Плохо мы знаем наше прошлое, наших героев, поскольку к прошлому относимся потребительски. Отвечает оно нашим умонастроениям, партийным установкам, значит, принимаем, а не отвечает так отправляем в бездну исторически ненужного. Алекса́ндр Семёнович Шишко́в (9 (20) марта 1754, Москва - 9 (22) апреля 1841, Санкт-Петербург) - российский военный и государственный деятель, награждённый орденами за морские сражения, адмирал (1823), писатель, создатель русского корнеслова. Государственный секретарь и министр народного просвещения. Один из ведущих российских идеологов времён Отечественной войны 1812 года, автор прекрасных манифестов от имени российского императора Александра I, известный консерватор, создатель Православно-патриотической партии, противостоящей разрушительному масонскому влиянию в России, инициатор издания охранительного цензурного устава 1826 года. Президент литературной Академии Российской, филолог и литературовед (отчасти эти данные можно найти сегодня в Википедии).
Примечательно, что этому замечательному, можно сказать, уникальному деятелю России не нашлось места во многих словарях и военных энциклопедиях. Причины тому, конечно, имеются и таятся в особенностях его биографии. Просим читателя с ними ознакомиться в процессе чтения данной статьи до конца.
Сегодня такие патриоты, учёные и педагоги, общественные деятели как А.С. Шишков чрезвычайно востребованы. Из сегодняшнего «прибежища негодяев» (известное выражение Л.Н. Толстого в годы реакции после революционных событий 1905 года) патриотизм намеревается превратиться в движущую силу России на пути её возрождения. А героев своего Отечества нужно знать, нужно знать их труды, знать их столкновения с теми или иными оппонентами, открытыми и скрытными, прямые противоборства с врагами Отечества, врагами русской языка, русской культуры.
Представленный далее текст основан на материале Википедии с небольшими сокращениями и дополнениями автора и носит чисто информационный характер без претензий на авторство и какую-либо художественную ценность. Кроме, безусловно, отдельных выделенных комментариев.
Будучи из мелкопоместных дворян (в 1780 году за семьёй Шишковых числилось 15 душ крестьян м/п), Александр Семёнович получил, судя по результатам, неплохое воспитание и домашнее образование под влиянием чтения православной литературы. Это было достаточно обычным и общеполезным явлением для лиц его круга.
Уже тут следовало бы не согласиться с Википедией, поскольку от момента рождения до чтения «дистанция огромного размера». Очевидно, воспитание и образование в силу традиционных семейно-родовых культурных особенностей начиналось очень рано, практически с рождения. Или даже до него, т.е. с момента зачатия и вынашивания плода будущего младенца, поскольку состояние матери и разнообразные внешние влияния на неё передаются плоду в её чреве. Об этих явлениях было известно задолго до «нашей эры», и если кто-то сегодня не знает этого, то должен упрекать в незнании сложившийся разрыв поколений и своеобразную ущербность современного образования, не уделяющего этому необходимого внимания. В прежние времена внешние влияния на мать и её вполне сознательное их регулирование позволяли в ряде случаев развивать уникальные духовные и интеллектуальные способности у детей уже в малом возрасте. Иногда это случалось неосознанно в силу традиционного уклада, который принимался в виде канонов поведения женщины в разные периоды её жизни и неукоснительно исполнялся.
Характерно, что в Википедии достаточно подробно описываются особенности такого воспитания у провинциальных мелкопоместных дворян: «В них развивались религиозное чувство и мысль под влиянием чтения церковных книг, священной истории и Четьи Минеи, а с этим вместе и ухо роднилось с церковным языком; развивалась и любовь к природе под влиянием близких отношений к ней, развивалась любовь к человеку под впечатлениями любящей родной семьи, развивалась любовь к родине под впечатлением рассказов о славных и громких прошедших временах Петра, под впечатлением народных песен, а, может быть, и звучных од Ломоносова и других стихотворцев».
Честное слово, такому воспитанию сегодня можно только позавидовать!
Заметим попутно, что сам великий крестьянский сын М.В.Ломоносов обучался так же чтением церковных книг.
Родители Шишкова были людьми небогатыми. Отец - инженер-поручик Семён Никифорович Шишков, и мать - Прасковья Николаевна имели небольшое поместье неподалёку от города Кашина. В семье было ещё три брата: Николай, Ардалион и Дмитрий, что говорит о полноте семейных отношений и добрых предпосылках к традиционному воспитанию детей.
Очевидно, по признанию в семье за Александром некоторых способностей его отправили с 12 лет в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге, которым командовал в то время Иван Логгинович Голенищев-Кутузов, с которым Шишковы были в родстве (свойстве).
Интересно здесь заметить, что Иван Логгинович был двоюродным дядей будущего Спасителя Отечества Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Как тесен мир умных людей!
Окончив обучение, Шишкову, отмечая его способности, было предложено остаться в нём в качестве преподавателя. Однако, он не стал кабинетным специалистом морского дела. Последующие годы жизни он делил между практической и опасной морской службой и педагогической деятельностью. Достаточно нестандартное решение даже для того времени.
С 1776 года Шишков служил на кораблях Балтийского флота, участвовал в переходах вокруг Европы к Босфору, чтобы пройти в Чёрное море, перевозил секретные и дипломатические бумаги в Италию.
Выполняя эти задания и посещая различные места Европы, Шишков знакомился с политическим и экономическим положением в Италии, Греции и Турции. Характерно, что одно из этих путевых впечатлений было первым импульсом возмущения поведением французов, к которым Александр Семёнович не проявлял доверительности и уважения к их культуре до конца жизни.
Он увидел, как несколько новейших греческих часовен были обезображены надписями безбожных французов, при том, что даже турки не позволяли себе этого. Этот, отмеченный сегодня в Википедии пассаж, свидетельствовал о пренебрежении французов к чужой вере и чужой культуре, что не могло не вызвать чувств негодования у русского офицера, хорошо знавшего и чтившего отечественную культуру, которую западники пренебрежительно называли устаревшей, патриархальной и даже дикой.
По возвращении на Балтику Шишков был произведён 21 апреля (2 мая) 1777 года в лейтенанты и вновь назначен преподавателем в Морской кадетский корпус. И это в 23 года, практически в день рождения! Характерно, что обладая выдающимися способностями, он начинает уже в это время работать над переводом с французского языка книги Ш. Ромма «Морское искусство, или Главные начала и правила научающие искусству строения, вооружения, правления и вождения кораблей», а также составляет «Треязычный морской словарь на Английском, Французском и Российском языках в трех частях», где была собрана специальная морская терминология. Предисловие к словарю стало первой работой Шишкова в области филологии.
Педагогическая работа Шишкова были прервана войной со Швецией. За участие в морских сражениях Шишков был произведен в чин капитана 2-го ранга. Весной 1790 года Шишков был назначен командиром 38-пушечного гребного фрегата «Святой Николай», участвовал в Красногорском сражении, но затем сдал командование фрегатом, став флаг-офицером командующего флотом адмирала В. Я. Чичагова.
В.Я. Чичагов был отцом Павла Васильевича Чичагова, совершившего предательство и «выпустившего» Наполеона и остатки французских войск из России при Березине. Это подтверждаю архивы. Его поведение объясняют личным отношением к масонству и его высоким масонским рангом.
Далее Шишков участвовал в Ревельском и Выборгском сражениях. Отличившись в последнем их них, он был послан 26 июня (7 июля) к императрице Екатерине II с сообщением об успехе, достигнутом над шведами. За такое донесение и отличие в храбрости императрица наградила Шишкова золотой саблей с надписью «За храбрость» и золотой, осыпанной бриллиантами, табакеркой.
В своё время, мне довелось спорить и отстаивать высокий статус Золотой шпаги с надписью «За храбрость» перед учёным секретарём Исторического музея Смирновым А.А.. Поскольку мой предок был награждён этим оружием, я хорошо знал о его статусе. Впоследствии оно стало называться Георгиевским оружием. Смирнов же пытался при мне принизить статус награды. Интересно, чтобы он сказал об этом награждении Шишкова А.С. из рук самой Императрицы?!
После окончания русско-шведской войны Шишков вернулся к научным занятиям по морскому делу и преподавательской службе в Морском кадетском корпусе.
В 1791 году он командовал 64-пушечным кораблем «Ретвизан», взятым в плен у шведов во время Выборгского сражения и введенным в состав российского флота. Под его командованием «Ретвизан» совершил практическое плавание по Финскому заливу. Это была последняя строевая должность Шишкова, впоследствии ему приходилось служить только на суше, в штабах и канцеляриях.
В 1793 году был издан выполненный Шишковым перевод «Морского искусства». Шишков поднёс эту книгу великому князю Павлу Петровичу, занимавшему тогда должность генерал-адмирала, и приобрёл расположение цесаревича. В 1796 году Шишков был переведен на Черноморский флот и был назначен правителем канцелярии начальника черноморского флота и портов князя П. А. Зубова.
Платон Александрович Зубов был третьим сыном Александра Николаевича Зубова, которого даже Википедия наделяет исторической характеристикой «бесчестнейшего дворянина во всём государстве», и Елизаветы Васильевны (1742-1813), единственной дочери армии прапорщика Василия Воронова. Он получил домашнее образование и в 8 лет был записан в сержанты лейб-гвардии Семёновского полка.
Из Википедии: Светлейший князь (с 1796) Плато́н Алекса́ндрович Зу́бов (15 [26] ноября 1767 - 7 [19] апреля 1822, замок Руенталь, Курляндия - последний фаворит Екатерины II, которая подарила ему Рундальский дворец в Курляндии. Хотя не имел таланта к государственным и военным делам, в 1793 году был пожалован чином генерал-фельдцейхмейстера (и генерала от инфантерии в 1800). Участник убийства российского императора Павла I.
Шишков согласился принять должность правителя канцелярии при фаворите Екатерины II Платоне Зубове только после личного разрешения Павла Петровича, что ещё более укрепило благорасположение последнего.
По вступлении на престол император Павел немедленно вернул Шишкова в Петербург и 17 (28) ноября 1796 года произвел в капитаны 1-го ранга, а позже пожаловал ему 250 душ крестьян в Кашинском уезде. 9 (20) января 1797 года Шишков получил назначение состоять при особе императора в качестве эскадр-майора. В этой должности он служил во время морской кампании, организованной Павлом в 1797 году с целью собственнолично проверить в деле Балтийский флот. Шишков находился вместе с императором на борту фрегата «Эммануил» и после похода издал «Журнал кампании 1797 года». 10 (21) июля 1797 года последовало его производство в капитан-командоры и пожалование званием генерал-адъютанта.
В конце 1797 года Шишков по заданию императора отправляется в заграничную командировку с целью вербовки матросов и офицеров в русский флот, результаты которой были малоудовлетворительными.
Однако, агитация и пропаганда русского флота была, очевидно, с успехом произведена, что и преследовал император Павел I !
Несмотря на это (недостаточную вербовку матросов и офицеров - А.Ш.), по возвращении в Россию он был произведен 26 октября (6 ноября) 1798 года в контр-адмиралы и в том же году назначен членом Адмиралтейств-коллегии.
18 (29) февраля 1799 года Шишков был назначен на почётную должность историографа флота, которую он занял ввиду довольно большого количества написанных к тому моменту трудов по истории русского военно-морского искусства. Вскоре, 9 (20) мая 1799 года Шишков стал вице-адмиралом.
Внешне карьера адмирала складывалась удачно. Однако переменчивая натура Павла I делала успехи неустойчивыми, и Шишкову суждено было пережить опалу.
Многие веяния являлись следствием интриг царедворцев, расчищавших себе дорогу для реализации формируемого заговора против Павла I. В результате честный Шишков был искусственно удален от двора. Не умея оставаться без дела, он тотчас ушёл в филологические изыскания, отдаваясь деятельности в Российской академии, членом которой он был избран в декабре 1796 года.
Но, несмотря на временное охлаждение императора, карьерный рост адмирала продолжался, и в 1800 году он временно исполнял должность вице-президента Адмиралтейств-коллегии.
В правление Павла Шишков был награждён Орденом святой Анны II степени в 1797 году и I степени в 1799 году.
Последовавшая в 1801 году смерть Павла в результате предательства царедворцев и его удушения в спальне, пролонгированная англичанами, привела к вступлению на престол 23-летнего Александра I, что привело к новому востребованию уже опытного Шишкова. Сам Шишков даже приветствовал нового императора радостной одой, но вскоре оказалось, что Александр не склонен воспринимать советы адмирала, гораздо более прислушиваясь к кругу своих молодых друзей.
Однако, ответственные и добросовестные помощники были нужны. Заметим, что в этот же момент новый император поручает вести достаточно тонкую и ответственную работу по счетам дворян в специальной налоговой Комиссии известного своей бескорыстностью Ивана Ивановича Бахтина, которому этот же участок был поручен ещё императором Павлом I.
11 (22) марта 1803 года Шишков был назначен членом Лесного департамента Адмиралтейств-коллегии (отметим, что этот департамент отвечал за подготовку мачтового и другого леса для судов - А.Шуринов), в 1805 году стал директором вновь образованного Адмиралтейского департамента морского министерства и членом Морского ученого комитета.
В 1802 году морским министром стал адмирал П. В. Чичагов, к которому Шишков относился недоброжелательно и открыто выражал несочувствие многим его идеям. Результатом очевидного противостояния стал отход Шишкова от активной деятельности в 1807 году.
Характерно, что за предательство при Березине П.В. Чичагова предполагалось расстрелять, но император Александр I не дал этому суду свершиться, поскольку, как он объяснял, это отрицательно подействовало бы на армию. Затем Чичагов, опасаясь преследования, официально выехал из России и, несмотря на требования Николая I, в неё никогда не вернулся, проживая в выделенном ему Францией лучшем особняке Парижа.
В годы сложившейся таким образом опалы Шишков находит себя в творчестве и общественной деятельности. Будучи с 1796 года членом литературной Российской Академии, он посвящает себя лингвистическим трудам. Российская Академия по инициативе Шишкова издаёт с 1805 года «Сочинения и переводы», в которых он помещает свои оригинальные и переводные статьи, свой перевод «Слова о полку Игореве» и обширнейший его разбор. Но всё это казалось Шишкову недостаточным, и он решается образовать новую академию для подготовки молодых писателей. Один из его младших современников, Жихарев, сообщает об этом следующее: «Шишков очень долго толковал о пользе, какую бы принесли русской словесности собрания, в которые бы допускались и приглашались молодые литераторы для чтения своих произведений, и предлагал Г. Р. Державину назначить вместе с ним попеременно, хотя по одному разу в неделю, литературные вечера, обещая склонить к тому же А. С. Хвостова и сенатора И. С. Захарова, которых дома и образ жизни представляли наиболее к тому удобств».
Так начались в 1807 году частные собрания литераторов партии Шишкова, а в 1810 году эти собрания стали публичными, под именем «Беседы любителей русского слова». Целью «Бесед» было укрепление в русском обществе патриотического чувства при помощи русского языка и словесности. Чтобы влиять на публику, было предпринято издание «Чтений в Беседе любителей русского слова», причём материал для «Чтений» доставлялся главным образом Шишковым. Насколько это было актуально, можно судить по словам англичанки М. Уилмот, посетившей Санкт-Петербург и Москву в 1805 году, и увидевшей засилье западной культуры в дворянском обществе: «Русские переносят вас во Францию, не осознавая нимало, сколь это унизительно для их страны и для них самих; национальная музыка, национальные танцы и отечественный язык - всё это упало, и в употреблении только между крепостными». В 1811 году в «Беседе» было прочитано «Рассуждение о любви к отечеству» Шишкова, в которой утверждалось: «Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Учёный чужестранец может преподать нам, когда нужно, некоторые знания свои в науках, но не может вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к отечеству, точно так же, как я не могу вложить в него чувствований моих к моей матери... Народное воспитание есть весьма важное дело, требующее великой прозорливости и предусмотрения. Оно не действует в настоящее время, но приготовляет счастие или несчастие предбудущих времен, и призывает на главу нашу или благословение, или клятву потомков».
Эти вещие слова Шишкова говорят о его понимании силы русской традиции, понимании силы народного воспитания, силы семейно-родовой культуры, которой свойственна сегодня проблематика восстановления ценностей материнства и отцовства, воспитание в любви молодых поколений и обеспечение преемственности духовного, нравственного и социального опыта предков, в котором мы все испытываем недостаток.
Приближалась тяжелая година Отечественной войны 1812 года, и император Александр, прочитав «Рассуждение о любви к отечеству», решил снова призвать Шишкова к делам, хотя и не был вообще расположен к нему за его резкие речи и действия в прежнее время.
Здесь следовало бы заметить, что многие отношения Александра I к своим подданным в значительно степени искажены спекуляциями и происками врагов. Можно предполагать, что в отношениях с М.И. Голенищевым-Кутузовым и А.С. Шишковым это верно в полной мере.
«Я читал рассуждение ваше о любви к отечеству, - сказал Александр I. - Имея таковые чувства, Вы можете быть ему полезны. Кажется, у нас не обойдется без войны с французами, нужно сделать рекрутский набор; я бы желал, чтобы вы написали о том манифест».
Поручение императора о написании манифеста было соединено с назначением Шишкова 9 (21) апреля 1812 года на должность государственного секретаря на место удалённого М.М. Сперанского. С этого момента наступает для Шишкова кипучая деятельность: император берёт его с собой в Вильно и, находясь при армии, Шишков пишет все важнейшие приказы и рескрипты.
Так, им написаны знаменитые документы-манифесты: приказ армиям и рескрипт графу Салтыкову о вступлении неприятеля в Россию. Слова из них произвели глубокое впечатление на всю Россию, и те же чувства вызывались дальнейшими распоряжениями, редактированными Шишковым: это были воззвание и манифест о всеобщем ополчении, манифесты и рескрипты по ополчениям, известие об оставлении Москвы русскими войсками. Патриотическое увлечение (скорее, состояние души) Шишкова выражалось в гневных обличительных речах против французов, которых он уподоблял даже «слиянию тигра с обезьяной». Когда началось отступление французов, в декабре Шишков последовал за императором в Вильно, где был пожалован орденом Александра Невского, причём в Высочайшем рескрипте было сказано: «за примерную любовь к отечеству». О том периоде деятельности Шишкова остались строки Пушкина:
«Сей старец дорог нам: он блещет средь народа, Священной памятью двенадцатого года...».
В 1813 году Шишков сопровождал армию в заграничном походе. Он был одним из тех русских героев, участвовавших во взятии Парижа и принуждения псевдореволюционной, чудовищной, весьма тиранической наполеоновской Франции к капитуляции. Характерный штрих, впоследствии великий Пушкин называл Наполеона - ужасом мира!
30 августа (11 сентября) 1814 года император освободил Шишкова от должности государственного секретаря «по состоянию здоровья». Действительно, Шишков оставался некоторое время на лечении в источниках Карлсбадена (ему 60 лет!), и хронически отставал от кортежа императора. Следует заметить, что практически вся деятельность Шишкова как государственного секретаря прошла при главной квартире в армии, в результате чего он скорее исполнял роль секретаря императора, чем руководителя Государственной канцелярии. Однако, император Александр I не собирался отстранять Шишкова от службы. Напротив, он повысил его и назначил членом Государственного Совета.
В новом качестве Шишков продолжал проводить свои убеждения консервативно-патриотического характера: он представил план нового устройства цензуры и неустанно критиковал составленный М. М. Сперанским проект Гражданского уложения, который ещё перед Отечественной войной не принял Александр I, отправивший за невыполнение своих распоряжений Сперанского в ссылку. Император увидел в проекте Сперанского европейско-наполеоновский вариант государственного обновления и сугубо экономического строительства без национального приоритета духовности и с исключением какой-либо народности и традиций. Шишков, как представляется сегодня, разделял эту позицию императора и был ему значительной опорой в прозападных аристократических кругах.
Надо заметить, что Шишков в то время публично и открыто защищал крепостное право, что представляется сегодня достаточно превратно. Между тем, последнее требовалось, чтобы защитить крестьян от прозападных чиновников, предлагавших дать вольную крестьянам без земли и превратить их, по сути, в сельскохозяйственных рабочих, с новыми более жестокими условиями эксплуатации, насилия и их личного пролетарского бесправия. Пойти на это ни император, ни здравомыслящая часть дворянства не могли. В законодательных рескриптах по условиям реализации «крепостного права» ответственность помещиков была гарантом относительного благополучия крестьянского сословия. В отдельных случаях крестьяне даже были довольны своими помещиками, жили крестьянской общиной, строили себе дома, занимались промыслами, народным творчеством и разнообразными искусствами. Некоторые современные исследователи называют материально достаточно скромный и замкнутый, но гармоничный, духовный и самодостаточный деревенский мир «крестьянской цивилизацией».
Следует сказать, что Шишков и ряд его соратников весьма активно разоблачали масонские организации. Скорее всего, по этой причине он и его идейные сподвижники вычеркнуты или не введены в десятки отечественных энциклопедий. Википедия тоже не нашла возможным уделить этой теме хотя бы несколько строк.
Начиная с XVII века, рядясь в тогу просветительства, масонство внедряло в общественное сознание новые духовные и нравственные ценности, понимание целей общественного развития. Недоверие к масонам проявилось ещё в период правления Екатерины II, которая поручила внедриться в масонские ложи, выехавшему на лечение в Европу М.И. Голенищеву-Кутузову в 1874-1875 годах и представить ей полный отчёт об их деятельности. Поручение было исполнено. Кроме того, очевидно, были учтены рапорты других многочисленных разведчиков и агентов. В результате, Екатерина II пришла к выводу о вредности этих организаций в России. Как пишет Н.В. Овчинников в книге о А.С. Шишкове «Вдохновитель побед русского оружия»: «Она уяснила, что масонство является альтернативной системой власти в стране, вдобавок контролируемой другими германскими князьями» (с. 180). Отрицательное отношение к масонству усилилось под влиянием Французской революции, в которой члены масонских лож играли ведущую роль. В 1794 году Екатерина II издала указ о запрете деятельности лож. После вступления на престол Павла и его широкого знакомства с масонами он к ним тоже не благоволил. В «Русском архиве» в 1868 году опубликован был материал: «Записка о крамолах врагов России» (с. 1352-1368), где было сказано: «Дух строгости, постоянно обнаруживавшийся во время правления Павла I, заставил приостановиться последователей тайных обществ в своих злоумышленных предприятиях». После убийства Павла деятельность масонов оживилась.
И это была скорее не вина молодого императора Александра I, а его беда. Беда всей России. Под прикрытием просветительства масонство проникало во все поры жизни, в образование и культуру.... Активную роль в распространении масонства, как пишет Н.В. Овчинников, играл гофмейстер Р.А.Кошелев, друг императора Александра I, объездивший большую часть Европы и лично знавший многих ведущих зарубежных масонов того времени, включая Сен-Матрена.
Под сильным влиянием приверженцев масонских идей, в частности Лабзина и Кошелева, находился близкий к императору Александру I князь А.Н.Голицин, занимавший ряд важных государственных постов - обер-прокурора Синода (с 1803 года), президента Библейского общества (с 1813 г.), министра духовных дел и народного просвещения (с1816г.) - хотя формально он, видимо, не состоял в какой-либо ложе. Влияния масонства на общественные процессы было всё более и более активным и заметным. Особенно пышным цветом они расцветали в высших учебных заведениях, где готовилась новая национальная элита страны. Вредоносное влияние идей масонства на молодёжь встретило противодействие видных патриотических политиков и ортодоксальных деятелей церкви. А.С. Шишков считал масонство антигосударственным и анти православным движением, внедряющим свои «мечтательные и суемудрые» идеи как прямо, через систему лож, так и косвенно, «под видом изъяснения таинств природы, толкования священного писания и защищения прав гражданина и человека». Объективно оценивая всю вредность масонства, Шишков объединил вокруг себя борцов с этой напастью. В результате длительной борьбы с министром духовных дел князем А.Н.Голицыным, многократных встреч с императором Александром I после 1820 года наступили решительные подвижки в этом вопросе.
Тут нет возможности подробно описывать перепетии борьбы с масонами представителей православно-патриотического лагеря.... «Постепенно в либеральных взглядах Александра I произошли, - пишет Овчинников,- определённые изменения, вызванные как противомассонской агитацией внутри страны, так и внешне политическими событиями - революционными выступлениями в ряде европейских стран, подготовленными тайными обществами. Настоятельно предостерегал императора от покровительства масонам австрийский канцлер Меттерних, один из создателей, вместе с Александром, Священного Союза».
В результате активной объединительной деятельности Шишкова, его встреч и бесед вместе с другими его единомышленниками с императором Александром I, указом императора от 1 августа 1822 года масонские организации в России были запрещены.
Но только 5 мая 1824 года был отстранён от должности министра духовных дел и народного просвещения князь А.Н. Голицын...». Вместе с ним были отправлены в отставку и многие его подручные. Эта замечательная победа А.С. Шишкова «со товарищи» предельно мало популяризируется.
Надо заметить, что ещё задолго до этого Шишков активно выступал против деятельности учреждённого в 1817 году Министерства духовных дел и народного просвещения во главе с князем А. Н. Голицыным, а также созданного последним Российского библейского общества, рассадника масонских идей. Голицын назывался одним из виновников упадка нравственности, «разгула свободомыслия» и антиправославного мистицизма в России: «кажется, как будто все училища превратились в школы разврата, и кто оттуда ни выйдет, тотчас покажет, что он совращён с истинного пути и голова у него набита пустотой, а сердце самолюбием, первым врагом благоразумия». В 1820-е годы Шишков стал одним из главных идеологов охранительного движения и партии, которая начала борьбу с Голицыным и в которую также входили А. А. Аракчеев, митрополит Санкт-Петрбургский Серафим (Глаголевский), архимандрит Фотий (Спасский), М. Л. Магницкий и другие.
15 (27) мая 1824 года на смену Голицыну Шишков был назначен на пост министра народного просвещения и главноуправляющего делами иностранных вероисповеданий. Десять дней спустя новый министр представил доклад об искоренении тайной крамолы путем ужесточения цензуры, в целом одобренный Александром. В первом же заседании Главного правления училищ Шишков сказал, что министерство должно прежде всего оберегать юношество от заразы «лжемудрыми умствованиями, ветротленными мечтаниями, пухлой гордостью и пагубным самолюбием, вовлекающим человека в опасное заблуждение думать, что он в юности старик, и через то делающим его в старости юношею».
Министр говорил: «Науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного... Сверх того, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином».
Осенью 1824 года Шишков представил императору несколько записок, обосновывавших необходимость закрытия библейских обществ. Министр возражал против переводов Священного Писания с церковнославянского на современный литературный язык, видя в этом кощунственный перевод сакральных текстов с «языка церкви» на «язык театра». Он смог добиться запрета Христианского катихизиса митрополита Филарета, поскольку тот был написан на литературном, а не на церковнославянском языке. Шишков также доказывал необходимость изъятия из обращения и уничтожения книг, изданных Библейским обществом. Стараниями Шишкова и его единомышленников к концу 1824 года практически прекратили свою работу «Известия» общества, остановился перевод Библии, а в 1825 году было прервано издание Библии на русском языке.
«Неизвестный автор «Записки о крамолах врагов России», современник этих событий, писал: «Таким образом,святой ревности по вере и патриотическому духу митрополита Серафима и министра народного просвещения адмирала Шишкова церковь и отечество наше обязаны спасением от всех бед, которые с таким лукавством уготовлялись ему злоумышлявшими врагами". Противоположная сторона имела иную точку зрения на происходившие события. Демократ А.Герцен характеризовал падение Библейского общества и князя Голицына так: «Дикое, грубое, невежественное православие взяло верх». В либерально-космополитической и масонской литературе XIX-XX вв. имена адмирала Шишкова, митрополита Серафима, не говоря уже об архимандрите Фотии или графе А.А.Аракчееве, упоминались обычно как символы реакции и мракобесия, осуждаемые всем прогрессивным человечеством! (см. с.212 труда Овчинникова). Боже мой, какая чудовищная спекуляция понятиями...
Окончательно деятельность Библейского общества была ликвидирована в царствование Николая I после событий 14 декабря 1825 года. Шишков был членом Верховного уголовного суда над декабристами и, будучи человеком милосердным, выступил за некоторое смягчение наказаний для них, что, однако, во внимание принято не было.
Последствием восстания декабристов стало также то, что, будучи явно под впечатлением от восстания, Шишков добился принятия 10 июня 1826 года нового Устава о цензуре, который за свою охранительность был прозван в либеральной среде «чугунным».
Согласно этому уставу, запрещались все исторические сочинения, если в них оказывалось неблагоприятное расположение к монархическому правлению, запрещались любые попытки прямого или косвенного оправдания каких-либо государственных возмущений, специально оговаривалось запрещение сочинений Руссо, Дидро, Монтескьё, Гельвеция и других французских «просветителей». Авторам вменялось в обязанность выводить «спасительные поучения» из рассказов о революции и обнаруживать благоприятное расположение к монархическому правлению.
Охранительность шишковского устава, направленная прежде всего против распространения революционных и мистических идей, вызвала столь сильное недовольство в либеральных и масонских кругах, что уже в следующем году император согласился на создание комиссии по выработке очередного, более мягкого цензурного устава (Шишкова в комиссию не включили). Новый Устав о цензуре был утверждён 22 апреля (4 мая) 1828 года, а 23 апреля (5 мая) 1828 последовала отставка Шишкова с поста министра просвещения.
Одним из главных плодов шишковского министерства считался Устав гимназий и училищ уездных и приходских, окончательно утверждённый 8 декабря 1828 года. В отличие от либерального Устава 1804 года, в основе нового устава лежала идея сословного образования. Правда, устав был утверждён уже без Шишкова, потому как 23 апреля (5 мая) 1828 года он был освобождён от должности министра «по преклонности лет и по расстроенному здоровью» (адмиралу было уже 74 года), сохранив звание члена Государственного Совета и президента Российской Академии.
На должность президента Российской Академии Шишков был назначен в мае 1813 года и занимал её до самой смерти. На этом посту он ратовал за то, чтобы Академия Российская (возможно, это тот же исторический источник Петровской Академии наук и искусств - А.С.Шуринов), в противовес Академии Наук (где преобладали иностранцы), стала базой для развития отечественных наук и просвещения, центром русской духовности и патриотизма.
Кадровая политика Шишкова в Академии состояла в том, чтобы собрать в неё всех национально мыслящих русских учёных. К чести адмирала, он привёл в Российскую Академию многих людей, с которыми когда-то полемизировал: активных членов кружка «Арзамас», М. М. Сперанского и т. д.
А. С. Шишков уделял большое внимание развитию как российской, так и общеславянской филологии. Шишков одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать Славянскую библиотеку в Петербурге, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и все книги по славяноведению. При Шишкове академия многое сделала для просвещения провинции.
После смерти Шишкова в 1841 году Российская Академия вошла в состав Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук на правах отделения.
Начало литературных занятий Шишкова относится к концу 1770-х годов. Частично эти занятия были связаны с педагогической службой Шишкова, когда он переводил французскую «Морскую тактику» и составлял трёхъязычный англо-французско-русский морской словарь.
В то же время у Шишкова пробудился самостоятельный интерес к литературе. Начало этому интересу послужил выполненный Шишковым перевод французской мелодрамы «Благодеяния приобретают сердца» и немецкой «Детской библиотеки» И. К. Кампе. «Детская библиотека», состоявшая из нравоучительных рассказов для детей, имела большой успех, переиздававшись вплоть до 1830-х годов (то есть на протяжении 50 лет). По ней ещё долго обучали дворянских детей грамоте.
Александр Семенович Шишков, без сомнения, оказал великую услугу переводом этой книжки, которая, несмотря на устарелость языка и нравоучительных приемов, до сих пор остается лучшею детскою книгою. Она имела много изданий; кажется, первое было сделано в 1792 году.
К начальному периоду литературной деятельности Шишкова относится также небольшая самостоятельная пьеса «Невольничество», написанная им в 1780 году для прославления императрицы Екатерины, пожертвовавшей значительную сумму денег для выкупа в Алжире христианских невольников.
Будучи удалён от двора, Шишков вновь перешёл к литературным занятиям, которые приобрели несколько иной характер. Он углубился в изучение церковно-славянского языка, причём руководился господствовавшим в то время этимологическим направлением. В 1800 году Шишков стал почётным членом Императорской академии наук.
После удаления от государственных дел лингвистические занятия превратились для него в орудие своеобразной националистической публицистики. Он был недоволен всякими нововведениями, заботясь, как член Российской Академии, о сохранении чистоты русского языка. Шишков решился выступить против литературных новшеств, а вместе с тем и против источника этих новшеств, против подражания французам.
Литературная деятельность Шишкова сыграла известную роль в создании высокого гражданственного стиля декабристской поэзии (Ф. Н. Глинка, В. К. Кюхельбекер и др.), а его лингвистические идеи оказали некоторое влияние на творчество А. С. Грибоедова, И. А. Крылова и других.
В своём знаменитом «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка» (СПб., 1803) Шишков пишет: «Какое знание можем мы иметь в природном языке своем, когда дети знатнейших бояр и дворян наших от самых юных ногтей своих находятся на руках у французов, прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее, нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своем никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но еще многие из них с им постыднейшим из всех невежеством, как бы некоторым украшающим их достоинством хвастают и величаются. Будучи таким образом воспитываемы, едва силой необходимой наслышки научаются они объясняться тем всенародным языком, который в общих разговорах употребителен; но каким образом могут они почерпнуть искусство и сведение в книжном или ученом языке, столь далеко отстоящем от сего простого мыслей своих сообщения? Для познания богатства, обилия, силы и красоты языка своего нужно читать изданные на оном книги, а наипаче превосходными писателями сочиненные».
Пренебрежительно относясь к церковно-славянскому языку, который, по мнению Шишкова, тождественен с русским, новые писатели целиком переносят французские слова, составляют новые слова и изречения по образцу французских, придают словам, уже прежде существовавшим, новое, не свойственное им значение. «Между тем как мы занимаемся сим юродливым переводом и выдумкой слов и речей, ни мало нам несвойственных, многие коренные и весьма знаменательные российские слова иные пришли совсем в забвение; другие, невзирая на богатство смысла своего, сделались для непривыкших к ним ушей странны и дики; третьи переменили совсем ознаменование и употребляются не в тех смыслах, в каких с начала употреблялись. Итак, с одной стороны в язык наш вводятся нелепые новости, а с другой - истребляются и забываются издревле принятые и многими веками утвержденные понятия: таким-то образом процветает словесность наша и образуется приятность слога, называемая французами élégance!»
В то же время в научном отношении сочинение Шишкова было весьма слабо, и для многих современников была ясна несостоятельность нападок Шишкова на новое литературное направление, тем более что в подкрепление этих нападок Шишков выставлял сомнительную мысль о тождестве русского и церковно-славянского языков. Тем не менее, указав в «Прибавлении к рассуждению о старом и новом слоге российского языка» (СПб., 1804) разные промахи карамзинистов Макарова и Мартынова, Шишков издал в 1810 г. рассуждение «О красноречии Св. Писания» и в этом сочинении упорно отстаивал тождество старого и нового языков.
«Отколе, - спрашивал он, - родилась неосновательная мысль сия, что славенский и русский язык различны между собой? Ежели мы слово «язык» возьмем в смысле наречия или слога, то, конечно, можем утверждать сию разность; но таковых разностей мы найдем не одну, многие: во всяком веке или полувеке примечаются некоторые перемены в наречиях... Что такое русский язык отдельно от славенского? Мечта, загадка. Не странно ли утверждать существование языка, в котором нет ни одного слова? Между тем, однако ж, невзирая на сию несообразную странность, многие новейшие писатели на сем точно мнимом разделении основывают словесность нашу».
Славенский язык Шишков считает языком книг духовных, а русский - находит в книгах светских; в этом и состоит вся разница двух языков, а поэтому нельзя их так разделять, как это делают новые писатели.
Своё «Рассуждение о старом и новом слоге» Шишков через министра народного просвещения поднёс государю и получил его одобрение.
Труд Шишкова стал основой для формирования литературного направления, представители которого впоследствии были названы архаистами.
Наиболее радикальным лингвистическим произведением Шишкова можно назвать не опубликованный «Славянорусский корнеслов», имеющий недвусмысленный авторский подзаголовок: «Язык наш - древо жизни на земле и отец наречий иных». Как явствует из подзаголовка, книга посвящена обоснованию роли русского языка в качестве мирового праязыка. Следующая цитата из книги не должна оставлять в этом никаких сомнений: «Иностранным словотолкователям, для отыскания первоначальной мысли в употребляемых ими словах, следует прибегать к нашему языку: в нём ключ к объяснению и разрешению многих сомнений, который тщетно в своих языках искать будут. Мы сами, во многих употребляемых нами словах, почитаемых за иностранные, увидели бы, что они только по окончанию чужеязычные, а по корню наши собственные».
Любопытна гипотеза А. С. Шишкова о происхождении русских слов. Он считает, что все слова произошли от основных первоначальных корней, поэтому главы книги часто носят такие названия: «Дерево слов, стоящее на корне КР, ГР, ХР: крест, корень, скорбь, гордость, грех» или «Дерево слов, стоящее на корне ТР: страсть, труд, страна, прост». При этом, по мнению Шишкова, все слова, происходящие из одного выделенного таким образом корня, объединены близким лексическим значением.
Впоследствии сходные идеи развивал П. А. Лукашевич, а в наше время - А. Н. Драгункин, однако гипотеза Шишкова не нашла поддержки у широкого круга представителей лингвистической науки. К примеру, А. М. Камчатнов констатирует, что А. С. Шишков «основывался на чисто внешнем и часто случайном сходстве в звучании слов разных языков».
Тем не менее, сегодня отношение к трудам Шишкова меняется. Его знаменитый труд «Славянорусский корнеслов» наконец издан и может быть приобретён каждым интересующимся читателем.
Ушёл из жизни Александр Семёнович Шишков 9(21) апреля 1841, прожив чрезвычайно насыщенную творческую жизнь, украсив ее выдающейся деятельностью на благо Отечества.
Вот как пишут о его старости наши не по делам амбициозные современники в Википедии.
В 1828 году, Шишков, будучи уже 74-летним стариком, подал в отставку с министерской должности, сохраняя членство в Государственном совете и президентство Российской Академии, а также полное министерское содержание. В последние годы жизни Шишков уже был не в силах выезжать на заседания Академии, к тому же у него ухудшилось зрение, и заседания Академии проходили у него дома.
В 1825 году умерла первая жена Шишкова, и через некоторое время он женится вторично. Вторая его жена, Юлия Осиповна, урожденная Нарбут, полячка, стала хорошей нянькой для старика, которого уже мало что заботило, кроме корнесловия и сухого киевского варенья. Юлия Осиповна любила принимать гостей, и их в доме Шишковых становится весьма много, особенно из числа польского землячества Петербурга. Воспоминания об этом времени оставил поляк Пжецлавский. Шишков был неравнодушен к собраниям молодежи у себя в доме. Достаточно отметить, что он принимал участие в судьбе Мицкевича в не самый лучший период жизни последнего.
В 30-е годы почтенный старец-адмирал занимался своим архивом, подготавливал записки и переписывал в специальные тетради тексты писем разных лет. После его смерти часть его архива была утеряна (!), а оставшаяся поначалу издавалась порознь, а потом была издана в двух томах в составе издания Киселева и Самарина.
Побывав во время европейского похода русской армии во многих славянских землях и познакомившись с тамошними славяноведами, Шишков расширил свою теорию о свободном заимствовании в русский язык старославянизмов за счет широкого привлечения подходящих слов из других славянских языков в качестве замены заимствований из языков западноевропейских, в первую очередь - французского. Например, из чешского он предлагал взять слово «пешник», внутренняя форма которого ясна и понятна любому русскому, и употреблять его вместо французского «тротуар».
Под конец жизни, дряхлый и слепой Шишков находил единственное развлечение в том, что через специально устроенную форточку в окошке кормил голубей.
Некоторый цинизм Википедии в отношении к великому Шишкову тут явственно виден. Вместо сочувствия к старости и немощи проглядывает, на мой взгляд, некоторое злорадство.
Адмирал тихо доживал свой век и умер в Петербурге в собственном доме на Фурштатской улице 9 апреля 1841 года. Похороны Шишкова по его завещанию состоялись только на шестой день, 15 апреля. Его похоронили в усыпальнице Лазаревского кладбища Александро-Невской лавры. Надпись на мраморной плите в Лазаревской усыпальнице гласит: Александръ Семеновичъ Шишковъ, Членъ Государственнаго Совета и Президентъ Императорской Российской Академии, Адмиралъ, родился 9 марта 1754, скончался 9 апреля 1841.
Светлая память о великом русском человеке должна быть возрождена и преумножена, несмотря на происки коварных врагов и заблудшие души наших сограждан.
А.С. Шуринов, академик ПАНИ
