Необходимо, чтобы православное просвещение овладело в с е м умственным развитием современного мира, доставшимся ему в удел от всей прежней умственной жизни человечества.
Иван Киреевский
Четыре года минуло с тех пор, как отошёл ко Господу Игорь Анатольевич Непомнящих, чьи помыслы и чаяния выражены в приведённом выше эпиграфе. Сам он пришёл к Православию уже весьма зрелым учёным-геофизиком, после того, как с необычайной ясностью осознал историческую необходимость формирования в общественном сознании целостного мировосприятия, соответствующего священному средоточию - христоцентризму, взамен культивируемого нынешней фундаментальной наукой фрагментарного («лоскутного»). Доказательствам плодотворности использования принципа христоцентризма в сфере профессиональных интересов учёного - геологии и геофизике - посвящены его последние научные труды. Твёрдая убеждённость в неизбежной победе православного мировоззрения явилась стержнем последнего публичного выступления И. Непомнящих - его доклада «О католической и православной науке» (см. РНЛ 16.02.2010) в первых числах февраля 2010 года на международной научно-практической конференции «Русская цивилизация и Ватикан: неизбежен ли конфликт?»
Поскольку со слов самогό Игоря Анатольевича известно, что главными своими учителями на пути интеллектуально-духовного прозрения он считает православных просветителей ХХ века В.Н. Лосского и о. Георгия Флоровского, вполне закономерным стало неоднократное его обращение в докладе к результатам их исчерпывающего анализа истории христианской мысли. Начать с того, что корни принципиальных различий мировосприятия в двух ветвях христианства он обнаруживает при сопоставлении В.Н. Лосским подхода бл. Августина (Запад) с позицией его современника св. Григория Нисского (Восток). Первый, исходя из нашей сообразности Богу, стремится составить понятие о Боге (стало быть, посредством собственного разума) и даже открыть в Нём то, что мы сами находим в своей душе (то есть прибегая к психологическим аналогиям); второй, наоборот, отправляется от того, что говорит нам о Боге Откровение (благоносный источник неисповедимой тайны), чтобы затем найти в самόм человеке то, что соответствует образу Божию. Но ведь если считать всё это, вслед за И.Непомнящих, исходным моментом, то напрашивается вывод об исторически реальном возникновении противоположных направлений процесса познания (от человека к Богу - и от Бога к человеку). И коль скоро в западном христианстве непосредственно с человека (точнее, с его разума) начинается путь познания Творца, то вполне предсказуемым становится дальнейшее следование по этому же пути и в целях познания сотворённого Им мира: от познающего разума (субъекта) - к познаваемому объекту, будь то (на сегодняшний день) элементарная частица или беспредельный космос. Если же обратиться к господствующим ныне повсеместно «полевым» представлениям, то нетрудно прийти к выводу, что общественное сознание, волей-неволей вовлечённое в движение по этому пути, пребывает в настоящее время в мощном поле познания со своими специфическими силовыми линиями, более того, - с собственными полюсами, подобно магнитному полю Земли.
Придать конкретность приведённым соображениям позволяет обращение к помощи реального исторического лица - я имею в виду Макса Планка. Кстати, среди упоминаемых И. Непомнящих в своих критических выступлениях наиболее одиозных апологетов нынешней науки, вполне соответствующей эпохе постмодернизма, имя его отсутствует. И это не случайно - в судьбе Макса Планка, открывшего квант действия, как нельзя острее выразилась драма глубоко верующего учёного-протестанта, которому так и не было дано осознать истинный смысл своего открытия. Сейчас, правда речь не об этом, а всего лишь о ключевом выводе его доклада «Религия и естествознание» (1937г.), который гласит: «и религия, и естествознание нуждаются в вере в Бога, при этом для религии Бог стоит в начале всякого размышления, а для естествознания - в конце». Вдобавок, в самόм докладе прямо заявляется, что истинная суть разумности мироустройства есть и будет для нас непознаваемой - стало быть, именно таков конечный результат размышления верующего естествоиспытателя (в данном случае - протестанта), то есть встречи его с Богом. Фактически перед нами конечная точка движения всей западнохристианской научной мысли по курсу, намеченному бл. Августином, который вполне закономерно привёл на каком-то этапе к отделению истины веры от истины знания, что по сути означало двоеверие - ведь признание истины невозможно без веры в неё. Впрочем, Планк как убеждённый протестант этого попросту не замечает: само по себе различие направленности мысли на крепость его веры нисколько не посягает.
Итак, представление о том, что «Бог стоит в начале всякого размышления» для западнохристианского научного мира лишено какой-либо проблемности. Кстати, само по себе отделение «католической» науки от «протестантской» к настоящему времени потеряло всякий смысл: членство самогό Планка в Понтификальной академии вовсе не обязывало его пребывать в лоне Римской церкви. Нынешний же её президент Вернер Арбер, Нобелевский лауреат в области медицины и физиологии, сам является протестантом, и его резюме: «Наука и вера дополняют друг друга и должны оставаться таковыми для человеческого познания» находится в полном соответствии с общепринятым доныне в науке принципом дополнительности. Непоколебимую же уверенность в плодотворности нынешнего её пути он вообще выражает в истинно протестантском духе: «Иисус поддержал бы применение науки на благо человечества и в соответствии с законами природы». Между тем доклад верного православному мировосприятию Игоря Непомнящих не оставляет камня на камне от такой идиллии: «Западное познание - это стремление познать высшее на основе низшего при нарушении согласованности между ними, при нарушении гармонии. Цель западного познания и состоит в том, чтобы узаконить это нарушение как объективно данное, найти законы, по крайней мере, попытаться установить закономерности в этом нарушенном состоянии мира (человека и природы). Предпринимаемые же действия по результатам такого познания направлены не на преображение человека, а наоборот, на создание комфорта в пребывании его в падшем состоянии, преобразовании природы для удовлетворения его потребностей в этом его состоянии». Полностью разделяя эти утверждения, можно попытаться, далее, подойти к анализу альтернативного этому пути познания.
Естественно, нет никаких сомнений, что с приведёнными выше соображениями президента Понтификальной академии наук целиком согласятся нынешние западные дипломированные теологи, опирающиеся на многовековой опыт своих предшественников, для которых присутствие Бога в начале всякого размышления являлось необходимым, а, подчас, и вполне достаточным подтверждением их высокого профессионализма, - иного на пути рационализации христианства не могло и быть. Но ведь в Православии религиозность ума формировалась совершенно по-иному, - Вл. Лосский называл это «насыщением мысли тайной, которая не есть какой-то скрываемый от всех секрет, а свет неистощимый». За целых полтысячелетия до того, как Божественная сущность стала предметом обсуждения в университетах средневековой Европы, прп. Максим Исповедник в своих «Сотницах о любви» напутствует начинающего богослова следующим образом: «На пороге познания Бога не ищи познания Его сущности - ум человеческий не способен её постичь; никому неведома она, кроме Бога. Но по возможности глубже рассматривай её свойства, например, Его Вечность, Его Бесконечность, Его Незримость, Его Благость, Его Премудрость, Его Могущество, что созидает тварь, управляет ею и судит её. Ибо достоин между всеми имени богослова тот, кто стремится раскрыть, насколько это возможно, истинность Его свойств».
Здесь перед нами не просто размышления о Боге, а конкретная нацеленность на исследование присущего Ему иррационального начала посредством человеческого ума. Какие бы то ни было предпосылки для появления двух истин на таком пути просто отсутствуют, поскольку исходным моментом познания является непосредственно иррациональность, изначально несовместимая с ratio. Естественно, любые попытки выявить при этом «истинную суть разумности мироустройства» оказываются просто-таки бессмысленными, между тем как единственным средством научного познания продолжает оставаться всё тот же человеческий разум. Зато именно на таком пути выявляется начисто лишённая какой-либо двусмысленности истинная цель научного познания - восславить Бога в разуме, что, тем не менее, нисколько не лишает сам человеческий разум возможности познавать при этом внешний мир и даже восходить к вершинам познания. Ведь сохранение причастности его к делам тварного мира как раз и обусловлено тем, что Господь «созидает тварь, управляет ею и судит её» посредством перечисленных выше святителем свойств. Стало быть, именно они и должны представлять собой фундамент научного познания. Что же касается его направленности, - от внутреннего к внешнему, - то она обусловлена присущей самόй реальности символичности (двуплановости). Прп. Максим Исповедник выражает такое мироустройство следующим образом: «Всё в мире есть тайна Божия и символ. Символ Слова, ибо Откровение Слова. Весь мир есть Откровение, - некая книга неписанного Откровения. Или, в другом сравнении, - весь мир есть одеяние Слова».
Для западнохристианского мировоззрения, ориентированного с первых веков от Р.Х. на прямое обращение к Божественной сущности, такая естественная двуплановость реальности была изначально чуждой, несмотря на широкое представительство в нём символа, поскольку сама природа его оказалась здесь принципиально иной. Суть вопроса предельно откровенно и доходчиво изложил в своём докладе Макс Планк, объясняя, что «... в религии совершенно необходимы символы и церковный ритуал. Они обозначают самое высокое и наиболее достойное почитания, созданное силой обращённого к небу воображения». Что же касается верующего естествоиспытателя, то ему в связи с тем, что Бог непознаваем его разумом, также приходится этим довольствоваться, и хотя «святость непостижимого Божества как бы придаёт святость постижимым символам», однако «никогда не следует забывать, что даже самый священный символ имеет человеческое происхождение». Правда, верующий пытается преодолеть свою отдалённость от Бога путём «индуктивного восхождения», но это недостижимо - рано или поздно перед ним возникает не подлежащая разгадке тайна Божественного миропорядка. Этим, собственно говоря, и должен был бы завершиться путь познания по западному образцу. И то, что он всё ещё продолжается, объясняется прежде всего многолетним помрачением общественного сознания, причём, не только на Западе (там это вполне объяснимо) но, к сожалению, и в самόй России.
Здесь самое время обратить внимание на констатацию И. Непомнящих в своём докладе слабости нынешней богословской мысли: «К сожалению, пока можно только повторить о. Георгия Флоровского: «И так случилось, что с падением Византии богословствовал один только Запад... Запад богословствует, когда Восток молчит, или, - что всего хуже, необдуманно и с опозданием повторяет западные зады»«. Конечно, о. Георгий излагал свои мысли ещё в 30-е годы прошлого века, лелея при этом мечту об осуществлении нового патристического синтеза. Но изменилось ли что-либо с тех пор? Вот фрагмент полуторалетней давности беседы митрополита Волоколамского Илариона со студентами МИФИ после утверждения его заведующим кафедрой теологии: «Человек, который изучает физические законы бытия, строение Вселенной, в какой-то момент неизбежно подходит к вопросу о том, как всё это появилось. В этом смысле характерна знаменитая книга Стивена Хокинга «Краткая история времени», где британский учёный пытается популярным языком донести до людей основные физические законы, по которым устроен наш мир. Каждая глава этой книги подводит к вопросу, который учёный оставляет без ответа, - к вопросу о том, откуда всё это появилось, есть Бог или нет. Он не дает ответ, потому что такой ответ может быть только персональным, это ответ, который не может быть получен при помощи каких-то научных опытов».
Трудно отказаться от мысли, что разъяснения эти принадлежат не средней руки протестантскому проповеднику, а ведущему православному богослову. Глубокого сожаления достойно полное отсутствие у него каких бы то ни было сомнений относительно истинности излагаемых Хокингом «основных физических законов, по которым устроен наш мир», если, тем более, учесть, что с прошлого века к выявлению по науке устройства мира с лёгкой руки Эйнштейна применили неизвестное дотоле новшество: теоретические модели начали конструировать с помощью свободно выбранных самими авторами принципов и понятий. Вот и стали в фундаментальной физике плодиться новые сущности, как грибы после дождя. Это, кстати, хорошо отражено в давней речи всё того же Хокинга при вступлении его в должность заведующего кафедрой в Кембридже, некогда занимаемую самим Ньютоном: «...Сначала мы разделили материю Вселенной на две части: частицы «вещества», такие как кварки, электроны и т. д., и взаимодействия, такие, как гравитация, электромагнетизм и т.п. <...> Частицы «вещества» разделили на две группы: адроны, состоящие из кварков, и лептоны, куда входят все оставшиеся частицы. <...> Взаимодействия феноменологически разделены на четыре вида...» и так далее. Готов ли заведующий кафедрой теологии МИФИ прокомментировать с позиции православного богослова эту до отказа переполненную человеческой самонадеянностью «обновленную редакцию» начала Книги Бытия?
Между тем давно уже существует мост, надёжно соединивший откровения православных духовидцев первых веков христианства с сознанием ныне живущих поколений, воспользоваться которым может любой из нас, выполнив предложенное построившим его А.Ф. Лосевым условие: «Сама действительность, и её освоение, и её переделывание требуют от нас символического образа мышления». И тогда наследие Восточных Отцов обретёт значимость непосредственного руководства к действию, притом, в делах сугубо мирских, включая науку и образование, экономику и политику. К выражающим всё это явлениям как нельзя лучше подходит предложенный недавно Президентом РФ образ распрямляющейся пружины. Если коснуться, что называется, навскидку одной лишь фундаментальной науки, то здесь грядёт инверсия поля познания - смена его полюсов, в свете чего, к примеру, безнадёжно устаревшими окажутся не столь давние разъяснения известного популяризатора науки проф. Капицы: «Природа не любит бесконечности; физики умеют от неё избавляться». Достойное место в основах мироздания займёт неоднократно воспроизводимый на протяжении истории развития человеческой мысли образ Вселенной в качестве потенциального вместилища тварного мира - сферы, центр которой всюду, а окружность нигде. Что же касается обсуждаемого и поныне на все лады «Большого взрыва», то он будет навсегда вытеснен обнаруженным Планком квантом действия, демонстрирующим бытие во Вселенной преображённой действием точки в полном соответствии с первым актом Божественного творения: «И сказал Бог: «Да будет свет. И стал свет»«. А во всемирном тяготении выразится во всей своей полноте неутолимое в условиях господства в тварном мире множественности стремление к Божественному единоначалию.
Конечно, возникновение вследствие инверсии поля познания проблем и трудностей в сфере фундаментальной науки неизбежно. Вместе с тем сопровождающая её новизна в какой-либо экспериментальной проверке не нуждается, поскольку сводится прежде всего к переосмыслению, следовательно, иному толкованию накопленных к настоящему времени фактов. Что же касается несомого ею познавательного потенциала, то он поистине неисчерпаем - вопрос в плодотворности его освоения: ведь он явочным порядком оказывается неотъемлемым средством достижения общенациональной исторической цели - интеллектуально-духовного преображения России. А поскольку цель эта обусловлена многовековым саморазвитием в православной России христоцентризма (логоцентризма) - то есть исторической идеи, сакральной по своей природе, идейное руководство движением к названной цели должна осуществлять непосредственно Русская Православная Церковь. Проблема в том, насколько готов к выполнению своей роли в таком руководстве её нынешний богословский корпус.
Зато к этому вне всяких сомнений был готов Игорь Непомнящих. Бескомпромиссность своей жизненной установки он недвусмысленно выразил на форуме портала РНЛ в ходе обсуждения своего доклада: «Я научный работник и православный. Сегодня православный научный работник или должен бросать грешить, или разрабатывать православную науку». И будь он знаком в подробностях с приведёнными выше соображениями, то несомненно стал бы активным участником воплощения их в жизнь. Впрочем, я и сегодня продолжаю числить его своим единомышленником.
