«Серые волки». Часть 2

Уважаемые читатели! Мы возобновляем публикацию книги «Серые волки». Главы, которые мы планируем предложить вниманию читателей, следуют после главы «Возмездие».

Партизанское движение в Брянских лесах стремительно набирало силу. В 1942 году здесь уже базировалось несколько десятков отрядов, которые своими боевыми действиями причиняли все больше вреда оккупантам и их пособникам - и не только в прилегающих к этим лесам районах. Здесь, особенно в юго-западной части лесов, по существу формировались партизанские соединения под командованием Ковпака, Сабурова, Федорова, которые совершали глубокие рейды по оккупированной украинской земле. После таких рейдов украинские партизаны снова возвращались в Брянские леса на отдых, переформирование и пополнение людьми, оружием, боеприпасами и продовольствием.

Таким образом, Брянские леса стали базой партизанского движения Орловской и Смоленской областей, Украины и Белоруссии. Немцы были очень обеспокоены большим размахом деятельности партизан в своем тылу. Партизаны серьезно мешали организации перевозок всевозможных грузов по железным дорогам по направлениям Гомель-Брянск и Харьков-Брянск, устраивая диверсии и часто пуская эшелоны с живой силой и военной техникой под откос.

В Навлинском районе, на освобожденной от фашистов и полиции земле площадью свыше 1600 квадратных километров, была провозглашена партизанская республика. Гарнизоны оккупантов сохранялись только в крупных населенных пунктах, где были созданы довольно мощные оборонительные сооружения. Но и эти опорные точки противника нередко подвергались нападениям, и не безрезультатно.

В 1942 году немцы и их союзники неоднократно предпринимали против партизан довольно крупные военные операции. Так, в мае, партизанам пришлось отражать атаки с участием танков, тяжелой артиллерии и авиации противника. Только 24 мая 5 партизанских отрядов в течение более 10 часов отбивали психические атаки пьяных вражеских солдат. В результате этого боя на довольно широком участке было уничтожено более 200 солдат и офицеров противника, сбито 3 самолета, уничтожено другое тяжелое вооружение.

В конце мая и в начале июня в леса на территорию района пришли более 10 основательно потрепанных в непрерывных боях отрядов партизан. Свой путь они проделали по пепелищам населенных пунктов, где врагом были сожжены не только жилища, но и поголовно уничтожены все люди.

В сентябре 1942 года, пользуясь относительным затишьем на Центральном фронте, фашисты предприняли крупное наступление на партизанский край, собрав для этой цели весьма значительные силы: 707-ю немецкую, 102-ю и 108-ю венгерские стрелковые дивизии, отдельный 38-й немецкий стрелковый полк, до десятка карательных батальонов, украинский полк Вейзе (Ю.О. - Добровольческий полк «Десна» или полк zuг besondeгen Veгfugung был сформирован немецким майором Вейзе в конце июля 1942 года в г. Бежице из числа военнопленных) и специальные подразделения СС из бригады Каминского. При поддержке авиации и танков, вся эта свора начала наступление.

Основными пунктами сосредоточения сил противника и началом их движения были Брянск, Синезерки, Навля, Выгоничи. При этом преследовалась главная цель - окружение баз партизанских отрядов, лишение их связи и общего руководства, уничтожение на месте живой силы и техники. Тех, кто уцелеет, планировалось загнать в так называемый «мокрый мешок» между реками Навля и Десна и там уничтожить.

Широкая антипартизанская акция, конечно, не была секретом для командования народных мстителей. К ней, в пределах возможного, хорошо готовились, чтобы устроить фашистам достойную встречу. Бои были необычайно тяжелыми и кровопролитными. Партизанам окруженных отрядов нередко приходилось отбивать до 10 и более психических атак противника в день. Целью врага было не только уничтожение партизан, но и выжигание населенных пунктов со всем их содержимым (после разграбления). В операциях врагом широко применялась артиллерия (в том числе и дальнобойная), бронетанковые части, авиация и специальные подразделения поджигателей, вооруженных огнеметами. В боях с врагом участвовали не только партизаны Навлинского района, но и соседних районов (Трубчевского, Брасовского, Выгоничского), а также отдельные украинские отряды.

В упорных и жестоких боях партизаны к началу октября сорвали замыслы врага - партизанский край, несмотря на тяжелые потери, выстоял и отбил наступление. Партизаны продолжили наносить врагу урон, усиливая налеты на коммуникации и опорные пункты противника и заставляя его сосредотачивать большие силы вдобавок к тем, что уже имелись на охраняемых им военных объектах. Так, к зиме для борьбы с партизанами оккупанты, вдобавок к 5-тысячным «русско-немецким» формированиям генерала СС Каминского, вынуждены были держать наготове корпус под командованием генерала Бернхарда и 3 пехотные венгерские дивизии.

Наступила весна 1943 года. Немцы начали приготовление к наступательной операции «Цитадель», которая по плану Гитлера должна была стать решающим сражением 1943 года. По словам Гитлера, победа под Курском должна была стать «факелом для всего мира». Для проведения этой операции были задействованы огромные силы и материальные ресурсы противника. Партизанский край оказался в «клещах» немецкой армии «Центр» и группы армии «Юг». Понимая, что достижение стратегических целей по передислокации войск невозможно, имея в своем тылу мощное партизанское движение, в мае 1943 года фашисты предприняли, пожалуй, самое крупное и широкомасштабное за всю историю существования партизанского движения наступление на партизанские районы.

На случай прорыва и выхода партизан из лесов, противник установил боевые заслоны на опушках лесов и усилил свои гарнизоны в опорных пунктах. Фашистское командование на этот раз намерено было в корне задушить партизанское движение в этом регионе - уничтожить не только живую силу и технику отрядов, но и мирное население.

В одном из ставших достоянием гласности документе было определено прямое указание к действию (привожу примерно на память): «Каждый командир части несет ответственность за то, чтобы партизаны (будь то женщины), попав в плен во время боевых действий, были расстреляны, а лучше повешены. Населенные пункты сжигать, наиболее работоспособное население угонять в Германию». С началом наступления стало ясно, что гитлеровцы дали добро своим воякам на поголовное истребление всех жителей партизанского края.

(Ю.О. - В дополнение к рассказу автора прилагаю выдержки из книги «Советские партизаны» под редакцией В.Е. Быстрова, 1961 г., сс. 273-275:

«За полтора месяца до наступления на Курский выступ немцы двинули против партизан огромную армию. На этот раз все войска, «охранявшие» партизан, были сведены в одну группировку. В придачу к ней были сняты с фронта еще три дивизии. Общая численность экспедиционных войск превышала 50 тысяч. Командовал этой огромной, армией «лихой каратель», командир 442-­й дивизии особого назначения генерал-лейтенант Борнеманн.

..Противник начал наступление на партизанские отряды на рассвете 20 мая 1943 года. В наступлении участвовали: 137­-я, 407-­я, 492­-я немецкие пехотные дивизии, отдельные части 405­-й пехотной дивизии, 980­-й гренадерский полк, венгерская пехотная дивизия, 7-й немецкий артиллерийский полк, имевший на вооружении 105-миллиметровые орудия, 7-й батальон танковой группы в составе 46 танков, 11-й и 12-й артиллерийские дивизионы и другие отдельные части и подразделения противника. Полевые войска поддерживались авиацией. Против партизан было брошено большое количество самолетов «Фокке-ВульФ-189» и «Ю-88». Количество самолетовылетов достигало 350 в сутки.

...Фашистские каратели рассчитывали путем одновременного концентрированного удара по основным силам партизан и дей­ствиями сильных ударных групп с севера, востока и юга разрезать лесной массив на ряд изолированных участков, разобщить партизанские формирования, лишить их общего руководства, оттеснить партизанские силы к реке Десне и там уничтожить их. Противник намечал сплошную проческу лесов с севера на юг и с востока на запад. Чтобы не дать партизанам вырваться из зоны лесов, гитлеровцы увеличили гарнизоны, установили усиленные заслоны и укрепили имевшиеся по правому берегу реки Десны оборонительные сооружения. Гитлеровское командование тщательно разработало схемы маршрутных троп, дорог, просек, захвата тактически важных пунктов и последовательного окружения партизанской группировки.

Готовясь к решительным боям с карателями, объединенному штабу пришлось серьезно подумать, какую избрать тактику борьбы. Было мнoгo предложений, вокpyг которых разгорались жаркие споры. Одни предлагали «собрать все войско» и двинуться через линию фронта. Этот вариант не нашел поддержки, так как «партизанский край» был необходим не только для местных партизанских нужд ­- eгo использование предусматривалось Верховным главнокомандованием Советской Армии. Предлагалось также занять круговую оборону и биться «до последней капли крови». Но это привело бы лишь к истреблению партизан.

Был принят единственно правильный в создавшихся условиях план маневренныx боев. Только маневрируя, можно было сохранить свои силы и успешно вести борьбу с превосходя­щими силами карателей. Задача состояла в том, чтобы по возможности не вступать в неравные бои, а ускользать от против­ника, «распыляться» И вновь собираться за eгo спиной, нанося вpaгy внезапные разящие удары. Опыт показал, что такие действия больше, чем что-либо, изматывают вpaгa и повергают eгo в панику. А у страха, как известно, глаза велики ­ там, где действует один отряд, противнику мерещатся десять... Однако маневренная борьба осложнялась тем, что фашистские каратели на своем пути предавали огню и мечу все живое. Население искало защиты у партизан, и партизаны никогда не оставляли eгo в беде. Но это сковывало маневренность отрядов.

...В результате ожесточенных боев с 20 мая по 3 июня 1943 года партизаны убили и ранили около 4 тысяч солдат и офицеров, подбили и уничтожили мнoгo автомашин, захватили ценные трофеи. Вместе со многими сотнями своих подчиненных нашел себе могилу в Брянских лесах и сам командующий карательной экспедицией ­генерал­-лейтенант Борнеманн. В подбитой авто­машине он оставил партизанам «на память» важнейшие ceкретные документы гитлеровского генерального штаба, карты обстановки и дислокации соединений в полосе Центрального, Брянского и 3ападного фронтов. Все эти документы были нe­медленно переправлены в Москву, в Центральный штаб партизанского движения. Так бесславно закончилась последняя попытка немцев уничтожить «Брянский партизанский край».)

С приближением фашистов к месту расположения лагеря командование нашего отряда стало принимать определенные меры к его эвакуации. Времени у нас оставалось очень мало, но мне очень уж хотелось помочь хотя бы чем-нибудь нашим хвостатым друзьям из Зорькиной стаи, которая находилась в зоне расположения отряда. Как обычно, захватив кое-какие продукты из пищеблока и обменявшись сигналами, я вышел на встречу с ними в сопровождении нескольких своих товарищей. Волки были очень обеспокоены тем шумом, который исходил от ружейно-автоматно-пулеметной трескотни и разрывов мин, бомб и артиллерийских снарядов.

Я постарался всеми силами и способами сообщить зверям о грозящей и нам, и им общей опасности. «В лес пришло много чужих вооруженных людей, которые будут убивать и людей и зверей. От них нам всем надо уходить. Но на тропинках могут быть спрятаны мины». Я показал стае наглядно, что это такое, и как они прячутся в земле. Показал также на натянутую проволоку или веревку, которых надо избегать - не трогать их ни пастью, ни ногами.

Не знаю, что звери поняли и усвоили в результате этого скоротечного нашего общения, но у меня осталась надежда, что возможно и нам, и им удастся спастись от этого огненного смерча, и мы еще встретимся в будущем. Угостив и попрощавшись с нашими подопечными, мы вернулись на свои позиции, где как-раз была небольшая пауза. Но мне надолго запомнился печальный и несколько растерянный взгляд Зорьки. Она словно хотела сказать: «Как же так случилось? Ведь до сих пор все было так хорошо, и наши встречи всегда были радостными. А теперь кругом одни опасности, летают убийственные красные стрелы и очень мало пищи». И все же на прощание я обнял Зорьку - пусть помнит о нашей дружбе.

Наша бригада «Смерть немецким оккупантам», куда входило до десятка отрядов, подверглась ожесточенным атакам противника с применением авиации, артиллерии и бронетехники. Враг, не считаясь с потерями, упорно добивался своей цели - измотать и обескровить партизан, овладеть их базой, лишить запасов боеприпасов и продовольствия. В значительной мере фашистам это удалось. Силы наступающих многократно и, главное, качественно превосходили возможности обороняющихся. Отряды бригады были окружены, боеприпасы были на исходе. Попытки боеспособными остатками нашего отряда выйти с боями из окружения далеко не всегда оканчивались успешно. Было принято решение выходить мелкими группами.

Группа наших разведчиков из шести человек оказалась среди болота - на небольшом островке, заросшем мелколесьем. Болото можно было бы преодолеть в обычное время, но накануне прошли обильные дожди, и оно оказалось во многих местах под водой, что создавало впечатление о его непроходимости. Поэтому противник ограничился лишь обстрелом этих мест из пулеметов, минометов и орудий, расположенных на другой стороне болота.

К нашей группе разведчиков присоединилась небольшая группа из числа руководителей отряда и бригады, в том числе начальник штаба отряда, один из заместителей командира бригады, политрук, заместитель командира отряда, медик, один человек в форме подполковника и еще два незнакомых мне человека.

На совместном совещании было принято решение ночью провести разведку на противоположной от лагеря береговой части болота. И в зависимости от результатов разведки принимать решение о дальнейших действиях. Конечно, разведка по пояс, а то и по горло в довольно холодной воде выпала на нашу долю. Мы собрали имеющиеся в наличии боеприпасы (патроны, гранаты) и исправное оружие. Наши запасы оказались весьма скромными. Но не пойдешь же к фашистам за добавкой!

Ночью, соблюдая все меры предосторожности, мы форсировали, наконец, болото и вышли на берег. Осмотрелись - мы оказались на позиции артиллеристов. На небольшом пригорке, на расстоянии 20-25 метров стояли два орудия калибров 80-100 мм. Груды ящиков со снарядами, груды уже порожних. На площадке рядом с орудиями расхаживали двое часовых. К площадке подходила лесная дорога. Примерно метрах в 30 от орудий были установлены палатки, где спала орудийная прислуга и офицеры. Всего в поле нашего зрения впотьмах оказалось три палатки. Разведав подходы к артиллерийским позициям, мы отошли на приличное от них расстояние и провели краткое совещание.

Конечно, положение у нас было очень сложное, но надо было что-то предпринимать и рисковать, Встал вопрос о том, кто будет нами командовать, и как лучше организовать операцию по обезвреживанию охраны и орудийной обслуги.

Снова форсировав болото, мы доложили нашим командирам об увиденном. Пришли к выводу, что другого выхода нет и надо идти на риск. Встал вопрос - кто возьмет на себя руководство всей операцией? Мы, разведчики, отошли в сторону, пока командиры совещались. Через некоторое время стало ясно, что их переговоры грозят затянуться.

Тогда я подошел к ним и объявил:

- Еще 20 минут и можно будет оставаться на месте. Произойдет смена караула и бодрствовать у противника будут уже не двое, а 6-8 солдат. Если вы не решите этот важный вопрос раньше, я увожу своих разведчиков в самостоятельное плавание.

Это мое довольно решительное заявление подействовало на наших командиров, и они сразу прекратили спор. Вперед выступил заместитель командира бригады, который заявил, что вывод группы из окружения поручается мне. Мои попытки отказаться от столь высокой чести ни к чему не привели. Я понял, что никто из присутствующих не знает леса так, как знаем его мы, исходив эти края вдоль и поперек. Поэтому и ответственность на себя никто не хочет брать. Как и прежде, пусть работают, думают и решают те, кто без чинов и званий...

Что же, коль скоро мне так повезло командовать командирами, некоторых из которых я впервые вижу, и совершенно не знаю, то начал я с того, что всех пригласил к себе поближе, поблагодарил за доверие, а затем предупредил, что с этой самой минуты пусть они временно забудут о своих чинах и званиях и внимательно слушают и неукоснительно выполняют мои команды. Дальше я потребовал, чтобы каждый проверил свое оружие и боеприпасы, освободился от всего лишнего, так как придется не только быстро идти, но и возможно бежать.

Заключительные мои слова были примерно такие:

- Не лезть на рожон, без команды не стрелять - разве только в исключительных случаях, для самообороны. Раненых врачу не оставлять - брать с собой. Живыми в плен не сдаваться. А теперь тихо, без шума и каких бы то ни было возгласов - всем в воду!

То, что до берега вся группа дошла без приключений, уже можно было считать удачей. Была дана команда в течение 5 минут, по возможности, освободиться от воды и привести себя в порядок. Мне не повезло. При неоднократном «купании» и ходьбе не выдержал сапог - отскочила подошва. Пришлось распрощаться с сапогами и на какое-то время действовать босиком.

Раведчики получили команду:

- Приготовить ножи! По два человека на каждого часового. Надо постараться снять их без шума.

Двое разведчиков должны были приблизиться к палаткам, где спала прислуга обоих орудий. После снятия часовых ее также было необходимо нейтрализовать, по возможности, без стрельбы. Затем на очереди офицерская палатка, где, по всей видимости, находятся два-три человека. Разведчикам также было дано указание форму солдат и офицеров постараться сохранить в целости - она нам пригодится.

В эту ночь нам пока везло. Часовых бесшумно сняли. Изъяли у них оружие и принялись за прислугу. В солдатских палатках оказалось по 5-6 человек. Мы аккуратно обезвредили их с помощью холодного оружия. В офицерской палатке оказалось два лейтенанта и обер-лейтенант. Они также были нейтрализованы. Форма, оружие, документы, в том числе и подробная карта местности, были изъяты.

Нас поджимало время, надо было незамедлительно уходить - и чем дальше, тем лучше. Но нужно было еще как-то вывести из строя орудия, опять-таки без шума и огня. Я спросил, кто из присутствующих может сделать очень быстро так, чтобы их этих пушек уже нельзя было вести огонь по лагерю. Ведь нам придется сюда вновь возвращаться. В группе оказалось два специалиста, которые быстро справились с заданием. Разведчики тем временем заминировали две довольно внушительных размеров стойки со снарядами. Часть ящиков со снарядами при этом была перенесена поближе к пушкам.

Попалось нам под руку и кое-что из съестных припасов. Они нашли свое место в наших мешках и трофейных рюкзаках. Все это было очень кстати, так как продукты у нас практически к тому времени закончились.

Теперь задача состояла в том, чтобы миновать заслоны и засады на окраинах леса. Пришлось пойти на хитрость. Всех разведчиков одели в немецкую форму, обеспечив их также трофейными автоматами и гранатами. Подполковнику пришлось также сменить форму. Короткий инструктаж группы перед выходом состоял в том, что конвой одетых в немецкую форму людей ведет в штаб полка сдавшихся в плен руководителей партизанского отряда. Пароль нам был известен. «Пленные» в цивильной одежде имели при себе спрятанные немецкие автоматы без рожков и гранаты. Рожки были закреплены на поясах под одеждой. Для лучшей маскировки каждый из «пленных» был прикрыт одеялом, которое в случае необходимости моментально могло быть сброшено на землю.

Итак, условившись о сигналах и по ряду других положений, мы двинулись в путь. На наше счастье («Везет же людям»,- скажет читатель!) начал моросить мелкий дождь - день обещал быть пасмурным. Впереди, в дозоре, шли двое из разведчиков.

Часа через два нам на пути встретилась грузовая автомашина. По мере ее приближения надо было быстро решить, что с ней делать - пропустить или задержать. Решение, однако, созрело моментально. Машину необходимо задержать, так как вполне возможно, что она идет к уничтоженной нами артиллерийской батарее. Обнаружив ее ликвидацию, немцы поднимут тревогу. Такой поворот событий нам никак не «улыбался».

Двое разведчиков получили приказ на ходу с обеих сторон прыгнуть на подножки машины и под дулом автоматов принудить шофера остановить машину, по возможности не открывая стрельбы. Машина была сверху прикрыта защитным устройством из брезента, и нам было неизвестно, что или кто находится в ее кузове.

Ребята быстро справились со своей задачей - машина была остановлена. К ней быстро приблизились остальные члены нашей группы. Из кабины были извлечены шофер и унтер-офицер, а из кузова еще трое солдат и ефрейтор. В кузове оказались ящики со снарядами к орудиям, два ящика патронов к автоматам, запас продовольствия и по ящику вина, водки и коньяка. Все это, кроме снарядов, было выложено на землю.

Встал вопрос - что делать с пленными и машиной? Использовать машину для своих целей мы не могли. Впереди были заставы и задержать машину со всей группой в полном составе не составило бы особого труда. Выход у нас был только один - ликвидировать и машину со снарядами, и пленных. Отпускать их нам было никак нельзя - они обладали информацией о нашей группе и могли поднять тревогу.

Решено было инсценировать автокатастрофу - машина должна врезаться в препятствие, загореться и взорваться со всем ее содержимым. Осуществить задуманное удалось без особых трудностей. Шофера и унтер-офицера заставили выпить изрядное количество спиртного и помогли направить машину на скорости в крупное дерево. Взрыва, правда, не произошло, но устроить пожар не потребовало больших усилий.

Все трофейное имущество было распределено для переноски между всеми членами группы, и мы в ускоренном темпе двинулись вперед.

Перед рассветом нам необходимо было решить вопрос с дневкой. Двигаться днем опасно. К тому же людям требовался отдых и подкрепление пищей. Для этой цели выбрали труднопроходимый участок леса, заросший кустарником, травой и заваленный буреломом. Разместились довольно удачно. Опасения были только в отношении того, что преследование может быть с собаками - и тогда уже не миновать боевой стычки и движения по труднопроходимым местам.

Во время дневки все участники группы по очереди выполняли роль дозорных, находясь в хорошо замаскированных местах с хорошим обзором прилегающей территории. По лесной дороге неоднократно проезжал автотранспорт, мотоциклы. Порой раздавались автоматные и пулеметные очереди. День для нас прошел спокойно, следов группы противник не обнаружил, до пункта нашей дневки следы были стерты дождем и автотранспортом. Все хорошо отдохнули и привели себя в порядок.

Теперь уже встал вопрос, что делать дальше - двигаться вперед или переждать остроту момента? Несомненно, что нас уже разыскивают, лесные дороги перекрыты, усилены патрули, повышена бдительность, устроены засады. Противник вправе предположить, что через цепь окружения прорвалась значительная группа партизан, которая осмелилась напасть и уничтожить целую артиллерийскую батарею. Теперь наши враги ломают голову - куда двигаются вырвавшиеся из котла?

К концу дня мы собрались на совет. Вопрос был один: как нам себя вести дальше? Я высказал свое мнение о разумности временной остановки, подкрепив его соответствующими основаниями. Члены группы молча выслушали мои соображения, и подавляющее большинство выразило свое согласие.

Несогласных оказалось всего три человека из «командирской» группы - в том числе комиссар, который заявил:

- Что же мы теперь будем выжидать и бояться на своей земле? Надо двигаться вперед!

К счастью, заместитель командира бригады тут же «осадил» комиссара, сказав, что к разумным предложениям опытных людей надо прислушиваться.

- Впрочем, кому не терпится побыстрее попасть в лапы фашистов, может испытать судьбу и двинуться в путь.

Таких желающих не оказалось. Решили ждать, вести наблюдения и провести разведку. Решение оказалось правильным. Через день движение по лесной дороге резко сократилось. Не было слышно и стрельбы. Изучив основательно карту (а немцы с помощью аэрофотосъемки изготовляли довольно добротные карты), мы обнаружили нечто подобное звериной тропе, которая тянулась чуть ли не параллельно дороге. Вот эту тропу мы и избрали для дальнейшего движения.

Конечно, при встрече с противником могла возникнуть неувязка. Почему военнослужащие в немецкой форме идут не по дороге, а предпочли тропинку? Тем более, что они конвоируют важных пленников. Над этим надо было подумать, чтобы на ходу можно было перестроиться. И все же решили бойцам немецкую форму пока не снимать. Дело в том, что человек в такой форме, особенно при полном вооружении, производил довольно сильное впечатление на венгров, украинских карателей и местную полицию, которые находились в засадах и дозорах на окраинах леса. Что касается чисто немецких постов, то их, с помощью разведки, лучше всего было обходить, не ввязываясь с ними ни в переговоры, ни в стычки.

Еще один день нашего путешествия также закончился без особых приключений, если не считать некоторых неудобств, причиненных отдельным членам нашей группы быстрым темпом ходьбы в течение длительного времени. Да это и понятно - не все люди много и быстро ходят. Кроме того, наша обувь далеко не соответствовала такого рода занятиям.

После одной несостоявшейся с противником встречи (противник устроил на нашем пути мощную засаду, вовремя обнаруженную нашей разведкой) мы сделали для себя несколько выводов. Прежде всего это касалось усиления бдительности всех членов группы, ими издаваемых звуков, и тщательного наблюдения не только за тем, что было впереди, но и с флангов. Передвигаться решили, в основном, в раннее утреннее и вечернее время, а ночью - в зависимости от того, насколько различим путь.

На пятый или шестой день нашего путешествия по лесным трущобам мы почувствовали, что удалились от эпицентра событий на довольно значительное расстояние. Это, конечно, нас радовало, но донимал голод и усталость. Трофейные продукты заканчивались, а выходить в населенные пункты было еще очень опасно. На окраинах леса, хотя и все реже, но встречались заставы неприятеля. Они состояли, в основном, из венгров или полицейских разных национальностей.

Наконец, после длительного путешествия по лесу, мы достигли довольно широкого водоема с крутыми берегами. Вода занимала часть опушки леса, упираясь берегом в обочину объездной дороги. Длина же этого водоема, как установила разведка, была довольно значительной. Но самое главное и неприятное для нас состояло в том, что на противоположной стороне опушки и недалеко от дороги находилась полицейская застава. Выбора у нас практически не было, и мы двинулись к заставе, приведя на всякий случай оружие в боевую готовность.

Приблизившись к заставе, мы сообщили встретившим нас часовым, что мы из такого-то (известного нам) карательного батальона и ведем партизан, сдавшихся в плен. Кроме того, используя нашу трофейную карту, уточнили для себя какие населенные пункты и части противника расположены вблизи.

Во время изучения карты я обратил внимание, что один из полицейских уж очень внимательно рассматривает меня и одного из разведчиков. Результат этого наблюдения, к сожалению, не заставил себя ждать. Не успели мы отойти от часовых метров на 50-70, как со стороны заставы раздалась автоматная очередь по нашей группе. Все бросились на землю. Моим парням тут же была дана команда узнать в чем дело и обезвредить стрелявших. Это было сделано - оба часовых вскоре были обезоружены.

На вопрос «В чем дело, почему стреляли?» один из них, пытаясь вырвать свой автомат из рук разведчика, заявил:

- Так ведь вы не из карательного батальона! Вы - партизаны, которые разгромили нас в лесу, а часть наших взяли в плен. Среди этих пленных был и я, имел легкое ранение, и меня обменяли на ваших пленных из Локотской тюрьмы. Я видел вас (указывая на меня) и еще нескольких молодых партизан, которые сейчас с вами. Я зол на вас, так как стал объектом насмешек. Кроме того, это помешало моему продвижению по службе.

Тут ко мне подошел один из разведчиков и доложил, что наш врач в результате обстрела получил довольно серьезное ранение в правую ногу ниже бедра и не сможет самостоятельно передвигаться.

Я обратился к этому горе-полицейскому:

- Видишь, что ты наделал? А ведь тебя мы в свое время спасли от смерти, позволили вернуться к своим.

Мы устроили допрос теперь уже нашим пленникам и узнали от них немало ценного для нас. В конечном итоге, этих трех «молодцов», а также вскоре подошедших им на смену еще трех полицейских и одного младшего офицера-разводящего пришлось ликвидировать. Их документы, оружие (в том числе ручной пулемет, автоматы, гранаты, винтовки), боеприпасы и съестные припасы были конфискованы. Чтобы не оставлять следов разыгравшейся здесь драмы, пришлось прибегнуть к содействию водоема, который стал довольно надежной братской могилой для этих незадачливых вояк.

Врачу была сделана перевязка, но пуля застряла в теле - идти он не мог. Поэтому мы удалились подальше от водоема в глубокий и густой лес, где для раненого были сооружены носилки. В связи с этим нам пришлось задержаться в лесу на целые сутки.

Ликвидированных полицейских искали в этот и на следующий день, а затем все стихло, и мы продолжили свой путь. Но куда идти - тем более, что у нас на руках раненый? Выслали в разных направлениях разведку. Ею было выявлено, что во многих прилегающих к лесу населенных пунктах имеются полицейские посты. Население запугано, широко развернута антисоветская и антипартизанская пропаганда. Множество людей уничтожено и подвергнуто репрессиям.

Основательно изучив данные разведки и карты, мы выяснили, что в некоторых из поблизости расположенных населенных пунктах нам пришлось в свое время бывать, устанавливать контакты и даже пользоваться помощью людей, связанных с подпольем или сочувствующих партизанам. Надо попытаться возобновить эти контакты, если эти люди живы и проживают в тех же местах.

Разведчикам снова пришлось отправляться в опасный, связанный с большим риском для жизни путь. Необходимо было так же выяснить возможности нахождения врачебной помощи для нашего раненого коллеги, а также постараться приобрести продукты питания.

Результаты разведки, к сожалению, нас не обрадовали. Одни наши старые знакомые, оказавшиеся на своих местах, были запуганы угрозами смерти, других найти не удалось. Знакомых врачей в ближайшей округе не оказалось, а количество продуктов, которое разведчики смогли приобрести, было весьма ограничено. Правда, один из них принес немного обнадеживающую весть. Ему сообщили, что в километрах 20 отсюда имеется один хутор, на котором проживает довольно пожилой человек с супругой - бывший лесник, инвалид Гражданской войны. Трое его сыновей призваны в ряды Красной Армии. Ни немцев, ни полиции на хуторе и в ближайшем к нему селе нет.

Посовещавшись, приняли решение направить в указанное село и хутор двух разведчиков. Они возвратились довольно быстро и принесли благоприятные вести - согласие хозяев хутора на наше прибытие получено.

В ближайший же вечер мы возобновили наше путешествие. Теперь уже нас не оставляла надежда, что в конечном итоге, преодолев все опасности, мы хотя бы на короткое время приобретем покой и решим вопрос с раненым врачом.