советской системе, и этот принцип должен быть сохранен в новых идеологических формах. Также именно секулярное выражение христианских ценностей в пространстве идеологии и культуры допускает бесконфликтное взаимопонимание с представителями ортодоксального научно-материалистического мировоззрения: тот же по существу евангельский «моральный кодекс строителя коммунизма» тому хороший пример.

Вообще же Советская эпоха должна стать исторической базой нового православного социализма: это первая ступень к новому миру, показавшая, что справедливая с точки зрения христианства социально-экономическая альтернатива возможна. Первый шаг сделан. Пора делать следующий.

***

В заключении нужно оговорить еще один момент, связанный с использованием термина «секуляризация» в данной статье и в данном позитивном контексте. Может показаться, что сам этот термин, традиционно носящий негативное содержание, настолько скомпрометирован в церковном сознании, что строить на его основе какую-то позитивную религиозно-социальную стратегию по существу невозможно, так как радикальное изменение смысла понятия лишь запутывает понимание вопроса. На это можно заметить, что «негативное» значение термин «секуляризация» носит лишь в традиционном церковном понимании (как отчуждение и обмирщение церковного в пространстве светского), в смысле же светском или культурологическом этот термин, наоборот, может пониматься в положительном или нейтральном контексте.

Для данной статьи, пытающейся ответить на вопрос о взаимосвязи религиозного и социального, и механизме перехода одного в другое, данный термин представляется незаменимым, как обозначающий сам факт данного перехода в тех или иных сферах общественной жизни. Более того, в данной статье раскрывается именно положительный смыл секуляризации в качестве единственно возможного механизма преображения социальной структуры общества в сторону идеальных религиозных истин. Единственной сложностью данного момента является то, что новую положительную коннотацию секуляризации предлагается принять церковному сознанию, что само по себе противоречиво. Но в силу специфики вопроса, а именно вопроса о возможности перехода к новому религиозно оправданному социальному строю (православный социализм), данное изменение знака секуляризации представляется практически необходимым. Здесь церковное должно найти принципиально новое воплощение в социальном, и сделать это вне механизма «позитивной секуляризации» представляется невозможным.

Смысл многих терминов в силу их не раскрытой гносеологической глубины в ходе человеческой истории может постепенно меняться, и тому есть множество примеров. Возможно, пришло время увидеть новое позитивное содержание и в понятии секуляризации, как форме сохранения религиозного в социальном, как пути осуществления религиозного в социальном. Это, конечно, связано с определенным качественным скачком в религиозном сознании общества, но вне этого скачка подойти к вопросу реализации идеи «православного социализма» представляется невозможным.

Ссылки:

1.     А.Молотков. «Коммунизм и Реформация»

2.     Н.Сомин. «Православный социализм: обоснование и проблемы реализации»